– А стражники? – поднял глаза гладиатор. – Они разрешат? Ведь я тут пока что на положении новичка, хорошо хоть не «деревяхи».
Каллид засмеялся – «деревяхами» именовали совсем неопытных гладиаторов, во время тренировок сражавшихся деревянными мечами.
– Разрешат?! – ухмыльнулся он. – Это мне-то, Блистающему Каллиду, спрашивать разрешения? Идем, я предупрежу надсмотрщиков.
Комната ветерана оказалась небольшой, но опрятной – с жаровней и тремя узенькими, застланными мягкой тканью ложами, меж которых стоял столик и подставки для амфор с вином. Бедновато, конечно, но все же куда лучше, чем у многих римлян, к тому же Каллид вряд ли что-то платил за жилье ланисте. А в доходных домах квартиры обходились недешево, особенно просторные, на первых этажах.
– Ты здорово бьешься, – налив из кувшина вина в глиняные кружки, похвалил гостя тренер. – Сразу чувствуется – в провинциях еще остались настоящие бойцы, верные гладиаторскому искусству.
– Ты хочешь сказать, таких уже нет в Риме? – Поставив кружку на стол, Рысь недоверчиво посмотрел на собеседника.
Ветеран засмеялся:
– Не то чтобы совсем нет – вот, тот же Сергий неплохой боец, хоть и, между нами, человек нехороший, еще несколько имен – и все! Понимаешь, это уже не надо римлянам! У плебса нет охоты наблюдать красивые поединки, да их и не очень-то разглядишь с верхних ярусов. Кровь! Разорванное мясо и кровавые реки – вот что нужно толпе! Для того чтоб оценить хороший бой, надо кое в чем разбираться – в оружии, в тактике. Охлосу не нужно этого, он не привык и не хочет думать.
– Ты сказал «охлос»? – переспросил Юний.
– Да, у нас, в Греции – я ведь из Афин, – так называют лишенную всякого разума толпу, падкую на дешевые развлечения. Римская беднота – в большинстве своем развращенные государственными подачками твари – нищие духом бездельники и пьяницы, не способные заработать и асса. Где им! Лучше шататься по улицам, орать да требовать от государства бесплатного хлеба, зрелищ да всякого рода льгот. Любой труд считается презренным занятием, пригодным только для вольноотпущенников и рабов. До безобразия глупые в своей самонадеянности, римляне почему-то до сих пор полагают, что все дороги ведут в Рим, что жители провинций только и озабочены, как бы «покорить» Вечный город! Глупцы и тупицы! У меня много знакомых среди легионеров. Провинции давно уже самодостаточны и мечтают отделиться от Рима. Малейший толчок – и… Рим ведь ничего не производит, в нем нет ни мяса, ни хлеба, ни вина, ни даже оливок – все привозное. Как же они собираются жить? Ведь терпение провинций не беспредельно. Уже сейчас императоры и сенат стремятся заигрывать с провинциалами – недаром Каракалла дал всем им права римских граждан, недаром.
– Но есть же легионы, – возразил Юний.
– Легионы? А кто в них служит? Те же провинциалы, которым нет никакого дела до Рима. Это уже не говоря о том, что любой командир легиона мнит себя императором. И солдаты поддержат своего легата, а вовсе не цезаря. Они уже убили Элагабала, правда, этого развратника и стоило убить, а сейчас я не поручусь за долгое правление Александра.
– Даже так?! – Рысь удивился. Империя ему всегда казалась воплощением незыблемости и порядка.
– Да, так, – со вздохом кивнул Каллид. – И даже намного хуже. Хотя, с другой стороны, что мне до римского цезаря? Мне б выкупить из рабства внука… А, да что уж об этом…
Они расстались уже поздно ночью, и ветеран лично проводил засидевшегося гостя в казарму, благо и сам в ней же жил.
