Эта встреча сулила механику быстрое возвращение домой, и он бодрым шагом направился к машине. То, что он увидел, заставило его схватиться за дерево, чтобы не потерять сознание. Якушев всем телом навалился на руль, глядя в лобовое стекло остекленевшими глазами, на спине зияла рана, кровь запачкала передние сиденья. Пульс друга Семен щупать не стал. Он до смерти боялся мертвецов или умирающих. Впрочем, ему тогда показалось, что Сашке уже ничто не поможет. Мужчина хотел бежать от этого проклятого места и вызвать по своему мобильному «Скорую» и милицию, но вдруг его взгляд упал на портмоне, мирно лежащее возле водителя.
«Ограбление», — вихрем пронеслось в его голове. Он осторожно взял портмоне, открыл его и увидел: деньги на месте. Даже не подумав, за что мог поплатиться жизнью его друг, Семен вытащил из портмоне все до последнего рубля, обшарил карманы друга, забрал дорогой мобильный телефон, вытащил, скорее вырвал магнитофон, снял сиденья и чехол. Желание сообщить о происшествии в «Скорую» и милицию отпало само собой. Мужчина в тот момент думал только о себе. Ему нужны были деньги, теперь они у него есть, и если милиция спишет все на ограбление, это ему пойдет только на пользу. Старовойтов поспешил убраться с этого места. Теперь он мог позволить вызвать себе такси, однако решил экономить и отправился в противоположный конец на автобусную остановку.
— Это чистая правда, клянусь вам! — Механик умоляюще глядел в глаза следователю. — Я взял деньги, но убить Саньку? Я никогда бы не смог.
— А вы знаете, что ваш друг еще какое-то время после удара был жив? — Игорь Владимирович осуждающе посмотрел на Старовойтова.
— Нет, тогда он уже умер. — Голос механика звучал неуверенно, и Мамонтов продолжал добивать Семена.
— Наш эксперт не называет точное время смерти, — специально сказал он мужчине, стараясь больнее ударить его. — Возможно, в то время, когда вы обшаривали его карманы, твердо зная, что помощь ему оказывать не будете…
— Перестаньте! — закричал Семен и закрыл лицо руками. В тот момент ему больше всего хотелось, чтобы его арестовали и вынесли обвинительный приговор. Все-таки хоть какой-то конец кошмара, в котором он пребывал последнее время.
Глава 31
Теперь она встречалась с Женей каждый день. Они ходили в кино, кафе. Катя уже немного знала о своем новом знакомом и думала: при других обстоятельствах она обязательно бы отшила мальчика, работающего слесарем на заводе. Впрочем, надо было отдать ему должное: Женя много читал, несколько раз пытался поступить в университет, однако у него не было ни блата, ни денег, ни хорошего аттестата, и все попытки оказывались неудачными.
Женя жил один в двухкомнатной квартире. Его мать умерла три года назад, и парень тяжело переживал ее смерть: она делала его совсем одиноким. У юноши не было родных. Катя осознала, почему их в первый же вечер потянуло друг к другу: две одиноких души, отчаянно нуждавшиеся в ком-то, кто понял бы их. Судьба дала каждому такой шанс.
С появлением Жени девушка расцвела, искалеченное лицо даже похорошело, особенно когда она думала о своем знакомом. Катиной маме парень тоже понравился, и она не препятствовала их дружбе. Девушка была очень благодарна своему кавалеру за то, что он никогда не спрашивал ее о прошлом, не интересовался, кто изувечил ее и как это произошло. Порой ей казалось: прошлое постепенно отступает, и призраки не появятся перед ней. К призракам она относила не только братьев Данченко, но и свои разбитые мечты. Однако жизнь преподнесла сюрприз.
Однажды они с Женей сидели в кафе и ели обалденно (как выражался парень) вкусное мороженое. Катя случайно бросила взгляд на открывшуюся дверь и обмерла: в кафе входил Алексей под руку с незнакомой девушкой. Пара села недалеко от нее, и она смогла хорошо разглядеть обоих. За полтора года, что они не виделись, Алексей стал еще красивее и мужественнее (Женя не шел с ним ни в какое сравнение, и Катя поняла: школьная любовь не умирала и не умрет, она просто глубоко спряталась до поры до времени в сознании, как и мечты некогда красивой девочки об артистической карьере). Больше всего ее огорчило то, что Алексей пришел сюда не с Леной, с которой так дружил в школе, а с совершенно незнакомой девушкой, может быть, его однокурсницей, и эта однокурсница была очень похожа на нее, Катю: такие же роскошные каштановые волосы, точеные черты лица, огромные голубые глаза, высокие скулы. В этот момент девушка возненавидела весь свет: на ее месте могла бы быть она, если бы не этот уродливый шрам, полученный, кстати, из-за него. Ее бесило, что она даже не может подойти к нему и рассказать, сколько ей пришлось вытерпеть: ведь она никому не рассказывала, кто искалечил ее. И по той же причине он никогда не оценит ее самоотверженность, никогда не посмотрит на нее ласково, он вообще никогда ее больше не увидит: для нее лучше смерть, чем страх и жалость в его глазах.
