– Это вы играли с Орханом, – вспомнила Кэрри с таким выражением, будто у нее на пути внезапно выросла стена. Войдя в ювелирную лавку, она осмотрелась. Рефлексы замедлились. Ее мог сбить грузовик, она бы и не заметила. Оставшись наедине с торговцем, Кэрри ляпнула первое, что пришло на ум: – Знаете, Орхан ведь жульничает.
– Как и я, – ответил усатый, предлагая сесть на причудливо инкрустированный перламутром стул. Он хлопнул в ладоши и откуда-то из подсобки вынырнул паренек, которому хозяин велел принести чаю.
– И пахлаву с песочным печеньем захвати, – добавил он. Стоило пареньку убежать, как усатый представился Кэрри: – Ареф Тайфури, мисс. Бизнесмен-торговец, также занимаюсь импортом-экспортом.
– В кого вы сейчас играете, господин Тайфури? – наконец выдохнув, спросила Кэрри.
Подавшись вперед, Тайфури пошептал:
– Послушайте, мисс, я ничего не знаю: не в курсе, чем провинился Орхан, не знаю вас и участвовать в ваших делах не хочу. – Одновременно с этим он показал ей изысканное янтарное ожерелье, будто придворный, подносящий королеве корону. – Прелестно, не правда ли?
– Зачем помогаете мне? – спросила Кэрри, стреляя глазами в сторону улицы и прохожих. Затем посмотрела на ожерелье: на вид дорогое. Если Орхана арестовали, то улица сейчас точно кишит безопасниками.
– Сам не знаю. Вот, посмотрите. – Он показал янтарную брошь в медной оправе. – Это вам, подарок.
– Не могу принять, – отклонила его руку Кэрри.
– Прошу, возьмите, – не сдавался торговец. – Это от друга: презент для прелестной мисс. Чудесно сочетается с прекрасным ожерельем, которое вы, надеюсь, купите, – громко произнес он и уже шепотом горячо добавил: – Если честно, я подумывал избавиться от броши. Потом решил: ее могут найти и выследить меня. А, вот и chai, – сказал он, когда вернулся паренек. На медном подносе тот принес горячий напиток и выпечку. – Прошу, – сказал хозяин, приглашая Кэрри угощаться.
Кэрри отпила чаю и надкусила пахлаву.
Можно ли Тайфури верить? Он вроде напуган и не слабо, растерян. Или хорошо притворяется.
Убедившись, что никто за ней не следит с улицы, Кэрри приколола брошь к блузке: если уж прятать, то на видном месте. Впрочем, неплохо было бы убедиться, что «подарок» и правда от Орхана.
Кэрри приложила к шее янтарное ожерелье.
– Мило, – пробормотала она. – Когда Орхан вам ее передал?
– Брошь, мадам? Она из моей лавки. Просто она полая, с крышечкой. Мне она показалась подходящим предметом… Ну, вы понимаете, для чего, – шепотом пояснил Тайфури.
Кэрри кивнула. Внутри броши усатый спрятал некий предмет.
– Барсани пришел ко мне примерно за час до того, как пришли за ним, – продолжал торговец. – Как он догадался, что его захотят арестовать, я не знаю. По рынку ходит слух, будто агенты нашли его завернутым в желтый курдский ковер – насквозь пропитанный кровью. Орхан закутался в него и перерезал себе горло, представляете? Когда его нашли, нож так и торчал у него в шее.
Дрожащими пальцами он сунул в рот сигарету «Мальборо» и закурил. Зло щелкнул крышкой зажигалки.
– Я не при делах, мисс, понимаете? У меня жена и трое детей.
В лавку заглянули двое полицейских, вооруженных автоматами. Кэрри, чтобы не расплескать чай, схватилась за чашку обеими руками. Нервы у нее и так не отличались крепостью, а сейчас так и вовсе звенели. Наконец полицейские пошли дальше, а Кэрри подумала про себя: пора валить из Сирии. Вот только она не зря называлась оперативником ЦРУ. Так просто смерти двух агентов и провал операции оставить не могла.