Войдя в свою каморку, Юний улегся на узкое ложе – хорошо хоть, не прямо на пол, имелись и такие «стойла», правда в основном лишь для провинившихся и новичков-«деревях». Рядом похрапывали соседи – Бритт с Эфиопом. Оба парня казались Рыси весьма недалекими и даже откровенно тупыми. И как их только не убили в первом же бою? Наверное, повезло.
Вытянувшись, юноша немного поерзал, – казалось, будто что-то давило в спину, – затем затих, заложив за голову руки, и задумался о прошедшем дне, в котором был большой минус – «фракиец» Сергий, но также имелся и плюс – Каллид. Юний долго не спал, обдумывая слова ветерана. Вот как, оказывается! Большинству зрителей уже не нужно изящество искусного боя, все гораздо грубее – кровь, кровь и кровь. Не качество, а количество. И в самом деле, теперь редко пишут на оградах, скажем, «Великолепный Рысь против Сергия-„фракийца“», нет, сейчас скорей так: «Сорок мирмиллонов против пятидесяти провокаторов», или еще лучше: «Сотня венаторов против стаи диких зверей».
Да, похоже, в Империи наступали дурные времена – развращенный государственными подачками народ не хотел работать и жаждал лишь развлечений, причем самых грубых. Групповой гладиаторский бой, тупой и кровавый, – что может быть лучше?
Юний улыбнулся. Во всем этом была и хорошая сторона – из чисто практических соображений ланиста вряд ли пошлет в групповую схватку лучших бойцов. А именно таким бойцом вполне справедливо считал себя Рысь, Ант Юний Рысь – мальчик с далеких берегов Нево-озера, где серебрится по берегам ольха и высокие сосны рвутся в затянутое облаками небо.
Нет, определенно что-то мешает спать! Юноша поднялся на ноги, пошарил в покрывающей ложе соломе. Ага, вот оно! Маленькая дощечка, скорей даже щепка. Однако на ней что-то написано!
Рысь подошел к маленькому решетчатому оконцу и, шевеля губами, прочел в зыбком свете луны: «Ты – труп».
Глава 3 Декабрь 225 г. Рим Сатурналии
Молодой император Александр Север по совету своей матери Юлии Маммеи назначил гладиаторские бои на второй день после декабрьских ид, в самом начале сатурналий. Праздник этот обычно отмечался не совсем пристойно, зато весело, и его с нетерпением ожидало большинство римских граждан, да и некоторые рабы. Во время праздничной процессии различия между людьми словно бы пропадали, и не было ничего зазорного в том, чтобы раб занимался любовью с госпожой, а господин – с первыми попавшимися гетерами. В преддверье праздника, несмотря на ненастную и довольно-таки прохладную для Рима погоду, настроение у жителей Вечного города было прекрасным – еще бы, предстояло не только веселье с угощением и вином за счет императора, но и гладиаторские бои, о которых давно уже извещали афиши.
«Рысь из Косматой Галлии против Сергия-„фракийца“» – кричали сделанные красной краской надписи на оградах. «Рысь – лучший боец Трех Галлий!» – крупными буквами утверждали объявления на стенах доходных домов. «Заключайте пари в конторе Лукреция Антонина».
Да, ланиста уж постарался, раздул интерес к новому гладиатору и теперь опасался, как бы тот не подвел, лично наблюдал за тренировками и питанием гладиатора. За Сергия он был спокоен: тот не раз уже доказывал свою состоятельность, а вот новичок… Конечно, как разузнал ланиста через доверенных лиц, Ант Юний Рысь неплохо показал себя в провинции, но Рим-то не провинция, и тут можно было только предполагать: справится ли?
– Справится! – утверждал покрытый шрамами ветеран Каллид. – Уж ты мне поверь, Септимий.
