Глеб потянулся к бутылке и хлебнул коньяк. Пока есть возможность реально оттянуться, он должен ею пользоваться. Две ночи с Ксюхой здесь, одну – в поезде. Возможно, этого хватит, чтобы насытиться. А там – как фишка ляжет…
Глава 24
Да, жизнь действительно сложная штука, и не всегда разберешься в ней без ста граммов. И у Жени проблемы в личной жизни, но ему нельзя осмысливать их за «рюмкой чая», поэтому Глеб пришел к нему домой с пустыми руками.
– Глеб?! Брат, ну наконец-то!
Женька изобразил радость, но как-то неубедительно у него это получилось… Видно, не очень-то хотел он, чтобы Глеб возвращался. Но его, в принципе, можно понять. Он же знал, что Ксюха влюблена в Глеба, как мартовская кошка, к тому же мог догадываться, где она пропадала последние дни.
И еще Глеб мог потребовать свою долю. Бизнес же у них общий был. А это большая потеря в деньгах.
– Изменился ты, Глеб! Заматерел!
– Ты тоже изменился.
Повзрослел Женька и уже не такой худой, как прежде.
– Да я-то что… Я в тепле, сметаны полная миска… А ты дерьмо полной ложкой хлебал, да?
– Ну не совсем дерьмо, – усмехнулся Глеб.
– Слушай, может, выпьем? – Глаза у Женьки радостно заблестели. Повод, чтобы выпить, у него появился, и этому он обрадовался по-настоящему.
– Ты здесь хозяин, тебе и решать.
– Да нет ничего.
– Сходи, тут недалеко…
– Пусто, – виновато хлопнул себя по карманам Женька.
– Что такое? – нахмурился Глеб. Уж не собирается ли Женька прикинуться банкротом?
– Ксюха все из карманов выгребла.
– Ксюха?
– Ну да, она шефство надо мной взяла… Я закладывать стал, – звонко щелкнул себя по горлу Женька. Он вроде бы и жаловался Глебу, но в то же время ему доставляла удовольствие мысль, что Ксюха заботится о нем. – А она соску отобрала…
– Ну правильно, – пожал плечами Глеб.
На самом деле он не знал, правильно поступила Ксюха или нет. Вроде бы это хорошо, что она пытается удержать Женьку на плаву. Но ведь он мужик, значит, сам должен держаться. Сказать себе «нет» и держаться, стиснув зубы…
– А ты думал, у меня вообще денег нет? – скованно улыбнулся Женька.
– В жизни всякое случается…
– Да нет, с деньгами все в порядке. И доля ваша четко рассчитана… Только Нина деньги на квартиру взяла, на ремонт там деньги нужны, на обстановку. Я ей говорю, что за срочность, а она – ничего не знаю, давай сюда долю. Как с цепи сорвалась. Я сказал, что деньги из оборота надо выводить, а она кредит в банке взяла. Я теперь выплачивать должен… Там все по-честному, я ее не обманывал, все сполна выплатил. Ну, еще не выплатил…
– Разберемся.
– Все-таки она жена твоя…
– Я же говорю, разберемся.
– Ты давно приехал?
– Второй день уже.
– У Нины был?
– Я ей свой долг отдал. Три года как с куста…
– Может, все-таки заглянешь? Квартиру она купила. Хорошая квартира, «трешка». Ремонт сейчас там… А Нина сейчас у матери живет. Тебя ждет.
– Ты меня не агитируй, не надо, – покачал головой Глеб.
– Ну как знаешь… А мой адрес как узнал? – занервничал Женька. И Глеб понял, что его напрягает.
– Ты же не дурак, да? Ксюха мне твой адрес дала.
– Ксюха?
– Ксюха. И не только адрес…
– Что, не только адрес?
– Не только адрес, говорю, дала.
– А что еще? – Женькин голос едва не сорвался на писк.
– Ты сам прекрасно знаешь… Она за мной ездила, мы вместе с ней сюда приехали. В гостинице ночевали, в спальном вагоне домой ехали.
– Зачем ты это мне говоришь? – Казалось, Женька вот-вот расплачется. Я не хочу ничего знать!