Надо выяснить, зачем Орхан так рисковал, передавая через Тайфури послание агенту ЦРУ.
– Почему он пришел к вам? – спросила Кэрри.
– Не знаю. Может, потому, что мы оба курды? Знаете, каково нам в этой стране?
– Нет. – Кэрри внимательно посмотрела на хозяина лавки. – Расскажите.
– Курду жить здесь – все равно что босиком ходить по битому стеклу, мисс. Каждый шаг делаешь осторожно и при этом всегда улыбаешься. Всегда, не прекращая. Стиснув зубы.
– Значит, Орхан пришел к вам как к родичу? Или потому, что вы тоже жульничаете в нарды? Кстати, что вы такое экспортируете-импортируете?
– Зависит от обстоятельств, – чуть помедлив, ответил курд.
– Например?
– Смотря кто обращается ко мне.
Как все-таки неожиданно поступают порой люди. Теперь и не узнаешь, чем руководствовался Орхан в последние минуты жизни, доверяя Тайфури то, что спрятано внутри броши.
– Кажется, я понимаю, мсье Тайфури. – Подавшись ближе к нему, Кэрри прошептала: – Чем скорее я покину Дамаск, тем лучше для нас обоих. Вы мне поможете?
Подумав немного, Тайфури спросил:
– Алеппо знаете?
* * *Покинув лавку, Кэрри трижды пересаживалась с такси на такси, а после села на маршрутный микроавтобус. Всякий раз она выбирала транспорт, следующий в направлении, противоположном предыдущему; пришлось побегать – лишь бы избавиться от потенциального «хвоста». Наконец она вернулась в гостиничный номер.
В вестибюле и атриуме «Шам Палас», как обычно, дежурило несколько безопасников мелкого пошиба. Никто из них даже не взглянул на Джейн Мейерхофф. Кэрри подошла к стойке консьержа и попросила устроить поездку автобусом до Алеппо.
– Вам понравится город, – пообещал консьерж. – Он знаменит своими перламутровыми шкатулками. Там много достопримечательностей, хотя с дамасскими они, конечно, не сравнятся…
– Понимаю, спасибо, – ответила Кэрри и, заплатив за билет, направилась к лифту.
Оказавшись в номере, заперла дверь и хорошенько обыскала комнату и ванную: «жучков» и скрытых камер нигде не нашлось. Разве что один стандартный «жучок» в телефоне, по которому Кэрри заказала обслуживание в номер: сэндвич и мятный лимонад. После она включила ноутбук и принялась за работу.
Внутри броши обнаружила флешку. Мрачно взвесила ее на ладони. Орхан – а может, и Кадиллак – погибли за то, чтобы передать ей записанные тут сведения. Кэрри вставила накопитель в порт ноутбука, включила звук, и… на экране появилась картинка: пышная свадьба, люди танцуют; в центре торжества – молодая пара: невеста в белом стоит у многоярусного торта.
В дверь постучались. Кэрри отключила звук и захлопнула крышку ноутбука. Вооружилась пистолетом и, держа его за спиной, направилась к двери.
Официант принес ужин: сэндвич и напиток. Подождав, пока он уйдет, Кэрри снова открыла ноутбук. На сей раз она сделала звук потише.
«Чья, интересно, свадьба?» – подумала она и заметила среди гостей Кадиллака с супругой. А хорошо ЦРУ обучило агента: сирийский безопасник взглянет на запись и ничего не поймет. Для него это – просто видео на память.
Кэрри прогнала запись через специальную программу, которая выудила из непримечательного видео-файла миллионы бит другого файла в формате. avi, который Кэрри озаглавила «Виды Дамаска». Потом вставила в уши «бананы» и, положив рядом на кровать пистолет, включила воспроизведение.
Послание длилось менее полутора минут, но просмотрев его, Кэрри некоторое время не могла опомниться. Все стало с ног на голову, открылась совершенно новая грань происходящего. В уме у Кэрри вертелась одна-единственная мысль: это надо срочно передать Саулу.