Каждый раз во время тренировок ланиста внимательно следил за всеми учебными поединками, в которых участвовал новичок, и чем больше он наблюдал, тем спокойнее становилось у него на сердце. Рысь проявлял себя вполне опытным и хватким бойцом, ему, пожалуй, недоставало лишь мышечной массы, так ланиста и не собирался ставить новенького в пару с гигантом Замбой или толстяком Ивариксом. Сергий-«фракиец» – вот самый подходящий партнер!
Так же считал и сам Сергий, мечтавший поскорей выйти на арену только лишь затем, чтобы убить несносного выскочку. Римлянин усиленно тренировался, на время бросив любовные похождения и вино: еще успеется после победы. Рысь догадывался, конечно, кто написал послание, но не показывал, что задет, вот еще! И тоже тренировался не покладая рук, а также до боли в суставах и звездочек в глазах бегал, отжимался, поднимал тяжести. В общем, готовился к ожесточенной схватке, с волнением отсчитывая оставшиеся до игр дни.
И вот наконец наступил день битвы! Уже с утра толпы людей собрались на широкой площади перед амфитеатром Флавиев, у золоченого колосса, ожидая бесплатных номерков-билетов, в каждом из которых были указаны ворота, ярус, трибуна. Первый ярус, рядом с императорской ложей, был предназначен для высшей знати – сенаторов и некоторых всадников, на втором уровне расселись правительственные чиновники, на третьем – все остальные горожане и легионеры, четвертый уровень предназначался бедноте, пятый, самый высокий, – женщинам.
Юний вместе со всеми гладиаторами прошел в подземные лабиринты амфитеатра по специальному ходу, ведущему прямо из Лудус Магнус. Бойцы шагали молча, лишь слышно было, как гремели цепи, – готовых на все гладиаторов вполне справедливо опасались, их расковывали и вооружали непосредственно перед самым сражением, которого они дожидались в клетках, словно дикие звери. Идущий впереди всех Юний с удивлением посматривал на подъемные механизмы и люки, уже зная от Каллида, каким образом появляются на арене звери и люди.
Разведя гладиаторов по клетушкам, стражники остались караулить, прислонив к стене копья.
Где-то совсем рядом рычали тигры и львы. Усевшись на солому, юноша обхватил колени руками и принялся ждать. Незаметно приблизился полдень, сквозь периодически открывающиеся люки сверху, с трибун, доносился глухой гул. Юнию на миг даже стало страшно – а ну, как вся эта громадина возьмет да и рухнет, заживо похоронив гладиаторов, зверей и всадников. Нет, только не это! Лучше уж смерть на арене – там, по крайней мере, хотя бы видно небо.
Рысь непроизвольно поежился и увидел, как сидевший в отдалении Сергий бросил на него насмешливый, презрительный взгляд и что-то прошептал прихлебателям, отчего все они вдруг зашлись приглушенным смехом. Видно, что-то обидное сказал, тварь, какую-то гадость. Впрочем, смеялись недолго: стражники открыли клетку и погнали к подъемнику всех молодых гладиаторов, кроме Рыси и Сергия, с ненавистью поглядывавших друг на друга. Юний предполагал, что здесь, так же как на любой арене, сначала сражаются неопытные гладиаторы, так сказать, для разогрева толпы. Вот уж где щедро льется кровь, ведь зеленая молодежь почти не умеет прикрывать в ходе боя жизненно важные места и гибнет десятками, а по большим праздникам – и сотнями. Так вот, сейчас будут сражаться молодые, сначала друг с другом, затем со зверями или, быть может, наоборот. Потом, ближе к обеду, появятся шуты-пенгиарии, повеселят народ, затем наступит обеденное время – знать покинет трибуны, а народец попроще так и останется, надеясь на принесенные с собою припасы или на мальчишек-разносчиков. Во время обеда обычно травят зверями каких-нибудь закоренелых преступников типа христиан – этой жуткой секты. По рассказам очевидцев, христиане поедают трупы младенцев и творят еще много разных гнусностей, а когда-то, еще при Нероне, они чуть было не сожгли Рим.
