«Надо поторапливаться, иначе к обеду опоздаю!» – подумал он, убыстряя шаг.
Глава 10
– Задание понятно? – закончив подробный инструктаж, строго спросил человек с известным на всю страну лицом, часто появлявшимся (особенно в докризисные времена) на экранах телевизоров.
– Да! – хором ответили Рафик Ильшатов и Эдик Лебедовский, тридцатилетние мускулистые мужчины – личные телохранители вышеуказанного господина.
– Повтори... ты! – Холеный палец указал на Лебедовского, слушавшего речь шефа с меньшим вниманием, чем Ильшатов.
– Пидор сейчас у любовника. Войти в квартиру, допросить пидора, узнать имя и координаты киллера, убравшего «...»[31]. Всех уничтожить в течение суток. По исполнении задания позвонить вам, произнести условную фразу: «Задерживаемся по техническим обстоятельствам. Машина барахлит», – бодро отчеканил Эдик.
– Правильно, – слегка поморщившись, подтвердил «известный человек». – Идите!
– Зачем ты произнес слово «пидор», причем дважды? – набросился на товарища Ильшатов, едва они покинули кабинет босса. – Совсем рехнулся?
– А чо? – тупо вытаращился Эдик.
– Чо-чо! Через плечо! – зло передразнил Ильшатов. – Ведь шеф сам голубой. Хотя и скрывает! Разве не знаешь, дурень?!
– Не-а! Впервые слышу! – сконфуженно пробормотал Лебедовский.
– Впредь знай, тупица, да придерживай язык! Ладно, хрен с тобой! За работу!
Выехав за пределы резиденции «известного человека», машина с особыми, отпугивающими гаишников номерами помчалась по направлению к Москве. Небо постепенно светлело. Близился рассвет...
* * *Ковальский третий день безвылазно гостил у Майкла. На всякий случай, во избежание нагоняя, он поставил Попкова в известность о своем местонахождении (название улицы, номера дома и квартиры) и ни на минуту не отключал сотового телефона. Однако ни заказчики, ни хозяин-убийца не тревожили «заслуженного правозащитника». Сергей Игоревич наслаждался отдыхом – то занимаясь любовью с Капустиным, то вместе с ним смотря телевизор. Американский подданный высказывал серьезное недовольство всеми теми, кто выступал в поддержку сербов, зато крайне одобрительно отзывался о господине Сванидзе и ему подобных.
– Российские средства массовой информации должны защищать интересы Соединенных Штатов, – капризно-раздраженным тоном говорил Майкл. – Вот Коленька наш человек, и Женечка ничего, но некоторые... Фи!!! Противные!!! Знаешь, Серж, напиши-ка пару статей о зверствах сербов и благородстве летчиков НАТО, наносящих хирургически точные удары по военным объектам. Внуши читателям – война ведется исключительно против диктатора Милошевича, ради предотвращения гуманитарной катастрофы, а я тебе баксов подброшу!
– Напишу, милый, обязательно напишу! – умильно улыбался журналист, поглаживая ножку сотрудника Корпуса Мира.
Майкл благосклонно кивал...
«Голубая идиллия» закончилась шестого апреля 1999 года в шесть часов утра. Ковальский проснулся от удушья. С хрипом открыв глаза, он увидел нависшее над ним бесстрастное татарское лицо. Сильные руки сдавливали горло.
– Ты – Ковальский, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес незнакомец.
– Д-д-да! – просипел бывший диссидент.
– Отлично! Эдик, вали[32] второго.
Послышался испуганный писк Майкла, тут же сменившийся бульканьем.
Краем глаза Сергей Игоревич заметил, как другой незваный гость – смуглый, горбоносый, бородатый – молниеносным движением опасной бритвы перерезал глотку гражданину США и, стараясь не запачкаться в крови, отпрянул в сторону.
– Клеенку подложи, – приказал напарнику татарин. – Кровища вниз протечет. Соседи всполошатся раньше времени.
