– Э-э-э… Мы пока не придумали окончательных названий, они должны быть достаточно красиво звучащими, все-таки международный турнир…
– Вы об этом забыли упомянуть.
– Ну так там пожелали участвовать и немцы, и французы, и итальянец с испанцем.
– Англичанин еще. Всего двадцать три человека, восемь не наших.
– А что касается групп, то они поделены по мастерству на три категории. Офицеры в любом случае обязаны участвовать в самой сложной, остальные по своему усмотрению.
– А для женщин группа есть?
– Для дам? – растерялись офицеры. – Нет, так никто же не выразил пожелания…
– Мы с Дашей выражаем. Правда, Дашенька? Вы уж об этом объявите, может, и другие дамы сыщутся.
– Обязательно объявите, – попросила я. – А то нам придется стрелять в одной группе с вами, и многим после будет неловко.
– Да уж! – воскликнул Михаил, воспринявший все эти слова всерьез. – А ведь зная Дарью Владимировну, мы могли бы сами догадаться, что подобное может случиться. Это как же все теперь преподнести?
– Сообразите уж как-нибудь, – рассмеялся дедушка. – Женщины нынче стремятся к равенству с мужчинами во всем, а вы об этом не подумали!
– И еще, – обратился к офицерам Александр Сергеевич. – Запись, я полагаю, еще не закрыта? Я бы хотел принять участие.
– В какой группе?
– В офицерской, конечно. Я ведь хоть и в отставке, но все же русский офицер. Какой там у вас взнос предусмотрен?
38
– И куда же мы пойдем? – спросил Петя.
– Полагаю, что лучше всего к вокзалу. Вокруг него много темных улиц, а с другой стороны, он в центре города и там немало прохожих.
– Боюсь, что нам долго придется бродить по этим темным улицам.
– Все может быть.
– И отчего нам было не переодеться? Я не про маскарад, я про более простую одежду.
– Во-первых, – пришлось объяснять мне, – это лишние проблемы, родители могли бы заметить. Что бы мы им сказали? А в нарядной одежде они нас легко отпустили, полагая, что мы станем прогуливаться в самых людных и безопасных местах.
– А что у вас во-вторых?
– Петя, ну сами подумайте. Если дома, в России, вам удалось найти подходящий образ, чтобы посетить бандитский притон – и то вы не стали бандитом рядиться, а притворились сыном мелкого чиновника, нуждающегося в не совсем обычной и не совсем законной услуге – то здесь вы, да и я, по-французски и то говорим так, что видно издалека, что мы иностранцы, а уж специального языка лихих французских людишек или даже простолюдинов мы и вовсе не знаем. Так какой смысл притворяться? А просто беднее выглядеть смысла нет. На богато одетых грабители быстрее сыщутся. Нам же важно не то, чтобы они нас за своих приняли, а чтобы мы на них нужное впечатление произвели.
– Ладно, будем производить нужное впечатление.
– И еще я думаю, что нам на словах нужно быть очень культурными и даже ласковыми.
– А на деле?
– На деле придется быть пожестче.
Когда Петя стал за столом играть ножом, мысль, никак не желавшая сложиться у меня в голове во что-то дельное, вдруг стала понятной и четкой. Раз наш бельгиец, как всегда, воспользовался для своих грязных дел услугами местных бандитов и взломщиков, то и нам следует поступить так же! Найти не страшных убийц, конечно, но жуликов или воришек. Запугать их как следует, чтобы прониклись к нам уважением – они по-иному обычно не понимают. Вот для чего и должна пригодиться игра с ножами, думаю, что девушка, ловко играющая большим ножом на темной улице, напугает даже бандита, во всяком случае, смутит на время, а там видно будет: ограничиться этим или применить силу.
Вот и шли мы сейчас с Петей в не самые подходящие для прогулок поздним вечером места и желали, чтобы на нас напали.
– Даша, а мы не выдадим своими действиями невесту Джона Смита?
– А это как мы себя поведем, как нам удастся все проделать.
– Ох, Даша! Другие девушки крестиком вышивают, а мы с вами за уличными грабителями охоту ведем!
– А вы, сударь, никак боитесь?
– Я за вас боюсь!
– Знаю. Мне и самой не хочется этого делать и, честно сказать, немного страшно. Но уж больно резво начали развиваться события. И нам нужно если не отыскать нашу светлую личность…
– Кого?
– Огюста Лемье.
– А! Лемье же по-французски означает свет. А поскольку он личность темная, то ирония…
– Петя! Не отвлекайтесь на пустые разговоры. На чем я остановилась? Нам нужно если не отыскать, то хотя бы смутить Лемье. Он узнает, что его разыскивают очень необычные люди, начнет нервничать и выдаст себя. А комиссару Лагранжу только этого и надо.
