С тезисом о не самой мощной «пропиаренности» фигуры Шувалова Чернов не соглашается:
– У нас недооценивают степень его известности. На Западе он как первый вице-премьер правительства воспринимается хорошо. Он там узнаваем и востребован – недаром на крупнейших международных форумах вроде Давоса Россию представляет именно он, и делает это очень эффективно. Конечно, связано это и с его хорошим английским. А организаторские способности Шувалова сыграли огромную роль еще и на этапе финальной презентации в Цюрихе…
С Черновым не согласен собственный корреспондент газеты Sunday Times в Москве Марк Франчетти:
– Какая репутация у Шувалова на Западе? – переспрашивает он. – Никакой. По крайней мере, в прессе его не знают. Из России знают Путина, Медведева, Горбачева, Абрамовича, Шарапову, чуть-чуть Дерипаску… Собственно, список не очень длинный. Понятно: те политики, кто встречался с Шуваловым, его знают. Но журналисты – нет. Может быть, о нем несколько раз писала Financial Times, однако это мало что меняет. Если бы, например, мне дали возможность взять интервью у Шувалова, то не представляю, что бы он должен был сказать, чтобы это напечатали в Sunday Times .
Что ж, сколько людей, столько и мнений. В конце концов, если даже Франчетти и прав, то организаторские способности Шувалова внутри заявочной команды могли сыграть куда более важную роль, чем степень его известности за границей. Зато отличный шуваловский английский в любом случае помогал прямому общению важной фигуры российского правительства с той же ФИФА. Да и на фоне премьеров Испании и Португалии, на финальной презентации державших речь на родных языках, Шувалов со своим безупречным English выглядел гораздо более, что ли, международно . А значит – выигрышно.
– С Шуваловым легко работать? – спрашиваю Мутко.
– Проблем не было, понимали друг друга с полуслова. Он – человек профессиональный, образованный, с широчайшим интеллектом. Почему мы ему предложили эту работу? Потому что работаем с ним по Казани, где он является председателем оргкомитета по подготовке Универсиады-2013. И там, и здесь было очень легко работать. Никакой мелочной опеки, полная автономия. И – решение ключевых вопросов. Если ты приходишь к нему с какой-то проблемой, то слышишь не «Зайдите завтра!», а человек откладывает все другие вопросы и решает наш.
– Какие?
– Допустим, когда надо скоординировать службы, где у меня полномочий не хватает – допустим, Минфин. При помощи Шувалова быстро назначается встреча, и все становится на свои места. К тому же он легкий на подъем, когда надо куда-то слетать или съездить. И с аппаратом его легко работать – молодые ребята, образованные, с иностранными языками…
У первого вице-премьера английский в полном порядке. В этом все убедятся во время финальной презентации, свою речь в которой Шувалов, увлекшись, правда, немного затянет. Но далеко не до такой степени, как испанский член исполкома ФИФА Анхель Вильяр…
– Правда, что Шувалов первое время работы заявочного комитета собирал всех у себя в Белом доме и требовал четкого доклада от каждого? – интересуюсь у Мутко.
– Пару совещаний мы провели. Но потом я предложил другой регламент. Заявочная работа – она ведь не требует публичности и таких вот совещаний. Доложите, мол, сколько у нас сейчас голосов? С кем вы работаете? Это не публичные вещи, они делаются в тиши. Он меня понял, и мы поменяли систему работы. Все делали свое дело, информация стекалась ко мне – и я докладывал все Игорю Ивановичу в индивидуальном порядке.
Каждый знал свой маневр. Основной упор был сделан на написание заявочной книги, эксперты объехали все регионы, получили гарантии. Минимум раз в неделю я разговаривал на тему заявки с председателем правительства, всегда держал Путина в курсе всех событий. Группа во главе с Сорокиным занималась организацией презентаций, поездок, участием в крупных событиях – официозом, который мы обязаны были выполнять. И мы с англичанами участвовали во всех возможных выставках, тогда как испанцы считали, что чемпионат у них в кармане… Словом, у нас было очень четкое разграничение полномочий.
Когда-то великий советский футбольный тренер Константин Бесков формулировал суть тренерской работы всего двумя словами: «Подобрать и расставить». То есть рецепт победы команды – наличие правильных людей на правильных местах.
Вот она, одна из главных причин победы «России-2018» – не было сделано ни одной кадровой ошибки. Каждый оказался на своем месте и занимался своим делом.
