- Вы что там бурчите, товарищ полковник?
- Людям ночью наступать, а мы им поспать не даем. Да и немец может зашевелиться.
- И что Вы предлагаете?
- К артиллеристам съездить.
Булганин остановился возле сухого дерева. Спиной облокотился на него. Почесал бородку. Было видно, что в нем борются между собой два человека: нормальный и 'комиссар'.
- Вы считаете, что подбодрить людей не требуется?
- Там сейчас три комплекта людей. Повернуться негде, негде поспать, а тут начальство. Шум возникнет. А ну как немец ударит? Они бьют на шум, и из пулеметов, и орудиями. Потери могут быть.
- Нет, все-таки на КП полка, хотя бы, надо пройти!
- Мы оттуда идем, впереди только КП батальонов.
- Ну, хорошо. Поедем к артиллеристам.
Они повернули назад, за ними пристроилась и охрана ЧВС. Но, дальше КП 770 полка они не ушли. Булганин зацепился за проволоку и порвал брюки. А тут еще к Байернхофу подошла бронеплощадка, которую обнаружили наблюдатели, и началась перестрелка между ней и артиллерией на высоте 122. Проснулся Жуков.
- Что за шум?
- За Вайтенбергом обнаружили бронеплощадку, отгоняем артогнем двух орудий.
- Ну, раз такое дело, то начинай, полковник.
- Еще три часа до атаки.
Жуков недовольно сморщился: 'Начинайте!' Владислав снял трубку, и перенес начало атаки, назначив 15-ти минутную готовность. Начал принимать доклады. Дольше всего готовились корпусные артиллерийские полки. Лишь через 14 минут от них пришло подтверждение, что готовы. Дождавшись окончания 15-й минуты, Влад дал команду: 'Огонь'. Отрепетированная сотню раз артподготовка началась. Главное условие - выдержать темп, иначе корректировщикам будет не поправить огонь, идущий с трех основных мест. Через 15 минут дали команду САУ и танкам выдвигаться на исходные. Двадцать пять минут артподготовки, и артиллеристы перешли на беглый, без корректировки, по целям на переднем крае, на поражение. Подключилась полковая на прямую наводку, заработали гаубицы СУ-122. И пошла пехота и танки. Перенос огня на вторую линию обороны.
- Слаженно работают! - довольный Жуков подтолкнул Владислава локтем, и снова припал к окулярам стереотрубы. Танки и десант сходу форсировали первую линию траншей, и пошли ко второй, а сзади подбегала пехота. За ними артиллеристы и минометчики катили свои 'трубы' и 'самовары'. Время от времени вспыхивал огонь противника, то в одном, то в другом месте, но, недостаточно интенсивный, чтобы задержать пехоту. Наконец, от Байернхоффа заговорили немецкие пулеметы, и на них тут же обрушили огонь гаубичники. Стали видны вспышки пушечных выстрелов и из захваченной первой линии траншей. Танкисты доложили, что прошли вторую линию и повернули на Раушендорф.
- Почему не прямо? - грозно спросил Жуков.
- Там танк застрял, вытаскивают. Обойти Клауссен не удалось, товарищ генерал. Дожди.
