— Господи-и-и… — застонала она. — Ну не могу я их двоих потерять… Не могу-у-у… Хоть Пашку спасти-и…
— О каком трупе он говорил? — подозрительно спросила дотошная Татьяна.
— Вроде бы они Нину… — Антонина Дмитриевна не смогла договорить.
— Убили, что ли? — охнула Галя. — Но она же…
— Застрелилась, — пискнула Киска.
— Вот и выходит, что нет! — с торжеством сказала Татьяна. — Убили ее! Из-за бриллиантов! Вот тебе и воспитание!
— Нет. Не верю, — покачала головой заведующая. — Только не Пашка.
— Ну старший, — пожала плечами Татьяна.
Все напряженно молчали. Наконец заговорила Татьяна:
— Тоня, ты честно скажи: как все было в тот вечер?
— А я-то откуда знаю? Мы с мужем на даче были, а Пашка в тот вечер дома остался. Я ему звонила.
— Тоня, скажи честно: ведь он не брал трубку? — вкрадчиво спросила Татьяна.
— Ну и что? Гулять пошел. К другу уроки делать.
— Уроки! — фыркнула ее заместительница. — К брату он пошел! К Тольке! Сели они в машину и поехали к Нине. А там…
— А когда Павел вернулся? — спросила Таисия Максимовна.
— Да, кто приехал раньше, вы или он? — спросила Галя.
— Мы, — призналась Антонина Дмитриевна. — Пашка около часу вернулся. Ужинать не стал, сразу прошмыгнул к себе в комнату и заперся. Странный такой.
— А… крови на нем не было? — зловещим шепотом спросила Татьяна. — Может, он в стиральную машинку одежду бросил, а на ней…
— Не было ничего! Не было!
— Ты точно помнишь?
— Да что я, слепая?
— Быть может, это какая-то ошибка? — тихо спросила Инна.
— Сколько же мы еще будем сидеть в этой пробке? — простонала Антонина Дмитриевна. — Мне туда надо! К детям! Может, выйти?
— И на чем ты доедешь? — пожала плечами Татьяна. — Все стоят. Нет, Тоня, терпеть нам до конца.
— Какой ужасный день, — вздохнула Таисия Максимовна.
И все вновь замолчали. Антонина Дмитриевна еще раз попробовала набрать номер Анатолия. Результат был тот же. Но через какое-то время ее мобильный телефон зазвонил. Она схватилась за аппарат, но, взглянув на дисплей, разочарованно вздохнула. Это был не старший сын. И не младший.
— Да, — со вздохом сказала она.
— Антонина? Это я, — раздался в трубке визгливый женский голос.
— Кто — я?
— Не узнаешь? Валя! Вот кто! Богатой буду! Слушай, вы где? Мне Петров звонил. Говорит, застряли в пробке. Так время сколько? Совсем с ума сошли? Что ж там такая за пробка? У меня уже все остыло! Соседи разошлись! Я тут что, до вечера вас буду ждать? Обо мне-то кто подумал? Вас бы на мое место!
— А тебя на мое, — не удержалась Антонина Дмитриевна. — Не переживай: мы Нину уже помянули. И ты не жди. Посиди с соседями. Выпей.
— Да что там у вас случилось-то? — взвизгнула Валентина.
— Тебе русским языком сказали: пробка!
— Слышь, Антонина? — таинственно понизив голос, сказала ее собеседница. — Греков-то про денежки узнал!
— Про какие деньги?
— Что Нина была богатая! Раз Петров знает, то и Юрка знает! Они ж друзья-приятели! Что делать-то будем?
— Я тебе не понимаю.
— Да брось! Не понимает она! Ха-ха! Нина мне сказала, что одолжила тебе денег! Я-то молчу, потому что у меня тоже рыльце в пушку. Если Греков узнает, он меня прикончит! Боюсь я его, — пожаловалась Валентина.
— Много ты у нее взяла?