Размышляя таким образом, Юний и не заметил, как задремал, и проснулся лишь от толчка стражника.
– Эй, лежебока! Подъем!
– Как, уже? – Юноша спросонья захлопал глазами.
– Уже, уже, – хохотнул воин. – Твоего напарника мы уже подняли, теперь твоя очередь.
Помощники ланисты сноровисто надели на Юния доспехи, закрепили на голове шлем и, подведя к подъемнику, торжественно вручили гладиус и щит:
– Успеха тебе, парень.
– Спасибо. – Рысь улыбнулся: наконец-то хоть кто-то за последнее время пожелал ему успеха.
Служители повернули ворот, и клетушка с вооруженным гладиатором легко поехала вверх, к распахнутому люку арены. Яркий свет – именно яркий, как показалось Юнию, хотя в общем-то день выдался пасмурным – на миг ослепил глаза, и юноша прикрыл веки. А когда открыл, увидел перед собой желтый песок арены… и несколько пар гладиаторов, с десяток, а может, и побольше. Рысь поднял глаза – о, боги! Он никогда в жизни еще не видал такого скопища народ и был поражен. Да, Каллид, конечно, рассказывал, что амфитеатр Флавиев вмещает полсотни тысяч зрителей, но одно дело – слышать, и совсем другое – видеть воочию. Огромные, заполненные празднично одетыми людьми ярусы, казалось, поднимались прямо в небо, затянутое разноцветными облаками, желтыми, синими, красными… Нет, то не облака! Это навес от дождя, натянутый на высоких мачтах! Какое все огромное, а он, Ант Юний Рысь, здесь всего лишь песчинка, как и все прочие гладиаторы.
– Эй, деревенщина! – прокричал ему стражник. – Хватит пялить глаза, или могут подумать, будто ты никогда не видел людей. Иди за всеми и приветствуй императора!
Юний потряс головой и поспешно догнал выстроившихся в колонну бойцов, как раз проходивших мимо украшенной пурпурным занавесом императорской ложи. А вот и сам император – в тоге и мантии, с золотым венком на голове. Бледный, болезненного вида юноша, ровесник Рыси. Рядом с ним слуги и приближенные.
– Аве, цезарь! – проходя мимо, произнесли гладиаторы. – Идущие на смерть приветствуют тебя.
Распорядитель боя – высоченный чернявый мужчина в черном, с золотым шитьем греческом гиматии, – поклонившись императору, поднял руку и не торопясь, торжественно огласил список. Каждое имя гремело в воздухе над ареной, легко достигая ушей зрительниц последнего, пятого яруса. И каждое имя сопровождалось приветственным гулом, а некоторые – даже овациями.
– Гней Сергий Флос, – прогремел голос распорядителя, тут же подхваченный гулом, – против Анта Юния Рыси из Косматой Галлии!
Лишь жалкие хлопки! Ну, понятно, имя Рыси еще ничего не говорило зрителям. Это было, конечно, плохо – приходилось рассчитывать лишь на свои силы, не надеясь, что в случае проигрыша тебя спасут от смерти поклонники. Обычно судья и устроители игр не противились желаниям публики, но для Юния проигрыш означал смерть. Что ж, пусть будет как будет!
Рысь вытащил меч и по знаку судьи сделал несколько шагов в сторону своего соперника. Обнаженная грудь Сергия блестела от пота, а скорее была чем-то намазана, ведь на арене вовсе не было жарко. Высокие золоченые поножи «фракийца» поднимались чуть выше колен, широкий пояс надежно защищал живот.
– Давай, «фракиец»! Сделай этого юнца! – закричали с сенаторских трибун, видимо, поклонники Сергия, и тот, взмахнув мечом, немедленно бросился в атаку.
