Так и есть, знакомые. Приятные знакомые, хоть в самом начале нашего не столь давнего знакомства они мне таковыми не показались. Ну да поскольку позже они исправились, то обрадовалась я встрече чрезвычайно.
– Михаил! Владимир![49] Я полагала, что вы уже несете службу в суровых сибирских краях!
– Служба в Сибири имеет то преимущество, что за нее полагаются продолжительные отпуска, – солидно пояснил Владимир. – И время на дорогу к месту отпуска в них не включается. Вот мы и выбрали таким местом Францию! Чтобы подольше бездельничать!
– Увы! – вступил в разговор Михаил, поглаживая свои усики, так и не ставшие за тот месяц, что мы не виделись, более солидными. – Увы, Даша, отпуска наши с катастрофической поспешностью стремятся к завершению! Осталось всего-то пять дней!
– Да что ж мы все о себе! Вы-то какими судьбами здесь? Как надолго? Мы ж никак на встречу с вами не надеялись, вы же обмолвились как-то, что собираетесь в Туманный Альбион? Или я спутал?
– Не спутали, Владимир. Мы вчера оттуда и прибыли.
– Вот славно-то! Мы вас частенько вспоминали. Тем более что у нас для вас новости есть.
– Неужели?!
– Пусть вот Михаил расскажет, он накануне письмо получил от Елены Григорьевны.
– От Леночки Никольской? – воскликнула я.
– Да. Мне удалось все ж таки добиться от нее некоторого расположения. Увы, лишь дружеского расположения. Но я и тем счастлив, тем более что переписываться с нею очень интересно. Она также в письме вас упоминала и вот в связи с чем: они с вашей тезкой Дашей Штольц будут следующий сезон играть в театре Корша[50] и жалеют, что не могут это обсудить с вами и Афанасием Николаевичем.
– Да! Чуть не забыл! – перебил его Владимир. – Вам, как человеку имеющему непосредственное отношение к театру, вероятно, будет интересно узнать, что сейчас здесь, в Ницце, находится знаменитая французская актриса Ирэн де Монсоро!
– Не может быть!
– Может, может. Мы с Михаилом имели счастье ее лицезреть! Нам не довелось увидеть ее на сцене, но портретов-то мы видели множество. Я даже несколько карточек приобрел![51] Так что узнали сразу. Ну и другие нам подтвердили, что это именно она! Вы, совершенно случайно, с ней не знакомы?
– Да откуда?
Петя хрюкнул и булькнул. Михаил сочувственно повернулся к нему:
– С вами все в порядке?
– Ничего. Извините, господа, что-то в горло попало, но уже прошло, – ответил Петя не сразу, оттого что ему пришлось вытирать обильные слезы.
– Ох, извините нас за бестактность, мы так обрадовались встрече с Дарьей Владимировной, что совершенно забыли о ее спутнике. Даже не представились. Да что же с вами такое?
– Сейчас откашляюсь… – объяснил Петя, вновь прибегая к помощи носового платка. – Это легко исправить, так что не стоит извинений. Меня зовут Петр Макаров. А вы, Михаил и Владимир, – офицеры, которые ехали с Дашей на Транссибирском экспрессе и участвовали в поимке опасного преступника.
– Ну, участием это назвать сложно! – скромно ответил Михаил. – Оказали посильное содействие.
– Да что же мы стоим посреди дороги! – воскликнул Владимир. – Давайте пройдем вперед и где-нибудь отметим нашу встречу. Вон там подают замечательное мороженное.
– А я думала, вы предложите шампанское!
– Можем и шампанским угостить, но ведь мы знаем ваши вкусы и что вино вы пьете в исключительных случаях. Да и сами мы здесь, на родине этого напитка, в нем вдруг разочаровались.
– Господа! Не верю своим глазам! Там за столиком сидит мадам де Монсоро!
– Еще один повод, чтобы присесть где-нибудь рядом.
Петя снова хрюкнул, но я опять не подала виду. Мы подошли к кафе, я прямиком подошла к столику, за которым устроились наши родители и дедушка, сидевший спиной к нам, и оттого оставшийся неузнанным.
