- Извини, но я что-то не поняла, - сказала Лида. - Поясни.
- Сразу после пленума, который поддержал новый избирательный закон с альтернативными кандидатами, в Москву посыпались шифрованные телеграммы. Секретари обкомов и крайкомов запрашивали так называемые лимиты. Количество тех, кого им можно арестовать и расстрелять или отправить в места заключения. Мотивировали вскрытыми заговорами, которые не позволяют проводить альтернативные выборы. На Сталина оказали сильное давление, и он вынужден был уступить. Такого авторитета, как сейчас, у него в то время не было, а вот прегрешений с точки зрения партийного руководства было достаточно. На время контроль над Ежовым ослаб со всеми вытекающими последствиями.
- Все равно не поняла, для чего им это понадобилось!
- Большинство партийных руководителей были людьми малограмотными, а результаты их работы оставляли желать лучшего. Отсюда нелюбовь к интеллигенции, которая выражала неудовольствие таким управлением, и боязнь альтернативных кандидатов. Сталин, конечно, виноват, но главный виновник - это все-таки партийный аппарат.
- И что ты тогда построишь с этими людьми? Верхушка партии - это и есть партия! Рядовые члены мало что решают, особенно в таких партиях, как здесь. И наверняка все те, кто просил эти лимиты, до сих пор управляют государством!
- Не все, но многие, - согласился Алексей. - Для меня важны не столько они, сколько сама идеология. Несмотря на ужасное качество человеческого материала, она доказала свою жизненность. И если сейчас избавиться от тех, кто гирями висят на ногах, а в будущем приведут к развалу... Пойми, что любая общественная система несовершенна. Она зарождается и начинает развиваться или гибнет. Капитализм обеспечил комфортное и спокойное проживание большинству населения развитых стран. Но ведь им это благополучие с неба не упало! Сколько пришлось работать, чтобы все это создать, сколько пришлось драться и пролить кровь, чтобы заставить свою элиту поделиться с остальными! Демократия просто так никому не дается, ее нужно выстрадать, и с ней нужно научиться жить! А если получишь ее на халяву, то все равно скатишься или к анархии, или к диктатуре. И замаскированная диктатура, как у вас, например, немногим лучше открытой.
- Ладно, давай на этом закончим. Я, пока не связалась с тобой, никогда в своей жизни столько не болтала, разве что еще, когда была маленькой. В котором часу у них здесь ужин?
- Ты знаешь, забыл спросить, - Алексей обнял жену и прижал к себе. - Уже проголодалась? Надо будет с тобой заняться спортом, а то ты от такой жизни растолстеешь.
- Это я с радостью, - засмеялась Лида. - Сейчас разберу кровать и займемся!
- Займемся, но позже. А ужинать еще рано, да и у Сталина сейчас должен быть обед.
- Слушай, а почему у него все так поздно? Встает и завтракает, когда уже пора обедать.
- А он очень поздно ложится. Если бы ты засыпала в три ночи, вставала бы тоже в одиннадцать. У них сейчас у всего руководства рабочий день черт-те во сколько заканчивается. Лида, Старостин обещал организовать поездку в ателье. Нужно заказать пару комплектов формы. Вот я и подумал, может быть, и тебе что-нибудь закажем?
- Давай закажем брючный костюм? - загорелась жена. - Не везде и не всегда удобно ходить в платьях. И я уже соскучилась по штанам.
- Хочешь попасть в законодательницы моды? - засмеялся Алексей. - Где ты здесь видела женщин в брюках? Даже военные носят юбки. Мода на брючные костюмы появится в лучшем случае через десять лет и не у нас. Я хотел предложить сшить что-то вроде женской офицерской формы. Хозяин у нас аскет: должен оценить. Заодно нужно будет купить тебе все для рисования. От идеи с портретом еще не отказалась? Вот и нарисуй для тренировки портрет родного мужа. И тебе занятие, и Сталину будет что предъявить. Конечно, если ты не разучилась рисовать. И завтра же нам дадут изучать биографию. Интересно, что там для нас сочинили.