Чутье велело как можно скорее убираться из Дамаска. Рейд спецназа провалился, Кадиллак и Орхан мертвы, сама она – в сердце «красной зоны». Прямо отсюда с Саулом не свяжешься, слишком опасно. Единственный шанс – выбраться в Алеппо и уже оттуда переслать данные шефу.
Видео снимали на скрытую камеру, установленную, скорее всего, в солнечных очках, которые Кэрри лично передала Кадиллаку во время второй встречи в Бейруте. По всему выходило, что снимал Кадиллак, лично.
Послание он составил из двух частей. Место действия в первой Кэрри сразу узнала: один из ресторанов, расположенных на Джебель-Касиюн, горе, в чьей тени стоял Дамаск. Говорят, на ее склоне Каин и убил Авеля.
Дело было на закате: город только начинал озаряться огнями, горели лампы в самом ресторане. Однако, несмотря на тени, солнечного света хватало, чтобы разглядеть двух мужчин за столиком в кадре. Один из них, араб в дорогом костюме сидел спиной к Кадиллаку, но стоило ему на секунду глянуть в сторону, и Кэрри увидела его профиль. Господи, неужели… он? Абу Назир?! Его ли хотел показать Кадиллак? Уже и не спросишь. Кэрри видела просто араба, да и то со спины, хотя инстинкт говорил: Кадиллак не просто так передал видео. В нем – нечто важное. Кэрри вздрогнула. Напротив араба сидел и поедал пиццу мужчина, европеец в полосатой рубашке навыпуск и брюках в клеточку.
За кадром звучал чуть слышный голос Кадиллака: агент бормотал, почти не разжимая губ.
– Мужчина в костюме – Абу Назир, – сказал на арабском Кадиллак. Есть, точно он, Абу Назир! – Имени его визави не знаю, его зовут просто «русский». А вот кое-что поинтереснее. – Кадиллак перевел фокус камеры на соседний столик, где сидели трое сирийцев в белых рубашках, при галстуках
Все трое ели с тарелочек мезе[4]; один курил кальян и с большим интересом наблюдал за арабом и русским.
– Того, который курит кальян, я знаю, – произнес за кадром голос Кадиллака. – Его зовут Омар аль-Маваси. Он точно из ГУБ. Все трое – безопасники. Человека, что сидит напротив Абу Назира, они зовут «русский».
Тут Кадиллак навел замаскированный под авторучку микрофон на столик Абу Назира, и среди мешанины голосов на арабском послышалась беседа Назира и «русского»:
– …мы переменим ход войны, – говорил по-английски Абу Назир. Несмотря на низкое качество записи и фоновый шум голос его показался Кэрри знакомым. Она отмотала запись назад и проиграла заново. Потом еще раз и еще. Где-то она уже слышала этот голос.
Она снова нажала кнопку воспроизведения.
– Ваши действия все изме… – Окончание фразы русского потонуло в возгласе за соседним столиком: кто-то что-то сказал по-арабски об аварии на дороге.
– …жаль, что придется покинуть… – Голос русского пробился сквозь прочие, включая голос одного из сирийских безопасников: тот говорил что-то о возмещении расходов.
– Всего лишь временное неудобство. Мы всегда планируем подобные… – отвечал Абу Назир, и тут Кэрри вспомнила, где еще слышала его голос. На записи, найденной среди руин керамического завода в Эр-Рамади. Это он допрашивал Уалида Карима, агента Кэрри, Ромео. Точно же, он! Абу Назир! Его голос Кэрри слышала на записи допроса. Сто процентов!
Первая часть закончилась, и Кэрри принялась соображать. У нее на руках косвенные доказательства того, что Абу Назир скрывался в Сирии, да еще с попустительства местных властей. Сирийцы, похоже, решили стравить две враждующие стороны. И кто такой этот загадочный европеец, русский? Каким он здесь боком? Связан с иракской ячейкой «Аль-Каиды»? Впрочем, куда важнее узнать: что такого запланировал Абу Назир, дабы переломить ход иракской воны?