– Мадам де Монсоро, – обратилась я к маменьке, позвольте мне представить вам моих знакомых, о которых я вам немало рассказывала.
– Очень приятно, господа! – ответила маменька, ответила по-русски, конечно.
Чтобы описать лица Владимира и Михаила, слов будет недостаточно. Тут бы пригодился хороший художник. Но вот для того, чтобы описать эти лица после следующей маменькиной фразы, уже и художника станет недостаточно.
– Господа, присаживайтесь к нам. Друзья моей дочери – мои друзья.
Петя очень некультурно плюхнулся в ближайшее кресло и стал носовым платком утирать глаза и лицо, уже совершенно залитое слезами из-за сдерживаемого смеха.
35
Нам с Петей пришлось встать пораньше, чтобы какие-нибудь новые неожиданные события, на которые оказалась богатой Ницца, не отвлекли нас, не помешали бы нашим планам по расследованию убийства несчастного Алексея Юрьевича. Пока фаэтон вез нас к часовой мастерской на северную окраину города, откуда были видны вершины Альпийских гор, мы успели решить, что нашей вчерашней выдумки будет и здесь достаточно. Спросим в мастерской, привозил ли граф Алексей Юрьевич что-то в ремонт и не забыл ли рассчитаться. А завязав разговор, можно будет ненароком спросить, что там сломалось.
– Нет, Даша, спрашивать нужно именно про сейф, а не про часы или про что-то абстрактное. Тогда часовщик поймет, что мы в курсе дел, и не станет скрытничать.
– Хорошо, я с вами согласна. Даже если все же привозили в ремонт не сейф, а часы – хотя откуда им взяться, если подумать? – то нам так и скажут. Удивятся, может быть, но скажут. Главное, нужно будет попытаться узнать все подробности.
– Думаю, что в самом крайнем случае нужно будет сказать, что графа убили. Я даже газету с сообщением об этом взял с собой.
– Петя, вы молодец. Вы с каждым часом становитесь все более и более опытным сыщиком. Скоро про вас будет можно писать рассказы, вам остается найти своего доктора Ватсона, и про вас узнает вся Европа.
– Опять шутите.
– В этот раз самую малость шучу, а так все – чистая правда.
Часовая мастерская стала видна издалека благодаря висевшей над ней на кронштейне вывеске. Вывеска, конечно же, изображала часы, большие такие, настольные круглые часы, на циферблате которых цифрами разного цвета было выделено время работы. Но перед мастерской оказалось несколько многолюдней, чем должно быть. Прямо у входа стояли два экипажа. Туда и обратно сновали какие-то люди. В том числе и в полицейской форме. В довершение всего из дверей появились люди с носилками. Тело на носилках было с головой укрыто белой простыней.
– Вот ведь! – воскликнул извозчик. – Не беда ли какая случилась? Очень похоже на убийство!
– Похоже, – согласилась я, с замиранием сердца осознавая, чье тело сейчас грузят на повозку.
– Так вы будете сходить или сразу обратно? – спросил возница. – Тут не до вас сейчас будет.
– Мы сойдем, но вы нас подождите. Мы, наверное, быстро.
– Да уж, долго тут глазеть будет не на что.
Желавших поглазеть собралось несколько человек. Вот к ним мы и подошли.
– Вы не знаете, что произошло? – спросила я у женщины, лицо которой показалось мне наиболее серьезным.
– Убили месье Клода, часовщика нашего. Лучший часовщик в городе был.
– А отчего он тогда тут, на окраине, мастерскую держал?
– Ох! Он ведь в этой самой мастерской начинал когда-то. Потом все ближе и ближе к центру перебирался. А как стал считаться самым лучшим и понял, что к нему откуда угодно поедут, сызнова сюда вернулся. Говорил, что тихо тут, спокойно.
– Правду говорил, – вступила в разговор еще одна женщина. – Тихо тут у нас, считай, самый тихий уголок в городе. Разве что как свадьба или еще что такое, так мужчины подерутся. А вот чтобы грабежи или кражи, такого и не слышали. А тут смертоубийство!