– Не хочешь?! Ты же жениться на ней хочешь! Она будет гулять налево-направо, а ты будешь делать вид, что ничего не происходит?
Женька обхватил руками голову, зажмурил глаза и, сдавленно простонав, опустился в кресло.
– Что, хреново? – безжалостно усмехнулся Глеб.
– Не то слово! Но у тебя ничего не выйдет!
– Что у меня не выйдет?
– Я знаю, ты нарочно мне это говоришь. Хочешь, чтобы Ксюха к тебе ушла.
– Я хочу? Да нет, уже не хочу… Просто ты должен все знать.
– Зачем?
– Что тебя с ней ждет, должен знать.
– Я знаю.
– И что?
– Не сыпь мне соль на рану… Сходи за бутылкой, ладно?
– Не вопрос.
Ксюха обещала сегодня у Женьки не появляться, и, в принципе, Глеб мог здесь даже переночевать, но не будет. Как бы Нинка не прискакала. Не хочет он видеться с ней. Не хочет, и точка.
– Нинке только не звони, – открывая дверь, сказал он.
– Да нет, не буду… – покачал головой Женька. – Да она и не придет.
– Почему?
– Она тебя ждет, но как собачонка за тобой бегать не собирается… Сколько ты ей писем из колонии написал?
Отвечать на вопрос Глеб не стал. Он действительно не писал Нине и раскаиваться по этому поводу не собирался. Равно как и оправдываться перед ее братом.
Денег у него совсем чуть-чуть, как раз на пару бутылок водки и хватит. А меньше брать – только себя дразнить. Пить так пить…
А выпить Глебу хотелось. С Женькой все точки над «i» надо расставить. Ну и Нину по пьяной лавочке можно вызвонить. Она ведь приедет, если он позовет…
Глеб вышел из магазина и остановился в раздумье, не зная, куда идти. Если к Женьке, то с ним ведь и до Нинки допиться можно…
– Мужчина, чего вы проход загораживаете? – услышал он чей-то знакомый голос.
Глеб оглянулся и увидел Катю.
– Ты?! – Она удивилась не меньше, узнав его.
– Привет!
– Ну здравствуй… – Катя завороженно смотрела на него, но тут вспомнила, кто убил Севу, и ее брови поползли к переносице.
– Все, ухожу. – Меньше всего ему сейчас хотелось объяснять, как все вышло тогда, три года назад, и почему.
– Куда уходишь?
– Дела…
В пакете у Глеба звякнуло, и Катя ехидно усмехнулась:
– Понятно.
– Я пошел, если понятно.
Уйти ему не удалось. Катя догнала его, схватила за руку, остановила.
– Ты убил моего мужа и так просто хочешь уйти? – возмущенно спросила она.
– Я его не убивал.
– Ну жена твоя!.. Только я в это не верю! И суд тебя приговорил, а не твою жену!
– Моя жена сама по себе, и я – тоже. Так что не надо меня грузить.
Он снова попробовал уйти от нее, но Катя так вцепилась в рукав его куртки, что ткань затрещала по швам.
– Ты так просто не уйдешь!
– Твой муж был козлом, и ты сама прекрасно это знаешь. Он решил, что ему все можно. А так не бывает. Человек должен быть в берегах… И ты, Катя, из берегов не выходи.
– Мой муж был козлом, – обессиленно, как ему показалось, проговорила она. – Но ведь он был.
– Мне жаль. Тебя жаль. Если ты его любила.
– Любила.
– Сева сам во всем был виноват. И ты это понимаешь.
– Понимаю.
– Три года уже прошло.
– Три года, – эхом отозвалась Катя.
– Хорошо выглядишь. Очень хорошо.
– А ты не очень.
– Не очень, это мягко говоря, – самокритично усмехнулся Глеб.
– Не следит за тобой жена.
– Я же говорю, она сама по себе.
– Вы что, развелись?
– Ну по факту – да.
– Понятно… И куда ты сейчас идешь?
– Да так… – пожал он плечами.
– Не хочешь туда идти?
– Тебе какая разница?