Запись сделали два дня назад – встроенный календарь камеры сам выставил дату. Два дня! Неужели русский предупредил Абу Назира о готовящемся рейде спецназа? Господи, Кадиллак, сам не ведая того, раздобыл доказательства. Совпадение просто невероятное.
Вот это прорыв! Доказательство утечки. Даже больше – след. Саул рехнется, узнав, что в деле замешаны русские. Кэрри торопилась досмотреть остаток видео… и зря.
Второй ролик вывернул ей душу наизнанку. Картинка дергалась, потому что снимал Кадиллак на ходу: шел по людной дамасской улице, скорее всего, по улице Семнадцатого апреля, недалеко от штаба. В самом видео не было ничего особенного, только прохожие да машины. Поражали слова Кадиллака:
– Билли, – назвал он ее позывной, взятый Кэрри в честь Билли Холидея, джазового певца, – похоже, меня раскрыли. Я получил твое сообщение «от капитана» насчет «кузена Абдулкадера». Постараюсь быть в кафе сегодня вечером, но знай: со мною все кончено. Сегодня я видел своего командира Тарика. Мы с ним давно знакомы. Так вот, он при встрече со мной отвернулся.
Меня пот прошиб. Чувство было такое… будто кто-то заплакал у меня над могилой. Есть у нас такая поговорка.
Я пожаловался Тарику на «дебилов с бензохранилища», мол, они «снова запутались в объемах». Мы оба постоянно на них жаловались, и Тарик обычно называл их «ослами», но сегодня он лишь взглянул на меня. От его взгляда кровь в жилах застыла. Тарик молча прошел мимо, а ведь мы с ним друзья, Билли.
В штабе мне никто не звонил, не писал по электронке. Никто подле меня не задерживался: ни коллеги, ни младшие офицеры. Думаю, слух просочился вовне. Для всех я совершил харам. С работы я ушел пораньше. Сейчас попытаюсь оставить это сообщение в тайнике. Вечером попробую прийти в кафе, однако конец, по-моему, близок. Я чувствую. Петля уже затягивается. Прошу, Билли, если меня убьют, позаботься о моей семье: вывези их из Сирии. Это в твоих силах, Билли, я знаю: тебе это по силам. Allahu akbar.
«Господь велик», – автоматически перевела про себя Кэрри.
Черт, черт, черт! Кадиллак привел ГУБ прямо к Орхану, и те чуть не достали ее.
Закрыв ноутбук, Кэрри сунула пистолет под подушку и легла. Проснулась посреди ночи, вся в поту. Сначала даже не поняла, где она и что происходит. Охваченная паникой, не сразу сообразила, что она все еще в Дамаске, в номере отеля.
Подошла к окну и, не отодвигая занавески, глянула на улицу: странный желтоватый свет фонарей, минареты мечетей… Ее изводил рабочий зуд, нужно было срочно убираться из города.
Алеппо, Сирия13 апреля 2009 года
В 1123 году король Иерусалима Бодуэн II совершил редкую для себя тактическую ошибку и угодил в плен к туркам-сельджукам, которые два года продержали узника в цитадели в Алеппо. Массивная белокаменная постройка до сих пор отражала свет послеполуденного солнца, что висело над плато. Ее использовали в качестве крепости еще в доисторические времена. Впрочем, крепость мало интересовала Кэрри: здесь она собиралась сделать всего парочку снимков на камеру смартфона, для виду.
Сойдя с автобуса на вокзале, она уже поставила себе целью найти интернет-кафе, упомянутое одним из попутчиков. Оно якобы располагалось на улице Нуруддина Занки, что тянулась на север от самой крепости, видимой из любой точки города.