— Пойдем отсюда, — прошептала она Жене, бросив ложку, которой ела мороженое.
— Но ты же еще не доела! — удивленно сказал парень, однако, заметив состояние подруги, взял за руку и, проследив ее взгляд, подозвал официантку:
— Рассчитайте нас, пожалуйста!
— Я подожду тебя на улице! — Катя полностью скрыла лицо в волосах и пробежала мимо столика, за которым сидели Алексей и его девушка.
Женя появился через минуту.
— Куда пойдем? — спросил он у стоявшей, как статуя, Кати, нежно тронув ее локоть, но она вдруг резко оттолкнула его и разрыдалась.
— Что случилось? — Парень обнял свою подругу одной рукой, а другой подозвал такси. Бережно усадив Катю в машину, он сказал ей:
— Это из-за того парня, да?
Она кивнула.
— Ты мне расскажешь об этом потом. А сейчас я отвезу тебя домой — не хочу, чтобы ты шла по улицам и плакала.
— Нет, не домой! — Девушка представила свою квартиру, свою комнату, где сам воздух насыщен воспоминаниями о ее несбывшейся любви, о ее мечтах. — Куда угодно, только не домой!
— Хорошо, поедем ко мне, — он взял ситуацию в свои руки. — Только позвонишь от меня маме и скажешь, что задержишься.
Глава 32
Очутившись в его квартире, такой спокойной и уютной, Катя на ходу сняла пальто, вбежала в гостиную и рухнула на диван, продолжая рыдать. Он в одну секунду очутился рядом, сжав девушку в объятиях и шепча какие-то слова, но она не слушала. После этой роковой встречи с прошлым ей надо было выговориться, и она говорила, говорила, рассказывая о своем детстве, своих мечтах стать голливудской актрисой, своей первой любви и ее трагическом конце. Евгений слушал, не перебивая, и ощущал острую жалость и желание помочь одинокой девушке, наказать ее обидчиков.
— Где сейчас братья Данченко? — спросил он.
— В колонии строгого режима, — ответила она, вытирая слезы. — Сидят за воровство.
— И ты не хочешь теперь рассказать правду?
Она отрицательно покачала головой.
— Все еще боишься?
— Да, — девушка посмотрела на Евгения своими прекрасными голубыми глазами, и он, обняв ее еще крепче, стал страстно целовать ее губы, руки, шею. Катя не оттолкнула его, хотя каких-то полтора месяца назад клялась, что ни один мужчина не прикоснется к ней. Теперь прикосновений она жаждала всем сердцем. Она не заметила, как он снял с нее одежду, разделся сам, как они очутились на диване и он вошел в нее, с изумлением проговорив:
— Ты девушка! Почему ты мне не сказала?
И стал еще нежней ласкать ее, постоянно спрашивая:
— Тебе не больно?
Физическая боль, которую испытала Катя, не шла ни в какое сравнение с болью нравственной, и поэтому она лишь шептала:
— Люби меня! Я хочу, чтобы ты любил меня.
Позже, насытившись друг другом, они лежали, крепко обнявшись, на стареньком скрипучем диване.
— Не жалеешь? — Евгений приподнялся на локте и заглянул в ее глаза. То, что он увидел, поразило и обрадовало его: они светились счастьем. Ответ не потребовался.
* * *Катя успокоилась и заснула. Гладя ее плечо, Евгений вспоминал ее рассказ и думал: в его жизни, как и в жизни этой девочки, было больше огорчений, чем радостей.
В отличие от Кати, он долгое время жил в благополучной семье. Мама работала медсестрой в детском саду, отец служил, будучи кадровым офицером. Десять лет они прожили на Севере и пробыли бы там еще дольше, если бы не трагическая случайность, приведшая к гибели отца. В одном из боевых походов, в сильный шторм, в воду упал матрос-первогодок, плохо умеющий плавать. Первым увидевший это отец бросился за борт. Матроса удалось спасти, а отца унесла в море набежавшая волна.