– Ну… – Катя смущенно отвела глаза в сторону. – Может, ко мне?
– У тебя дом или квартира?
– Квартира… Ну ты же был…
– Тогда тебе пистолет с глушителем нужен, а то соседи по квартире услышат, ментов могут вызвать. Когда ты меня убивать будешь. Зачем тебе садиться в расцвете сил?
Глеб говорил всерьез, поэтому Катя какое-то время пытливо всматривалась в него, а потом криво усмехнулась:
– Шутишь?
– С Севой тоже, может, шутили, а где он сейчас?
– Кто шутил?
– Ну, Нина.
– Я не шучу.
– Тем более.
– Что тем более? Тебе страшно?
– Ну, хорошо, поехали к тебе.
Не очень-то Глеб хотел ехать к ней, но так уж вышло, что он стал заложником собственной шутки. А может, и не совсем шутки… Возможно, Катя действительно заманивала его в ловушку. Но даже если это так, все равно смешно ее бояться. А что бы она сама не подняла его на смех, надо было ехать к ней.
И все-таки, усаживаясь в машину, Глеб вдруг понял, что совершает большую ошибку. Не стоило ему принимать это приглашение. Но и назад уже не повернешь…
Глава 25
Квартира все та же, а обстановка другая. Мебель вроде бы знакомая, но расставлена по-другому, и ремонт совсем свежий. Комфортно в доме у Кати, именно к этому она, должно быть, и стремилась, а может, помимо того, хотела, чтобы ей здесь ничего не напоминало Севу.
И следов мужского присутствия Глеб здесь не заметил. Не было в прихожей тапочек мужского размера, нос не улавливал запаха носков, и в ванной не было бритвенных принадлежностей. Зубная щетка только одна, с розовой ручкой. В спальню Глеб не заходил, но если там нет на трюмо мужского одеколона, то можно смело сказать, что Катя живет одна. Что ж, он, в принципе, не прочь скрасить ее одиночество. А утром уйдет, если, конечно, доживет до утра…
– Ты правда думаешь, что я собралась тебя убить? – с шальными искорками в глазах спросила Катя.
– Ты правда думаешь, что я собралась тебя убить? – с шальными искорками в глазах спросила Катя.
Все у нее хорошо – и квартира, и машина, и шуба. Только вот фасон одежды остался прежним. Шуба длинная, а платье короткое, с вызывающим декольте. И сапоги-ботфорты на шпильке. Глеб далек был от мира женской моды, но даже он мог сказать, что стилем Катя не блещет.
– Ну если это будет понарошку, то я не против, – улыбнулся он, обнял вдруг Катю за талию и шагнул вперед, увлекая ее за собой. Ноги ее остались на месте, а спина выгнулась назад. Взгляд затуманился, тело расслабилось, губы приоткрылись навстречу поцелую.
– Я хочу выпить, – прошептала она.
– У меня только водка, – возвращая ее на место, сказал он.
– А у меня ничего… И не надо так больше делать, – скорее одобрительно, чем укоризненно произнесла Катя.
– Как?
– Так! Ты думаешь, зачем я тебя к себе позвала?
– Зачем?
– На водку твою позарилась, – засмеялась она, радуясь собственному остроумию.
– Я так почему-то и подумал.
– Знаешь, у меня ничего особенного нет, надо готовить…
Она скорым шагом направилась в кухню – то ли стол накрыть торопилась, то ли от соблазна убегала. Глеб собрался идти за ней, но в дверь вдруг позвонили.
Катя остановилась, замерла, какое-то время думала, а потом все-таки пошла к двери, бросив встревоженный взгляд на Глеба. Похоже, она бы вздохнула с облегчением, если бы он вдруг провалился сквозь землю.
Она открыла дверь, и в квартиру вломился крепкого сложения мужик с наголо стриженной головой. Мороз на улице, а он без шапки. Пальто кожаное нараспашку, белый шарф стелется под ним как длинный подворотничок.
Сколько помнил Глеб Славу Жилкина, тот всегда ходил с бритой головой, может, потому и получил прозвище Кокос. Хотя ему больше подошла бы кличка Хряк. Мощный он, как откормленный кабан, и лицо чем-то свиное рыло напоминало.