Правильные люди реализовывали правильную идею. Все в один голос говорят, что мы полностью угадали с тем, на что напирать, – с философией продвижения футбола в страны, где нужно развивать инфраструктуру и чемпионатов мира еще не бывало. В мае 2010 года я в Москве брал интервью у бывшего главного тренера «Челси» Авраама Гранта – очень умного человека, читающего лекции в ведущих университетах мира и занимающегося консалтингом крупнейших компаний в самых разных областях человеческой деятельности. Оставалось меньше месяца до начала чемпионата мира в Южной Африке, и я спросил:
– Чего вы ожидаете от первого мирового первенства на африканском континенте? В частности, с организационной точки зрения?
– С 1994 года ФИФА начала предоставлять чемпионаты мира не только традиционным «футбольным» странам, – ответил Грант . – Я был в Америке 16 лет назад, и мне очень понравилось. То же самое могу сказать и о Корее и Японии – 2002. Поэтому идея провести турнир в Африке кажется мне хорошей.
– Если ФИФА предоставит России ЧМ-2018, это будет продолжением упомянутой вами тенденции?
– Да. Традиция отдавать чемпионаты мира только «большим» в футбольном смысле странам с развитой инфраструктурой, может, и неплоха, но не всегда. Идея предоставить России ЧМ-2018, подобно США в 1994-м, кажется мне хорошей. Чемпионат мира – лучший турнир на планете, и такие страны заслуживают права их провести.
– Лично вы предпочли бы, чтобы ЧМ-2018 отдали России, Англии, Испании или какой-то другой стране?
– Я живу в Англии… Но не хочу рассуждать о конкретном чемпионате. Скажу лишь, что сама идея проводить такие турниры в странах, которые их еще не принимали, заслуживает одобрения.
Так же полгода спустя сочтет и исполком ФИФА…
В унисон с Грантом выступил и Алексей Смертин – экс-капитан сборной России и один из послов российской заявки. Мы встретились в Кейптауне, и Смертин рассуждал:
– Чемпионат мира и футбол вообще – вещи не только соревновательные, но и социальные. Надо понимать, насколько это первенство важно не только даже для страны, но и для всего Черного континента. Я сейчас рассуждаю уже как представитель заявочного комитета России. Провожу параллели – и вижу, что для нашей страны это было бы тоже очень значимо.
– Как член заявочного комитета, извлекли какие-то уро ки – каких ошибок, в частности, нам в случае получения ЧМ-2018 нужно будет избежать?
– Наоборот, увидел изнутри, сколько делает та же ФИФА, а не только местный оргкомитет, для успешного проведения чемпионата. Именно ФИФА является генератором всего этого процесса, и я понял, насколько это мощная и серьезная структура. Со многими ее людьми удалось познакомиться и пообщаться.
– Лично с Блаттером – тоже?
– Да. И с Платини – при первой же презентации нашей заявки. Я уже дважды приезжал в Южную Африку как член заявочного комитета. В феврале на конгрессе ФИФА в Сан-Сити пообщался с членами исполкома – и гораздо лучше понял, какая махина стоит за организацией чемпионата мира. Будучи игроком, этого не осознаешь.
– Собеседники понимали, что перед ними тот самый Смертин, который выступал в «Челси» и носил капитанскую повязку сборной России?
– На конгрессе ФИФА были и тренеры сборных. Довелось познакомиться с Раймоном Доменеком ( тогдашним главным тренером сборной Франции. – Примеч. И.Р.). Было приятно и неожиданно, когда он сказал: «Я вас помню. Более того, для моей жены вы с Костой были лучшей парой полузащитников». Оказалось, что она болеет за «Бордо», в котором я выступал. Помнит меня как игрока и Платини.
11 декабря 2009-го в «Спорт-Экспрессе» вышло интервью со Смертиным. Мой коллега Александр Кружков спросил:
– Вы действительно считаете, что России могут доверить ЧМ-2018 или 2022?
– Да! Шанс есть! – воскликнул недавний капитан сборной. И если сейчас мы уже привыкли к мысли, что чемпионат мира – наш, то тогда это полный энтузиазма ответ дорогого стоил.
– Вы действительно считаете, что России могут доверить ЧМ-2018 или 2022?
– Да! Шанс есть! – воскликнул недавний капитан сборной. И если сейчас мы уже привыкли к мысли, что чемпионат мира – наш, то тогда это полный энтузиазма ответ дорогого стоил.