— Ты девушка! Почему ты мне не сказала?
И стал еще нежней ласкать ее, постоянно спрашивая:
— Тебе не больно?
Физическая боль, которую испытала Катя, не шла ни в какое сравнение с болью нравственной, и поэтому она лишь шептала:
— Люби меня! Я хочу, чтобы ты любил меня.
Позже, насытившись друг другом, они лежали, крепко обнявшись, на стареньком скрипучем диване.
— Не жалеешь? — Евгений приподнялся на локте и заглянул в ее глаза. То, что он увидел, поразило и обрадовало его: они светились счастьем. Ответ не потребовался.
* * *Катя успокоилась и заснула. Гладя ее плечо, Евгений вспоминал ее рассказ и думал: в его жизни, как и в жизни этой девочки, было больше огорчений, чем радостей.
В отличие от Кати, он долгое время жил в благополучной семье. Мама работала медсестрой в детском саду, отец служил, будучи кадровым офицером. Десять лет они прожили на Севере и пробыли бы там еще дольше, если бы не трагическая случайность, приведшая к гибели отца. В одном из боевых походов, в сильный шторм, в воду упал матрос-первогодок, плохо умеющий плавать. Первым увидевший это отец бросился за борт. Матроса удалось спасти, а отца унесла в море набежавшая волна.
Возможно, если бы дело было не зимой и вода не была бы убийственно холодной, папа обязательно вернулся бы к ним. Женя вспомнил, как они с мамой тогда надеялись на чудо. Тело нашли не сразу, и они, глядя в расписанное морозными узорами окно, мечтали, что его подобрал какой-нибудь корабль и вот-вот им принесут радостную весть. Однако их надежда не сбылась: труп отца нашли, его сослуживцы и командование очень сожалеют о случившемся, вдове будет назначена пенсия, именем отца назовут корабль и посмертно наградят. Женю коробило слово «посмертно». Он не верил, что больше не увидит папу, такого веселого, жизнерадостного, так любившего их с мамой! Очень долго мальчику казалось: папа просто куда-то уехал, ушел в один из многочисленных походов и скоро вернется. Однако безжалостное время все расставило на свои места.
После гибели отца здоровая, красивая, цветущая мать сдала в одночасье, превратившись в пожилую раздражительную женщину. Через год после смерти мужа у нее случился микроинсульт, и она решила уехать из Североморска, где все напоминало о прежней счастливой жизни, бросив хорошо оплачиваемую работу в части, в родной город Приреченск к своей матери. Долгое время они жили в этой квартире втроем: мама, он и бабушка Надя. С первых же дней пребывания в Приреченске Евгения очень удивило отношение к ним соседей. Сначала мальчик подумал, что их просто невзлюбили непонятно за что, однако потом понял: все в этом доме ненавидят друг друга. Такое отношение сперва было для него нестерпимым. Ужасно хотелось в гарнизон под Североморск, где сам воздух, казалось, был пропитан любовью и уважением. К окружающим тебя там людям можно было обратиться в любое время дня и ночи: тебе обязательно помогли бы. Но о Севере пришлось забыть и приспосабливаться к здешним условиям. Евгений порой задавал себе философский вопрос: что же там сплачивало людей? Суровые северные условия? Военное братство? Или еще что-то, не поддающееся объяснению? Ответа он так и не находил, как не понимал и другого: что мешает спокойно жить здесь? Он с удивлением взирал с балкона на многочисленные ссоры, порой совсем глупые, по поводу несправедливого дележа плодов с растущего во дворе абрикоса, и смеялся про себя.
С соседями ни мама, ни бабушка не заводили дружеских отношений. Впрочем, те и сами не претендовали на это. Так, иногда зайдут давление измерить (у мамы оказался единственный на весь дом тонометр) или попросить картофелину, луковицу или щепотку соли. У Жени с друзьями тоже не сложилось. Во дворе, как ему казалось вначале, не было детей его возраста. Потом он заметил девчонку, свою ровесницу, иногда одиноко сидящую на скамье, но стеснялся познакомиться с ней. В этом ему помогла одна пожилая дама, привязавшаяся к его матери, как банный лист, Анна Матвеевна. Живя на первом этаже, она целыми днями пропадала у окна, была в курсе всех событий. Бабушка Надя рассказывала про нее, что в прошлом Анна Матвеевна, работая в порту, выполняла работу и для КГБ, короче, занималась стукачеством и до сих пор не может остановиться. Так вот эта самая старушка подозвала однажды Женю, спросила, как им жилось на Севере и тоскует ли он по папе, вовсе не считая последний вопрос бестактным, и, не дождавшись ответа, тут же задала следующий:
— Тебе, наверное, скучно одному? Ты в какой класс перешел?