– Дом новый, с бетонными перекрытиями. Не протечет! – возразил бородатый.
– Я сказал, подложи, мудак! – свирепым шепотом рявкнул Ильшатов.
– Ладно, ладно, не ори, – спасовал Эдик. – Уже кладу!
– Имя, фамилия, адрес человека, прикончившего «...». В темпе, дерьмо! Если жить хочешь! – потребовал у обмочившегося со страха журналиста Рафик, ослабляя захват.
«Заслуженный правозащитник» без запинки сдал Попкова и жалобно попросил:
– Не убивайте! Я вас не выдам! Клянусь!!
На каменной физиономии Ильшатова появилась смутная тень улыбки. Он выдернул из-под головы Ковальского подушку, плотно прижал ее к лицу педераста (одновременно надавив коленом на грудь) и держал до тех пор, пока тело не перестало дергаться...
* * *В эту ночь Виталий Николаевич, вопреки обыкновению, спал плохо. Впервые за долгие годы убийце приснился сон. Причем кошмарный. Привиделось Попкову, будто бы он, волшебным образом превратившись в барана, мирно пасется на лугу. Неожиданно к стаду подходят двое незнакомых мужчин. Один из них с табличкой на груди «Инструктор СРС»[33] ведет на собачьем поводке Ковальского. «Заслуженный правозащитник» семенит на четвереньках весьма непринужденно, словно передвигался таким манером всю жизнь.
– Ищи! – выпустив поводок, командует журналисту «инструктор». Ковальский бросается в гущу стада, останавливается перед жующим травку Виталием Николаевичем и заливисто лает.
– Ага, понятно! – говорит собаковод, вместе с приятелем хватает за ноги беспомощно брыкающегося Попкова и волочет к зловещему красно-бурому зданию с крупной надписью на стене «Бойня». Убийца проснулся в холодном поту. Часы показывали начало седьмого.
«Сон-то вещий, – с грехом пополам уняв нервную дрожь в конечностях, подумал экс-майор. – Нужно немедленно избавиться от «пейджера». Иначе кранты!!!»
Вскочив с кровати, он поспешно оделся и, похерив на сей раз утренние процедуры, пулей вылетел из дома...
* * *Утром 6 апреля у Вовочки началась ломка. А зелье и деньги, как назло, кончились. По выходе из клиники Попков-младший больше не рисковал воровать дома. Малолетний наркоман приноровился грабить старушек-пенсионерок, прослеживая жертву от сберкассы (или от магазина) до подъезда, где и нападал. Однако в предшествующий день ему хронически не везло. Вовочка выследил всего двух бабуль и... не добыл ни копейки! Первый раз отпрыск киллера нарвался на необычайно резкий отпор и, получив от хрупкой на вид женщины болезненный удар хозяйственной сумкой по прыщавой морде, с позором ретировался. Вторую пенсионерку случайно встретил неподалеку от дома похожий на медведя «внучок». Благоразумный Вовочка, поджав хвост, немедля повернул назад. Последний раз сын убийцы кольнулся пятого апреля, в полночь, и спустя шесть часов ощутил острую потребность в очередной дозе. Чтобы нормально функционировать[34], Попкову-младшему требовалось четыре ежесуточных инъекции героина, по 0,25 грамма в каждой.
...К семи утра ломка стала невыносимой. Подскочила температура. Вовочку трясло, лихорадило. Болело абсолютно все. Тошнило. Суставы, кости, казалось, непрерывно перемалывались невидимой мясорубкой. Дрожащей рукой он набрал номер телефона Сурена Поросяна: ровесника, соседа по подъезду и тоже наркомана, добывающего деньги на «дозы» розничной торговлей героином.
– Сурен, товар есть? – с трудом ворочая языком, спросил Попков-младший.