— И не говори! Только не я, а Николай мой приезжал. Я-то по мелочи — перехватить до зарплаты. Ты же знаешь, мы вечно в долгах. А Колька бизнес затеял. Сколько, мол, можно на дядю горбатиться? Пора и на себя поработать. Короче: решили мы с ним открыть магазин. Пошли в налоговую, зарегистрировались как ЧП.
— Как кто?
— Частный предприниматель! А денег-то где взять? Кредит! Но там та-акие проценты! Разумеется, Николай мой на Нину рассчитывал. Та вроде бы да, а потом на попятную. Она за последние полгода сильно изменилась. Ну сама на себя стала не похожая! Была такая добрая, ни в чем не отказывала, слова поперек не скажет. А тут словно подменили! Я, говорит, для себя хочу пожить. Устала, мол. Заездили вы меня. Уйду я от вас.
— Это она, должно быть, на самоубийство намекала, — ухватилась за эти слова, словно за спасительную соломинку Антонина Дмитриевна.
— Может, и на него. У Нинки это было — о смерти, об усталости. Там, мол, хорошо, на том свете. Юрка говорит, что постоянно угрожала ему самоубийством. Уйдешь, мол, а я застрелюсь.
— Да, да, да, — закивала Антонина Дмитриевна.
— А пистолет-то он на даче держал. Не иначе как нарочно. Слышь, Антонина? У нее глюки начались! Совсем крыша поехала! И в деньгах Кольке отказала! Он приехала, а она: «Сами, мол, выкручивайтесь. Я на вас больше горбатиться не буду!»
— Нина прямо так и сказала? — удивилась Антонина Дмитриевна.
— Ну примерно. Она ж интеллигентная была! Как же! «Ваши долги — это теперь ваши проблемы» — вот как сказала. Колька-то мой еще раз к ней ездил.
— Уж не в тот ли день, когда… — ахнула Антонина Дмитриевна.
Обычно словоохотливая Валентина на этот раз молчала.
— Ну и? — напряженно спросила заведующая библиотекой.
— Вроде бы поругались они. Крепко. — И Валентина вздохнула. — Колька так сказал.
— Нина поругалась с твоим мужем? Это на нее не похоже!
— Я же тебе говорю, она изменилась. Словно с цепи сорвалась. А мой-то уже денег занял под нее. А отдавать чем? Короче, попали мы.
— А… он знал, что в их загородном доме есть деньги? — осторожно спросила Антонина Дмитриевна.
— Я знала, — тут же проболталась Валентина. — Она ж мне была сестра! Я знала, где она их прячет. В спальне. Юрка туда почти не заходил. Да и не знал он о деньгах. Слышь, Антонина? Вы когда приедете-то?
— Вряд ли я сегодня к вам приеду, — вздохнула та.
— Это почему?
— Беда у меня со старшим.
— Посадили, что ли?
— Ой не знаю! Ничего не знаю! А как у вас?
— Что у нас? — насторожилась Валентина.
— С долгами как?
— Долги мы отдали.
— Как так? Ты ж говорила, что денег нет!
— Ой, да мой где-то перехватил! Дачу продаем! Машину! Кое-что мне Нина дарила — так, безделушки. Да что там говорить… — затараторила Валентина. — Тоня, а ты звони. Я-то понимаю, что у нас теперь дружба не такая, как раньше, но Нину-то помянуть надо. Ты заезжай. Как-нибудь… — И она дала отбой.
Антонина Дмитриевна задумалась.
— Кто это? — спросила Татьяна. — Валя, да?
— Она.
— Что ж вы, и теперь все еще подружки? — язвительно сказала ее заместительница. — Я-то знаю, на почве чего ваша дружба! Это она тебе импортные шмотки доставала! Сапоги финские, костюм замшевый…
— Да дался тебе этот костюм! — в сердцах сказала Антонина Дмитриевна. — Сколько лет прошло, все магазины и рынки товаром завалены, каким хочешь, а ты все про тот костюм никак не забудешь!
— Да! Не забуду! Потому что мне было обидно! Нина была моей подругой! А сестра ее вещи доставала тебе!
— Потому что у меня деньги были.
— Ворованные деньги! Ворованные!