– А вы отчего спрашиваете? – обратилась к нам с Петей первая из женщин. – Так просто или по делу какому к месье Клоду приехали, да не вовремя?
– По делу, мадам, и ох как не вовремя! Мы в ремонт часы отдавали. Дорогие.
– Если не украли, так вернут, – уверенно объяснила женщина. – Вот помощник месье Клода вернется через три дня и все, что было сдано в ремонт, выдаст. Правду сказать, не все отремонтировать сумеет, но вернуть – непременно вернет. Не станет, как некоторые, горем пользоваться да говорить, что украли.
– Я вот слыхала, что в таких случаях через полицию нужно дело решать, – вставила словечко вторая дама.
– Да зачем тут полиция, люди ж ни сном ни духом к убийству отношения не имеют, да вот и приехали только что…
Я не стала прислушиваться к этому разговору, хотя и сама не могла припомнить, нужно в таких случаях писать заявление или просто обращаться в полицию. Но мы же на самом деле ничего в ремонт месье Клоду Севинье, как было написано в записке портье, не отдавали, а приехали совершенно по иному поводу. Так что меня больше интересовало, сможет ли нам что-то сообщить его помощник, и когда он точно вернется, и нет ли возможности отыскать его раньше, чем через три дня. Была еще одна мысль, которая мне не очень нравилась. Не сама мысль узнать о времени смерти часового мастера, про это спросить было бы просто логично, хотя и мало что нам давало. А то, что мне слишком сильно хотелось, чтобы эта смерть, раз уж она произошла, случилась еще вчера утром или в крайнем случае вчера днем, чтобы меньше себя корить, что накануне мы предпочли развлекаться, а не заниматься делом.
Пока я пребывала в размышлениях, с чего начать, Петя опередил меня.
– Простите, что перебиваю вас, дамы, но когда все же это страшное преступление произошло? – спросил он, тщательно подбирая слова и старательно выговаривая их «по-французски», а не «по-русски» как это обычно у него получалось.
– Да это уж не у нас нужно спрашивать, тут точно у полиции нужно узнавать, – ответила вторая из женщин.
– Я вот Клода видела вчера около пяти, – перебила ее первая. – Он на улицу выглянул, а я мимо проходила. Ну поздоровались, я и спросила, не выискивает ли он клиентов прямо на улице. Нет говорит, наоборот, не хочу, чтобы еще кто-то пришел, а то устал. Так, говорю, закрывай свою лавочку и иди отдыхать. А он мне, как, мол, можно раньше времени, вдруг я кому срочно понадоблюсь? Я говорю, как хочешь, дело твое. Ну и пошла. А еще я так думаю, что до пяти к нему пришли, а то бы он домой ушел. Выходит, что я едва с убийцами не столкнулась. Слава богу, пронесло.
– Зато вы смогли бы их описать и полиции разыскивать легче было бы их, – сказал Петя, на сей раз слегка исковеркав фразу.
– Тоже верно сказано, месье. Да только страшно мне очень. Как представлю себе… Да вы, верно, и сами понимаете.
– Так ты бы и не знала, что они убийцы! – уверенно заявила вторая дама. – Так с чего бояться?
– И что с того, что вчера не знала бы? Я б сегодня вся дрожала. Я вон и так места себе не нахожу. Все ж таки сосед!
– Простите еще раз, – на этот раз даму перебила я. – Вы вот сказали о помощнике…
– Ну да. Валентином его зовут, а фамилию я не припомню так с ходу. Хороший молодой человек…
– Да уж, ни одной юбки не пропустит!
– И пусть себе за девушками бегает, пока молодой. Он, это мне месье Клод говорил, уехал к себе в деревеньку, у него там родители. На десять дней его отпустил месье Клод, а сегодня ровно неделя с того времени.
– Вот не отпустил бы, может, вдвоем и отбились бы. Или на помощь позвать успели.