Жуков выругался, и продолжал смотреть в стереотрубу. Что он там мог видеть, кроме огоньков разрывов? А Владислав ввел в бой приданную бригаду 20-го корпуса. Им тоже посадили на борт штурмовые группы, и ввели в прорыв, с разворотом налево, на Дригаллен, по которому продолжала молотить корпусная и дивизионная артиллерия. Немецкие орудия из Дригаллен-форст пытались нащупать позиции корпусников. У Гросс Бреннена танковая бригада вступила в бой, затем напоролась на минное поле, повернула на Бзуррен, там развернулась в линию и атаковала Дригаллен. Зацепились за окраину, и начался штурм города при поддержке танков. Вот, только, стреляли танкисты ночью, наверное, первый раз в жизни. Владислав собрал в колонну 12-ть САУ, придал им охранение и отправил вдогонку 129-му полку, который подходил к форту Клауссен. Форт он, конечно, условный: старый монастырь, с высоким костелом, и, перед ним, каменной старинной стеной вокруг зданий монастыря. Там были 88-мм орудия, а сам форт прикрывал проход между двумя озерами. Но, командир 129-го полка, зачистив Малый Клауссен, и расстреляв в упор два пулеметных дзота, свернул налево, провел инженерную разведку плотины через Липецкое озеро, и выскочил к лагерю немецкой пехоты на окраине полигона в Клауссах. Раздавив там все, что было возможно, обошел Клауссен, и рванул в Арес! А две батареи самоходов взяли под обстрел и корректировку форт. К этому времени пехота разобралась с немцами на участке прорыва, и 754 полк на машинах отправился вслед за танкистами, так как десанта хватит ненадолго. Тем же маршрутом, что и танкисты, они догнали их у Столлендорфа. Немцы замаскировали несколько 37-мм пушек на кладбище. Один из КВ остановился и расстрелял их прямо на месте. И нести никуда не надо! Танки пробили стену вокруг корпусного городка, и штурмовые группы ворвались туда. Следом за ними и мотострелки подоспели. Особенно упорно немцы сопротивлялись у железнодорожной станции. Сожгли шесть танков. Потом танкисты попали куда-то и прогремел взрыв такой силы, что станции просто не стало! Осколки и обломки, поднятые этим взрывом, разлетелись по всему городу, кругом пожары. Из бункера возле штаба корпуса замахали белым флагом. Генерал-лейтенант Ханс граф фон Шпонек, создатель немецких воздушно-десантных войск, 'Героев Крита и Нарвика', предлагал себя в качестве заложника, чтобы спасти жизни женщин и детей, жен офицеров корпуса, оказавшихся под развалинами города после взрыва эшелона с 807мм снарядами и зарядами для пушек 'Дора' и 'Густов'. Подполковник Алабышев связался с полковником Муравьевым, тот с Владиславом, доложили о происшествии и просьбе Шпонека. Жуков и Булганин переглянулись:
- Забирайте генерала, и отходите к Столлендорфу. Развалины не сильно нужны. Пусть убедятся, что пушки разбиты.
- Только одна, и ствол от другой. Что-то немцы успели отогнать куда-то.
- Потери большие? - поинтересовался Владислав.
- Есть потери.
- Отходите!
С рассветом все вышли из НП в ожидании Шпонека.
- Слушай, хомяк, ты где САУ захомячил? И я смотрю, что их у тебя много! - спросил Жуков, рассматривая новенькую самоходку, стоящую неподалеку от НП. Подошли к ней. Экипаж неохотно вылез из машины, командир доложил:
- Товарищ генерал армии, экипаж самоходного орудия N 86 отдельной самоходно-гаубичной батареи 169-го Краснознаменного полка отдыхает после боя. Командир орудия младший лейтенант Ковригин.
- Как настроение, бойцы? - тут же поинтересовался ЧВС.
- Устали, товарищ бригадный комиссар. Три боезапаса расстреляли и четвертый погрузили.
- Как Вам орудие? - спросил Жуков?
- Да ничего, если прямо стрелять, а если ствол на полную поднимаешь, то снизу дырка появляется. И если в сторону кладешь, то тоже дыра.
- Ну-ка, ну-ка! - наводчик залез в машину, и показал маску на предельных углах. При этом угол возвышения был совсем маленьким, градусов 30.
- 28. - поправил генерала командир орудия.
- А как выходите из положения?
- Окоп роем с наклоном назад. - устало сказал 'младшой'. Бойцы устали, им бы поспать, и дождь идет, а тут генералов любопытство разобрало. Еще они пожаловались на задымленность боевого отделения, и на неудобство заряжания на больших углах подъема. Наконец, Жукову надоело прыгать вокруг машины, и они отпустили экипаж.
- Не то, не се! - резюмировал Жуков.
- Хотя бы что-то в полки. У немцев 15,0 sIG-33 на вооружении в полках, и 75-мм пушка-гаубица leIG18. Восемь орудий на полк. А мне выкручиваться приходится: либо шесть УСВ, либо 6 'бобиков', либо шесть 120-мм минометов. САУ и минометы подобрали брошенными. Предназначались для 4-й армии, а оказались под Белостоком в отцепленных эшелонах.