— Да твое-то какое дело?
— Да, может, мне тот замшевый костюмчик ночами снился! Я, может, тоже мечтала красиво одеться!
— Вот люди, — покачала головой Таисия Максимовна. — Такой человек умер, а они про костюм!
— По-моему, мы все начинаем потихоньку сходить с ума в этой пробке, — тихо сказала Инна.
Милочка с Киской опять о чем-то шушукались, приблизившись друг к дружке, и внимания на склоку не обращали. Галя молча смотрела в окно. Из автобуса она видела не только машину Юрия Грекова, но и красный «ягуар»…
Красный «ягуар»…Вот так оно все и началось.
— Заходите, — повторила Алина и пошире открыла входную дверь.
— Вы одна? — с опаской спросила Нина.
— Ваш муж только что ушел. Надеюсь, вы не сцену ревности устраивать пришли?
— Нет, — тихо сказала Нина. — Я давно уже смирилась с тем, что у него любовницы.
— Ого!
И Алина окинула ее оценивающим взглядом. Такой тип женщин нравился ей меньше всего — тихая, безответная, за себя постоять не умеет, измены мужа сносит со смирением. Ну просто святая! Как это раздражает! Зачем же она пришла?
— Проходите в гостиную. Прямо. — И Алина Одинцова посторонилась.
Она шла следом за Ниной и чувствовала непонятное волнение. От серой мышки в очках с толстыми стеклами едва уловимо пахло какими-то тонкими и очень дорогими духами. Алина была уверена, что дорогими, она в этом разбиралась. Но названия духов не знала, потому что сама такими не пользовалась, предпочитая либо классические, либо терпкие, мускусные ароматы. Вызывающие. Этот же был цветочным. Нежным. Волосы гостьи были зачесаны наверх и собраны в пучок. Алина видела ее хрупкие плечи и тонкую, беззащитную шею.
На пороге гостиной Нина замялась, оглядывая дорогую мебель, тщательно продуманный интерьер, со вкусом подобранные вазы и безделушки на камине. Все не только дорого, но и стильно: Алина в этом знала толк.
— Что же вы остановились? — спросила хозяйка и прошла к низенькому столику, на котором по-прежнему стояли широкий пустой бокал и стакан с остатками виски.
— Из него пил мой муж, — сказала Нина, кивнув на стакан.
— Да. Он пил из этого стакана. И сидел на этом диване. И что? — с иронией спросила Алина.
— Вы не заняты? — Взгляд у Нины был жалобный.
— Нет. Дизайнер опаздывает, ее машина попала в пробку, и у меня есть свободное время. Ну что же вы встали? Проходите, садитесь, — предложила Алина.
— Пробка… — эхом откликнулась Нина.
— Что?
— Муж меня так называет: Пробка. Говорит, что я очень глупая.
— И вы терпите?
— А что делать? Ведь я люблю его! — с отчаянием сказала Нина.
Она по-прежнему стояла, не реагируя на приглашение хозяйки.
— Послушайте, — сказала Алина, — если вы думаете, что между мной и вашим мужем роман…
— Нет, нет, нет, — Нина энергично замотала головой. Пучок на макушке, из которого торчали шпильки, затрясся. Алина смотрела на нее с откровенной жалостью: маленькая серая мышка. — Я знаю, зачем он приходил!
— Вот как? Нина, да сядьте же вы, наконец! Я сказала, что временем располагаю. Вы пришли поговорить. Не на пороге же. Сядьте.
Она послушалась, села на диван, сложив на коленях руки. Ее поза выражала покорность. Алина вновь почувствовала волнение. Эта женщина не умеет оказывать сопротивления. Совсем. Словно глина, которая, когда с ней работают, принимает любые формы, а без человеческого тепла и внимания засыхает и покрывается коркой.
— Выпьете что-нибудь? — спросила хозяйка.
— Я не пью.
— Как? Совсем?
— Да. То есть… Бокал шампанского на Новый год… и…
— Можете не объяснять, — вздохнула Алина. — И не курите?
— Что вы!