А Глеб Славу помнил хорошо. И за рынок на Якира в одном с ним ряду драться приходилось, и вместе с Севой он к нему в кабинет нет-нет да и заглядывал.
– Я не понял, это кто такой? – оторопело спросил Слава, глядя на Глеба.
Свет в прихожей не горел, может, потому Жилкин его и не узнал.
– Глеб это. Глеб Касаткин, – всполошенно сказала Катя.
– Касаткин?.. Ну блин, тебя и не узнать…
– Чего так?
– Да какой-то ты темный стал…
Глеб щелкнул выключателем, и в прихожей зажегся свет.
– А так?
– Все равно темный… Ты что, на северах срок мотал?
– Бревна на морозе кидать приходилось.
– Сам виноват, – жестко резюмировал Кокос. И брови нахмурил. Ну да, Глеб же мотал срок за убийство его бригадира.
Теперь Глеб был уверен, что зря сюда пришел.
– Так никто и не спорит, – пожал он плечами.
– Ну, Севу не ты завалил… Герасим сказал, что ты мужик. – Казалось, Кокос оправдывается, но не столько перед Глебом, сколько перед самим собой.
– И трогать меня не велел?
– Не велел… А с бабами мы не воюем, да, Катенок? – Слава обнял Катю за талию.
Она импульсивно подалась в сторону, не приняв столь вольный жест, но тут же осадила себя. Похоже, она готова была пожертвовать собой, чтобы не разозлить Кокоса. Но Глебу так могло только показаться. Ведь она тоже пострадавшая сторона, и у нее не меньшие претензии к нему, чем у Славы. Если не большие…
– Хотя Катя у нас и не баба, она у нас самая красивая женщина, да, Катенок?
– Самая красивая, – кивнула она, со скрытым кокетством глянув на Глеба.
– Мы с Катей не разлей вода. А вот что ты здесь делаешь?
Глеб промолчал. Ни оправдываться ему не хотелось, ни дерзить. Плевать он хотел на Славу. Если этот бычара вдруг наедет на него, ему есть чем ответить.
– Я, кажется, что-то спросил? – нахмурился Кокос.
– Я его позвала, – ответила за Глеба Катя.
– Зачем?
– Ну, мы давно уже дружим. Он раньше в магазине работал, а я у него одевалась…
– Одевалась она… Он твоего мужа убил!
Глеб должен был уйти. Ситуация накалялась, как бы до взрыва дело не дошло. Но гордость мешала показать спину. Не хотелось уподобляться побитой собаке, достойной только презрения.
– Не убивал он Севу. Это его жена… Ты бы тоже взял на себя вину своей жены. – Катя изо всех старалась «скруглить углы».
– У меня нет жены… Но если ты убьешь Касаткина, я возьму все на себя, – ухмыльнулся Кокос.
– Я его не убью, – покачала головой Катя.
– Что, простила?
– Он же не виноват… Выпьешь?
– А ты предлагаешь?
– Ну, если ты обещаешь не гнать волну…
– Да вообще-то у меня настроение хорошее, – и Кокос с напыщенной снисходительностью взглянул на Глеба. Дескать, повезло тебе, мужик.
– Ну пошли…
Катя увлекла Славу на кухню, а Глеб остался в прихожей. Сейчас он уйдет. Тихо уйдет, мирно, а Катя сама тут пусть со всем разбирается. В ее личную жизнь он лезть не собирается. И если ей не нравится Кокос, то это ее проблемы. Если бы он обижал ее, тогда другое дело, а так он всего лишь ухаживает за ней.
– Глеб, давай с нами!
Катя не хотела его отпускать. И посмотрела на него так, словно нуждалась в его защите… Точно, терпеть она не могла Кокоса и ее тяготили его ухаживания. Нельзя ему было лезть в это дело, но ведь Катя решит, что Глеб испугался Кокоса.
В принципе Катя ему не нужна, и ему плевать, что она о нем думает. Только вот ноги сами понесли его в кухню. И за стол он сел, чувствуя себя при этом бараном, который добровольно идет на заклание.