– Интересно, удалось ему кого-нибудь схватить… Даша, кажется, мы нашли, кого искали.
– Петя, они уже полквартала за нами топают. Я думала, что вы их давно заметили.
– Не заметил. Идем дальше?
– Конечно. Должен же кто-то из их шайки зайти спереди. Только держитесь середины улицы.
Через несколько шагов там, где редкий в этих местах фонарь был разбит и тьма становилась почти непроницаемой, замельтешили смутные тени.
– Двое, – шепнула я.
– И сзади столько же.
– Боюсь, есть еще кто-то. Должен же у них кто-то… Как там говорят?
– На шухере стоять.
– Вот-вот.
Наконец нас окликнули, как я и ожидала, сзади.
– Эй, месье, не скажете нам, который сейчас час?
Петя развернулся к ним, я оборачиваться не стала, нужно же было кому-то наблюдать за теми, кто собирался напасть спереди.
– В точности я вам не скажу, месье, – очень вежливо и добродушно ответил Петя. – Но время позднее, и вам давно пора лежать в постельках.
Наглость ответа при предельной его вежливости смутила грабителей, но не остановила.
– Месье очень разговорчив, – сказал один из них, доставая нож. – Возможно, ему стоит укоротить язык?
– Чем же, месье, вы собрались это сделать? – спросила я, поворачиваясь к нему, а Петя, напротив, развернулся в другую сторону.
– Да вот этим ножом, мамзель! Я могу и вам личико попортить, так что не брыкайтесь, а снимайте сережки. А то будет бо-бо.
– Месье, вы грубиян. Кстати, а где же ваш нож?
– А это чего? – опешил бандит.
Вблизи оказалось, что мы нарвались на своих ровесников, и это было более чем кстати, легче будет общий язык найти.
– Это? Это у вас зубочистка какая-то.
– Мамзель, видимо, не видала ножей…
– Это я не видала ножей? Да у меня самой ножей тысяча. Вот, например, это ножичек, а не какая-то зубочистка!
Нож, который я неожиданно извлекла на свет, вернее в сумрак ночной, и впрямь выглядел намного солиднее того, что держал в руках малолетний бандит. И уж когда он засверкал, прыгая сам по себе в моей руке, бандит невольно попятился. Но тут же они с молчавшим до сей поры товарищем кинулись вперед, а за моей спиной раздался топот еще двух пар ног. Получалось, что раз они способны выполнять нападение вот так, без команды даже, то бандиты эти все-таки не были полными новичками, имели опыт, и это тоже было для нас хорошо. Кинувшись на нас вчетвером с двух сторон одновременно, они скорее всего хотели дружным наскоком сбить нас с ног и сильно рассчитывали, что, валяясь на земле, мы не сможем оказать серьезного сопротивления. Они, конечно, до чрезвычайности заблуждались в этом, но я даже и валяться не собиралась. А вот этим двоим, что неслись на меня во весь опор, пришлось полететь на землю кубарем. При этом – молодцы все-таки очень одновременно на нас накинулись, хоть это и сыграло против них, – один из них лоб в лоб столкнулся с третьим своим товарищем, которому подножку поставил Петя.
– Стой! Ну ты это зря! – вскрикнул у меня за спиной Петя, от усердия перешедший на русский, и тут же на мощеную мостовую очень звучно шмякнулось еще одно тело.
– Лежать и не дергаться! – приказала я и наступила ногой на руку, потянувшуюся к выпавшему ножу. – Не украдут твою зубочистку. Кто у вас тут на страже остался, зовите!
Петя по очереди брал ошеломленных падением на мостовую бандитов и стаскивал их в кучку.
– Что, сбежал ваш страж? Умнее вас оказался? – спросила я еще раз и для острастки поиграла ножичком у самого носа одного из жуликов.
Был ли у них кто на страже, сбежал тот или продолжал прятаться, все равно нам приходилось быть настороже.
– Кстати, а зачем шейх просил в этот раз наловить упитанных? – поинтересовалась я деловитым тоном.
– Так он собрался крокодилов ловить, а это самая лучшая приманка! – ответил Петя не раздумывая, лишь старательно подбирая французские слова. – Вот за этих троих он нам хорошо заплатит, не поскупится! А вот этого и тащить к нему смысла нет.
– А на пугало для огорода? Сделает из него чучело и поставит птиц пугать.
– На чучело он сгодится, да только нам от этого никакой прибыли, одна морока тащить его.
– Ну, тогда здесь его и оставим.
Тот, которого решено было оставить здесь, не удержал вздоха облегчения. Соображали они сейчас туго, но все равно до их сознания доходило, что речь идет о чем-то страшном. А тут пообещали здесь оставить.