Рысь подставил под удар щит и, не уклоняясь, – он старался сейчас не уклоняться, зная, что это не нравится зрителям, – нанес ответный удар, пришедшийся сопернику в щит. От следующего удара Сергий отпрыгнул, затем и вообще метнулся в сторону, стараясь зайти сзади. Его прыжки не вызывали недовольства публики, но вот Юний мог применить их только лишь в самом крайнем случае. Что можно «фракийцу» или ретиарию, непростительно для секутора и мирмиллона.
Выставив левую ногу вперед, Рысь прикрылся щитом, отбивая наскок вновь бросившегося в атаку соперника. Помня учебную схватку, тот старался держался подальше от щита Юния, а собственный небольшой щит частенько использовал в качестве ударного оружия, каждый раз вызывая восторженные крики толпы.
– Сделай его, «фракиец»! Сделай! Помни, мы поставили на тебя!
Ах, вот оно в чем дело. А ведь это вовсе не плохо, если хорошенько подумать. Наверняка хоть кто-нибудь да поставил и на Рысь – не зря ведь ланиста превозносил его как «Неустрашимый меч Трех Галлий». Всегда найдутся люди, поступающие не так, как все. Нужно только не разочаровать их.
Опа! Немного задумавшись, юноша пропустил вражеский выпад, уже в последний момент расчетливо подставив под него не щит, а предплечье, так чтобы лезвие кривого меча «фракийца» лишь скользнуло по коже. Пусть будет неопасная, но хорошо заметная всем рана, это может вызвать сочувствие. А теперь пора атаковать самому! Прием «сома», грузного и неповоротливого, стрелой вылетающего из воды, чтобы схватить зазевавшуюся пичугу. Так же поступил сейчас и Рысь: сделав вид, что собирается обороняться, юноша неожиданно бросился на врага, введя того в явное замешательство. Сергий ведь и сам планировал атаку, и теперь ему приходилось перестраиваться, импровизировать на ходу, чем, конечно же, и воспользовался Юний, резким ударом меча пронзив противнику бедро! Красная дымящаяся кровь оросила мелкий песок арены, зрители взвыли, а Рысь, не прекращая атаки, дожимал раненого врага попеременными частыми ударами то меча, то щита. Удар щита в голову Сергия – ах, как славно и звонко звенел шлем! – довершил дело. Ослабевший «фракиец», выронив из руки меч, тяжело упал навзничь и, по обычаю, приподнявшись, подставил под удар грудь.
Зрители вопили так, будто их самих сейчас прикончат. Кто-то скандировал: «Сер-гий, Сер-гий!», кто-то, наоборот, требовал побыстрее прикончить «фракийца». Юний огляделся, насколько позволяло забрало. Похоже, они с Сергием оказались последней сражавшейся парой, больше на арене никого не было, лишь на дальнем краю ее служители оттаскивали крючьями трупы.
Подняв над головой меч, Рысь посмотрел на судью. Тот, четко улавливая настроение сенаторских трибун и императора, поднял сжатый кулак – жизнь!
Сняв шлем, Сергий усмехнулся. По указанию судьи Рысь тоже освободился от шлема, взял его под мышку и, подойдя к императорской ложе, низко склонил голову.
– А ты, гладиатор, и в самом деле – Меч Трех Галлий, – поощрительно улыбнулся император. – Сражайся так же и обретешь богатство и славу!
Трибуны ревели, женщины бросали сверху засушенные лепестки роз, позади, поникнув головою, грустно тащился Сергий.
Внизу, в коридорах под ареной, Юния восторженно поздравили остальные гладиаторы, и даже ланиста потрепал по плечу:
– Я не ошибся в тебе, парень! Сам цезарь обратил на тебя свой благосклонный взор. Эй, стража! Сопроводите нас к выходу пятого яруса.
Молодой победитель, в доспехах, но без щита, меча и шлема, с любопытством посматривая по сторонам, зашагал вслед за владельцем школы. На улице у ворот уже толпились спустившиеся со своих мест зрительницы – знатные, самоуверенные матроны и совсем молоденькие девушки.