— Впрочем, я тоже не курю. Выходит, что нам нечем заняться? А?
— Я не совсем понимаю.
— Ну, мы хотим побеседовать. Не смотреть же в глаза друг другу, сложив на коленях руки. Руки надо чем-то занять. И глаза тоже. Существует хороший способ — сигарета. Есть пепельница, куда можно время от времени опускать взгляд, стряхивая пепел. Но мы с вами не курим. Так, может, возьмем по бокалу вина?
— Я же сказала, что не пью.
— А я сказала: возьмем. Что не значит выпьем. Вы можете взять в руки бокал?
— Да. Наверное, — после паузы ответила Нина.
Алина Одинцова пошла на кухню и сделала две «Маргариты». Эта женщина ее интриговала. Алина почувствовала интерес. А как было бы здорово изменить ее совершенно! Эту маленькую серую мышку! Есть ведь потенциал!
Она вернулась в гостиную и протянула Нине бокал. Вид у Нины был, как у нахохлившегося на ветке воробышка. Она пришла поговорить, но уже растеряла всю свою решимость. Алина сделала глоток и сказала:
— Пейте.
— Я не…
— Да на вас лица нет. Ну что вы дрожите?
— Я чувствую себя неловко.
— Пейте.
Нина покорно сделала глоток.
— Ну, начинайте, — сказала Алина. — Итак, вы в курсе, что муж вам изменяет, но закатить мне сцену ревности не хотите. Вы утверждаете, что знаете, зачем он сюда приходил. Так зачем?
— Он вас шантажировал, — тихо сказала Нина.
— Откуда вы знаете? — подалась вперед Алина.
— Все-таки, он мой муж. И у меня много свободного времени.
— Вы хотите сказать, что следите за ним? Нина молчала.
— Ну не стесняйтесь! Признаюсь, я тоже следила за своим мужем. И если хотите, могу поделиться опытом.
— Мой муж следователь, — все так же тихо сказала Нина.
— Намекаете на то, что следить за ним трудно? Что он очень осторожен?
— Я случайно услышала его разговор по телефону. О деньгах. И потом… Я знаю, какая у него зарплата. И хотя мы очень экономим… Словом, я знаю, что дом на такие деньги не построишь. Он берет взятки.
— У вас есть доказательства? — напряженно спросила Алина.
— В общем-то… Я совершаю бесчестные поступки. Мне стыдно, — призналась Нина, словно нырнула в ледяной омут. — Но ведь он тоже совершает бесчестные поступки!
— Выпейте! — велела Алина.
— Я не…
— Выпейте!
Нина зажмурилась и залпом осушила бокал. Поставила его на стол и вытерла тыльной стороной ладони губы:
— Все.
— Милая, а он об этом знает?
— О чем?
— Что вы в курсе? Знаете о взятках?
— Видите ли… Да.
— Так вот чем вы его держите! — догадалась Алина. — А вы не Пробка. Напротив, умница. Все правильно. Я тоже такая. Думаете, мне все это легко досталось? — И она взглядом обвела гостиную.
— Моя жизнь — сплошной кошмар, — призналась Нина. — Я делаю то, что мне делать вовсе не нравится. Но мне так хотелось знать: откуда у него деньги? Муж полагает, что я глупа. Но считать я умею. У меня по алгебре была «пятерка», — наивно сказала она. — И в магазины я хожу. Я прекрасно знаю, сколько что стоит. Мой муж живет не по средствам. Мне просто хочется все изменить. Ведь он хороший человек. Мы могли бы жить по-другому…
«Какая идеалистка! — думала Алина, слушая ее. — Какая наивная!» По окончании Нининого монолога она сказала:
— А он того стоит? — Что?
— Ваш Юра стоит таких усилий? Хотя… попробую догадаться. Он — ваш первый мужчина, так?
— Да, — покраснев, сказала Нина.
— Красивый, неглупый, хозяйственный. При должности. Не бизнесмен, не большой начальник, но все же. Подруги завидуют. Материально вы от него зависимы.