- Сколько нахомячил?
- 64 гаубицы и 88-емь минометов. Раздал во все полки по батарее: 4 САУ и восемь минометов, где нет 122 мм М-30 и нет полковой минометной батареи. Во все - не получилось. Больше нету.
- А снабжаешь из каких источников?
- Делю штатный, плюс пока есть излишки за счет 4-й и 21-й. Мы их боеприпасы оприходовали.
- Да, тебя на фронтовой склад только и сажать. Ты ведь высадил три боекомплекта за день.
- Зато потерь мало, и есть успех. А комплектов? Наверное, четыре, вечером уточню. Крепостные еще стреляли.
- Артиллеристы у тебя хорошо натасканы! Очень слаженно работают, и точно.
- Есть такое. Обучать успеваем, товарищ генерал.
Где-то слева грохотал бой, туда ушли заказанные штурмовики. Пикировщикам сегодня было делать нечего: низкая облачность, местами туман.
- А Шпонек слово держит. По фронту ни выстрела! - заметил Жуков. - Вон, кажется, они.
Он показал на танк, хорьх и БА-10, подъезжавших к развилке дороги. Вместе со Шпонеком приехал и командир 129-го танкового Алабышев. Он доложился Жукову, и тот поздравил его со взятием Ареса.
- Так мы ж отошли? - недоуменно спросил комполка.
- Свою звезду Героя ты заработал! Верно я говорю, Николай Александрович? - не умевший никому из 'старших' перечить, Булганин привычно закивал головой и вытащил наградной лист.
- Так мы ж отошли? - недоуменно спросил комполка.
- Свою звезду Героя ты заработал! Верно я говорю, Николай Александрович? - не умевший никому из 'старших' перечить, Булганин привычно закивал головой и вытащил наградной лист.
- Подполковник Алабышев, имя-отчество? Год рождения?
- Николай Михайлович, шестого года.
Пока Жуков, через переводчика, знакомился с немцем, бригадный комиссар заполнил наградной лист, подписал его и дал подписать Жукову. Немца хотели тащить на НП, но Владислав рекомендовал отвезти его в фольварк за высотой 122,0. Все поехали туда, кроме подполковника Алабышева, он вернулся в полк. Там немца очень корректно допросили. Собственно, больше всего всех интересовала судьба еще одной пушки, но, Шпонек сказал, что ничего об этом не знает. Ничего ценного он не сказал, но, пушки сюда привезли по душу Осовца. Собственно, для Владислава в этом не было ничего нового. Операцию под Аресом он планировал именно потому, что после Бреста, Осовец ожидала та же участь. А леса под Дригалленом он считал естественными позициями для подобных орудий. Так что - успели, через два-три месяца было бы поздно. Арес-Зюд был наиболее вероятным местом для них, как раз на пределе дистанций прицельного огня.
- Господин генерал, позиции под Швенцеком в Дригаллен-форст уже готовы?
- Нет, но там работает инженерный батальон из Арес-Зюд. - недовольно сказал Шпонек. Он тоже понял, по чью душу заглянул в Арес Преображенский. - Судьба Вам улыбается, господин полковник. Предыдущего командира корпуса сняли из-за Вас, теперь вы расправились с пушками, которыми Вас собирались выбить из Осовца, и вынудили меня сдаться.
- Осовец всегда был крепким орешком для немецкой армии. И сейчас вы повторяете ошибки той войны.
- Ту войну у России мы выиграли! - заметил фон Шпонек.
- В этой у Вас нет ни единого шанса! - ответил за Владислава Булганин. Сам Владислав хотел ответить по-другому: 'Мне очень жаль, что такие генералы, как вы, сидят на таком гнилом дереве, как Третий Рейх!'