– Хорошо, – согласилась я. – Здесь и оставим. Только поиграемся чуток. А после, что от него останется, то и оставим. Повезло тебе, парень, можешь считать, легкой смертью обойдешься. Не то, что эти!
От таких слов самый щуплый из ночных разбойников задергался и стал сучить ногами. Тут же к его подергиваниям присоединились остальные.
– Вы ногами зря не дергайте, – строго предупредил их Петя. – А то поступим с вами, как шейх Махмуд. У него с галеры ни один гребец не сбежал, а все по одной причине – он им ноги до колен укорачивает.
Тут все четверо взвыли разом, а один даже попробовал звать полицию. Как бы не перестараться, подумала я, а то ведь легким испугом они не отделаются, а от сильного мало ли, что может получиться.
– А ну тихо лежать, а то здесь свежевать начнем! – пригрозил Петя.
И тут из темноты раздался смех.
– Мадемуазель, месье! Не бойтесь меня, я без оружия и один-одинешенек. Я бы и дальше за этим цирком наблюдал, да испугался, что от страха эти малявки помереть могут. А ведь я их предупреждал, что с вами не стоит связываться. Предупреждал?
– Да, месье Дюпон, – пискнул один из лежащих у наших ног.
– Вот уж не знала, что мы с вами вновь встретимся! – воскликнула я. – Петя, вы на всякий случай за карманами своими проследите.
– Мадемуазель! Вы не сдали меня полиции, а за такую услугу я не стану платить неблагодарностью. Да и день у меня сегодня весьма удачный, пора о работе забыть.
– Месье Дюпон, а если мы вас попросим об ответной услуге?
– Да все, что пожелаете! Хотя нет, кто вас знает, вдруг вы всерьез поставляете мальчишек на прокорм крокодилам и попросите меня заняться поставками… На это я не пойду!
– Мы и не просим заранее вашего согласия. Для начала выслушайте просьбу, а там сами решите.
– Это мы запросто. Услуги этих джентльменов прямо сейчас вам не понадобятся? Тогда оставим их, но они у вас в долгу, раз вы и их не сдали полиции, и если станут нужны, только шепните. А пока давайте пройдем куда-нибудь в более светлое и подходящее для разговоров место.
Мы присели на скамью, стоящую на до сих пор людной и хорошо освещенной улице.
– Так в чем же заключается ваша просьба? – спросил воришка, схваченный нами за руку на Адмиралтейском причале в Кале.
– Вы говорили, что по долгам нужно платить?
– Да, и не отказываюсь от своих слов…
– Месье Дюпон…
– Анри, если вы не против.
– Месье Анри, речь сейчас не о вас. Мы знаем, что даже в воровском мире существуют понятия чести.
– Существуют. Хотя ими слишком часто пренебрегают.
– Вот о таком человеке и пойдет речь. Он нам задолжал, и мы считаем это долгом чести. И очень желаем найти его, чтобы стребовать расчет.
– О! Я, наверно, чересчур наивен, но мне не хотелось бы выдавать своих.
– Как я понимаю, его своим даже среди вас немногие считают. Хотя работают на него многие, но…
– Уж не про Умника ли разговор?
– Я еще там, на причале, поняла, что вы сообразительны не по годам.
– Если бы! Ладно, разговор не про мой ум, которого вполне достает понять, что связываться с Умником чревато. Тут легко и с головой распрощаться.
– Нам нужно немногое.
– Раз уж обещал выслушать, то выслушаю вас до конца, хотя меня уже дрожь начинает пробирать. Говорите.
– Нам нужно просто узнать, где его искать.
– Легко сказать!
– Знаем, что это непросто.
– Беда вот в чем. Стоит мне открыть рот для расспросов, как я лишусь языка вместе с головой.
– Смотря зачем вы станете его искать, – попыталась его успокоить я.
– То есть?
– Ну вы же знаете, чем он занимается? Возможно, его и искать не нужно будет. Достаточно пустить слух, что определенного числа на определенном поезде поедет некий господин, при котором будет очень солидная сумма денег. Ну и выразить сожаление, что одному взять такой куш не по силам. И тут либо Умник клюнет на приманку, либо пошлет своих людей. Первое лучше, но нельзя исключить, что получится по-второму. В любом случае он засуетиться и как-то себя проявит. Вас вряд ли позовут в дело, да это и к лучшему, скорее пообещают небольшие отступные за полную информацию. А он станет собирать своих людей, объяснять им, как да что. Таких людей не может быть много, и за ними уже можно будет проследить…
– Мадемуазель, у меня есть личный интерес ко всей этой теме. Один мой товарищ сидит сейчас в тюрьме – спасибо, что на каторгу не отправили – по вине Умника. Он, когда планы составляет, только о своей безопасности думает, на других ему плевать. И к тому же я привык работать в поездах, а он запрещает это. То есть не вообще запрещает, а только когда сам там дела обстряпывает. Но он же об этом никого не уведомляет, что там-то и тогда-то! Вот и боишься нарваться. Напорешься на него или на его мордоворотов, измордуют так, что месяц проваляешься. А то и того хуже бывало. Так что мне не зазорно его подставить и даже очень хочется. Но все равно страшно мне до жути.