— В шестой, — ответил мальчик.
— Моя соседка Ксюша, такая красивая девочка с белыми волосами и голубыми глазами, тоже перешла в шестой, и ей тоже скучно. Двор у нас, как видишь, маленький, детей, кроме тебя и ее, нет. Давай я вас познакомлю. — Она оглянулась на дверь своего подъезда и закричала: — Ксюша, иди сюда!
Девчонка прилетела с невероятной скоростью, словно чуяла. Так Женя приобрел себе подружку.
Мама, узнав об этом, сначала ничего не говорила. Она радовалась: сын не сидит теперь целыми днями у телевизора. Радовалась до тех пор, пока ей не сказали, что из себя представляет семья девочки.
Глава 33
Ксения жила с прабабушкой. Ее прабабушка Антонина была еще довольно молодой женщиной: ей исполнилось шестьдесят два года. Она родила дочь в семнадцать лет, потом ее дочь родила в семнадцать лет, а потом внучка подарила правнучку тоже в семнадцать — ни у одной из женщин не было мужа. Антонина работала водителем троллейбуса, в свободное же от работы время занималась проституцией, оправдываясь перед соседями: как ей содержать детей? Дочь, внучка и правнучка прошли через стадию сидения во дворе, когда у матери, бабушки, а затем прабабушки в комнате находился мужчина. Ее не интересовало, что детям пора кушать или они хотят в туалет. Соседи предоставляли девочкам такую возможность, приглашая их к себе, но строго-настрого запрещали своим детям дружить с ними. Антонина часто горевала по поводу того, что во дворе имелись мальчики, во всех смыслах подходящие женихи для ее невест, но их сторонились как прокаженных. Соседи предсказывали девочкам судьбу их воспитательницы и не ошибались: дочь и внучка тоже занялись проституцией. Правда, потом дочь бросила это дело, подцепив себе шофера, который даже женился на ней, а внучка снимала квартиру на окраине города и потихоньку спивалась. От родной дочери Ксении она отказалась и была рада до смерти, когда на суде объявили о лишении ее родительских прав. Ксения осталась с прабабушкой.
По понятным причинам с Антониной во дворе почти никто не общался, кроме Анны Матвеевны. Да и та глубоко презирала свою соседку (их квартиры находились на одном этаже), однако нашла в ней благодарную слушательницу и орудие козней (иногда бывшей гэбистке ужасно хотелось потрепать кому-нибудь нервы). На роль помощников пробовались все, однако в этом отношении оказались порядочными. Проверку еще не проходила Наталья, мать Евгения. Старуха не замедлила попробовать. Как-то раз, придя к ним домой якобы измерить давление, Анна Матвеевна сказала матери:
— Ваш сосед с первого этажа Борис ворует бензин. Почему вы не напишете на него?
— Первый раз слышу, — откликнулась Наталья, надевая старухе манжетку. — Я только знаю, что он работает на бензозаправке.
— Ворует, ворует, — подтвердила Анна Матвеевна. — Вы должны написать на него в милицию.
Мать сердито посмотрела на нее.
— Я сроду не занималась такими вещами, — гневно сказала она. — Если вы пришли для этого, я не буду мерить вам давление.
Анна Матвеевна замолчала, но через неделю Наталья получила вызов в милицию.
— Вы написали нам письмо, что ваш сосед Петров ворует бензин, — сказали ей там. — Какие у вас доказательства?
Наталье понадобилось полчала, чтобы доказать: письмо написано не ею. Ей предлагали написать нечто подобное, но она отказалась, и вероятно, соседка из одиннадцатой квартиры сделала это за нее. Вернувшись из милиции, Наталья первым делом позвонила Анне Матвеевне.
— Зачем вы сделали это? — закричала она в трубку.
— Воровство должно быть наказано! — невозмутимо отозвалась старуха.
— Вот и подписались бы своим именем, если такая честная! — Наталью трясло.
— Зачем же? — Голос соседки поражал спокойствием. — Я пожилой человек и не собираюсь бегать по милициям.
— У вас есть дочь! — возмущению Натальи не было предела.
— Она занята на работе, — та упорно гнула свою линию. — А вы еще пожалеете, что не захотели помочь мне.