В шесть дней не уложились, наступление продолжалось 12 дней, затем перешли к обороне, отодвинув немцев от Осовца в среднем на 25-30 километров. А если считать от цитадели, то почти на восемьдесят. Теперь они ни при каких условиях не могут достать ее. В ходе боев нашлось и второе орудие, точнее часть ее лафета. Он находился в Арес-Зюде на полигоне. Под Кобрином фронт смог 'откусить' часть шестой армии и загнать ее в леса. Восстановили снабжение и боеспособность 21-й армии. 4-ю - расформировали, но ее командарм командует 21-й, которая сейчас имеет в своем составе 12 дивизий. 'Нашелся' и Кузнецов. Вышел под Пинском лесами с небольшой группой красноармейцев и командиров. Его арестовали и отправили в Москву.
Остановка наступления вызвана погодой: сильнейшие снегопады, пока без морозов, превратили дороги и поля в сплошное болото. Собственно, весь октябрь и ноябрь лил непрекращающийся дождь, перешедший в дождь со снегом, а затем и в снегопады. Снега уже почти по пояс. Самые тяжелые и кровопролитные бои шли на самой границе, под Бьялла. Пять высоких холмов прикрывали Бьяллу с юга: высоты '177', '202', '205', '188' и '183'. На обратных склонах стояли немецкие 210мм гаубицы, которые обстреливали Вонсожский ОП, понесший с начала войны самые высокие потери среди войск гарнизона. Его прикрывала 8-я Минская дважды Краснознаменная дивизия имени Дзержинского. Командовал ею уроженец этих мест полковник Николай Иосифович Фомин. В свое время были некоторые сомнения насчет него у Карбышева: в списках он был подчеркнут синим, пропал без вести, и о его судьбе было ничего не известно. Но, в связи с тем, что в 41-м году штаб дивизии из его родных Ставински переехал в Осовец, и удалось поближе познакомиться с полковником, Карбышев оставил его командовать этой дивизией, ставшей основой гарнизона крепости. Его дивизия прикрывала позиции 119-го и 121-го пульбатов. Но, достать немцев за склонами холмов было нечем и некому. 117-й гаубичный полк на начало войны был вооружен старыми, времен 1-й мировой войны, 122-мм гаубицами 1910/30, причем на окружных складах в Червоном Бору под Замбруво (выдвинутых к самой границе) для полка стояли двадцать четыре новеньких 122-мм гаубиц М-30 и двенадцать 152-мм гаубиц НМ, несмотря на то, что по нормам 40-го года в ГАП должно быть шестнадцать пушек и сорок четыре гаубицы. Но, было чисто на бумаге. Перед самой войной, со страшным скрипом, вырвали 4 батареи М-30, а остальное осталось на складах округа. После начала войны полк в первых боях потерял половину старых орудий, но, удержал позиции на левом фланге крепости. Затем, когда паника улеглась, и в то, что Осовец будет удержан, поверили, удалось довести количественный и качественный состав полков до нормы. Но, в качестве пушек пришли А-19, а вместо НМ - пришли более подходящие для данного района МЛ-20. Однако Владислава такой поворот событий не устроил. Он выделил время и съездил, еще в августе, на артсклады, сразу после взятия Граево. В те дни, как раз, были сильные бои в районе Замбруво, но, артскладов он там не обнаружил, Карбышев их куда-то перевел. Затем - наступление, было не до этого, после этого состоялось немецкое наступление, паника в Белостоке. А вот во время наступления под Аресом, удалось довольно обстоятельно поговорить с Жуковым о полковых орудиях. Тут и выяснилось, что в Гайновке 'скопились' 102 штуки НМ. По планам они должны были идти в дивизионные артполки, которые отмахивались от них, как черт от ладана. Дивизионщики привыкли находиться дальше от фронта. И тогда Владислав и предложил Жукову передать эти орудия ему.
- Зачем они тебе?
- В полки передам, товарищ генерал армии. Это же аналог немецкой 150-ки!
- У тебя и так артиллерии: вагон и маленькая тележка! Зачем?
- Она - самая легкая и очень мощная. Вес у нее 1130 кг. И, перед войной она была модифицирована, прошла войсковые испытания. Но, в серию, почему-то не пошла. МЛ-21 называлась. В стрелковые полки раздам, в довесок к 'бобикам'. Ими много не навоюешь. А мне под Бьяллой это орудие ох как пригодится: выбивать гаубичные батареи немцев на обратных склонах.