– Откуда оптимизм? – уточнил коллега.
– Заявочный комитет имеет поддержку правительства. Уже строятся новые стадионы – в Москве, Санкт-Петербурге, Сочи. Кроме того, не забывайте, что ФИФА старается отдавать чемпионаты мира странам, которые прежде такие турниры не проводили. Примеры – ЮАР и Бразилия.
– Кто вам предложил стать послом заявки России?
– Генеральный директор РФС и заявочного комитета Алексей Сорокин. Было это месяц назад. Согласился сразу. Участвовать в заявочной кампании почетно и увлекательно. Общаясь в ЮАР с такими интересными людьми, как послы заявок Бельгии/Голландии и Англии Руд Гуллит и Дэвид Бекхэм, познакомившись даже с Зеппом Блаттером, я получил бесценный опыт.
* * *Мысль привлечь в качестве послов заявки целую группу бывших и действующих известных футболистов – Смертина, Аршавина, Дасаева, Симоняна – была тоже очень грамотной. Узнаваемые (и именно по профессиональной «линии») лица в глазах членов исполкома ФИФА – это было весьма выигрышно. Поступили так, правда, не только мы, но и наши конкуренты, но Россия пошла дальше всех, дав возможность игроку лондонского «Арсенала» Аршавину выступить на финальной презентации в Цюрихе. Из сегодняшних футболистов, также державших речь на презентациях стран-кандидатов на ЧМ-2018, можно назвать еще только Бекхэма – но Спайс-Бой уже на сходе, играет не в ведущих чемпионатах Европы, а в США. И теперь рассматривается скорее как звезда дня вчерашнего.
Спрашиваю игрока лондонского «Арсенала» Аршавина:
– Вы сразу согласились стать послом российской заявки? С учетом вашей занятости, да и того, что играете в одной из стран-соперниц?
– С одной стороны, меня никто не спрашивал, – смеется он. – С другой, думаю, что это было логично – так как я в тот момент являлся капитаном сборной России.
– Что значит – никто не спрашивал?
– Первый раз мне позвонил Сергей Александрович Фурсенко и сказал, что надо поехать с нашей делегацией в Южную Африку. Я ему ответил: «Все хорошо, но я в это время буду в отпуске на Мальдивах». Он сказал: «За это не волнуйся. Ты, главное, скажи, что поедешь, а логистику и так далее – все это мы возьмем на себя».
– Взяли?
– Да. Перевезли с Мальдивов в Йоханнесбург, а оттуда – уже в Лондон. Я за это время как раз с отпуском все подогнал. Зато я был хозяином самолета! У меня спрашивали: «Во сколько вылетать, сэр?» (смеется) . В общем, уровень был высокий. Вообще в течение всего этого времени все было организовано достаточно хорошо. Потому и прошло для меня, я бы сказал, гладко. И даже интересно. Где бы я еще с Гуллитом поздоровался, с Бекхэмом несколько минут пообщался да пошутил – об Америке, его Лос-Анджелесе и понравившемся мне Майами? Приятно…
– В чем эта хорошая организация заключалась?
– Меня встретили, привезли, четко объяснили задачу. Ничего сложного не обнаружил. Я не был брошен, мне давали инструкции, которые только надо было соблюдать. Моим куратором в роли посла заявки был Леша Смертин. Он меня как футболист футболиста (добавлю: как бывший капитан сборной – капитана нынешнего. – Примеч. И.Р.) вводил в курс дела, мы с ним поужинали. Не то чтобы мне во время той поездки в Йоханнесбург требовалось твердить какие-то заученные фразы: мне просто довели основные мысли об идее нашей заявки. Какие у нас плюсы. А наши плюсы – это были наши минусы! (смеется)
Рассказывает мне Аршавин и еще один любопытный нюанс тех летних дней 2010 года, проведенных в Йоханнесбурге:
– Лично вы с кем-нибудь из членов исполкома ФИФА когда-нибудь разговаривали? Кроме Мутко, разумеется.
– С Блаттером. Мы заходили к нему в кабинет в Южной Африке. Пришли, помню, Роман Аркадьевич (Абрамович), Игорь Иванович (Шувалов), Виталий Леонтьевич (Мутко), я. По-моему, гарантийное письмо от председателя правительства вручали. Ну и несколькими фразами перекинулись. Блаттер больше всего почему-то обращался к Роману Аркадьевичу, по поводу «Челси» что-то шутил. Диалог у них сложился, Абрамович что-то в шутку же и отвечал.