– Есть, – лениво ответил юный наркоторговец. В отличие от Вовочки, он вовремя ширнулся[35] и в настоящий момент чувствовал себя приемлемо.
– Д-д-дай д-д-дозу! – выдавил сын убийцы.
– Ты при бабках? – осведомился практичный Сурен.
– Н-нет, н-но я с-сегодня н-найду!
– Когда найдешь, тогда и получишь! – неумолимо отрезал Поросян.
– Погоди! Погоди! – отчаянно взвизгнул Вовочка. – Деньги будут. Через полчаса! Я зайду?! А?!
– Заходи, но только с монетой, – Сурен повесил трубку.
– С-сволота!!! – яростно заорал Попков-младший. – Все кругом с-сволота!!! Не-на-ви-жу!!!
Дикие вопли сына разбудили Зинаиду Михайловну...
– Что случилось? – зевая спросонья, спросила она, заглянув в комнату. Вовочка повернул к матери мутные, как у взбесившегося пса, глаза. В голове у него засела одна-единственная навязчивая мысль: «Доза!.. Доза!.. Доза!»
– Деньги нужны, немедленно! – прохрипел наркоман.
– Зачем? – флегматично поинтересовалась мадам Попкова, не подозревавшая о прежних наркотических увлечениях любимого чада и считавшая его навсегда исцеленным от пагубного пристрастия.
– Не твое дело, старая ведьма! Гони быстро «лавы»[36]! Сука!!! Блядь!!! – взбеленился обезумевший Попков-младший. – Убью паскуду!!!
Перепуганная Зинаида Михайловна попятилась назад, хлопая онемевшим ртом, а окончательно утративший над собой контроль Вовочка схватил подвернувшуюся под руку отцовскую гантель, бросился на мать, с размаху ударил ее по темени и продолжал, злобно рыча, молотить гантелей до тех пор, пока голова Зинаиды Михайловны не превратилась в скользкое, кровавое, бесформенное месиво. Тогда наркоман оторвался от трупа, наскоро обтер перепачканные руки о ночную рубашку убитой, перевернул спальню родителей вверх дном, нашел-таки вожделенные «лавы» и, вскочив, помчался к Сурену...
Перепуганная Зинаида Михайловна попятилась назад, хлопая онемевшим ртом, а окончательно утративший над собой контроль Вовочка схватил подвернувшуюся под руку отцовскую гантель, бросился на мать, с размаху ударил ее по темени и продолжал, злобно рыча, молотить гантелей до тех пор, пока голова Зинаиды Михайловны не превратилась в скользкое, кровавое, бесформенное месиво. Тогда наркоман оторвался от трупа, наскоро обтер перепачканные руки о ночную рубашку убитой, перевернул спальню родителей вверх дном, нашел-таки вожделенные «лавы» и, вскочив, помчался к Сурену...
Приобретя героин, Вовочка бегом вернулся обратно в квартиру и, не обращая внимания на мертвую, изуродованную до неузнаваемости мать, принялся, воя от нетерпения, готовить инъекцию. Сын киллера фактически ничего не соображал. «Доза!!! Доза!!! Доза!!!» Поэтому он по ошибке вколол себе не обычные 0,25 грамма, а целых полтора. Отшвырнув использованный шприц, Попков-младший плюхнулся в кресло, закрыл глаза, ожидая отступления ломки, но вместо этого внезапно захлебнулся воздухом, схватился за сердце и скончался[37]. Давно ошивавшийся бес ловко перехватил вылетевшую из тела грязную Вовочкину душонку и, торжествующе гогоча, уволок в преисподнюю...
Пронзительно зазвонил телефон, однако поднять трубку было уже некому...
Глава 11
– Странно, никто не подходит! – после двадцатого гудка сказал Лебедовский. – Может, вилку из розетки выдернули?
– Навряд ли! – с сомнением покачал головой Ильшатов. – Тут что-то другое!
– Как поступим? – спросил Эдик.