- Ну, бери! Только учти, штаты, ради тебя, никто пересматривать не будет. И еще, кто первым стрелковым командует? Почему, кроме полковника Соколова, я в Дамерау никого не видел?
- Рубцова сняли и арестовали еще в июне, Соколов - и.о. и начальник штаба корпуса. Корпус приказом по фронту передан мне в оперативное подчинение. Но, я - не командир корпуса. И не И.О.
- Ладно, разберемся. Макаров! - позвал он одного из своей 'свиты'. - Проверь все по первому корпусу.
На следующий день Жуков убыл с участка под Кобрин. Пока больше не появлялся. Орудия удалось выцарапать из Гайновки быстро, и применить их на последнем этапе операции под Бьялла. Но, не в составе полков, а как сводную артгруппу. Пришлось привлекать артбаты крепости. Завтра 7-е Ноября, в полках готовятся к Празднику и принимают пополнение. Отчеты об операции вчера приняты, звездюлей не получили, и то хлеб! Владислав собирался ехать в Прешовец, когда пришел приказ прибыть в Минск, в Политуправление фронтом. Пришлось трястись в Лазы, оттуда лететь на У-2 в Минск. Получать второй раз замечание от Булганина не хотелось. Полет не доставил удовольствия: малая высота, летчик пилотировал резко, и постоянно оглядывался. Мессера, иногда, и здесь шалят, особенно между Гродно и Щучиным. Через два с половиной часа сели на берегу Свислочи в Лошицах, здесь базируется связная эскадрилья штаба фронта. Сам штаб уже давно в Белостоке, но, Политуправление теперь занимает все здание бывшего штаба округа. Там же находится и ЦК ВКП(б) Белоруссии. Скорее всего, пригласят на какую-нибудь конференцию. Но, нет! Прямо из связного У-2 приходится пересаживаться на ПС-84. Три ПС и несколько истребителей сразу взлетают. В том самолете, где сидел Владислав, находилось несколько генералов, бригадных и дивизионных комиссаров. Из знакомых только Ахлюстин, Константинов (6-я кавдивизия 1-го корпуса), Хацкелевич и командующий ПВО Сазонов. Все сразу к Сазонову, он сел последним.
- Куда летим?
- В Москву. Все приглашены на парад.
Ненадолго сели в Могилеве, кого-то подобрали, и сменили эскорт. К вечеру сели в Москве. Владислав подумал, что всех сейчас распустят до утра, но не тут-то было! Усадили в автобусы и повезли в Кремль. Провели в зал заседаний Верховного Совета СССР. Было много военных и немного депутатов. Многих из тех, кого пришлось увидеть, до этого Владислав видел только в журналах и газетах. Сплошные маршалы и генералы, полковников было всего несколько человек, два подполковника, один из них Алабышев, несколько средних и младших командиров, в основном, летчиков. Через некоторое время все расселись по местам и торжественное заседание открыли. Прослушали довольно скучный доклад замначальника ГПУ РККА армейского комиссара 2 ранга Щербакова, но, надо отметить, что аплодировали ему часто и много, так как говорил он только о хорошем, о том, как доблестно Рабоче-Крестьянская Красная Армия громит немецких захватчиков, проявляя чудеса героизма. Вопросов о том, почему потеряны несколько областей страны, он не поднимал, ссылаясь на то, что враг силен и коварен. Идеологически доклад был построен правильно, и должен был поднять на небывалую высоту мужество и героизм красноармейцев и всего трудового народа. Вот-вот поднимется немецкий пролетариат и в едином порыве уничтожит фашистскую гадину. А вот на фронте было заметно, что немецкие солдаты совершенно не готовы сдаваться в плен, во имя пролетарского интернационализма. Перебежчиков практически нет, дерутся уверенно и грамотно. Единственное, чем можно взять, так это нестандартной тактикой, и массированным артогнем. Они пришли сюда за нашей землей, и готовы сделать все возможное, чтобы навсегда забрать у нас право ею владеть.