Катя нарезала колбаски, сало, сыр, открыла банку магазинных огурчиков. Слава не гнал Глеба, но бутылку откупорил сам и стопки наполнил он же, всем своим видом показывая, что у него все права и на Катю, и на ее дом. Хозяином он себя здесь чувствовал.
– Как там в зоне нынче кормят? – спросил Кокос.
– Сейчас вроде ничего, – пожал плечами Глеб.
– Мало тебе дали.
– А ты что, прокурор?
– Я прокурор?! Да нет, я в авторитете… Бригада у меня…
Нетрудно было догадаться, какая у Славы бригада. Если он встал на место Севы, то ситуация еще более острая, чем казалось. Заняв место убитого бригадира, Слава должен был отомстить за него. Глеба спасало слово Герасима, но ведь эта хлипкая плотина могла сейчас рухнуть. И если это случится, он сам будет в этом виноват. Уходить ему надо было. Ну почему он такой баран упертый?..
– Бригада – это хорошо, – в раздумье проговорил Глеб. – Бригада – это круто… Рынок на Якира держишь?
– Зачем его держать? Он сам держится. Охранная фирма у меня, там не только рынок, там весь центр, – вальяжно усмехнулся Кокос.
– Понятно.
– Что тебе понятно? Братва уважает Севу. И чтит его память!
Глеб ничего не сказал. И взгляд его не дрогнул. Он молча поднял стопку и выпил, не чокаясь. Как бы за упокой души уважаемого бригадира выпил. И Кокос опрокинул стопку.
– Что, так и дальше молчать будешь? – не выдержав тишины, набыченно спросил он.
– А о чем говорить? И так все ясно, – нехотя пожал плечами Глеб.
– Что ясно?
– Ты вместо Севы, в авторитете, все такое. Рад за тебя, Слава.
– Рад он за меня… Как там твоя жена поживает?
– А мою жену трогать не надо!
– Слава, может, хватит?.. – встряла в разговор Катя. – Не убивал Глеб Севу. А с женщинами ты не воююешь… Да и не уважаешь ты Севу.
– Не понял! – взвился Слава. – Как это не уважаю?
– А ко мне зачем ходишь?
– Оп-ля! Так из уважения к нему и хожу! Как ты там, смотрю… А кто магазин тебе открыть помог, а?
– Ладно, все! – Катя просительно посмотрела на него поверх пальцев сомкнутых ладоней. Дескать, черт за язык ее дернул, она в этом раскаивается и просит прощения. Но вслух перед Славой не извинилась. Хотя вряд ли это могло его остановить.
– Что, «все»! Ничего себе наезды! Я тут перед ней выстилаюсь, а она мне предъявляет!
– Ну, все, все… Ты хороший, ты очень мне помог, – не глядя ему в глаза, проговорила она.
– Да нет, я не хороший. Был бы хорошим, ты бы от меня не бегала.
– Ну не все же сразу… Сева за мной два года бегал…
– А я уже три года за тобой бегаю! – театрально ударил себя кулаком в грудь Слава.
– Ну так-то Сева!
– А я чем хуже?
– Значит, хуже, – сказала Катя, но тут же поспешила поправиться: – Но ненамного…
– Так, может, нам уже пора?
– Ну, пока нет…
– Но шансы есть?
– Ну, может быть…
Глеба чуть не стошнило от этих соплей, из которых Слава пытался вить паутину. Только не паутина у него получалась, а пузыри.
Зато у него появился повод исчезнуть. Не похоже, что Катя нуждалась в его защите. Если Кокос волочится за ней три года, то еще столько же побегает. А если она все-таки сдастся, то по своей воле…
Катя Славе нужна, для этого он сюда и пришел. А Глеб – третий лишний. И раз уж серьезный разговор не состоялся, то ему совсем не зазорно будет убраться отсюда.
– Ну все, я пойду, – поднимаясь, сказал он.
Глеб уже почти вышел из кухни, когда послышался окрик:
– Стоять!
Он остановился, неторопливо повернулся к Кокосу.