– Или их обоих, не допусти Пресвятая Дева Мария… Ладно, вы чего надумали? В полицию станете обращаться или дождетесь Валентина?
– Дождемся.
– Ну и правильно. С полицией лишний раз связываться себе дороже. А так, глядишь, и обойдется все.
– Спасибо за ваши советы, уважаемые дамы, – вежливо поблагодарила я, – нам пора.
Но уйти мы не успели. Из дверей мастерской вышел комиссар Лагранж. Канотье на его голове отсутствовало, и костюм был иной, чем вчера, – светло-серый. Но по воротнику, лацканам и полам сюртука шла кайма бледно-зеленого оттенка. Я даже не смогла бы сказать, как смотрится такое сочетание: уместно или неподходяще. Да и думала в этот миг не о том. Да ни о чем я не думала. Слишком вредно этот Лазурный Берег действует на мои мозги, что-то они отказывать начинают. Вот и сейчас нужно было в один миг принимать решение: скрыться нам с глаз месье комиссара или, напротив, обратить на себя его внимание, чтобы узнать еще что-то, а я момент упустила. И Петя в этот раз не выручил, видимо, и сам слегка растерялся.
Так что все произошло само по себе. То есть комиссар сам нас увидел, не стал скрывать удивления, но расплылся в дружелюбной улыбке и поманил к себе рукой.
Мы подошли.
– Здравствуйте, мадемуазель. Здравствуйте, месье. Рад новой встрече. Вы, похоже, решили навестить меня прямо на работе?
– Ну что вы! Мы просто проезжали мимо…
– Да-да! Вы совершенно случайно проезжали мимо того места, о котором вчера так подробно расспрашивали у портье одной тихой и фешенебельной гостиницы. Вы удивлены? А я уж думал, вас ничем не удивишь.
– Месье комиссар, у вас что-то шевелится под мышкой, – удивился Петя.
– Это мое оружие.
– Но…
– Чуть позже. И знаете что, давайте проедем в какой-нибудь укромный уголок и там побеседуем.
– Как прикажете, месье комиссар, – скромно ответила я.
– Знаете, что я вам скажу? – очаровательно рассмеялся комиссар полиции, став еще больше непохожим на полицейского. – Я не намерен вам приказывать, да у меня и власти такой нет. А подозревать вас хоть в чем-то, хоть в малейшей причастности к преступлению, я не хочу и не буду. Чтобы подтвердить это, я попрошу вас обращаться ко мне не официально, а по-дружески. Месье Людовик, к примеру. Моя супруга порой называет меня Людовик без номера.
– Это в каком смысле… А! Понял! – не сразу оценил шутку Петя.
– А в других случаях как она к вам обращается? – спросила я.
– Людовик единственный, – с гордостью ответил комиссар. – Ну что, подождем, пока подъедет моя коляска, и поедем, поговорим?
– Не надо ждать. Мы прибыли вот на этом фаэтоне, и он нас дожидается. И возница уже проявляет нетерпение.
36
Месье Людовик по дороге о делах не говорил. Он рассыпался в благодарностях нам лично и судьбе, случайно нас ему пославшей, за то, что мы подвозим его. Похоже, все это предназначалось для возницы, чтобы тот не решил вдруг, что мы с полицией связаны чем-то, помимо приятельских отношений с ее комиссаром.
Для разговора месье Людовик выбрал ресторанчик еще более крохотный и еще более уютный, чем тот, расположенный подле наших квартир, что так нам понравился и уютом, и кухней.
– Вы не голодны? – Услышав отрицательный ответ, комиссар сказал официанту: – Тогда, Федерико, угости моих юных гостей вашими знаменитыми ягодами, а мне принеси стаканчик холодного вина.
Знаменитыми ягодами оказались не слишком крупные и не очень-то аппетитные с виду абрикосы.
– Не глядите на внешность, она обманчива! – высокопарно высказался комиссар. – И умоляю, не ешьте их с ножом и вилкой, берите руками и кусайте зубами, а то не сумеете оценить вкус до конца.