Рафик надолго задумался, напряженно морща лоб и беззвучно шевеля губами.
– Я предлагаю следующее, – молвил наконец он. – Подъедем к дому, вскроем квартиру. Дальше – по обстоятельствам. Если ты прав и «птичка в клетке», сладко дрыхнет, падла, отключив телефон, ликвидируем вместе с домочадцами. Свидетели нам не нужны. Если же нет, гм, посмотрим...
Посланцы «известного человека» проникли в пропахшее кровью жилище Попковых в начале девятого утра.
– Н-да уж! Впечатляет! – с демонической иронией протянул Рафик, хладнокровно обозрев страшную картину. – Маленькая семейная неурядица. Папочка где-то шляется, а сыночек, грохнув мамочку, загнулся от передозировки.
– Ты считаешь, объект уехал до мочилова[38], – усомнился Лебедовский. – Вдруг он их сам того... Мало ли! Например, достали[39] чем-нибудь?!
– Ты, Эдик, дураком родился – дураком помрешь! – презрительно фыркнул Ильшатов, в недалеком прошлом считавшийся одним из лучших оперативников ФСБ. – Да тут с первого взгляда ясно, как развивались события. Сопляк – закоренелый наркоман, посмотри на исколотые вены. У мальчишки началась ломка, а денег на наркотики мамаша не дала. В результате щенок озверел и прикончил мать. У него на руках и на одежде четко видны следы крови. Возле трупа окровавленная гантель, которой он орудовал. Далее мальчишка нашел родительские бабки, где-то приобрел наркотик, но, не рассчитав дозу, подох. Папаша же отчалил гораздо раньше. У меня имеется подозрение, куда и зачем он так спешно намылился, однако давай сперва пошарим в квартире... Перчатки надень, кретин!!!
Пошли отсюда, – завершив обыск, занявший около сорока минут, сказал напарнику Рафик. – Ситуация в целом понятна.
– Но... – начал Лебедовский.
– Потом объясню, – резко оборвал Ильшатов. – За мной, живо...
– Ты обещал объяснить! – напомнил Эдик, устроившись рядом с Рафиком на переднем сиденье машины, поставленной весьма умело: из нее прекрасно просматривались подступы к подъезду Попкова, зато спецномера можно было разглядеть, только если подойти к автомобилю вплотную.
– Пожалуйста, – снисходительно согласился Ильшатов, прикурил сигарету и выпустил дым в лицо Лебедовскому. – Я уверен – объект заподозрил неладное, помчался спешно устранять посредника. Мы с ним чуть-чуть разминулись. В бега он податься не мог. Дома остались документы, в том числе поддельные, а также замаскированный под фотообоями[40] металлический сейф, где месье Попков, очевидно, хранит «трудовые сбережения». Обои не повреждены. Сухие. Значит, сейф ни вчера, ни сегодня не открывали. Обнаружив мертвого Ковальского, киллер поймет – его вычислили, и решит залечь на дно, однако для этого ему потребуются деньги, документы, с голой задницей далеко не убежишь. Попков обязательно вернется обратно. Тут мы голубчика и спеленаем! Кстати, теперь, просмотрев фотографии в документах, я знаю пассажира[41] в лицо. – Рафик затушил окурок в пепельнице.
– А если он, решив не рисковать, все-таки удерет «с голой задницей»? – поинтересовался Эдик.
– Тогда мы с тобой трупы, – нахмурился Ильшатов. – Хозяин выделил на завершение операции сутки. Не более... Но не дрейфь! Хмырь вернется! Интуиция меня ни разу не подводила!..