В кафе Кэрри села рядом с сирийским студентом, вышла в сеть и с флешки загрузила послание Кадиллака на подложный сайт ЦРУ: по легенде, ресурс принадлежал транспортно-экспедиционной компании, а на самом деле это был сервер в Гамбурге, позволяющий размещать файлы на международном видеохостинге типа «Вимео».
Загрузив ролик, Кэрри отправила Саулу на личный IP-адрес зашифрованное письмо: отчет она спрятала в фотографиях с видами Алеппо, которые прикрепила к е-мейлу.
Письмо оканчивалось строчками:
«Представляешь! Я видела трубкозуба. Надеюсь, скоро встретимся. Целовашки-обнимашки».
Кодовое слово «трубкозуб» означало высокую степень срочности.
Нажав кнопку «отправить», Кэрри вставила в порт компьютера отдельную флешку с прогой АНБ, которая стерла все следы ее действий. Получалось, что Кэрри даже не пользовалась этим компьютером; следы ее присутствия в сети удалились даже с серверов по всей Сирии, с которыми был связан компьютер. Саул же, скачав файл с посланием от Кадиллака, поступит точно так же: сотрет все следы пребывания ролика на хостинге.
«Ну все», – с облегчением думала Кэрри, покидая кафе. Саул получил сообщение. Шагая вниз по обрамленной пальмами улице, греясь на солнце и слыша в воздухе аромат фалафеля[5], Кэрри ощущала себя намного лучше и легче.
Теперь Саул обо всем позаботится. Разработает план игры, и «крота», что помешал схватить Абу Назира, возьмут. Кто-то да знает, что это за таинственный русский на видео. Может, инфа есть у московского отделения? Теперь Кэрри заляжет на дно и будет ждать инструкций от Саула. Слава богу, он в Лэнгли, складывает кусочки головоломки.
Кэрри, однако, даже не догадывалась, что в этот самый момент карьера Саула висит на волоске. Его готовились уволить.
Третье офисное здание Сената США имени Харта, Вашингтон, округ Колумбия28 июля 2009 года
Время: 23:42
– Минутку, Билл. Вы хотели уволить Саула? Гения шпионажа, суперзвезду, этого да Винчи и прочая, и прочая?
– Я был близок к тому, чертовски близок, сенатор. Сами посудите: дела на Ближнем Востоке были паршивые. Армия Абу Назира знала все наши ходы наперед: мы здорово рисковали, отправляя в Сирию команду спецназа, которая в итоге вернулась с пустыми руками. Саул взял на себя ответственность и провалился. Мало того, наш основной информатор в Сирии погиб, его замучили; вся наша сеть в Сирии пошла коту под хвост. Абу Назир ускользнул, и мы после стольких лет кропотливых трудов вернулись к тому, с чего начинали. Саул ведь шеф Отдела разведки по Ближнему Востоку! С него и спрос! Что бы вы на моем месте предприняли? Мы оказались по уши в дерьме, и нужно было из него выбираться. Сами знаете, как поступают в таких ситуациях: ищут козла отпущения.
– Эта оперативница, Билл… Саул здорово рисковал.
– Рисковал – слабо сказано, господин президент. Саул отправил оперативницу в самое сердце «красной зоны» на территории врага, и там она действовала сама по себе. Без прикрытия. Ей предстояло провернуть невероятно опасную операцию без посторонней помощи. Что, если бы ее убили? Или того хуже – взяли в плен? Саул поставил на карту все наши операции на Ближнем Востоке.
– Как это – все?
– У Кэрри Мэтисон в голове содержались данные по делам бейрутского и багдадского отделений. Исчерпывающие данные: контакты, агенты, явки, шифры… Представляете, что было бы, схвати ее сирийцы? Если бы они передали ее «Хезболле», иранцам? Или вообще, русским? Что бы из нее вытянули! Случилось бы… Короче, не знаю, как скоро мы оправились бы, но наверняка скажу вот что: погибла бы уйма хороших сотрудников. На кону оказалась и наша иракская кампания, пришлось бы ее прекратить. Окончательно. Ну, вы все еще вините меня?