Да, этот вкус стоило оценить! Стоило откусить, как рот наполнялся вкуснейшим соком, а стоило начать жевать мякоть, легкая кислинка сменялась приятной, сильной, но не приторной сладостью.
– Вы ешьте, а я стану говорить, – сказал комиссар Лагранж, сделав глоток вина из «стаканчика», способного вместить целую бутылку. – Вино, кстати, здесь тоже прекрасное, легкое и совершенно не пьянит. Так что если возникнет желание…
– Месье Людовик, у вас опять что-то шевелится под мышкой, – сказал Петя.
– Вы мышей не боитесь? Тогда позвольте познакомить вас с моим коллегой, полицейским сыщиком Генрихом Наварским! Анри[52], на выход!
Последние слова комиссар сказал себе под мышку, отогнув полу сюртука, и оттуда высунулась белая крысиная мордочка с пышными усами. Оглядевшись, Анри соизволил выбраться на стол и принялся умываться.
– Вы же сказали, что там ваше оружие, – чуть обиженно произнес Петя.
– Ага! Вы пытаетесь уличить меня на несоответствии сказанного мною ранее и сейчас! – пошутил комиссар. – Но все именно так и есть. Этот зверь и мой соратник, и мое секретное оружие! Он, как вы можете видеть, даже получил увечье в перестрелке с бандитами. Правда, правда.
У Генриха Наваррского и впрямь отсутствовал кончик его розового безволосого хвостика.
– Я обязательно вам расскажу подробности, и вы убедитесь в правдивости моих слов. Но не сейчас. Сейчас, когда совершено страшное преступление, нам с Анри необходимо заниматься его расследованием. Но попутно мы подкрепим силы.
Официант Федерико без просьб со стороны комиссара вынес для крысы крохотный стаканчик с чем-то красным и небольшой кусок сыра. Необычный полицейский съел сыр и принялся лакать свой напиток.
– Месье Людовик, неужели это вино?
– А что вас удивляет? Он вполне взрослый, и ему можно. А меру он знает. Но давайте все-таки перейдем к делу. Вчера к нам с женой заглянул на ужин Джузеппе Скьяволе. Чтобы вам сразу стало понятно, отчего он вдруг пришел к нам ужинать, скажу, что до замужества моя супруга носила ту же фамилию, а Джузеппе, что служит портье в отеле, приходится ей двоюродным братом. Так вот, он за ужином рассказал мне о симпатичных молодых русских, что очень интересовались, куда отвозил их соотечественник, бывший недавно постояльцем отеля, свой металлический сейф. Предлог вы придумали удачный, он бы ничего не заподозрил и не стал бы мне рассказывать, если бы не одно обстоятельство. Накануне горничная, готовившая номер для нового постояльца, сказала, что ей показалось, будто кто-то посторонний побывал в номере и рылся там. Она не была в этом полностью уверена и сказала об этом между делом. Но вот после вашего ухода мой шурин вдруг припомнил, что именно в том номере жил ваш граф Никитин. Согласитесь, что совпадение выглядит несколько странно и необычно и уже достойно, чтобы о нем упомянуть в приватной беседе с родственником, который служит в полиции.
Мы согласились, что да, такое совпадение выглядит достойным упоминания.
– Я попросил вас описать и узнал тех самых юных мадемуазель и месье, что оказали мне с утра услугу. Если помните, я приглашал вас к себе, чтобы угостить своими фруктами, которые… – тут комиссар склонился к нам, чтобы произнести следующие слова заговорщицким шепотом, – которые превосходят даже эти замечательные ягоды. Но у меня возникли сомнения, что вы воспользуетесь моим приглашением из-за скромности. Вот я и поручил выяснить, где вы остановились, чтобы все-таки прислать вам корзину фруктов. Так что вчера при разговоре с Джузеппе я знал и кто вы, и где проживаете. А поскольку жену хозяина того самого доходного дома[53], где вы квартируете, когда-то звали Клаудией Скьяволе и она является уже родной сестрой моей супруги, то я смог легко получить о вас и дополнительные сведения.