Абрамович тоже был послом заявки России. Словом, состав заявочного комитета и тех, кто его «пиарил», был подобран очень сбалансированно. Вообще в подобных делах очень важно, чтобы среди их «двигателей» не было лишних людей. Некому было «осваивать» бюджет, который, как мы скоро уясним, был весьма умеренным.
Мутко:
– Заявочный комитет у нас был, скажем так, очень локальным. Основную работу делали 3–5 человек, а всего было не более 15 человек. В том, что мы не раздували штат, была наша сильная сторона. Знаете, почему еще Россия не замешана ни в каких скандалах? Потому что не было никаких посредников. Все официозные мероприятия от и до контролировал Сорокин, а переговоры с членами исполкома ФИФА в большинстве случаев вел лично я, и уж во всяком случае непроверенных людей там не было и быть не могло. А о чем мы говорим с членами исполкома – то между нами и остается.
Была ли конкуренция между регионами – и как в число городов, принимающих чемпионат мира, вписался, к примеру, совсем небольшой по российским меркам Саранск? Сорокин объясняет:
– Футбол – все-таки не бобслей и не регби. Не нужно было слишком уж уговаривать регионы предоставить всю необходимую информацию – поэтому я ни на кого Шувалову и не нажаловался. Все понимают, что это такое и зачем нужно. У многих в регионах – команды, которые надо поддерживать. Многие хотят построить у себя стадион, а чемпионат мира, с привлечением средств федерального бюджета, – самый реальный способ для этого. Конечно, города поменьше всегда хотят этого сильнее, чем большие города. И это естественно. Ведь в одном городе слет пионервожатых – уже событие. А в другом – миллион международных мероприятий, и город их «проглатывает», даже не замечая: как, мол, жили, так и живем, только «пробки» побольше.
– Когда Россия уже получила чемпионат мира, ряд регионов, к примеру, Чечня и Дагестан, тоже захотели «вписаться», но было уже поздно. На более ранних стадиях они не проявляли активности?
– Нет, только после победы. На всех уровнях, как мы их называем, «аспиранты», которые постфактум захотели принимать чемпионат мира, услышали одно и то же. Есть документы, которые носят обязующий характер для правительства. Подписаны уже много месяцев назад, и какие-либо отклонения невозможны. Должны быть какие-то о-очень веские причины, чтобы ФИФА не воспользовалась теми гарантиями и документами, которые мы дали, внезапно «забыла» о них.
Как же хорошо и справедливо, что не все тут зависит от нас самих! Потому что в связи с решением каких-нибудь политических, социальных проблем в нашей стране наверняка проигнорировали первоначальный список или по крайней мере внесли бы туда какие-то изменения. Но ФИФА не знает и не хочет знать нашей политической конъюнктуры. И мировое первенство будет там, где его изначально больше всего хотели провести.
* * *– Удалось ли господину Мутко органично войти в мировое футбольное руководство? – спросил я Блаттера в январе 2009 года.
– Он член технического комитета ФИФА (членом исполкома главного футбольного органа планеты он стал спустя два месяца, в марте 2009-го на 33-м конгрессе ФИФА в Копенгагене. – Примеч. И.Р.). За пять лет президентства РФС мистер Мутко достиг в России таких результатов, что, безусловно, заслуживает больших комплиментов.
Еще больших комплиментов Мутко заслуживает за свою кипучую деятельность по продвижению российской заявки на ЧМ-2018 на всех возможных уровнях. А также за выказанную им способность стать неотъемлемой частью упомянутого Блаттером «мирового футбольного правительства», невзирая на весьма относительное владение английским. Подумать только: к моменту голосования он входил в исполком ФИФА всего 21 месяц, а уже успел там стать своим!
Когда все для России закончилось счастливо, Мутко в стенах редакции «Спорт-Экспресса» хохотал, вспоминая свое выступление на языке Шекспира во время финальной презентации в Цюрихе:
– Я понимал: если мы проиграем, то все свалят на мой «оксфордский» английский. А сразу после презентации ко мне подошел Блаттер и сказал: «Виталий, ты нас всех обманывал! И зачем мы все это время тратили деньги на переводчика для тебя?!»