– Ну что ж, спасибо вам за правдивость, – с сожалением произнесла я. – Придется нам повторить свою попытку найти подходящего для нашего дела человека. С вами мы играли в открытую, с другими поступим иначе.
– То есть скажете, что готовы дать наводку на богатенького пассажира?
– А что нам остается делать?
– Подождать до завтра. Как вас найти, если соберусь с духом? Уж больно мне не хочется выглядеть трусливее барышни.
– А он не побежит к Умнику? – спросил Петя, глядя вслед карманному вору, ставшему нашим знакомым.
– Надеюсь, что нет. Хотя если побежит, то все равно нам это сыграет на руку. Нужно будет только позаботиться о безопасности родителей и дедушки. Может, Владимира с Михаилом позвать?
– Сегодня уже поздно. Придется самим охранять.
– Вы полагаете, что карманник с ходу отыщет такого человека, как Умник? Который неизвестно где, но точно прячется, особенно после вчерашнего. Думаю, что убили месье Севинье не по его указке, просто перестарались. Кто бы мог подумать, что старик-часовщик станет молчать? Зачем ему было упираться?
– Скорее всего Умник на этот раз просчитался и выбрал не тех людей.
– Вот и я так думаю, что не тех. Да и выбор у него не мог быть большим, слишком его боятся и не любят. Так что скоро он за нас не примется ни при каком раскладе.
39
Ночью я проснулась от страха: да что же я наделала? Ну сколько уже раз говорила себе, что нельзя совершать поступков, последствия которых не можешь предвидеть в точности. И почти сразу успокоилась, вдруг поняла, что все просчитала, хоть и не осознавала этого. Даже неприятные новости предугадала, как выяснилось. Но далеко не все новости.
Планов на день, касающихся расследования, у нас не было, разве что объявится или подаст весточку наш знакомый pickpocket[55] месье Дюпон. И мы не без удовольствия отдались исполнению планов, связанных с отдыхом. То есть стали бездельничать. Очень активно. Начали с завтрака, продолжили купанием и променадом.
Вот во время прогулки нас и нашел комиссар Лагранж. Он вновь был облачен в канотье и свой непривычного светло-зеленого цвета костюм, вновь при ходьбе постукивал легкой тростью. Только постукивание это было каким-то невеселым. Да и через шаг месье Людовик едва заметно опирался на трость. Впрочем, хромоты при этом видно не было, и я успокоилась, а то уже мелькнула мысль, что кругленькому комиссару в очередной раз досталось от бандитов или разбойников. Интересно, шишка на голове у него уже прошла?
– Здравствуйте, мои юные друзья.
– Здравствуйте, месье Людовик. Отчего вы опираетесь на трость, у вас болит нога?
– Не то чтобы нога… Дело в том, что Антуан снова забыл зубочистку в самом неподходящем месте. Понимаете, дело нам досталось чрезвычайно сложное, вот он и взялся за старое. Да и я потерял бдительность.
– Примите наши соболезнования.
– Приму, они мне сейчас необходимы. И не только в связи… м-м-м… с моей травмой. – Тут комиссар вздохнул до комичного печально.
– Вам не удалось отыскать и схватить преступников? – сочувственно спросил Петя.
– Отыскать удалось. Схватить? В общем, тоже удалось.
– Так в чем же дело? Отчего вы так понуры?
– Сегодня на рассвете обнаружены три мертвых тела. Примерно в одном лье[56] к западу, немного в стороне от дороги в Канны. Догадываетесь чьи?
Генрих Наваррский высунул свою мордочку и виновато пискнул.
– Анри, твоей вины тут нет, – успокоил его комиссар, – ты единственный из нас, от кого оказалась хоть какая-то польза.
Зверек глянул на нас печально бусинками своих черных глазок и спрятался в кармане.
– Получается, что вам не удалось и узнать имя человека, стоявшего за этим преступлением? – спросила я.
– Удалось. Вернее, я уверен, что теперь знаю его. Но еще более я уверен, что ему удалось скрыться. Так что на мне теперь два ужасных преступления, я знаю главного их виновника и ничего не могу поделать. Даже объявить его в розыск у меня нет оснований, потому что у нас нет ни единой улики против него.