— Нет, вовсе нет! — горячо сказала вдруг Нина. От «Маргариты» она заметно захмелела, нежное лицо покрылось румянцем.
Алина определила, что кожа у женщины тонкая, сосуды находятся близко. Вот и пылает, как факел.
— Как вас понимать? — спросила она.
— У меня есть деньги! — призналась Нина.
— Вы что работаете?
— Ну… — Нина замялась. — Я не люблю об этом говорить.
— Хорошо. Не будем. — «Пока», — мысленно добавила Алина. Тайна Нины Грековой ее уже заинтересовала. — Я так понимаю, что муж вас совсем не уважает, раз называет Пробкой. Ведь это же оскорбительно.
— Он так шутит.
— Хороша шутка! Расскажите, как вы живете?
— Как все, — пожала плечами Нина. — Встаю, провожаю мужа на работу, делаю уборку, стираю, потом иду на кухню готовить обед. Иногда Юра приезжает домой — перехватить что-нибудь — и вновь исчезает. У меня очень много дел. По хозяйству.
— У вас дети?
Алина припомнила, что ни разу не видела в машине Грековых ребенка.
— Нет, — с болью в голосе сказала Нина. — Но квартира и дача. Два дома. Уборки очень много. И… у меня есть дело… — Она вновь замялась. Потом, словно оправдываясь, сказала: — Юра последнее время редко бывает дома. Он подрабатывает в частном детективном агентстве консультантом. Любит порыбачить. Поэтому я успеваю по хозяйству. Но в принципе график у меня напряженный.
— Милая, чтобы удержать мужа, вы поступаете и правильно, и неправильно. Начать надо с себя. Как вы выглядите?
— Как обычно. Не думайте, все эти вещи дорогие, — заторопилась Нина.
— Я вижу. — Алина тихонько вздохнула. — Но они вам не идут.
— Юре не нравятся вульгарные женщины. Он не выносит, когда ярко красятся.
— А вы знаете? — усмехнулась Алина, вспомнив, как Греков смотрел на ее грудь в глубоком вырезе домашнего платья. — Сами же сказали, что у него есть любовницы. Вы их видели?
— Это случайные связи. Мой муж не способен увлекаться всерьез.
— Но случайные женщины не скромницы ведь? Разве они выглядят, как вы? Неужели ваш муж подойдет к такой женщине?
— Я… не знаю.
— Послушайте… — вкрадчиво сказала Алина. — Я уже поняла, что вы одиноки. Я тоже… осталась одна:
— Да. Я слышала. Какая ужасная трагедия! — искренне посочувствовала Нина. — Потерять близкого человека! Я вам так сочувствую! Очень!
— Спасибо, — Алина еле сдержала усмешку. — Так что у нас получается? Две одинокие женщины, одна вдова, другая соломенная вдова, живут по соседству. У них есть общая тайна.
— Какая тайна?
— Вы знаете, что ваш муж берет взятки. А я — жертва шантажа. Видите, как много у нас общего! Разве это не повод сойтись?
— Вы предлагаете… чтобы я заходила к вам в гости?
— Не только. Мы можем куда-нибудь поехать. Вот вы говорите, что у вас есть деньги.
— Да, — кивнула Нина.
— И много?
— Достаточно. То есть я понимаю разницу между тем, что вижу здесь, и… Я знаю, что мои деньги не идут в сравнение с теми, что имеете вы. Но для людей моего круга это много. Очень много. Поэтому я и держу это в тайне. И от мужа тоже. Не хочу его развращать. Деньгами, — покраснев, поспешно добавила Нина.
— Хорошо. Денег у вас достаточно. И как вы их тратите?
— Помогаю людям.
— Что-о?
— Даю в долг. Тем, кому они нужнее.
— Скажите, а вам долги возвращают?
— Какое это имеет значение?
— Я сомневаюсь, что возвращают. Уверена в этом.
— Ну и что?
— Но это же ваши деньги!
— А что мне с ними делать? Мужу отдать? Это еще больше осложнит наши отношения, — упрямо сказала Нина. — Я знаю его слабое место. Он патологически жаден.