* * *Виталий Николаевич подъехал к дому Майкла Капустина лишь в одиннадцать утра и уже не на своей «девятке», а на такси. На Рублевском шоссе запаниковавший убийца вляпался в ДТП[42], столкнулся с новенькой иномаркой. После долгих неприятных разбирательств с гаишниками и агрессивно настроенным потерпевшим (авария произошла по вине Попкова) у Виталия Николаевича отобрали водительские права, его покореженную машину отбуксировали на гаишную автостоянку, а самого киллера обязали не позднее завтрашнего утра возместить причиненный владельцу иномарки колоссальный материальный ущерб плюс моральные издержки стражей порядка. Попков охотно согласился на все условия (завтра утром он надеялся быть далеко от Москвы)...
У капустинского подъезда Виталий Николаевич увидел гомонящую толпу жильцов, «Скорую помощь» и две милицейские оперативки. Сердце убийцы съежилось в нехорошем предчувствии. С трудом придав физиономии выражение ленивого любопытства, он незаметно приблизился к толпе.
– Безобразие! Позор! – громко возмущалась накрашенная дама преклонного возраста с крупными бриллиантовыми серьгами в оттопыренных ушах и с пунцовыми от избытка помады губами. – Совершенно обнаглели бандиты! Ни домофоны, ни кодовые замки им не помеха! Спать спокойно не ляжешь!!!
– Не-е-ет! – тряся жиденькой бороденкой, утверждал либерально-демократического вида хлипкий, очкастый господин в шикарном кожаном пальто. – Убили подданного Соединенных Штатов!!! Тут акция политическая!!! Очередная вылазка русских экстремистов!!! Грубое попрание прав иностранных граждан! Мы не потерпим! Международное сообщество применит санкции!!!
– Ну-ка повтори, глист очкастый!!! – грозно надвинулся на «либерала» широкоплечий мужчина с боксерским носом. – Я те, падла, ща применю санкции! Я те яйца на уши намотаю да башку в жопу запихну!!!
– Помогите!!! – пронзительно заверещал поборник прав иностранных граждан, подбегая к трем дюжим милиционерам, скучающим неподалеку. – Вон тот террорист обещал меня искалечить. Арестуйте негодяя, немедленно!!!
Однако менты, из-за известных югославских событий больше не питающие симпатий ни к «мировому сообществу», ни к отечественным «демократам», отреагировали на призыв прозападно настроенного хлюпика весьма недружелюбно. Двое демонстративно отвернулись, а третий – молодой, сероглазый, с погонами старшего лейтенанта – ровно, но со скрытой издевкой сказал:
– Когда искалечат, тогда арестуем. По факту совершения преступления, не раньше.
– Вы сами фашисты! – истерически взвизгнул очкастый. – Потакаете экстремистам! Я буду жаловаться!
– А вот тебя мы действительно заберем за оскорбление представителей власти, – недобро сощурившись, процедил старлей. Неизвестно, как дальше бы развивались события, но именно в этот момент четверо санитаров вынесли из подъезда на носилках два накрытых простынями тела. Неожиданно один из санитаров споткнулся, передние носилки перевернулись, и труп шлепнулся на землю. Протиснувшись в передние ряды и опознав в мертвеце Ковальского, Виталий Николаевич изменился в лице. Механически развернувшись, он торопливо зашагал прочь.
«Смываться!.. Смываться!.. Захватить деньги, документы и смываться!.. Сперва в ближнее зарубежье... Затем дальше!» – перепуганными тараканами бегали в голове Попкова куцые мысли. Безразличный к чужим жизням, свою собственную киллер ценил чрезвычайно, и в настоящий момент страх смерти не только покрыл тело Виталия Николаевича липким, вонючим потом, заставил судорожно трястись поджилки, но вдобавок почти полностью парализовал умственную деятельность. В результате, охваченный животным ужасом, экс-майор не сумел проанализировать ситуацию и не учел того обстоятельства, что «охотники», узнав у Ковальского его адрес, возможно, уже успели организовать засаду...
* * *– Ага, явился родимый! – завидев спотыкающегося от поспешности Попкова, обрадовался Ильшатов и приказал сидевшему за рулем Лебедовскому: – Подгоняй тачку к подъезду!