Биографию привезли на дачу в первой половине дня и сразу отдали Алексею под роспись.
- Потом обязательно вернете подполковнику Старостину, - предупредил его привезший пакет капитан.
- Ну и кто же мы такие? - с любопытством спросила жена, когда он прочитал две страницы биографии.
- Теперь ты сибирячка, - ответил он. - Как и я. Причем круглая сирота. На, читай. Все составлено так, чтобы желающему что-то проверить пришлось потрудиться. Поскольку это сочиняли родные органы, проверять, понятно, никто не будет. Сделано для того, чтобы меньше было вопросов у посторонних. Учи, а потом я еще пару раз прочту.
До обеда их никто не беспокоил, а к двум часам подошел Старостин.
- Изучили? - кивнул он на лежавшие на столе распечатки. - Тогда я забираю.
- Я бы и сам принес, - сказал Алексей. - Стоило вам подниматься.
- Я пришел не из-за бумаг, - сказал подполковник. - Примерно через час будет машина с сопровождающим, поедешь в ателье. В министерство съездим завтра, сегодня министра там не будет.
- Я хотел взять жену. Там на женщин шьют? Послушайте, подполковник! Не нужно на меня так смотреть: не собираемся мы делать ноги! Можете к одному сопровождающему добавить еще грузовик солдат и сами составить нам компанию!
- Он всегда такой нервный? - спросил Старостин у Лиды.
- Вообще-то, он очень спокойный, - ответила она. - За все время нашего знакомства злился всего несколько раз. А здесь он больше волнуется из-за меня. И вы тоже хороши, Михаил Гаврилович. Если Алексею доверился сам Сталин, то уж вам и подавно нечего проявлять недоверие на каждом шагу. Вот вы бы на его месте сейчас сбежали?
- Мне и на своем месте неплохо, - сказал он Лиде. - Во всяком случае, было неплохо до вашего появления. Я не верю тому, что вы сейчас сбежите, но должен учитывать и такой вариант. Это гимнастерок у меня много, а шкура одна. Ладно, езжайте вдвоем, но еще одного человека я с вами все-таки отправлю.
Оба приставленных офицера ГБ за всю дорогу до ателье и обратно не произнесли ни одного слова. Лишь в самом ателье приехавший с машиной капитан подтвердил заказ Алексея. Его быстро измерили и сказали, что через день все будет готово. С Лидой провозились дольше. Ее заказ на женскую офицерскую форму вопросов не вызвал, а вот требование пошить брючный костюм вызвало удивление мастера, который их обслуживал. Жене пришлось ему еще минут десять объяснять что и как должно быть пошито. На обратном пути заехали в несколько магазинов купить краски и все остальное, что нужно для рисования.
- Надо еще заехать за водкой, - сказал шоферу Алексей. - И можно будет возвращаться.
- Если она вам нужна для звездочек, то никуда заезжать не нужно, - ответил ему офицер, которого к ним приставил Старостин. - Подполковник сказал, что вам все выдадут из запасов кухни.
- Что это? - удивленно спросил майор на вахте, когда ему предъявили к проверке несколько сумок со всякой всячиной для рисования, холсты в подрамниках и мольберт.
- Я художник, - сказала ему Лида. - А все это мне нужно для работы. Думаю написать портрет Хозяина.
После этого заявления офицеры бегло осмотрели содержимое сумок и все загрузили обратно в салон, обращаясь к Лиде подчеркнуто уважительно.
- Зря раньше времени раскатала губу, - сказал жене Алексей, затаскивая наверх покупки. - Сталин не любит позировать даже фотографам. А ты для него пока даже не художник, а только моя жена. Жаль, что не подумали сделать фотографию того портрета.
- Это ты не подумал, - довольно сказала жена. - А я и подумала, и сделала. И вообще, прихватила с собой несколько семейных фотографий. Я к словам Валентина отнеслась серьезнее, чем ты, и оказалась права. Мне кажется, что его догадка о вмешательстве бога это совсем не ерунда, как ты думаешь. Все, о чем он говорил, произошло на самом деле. Может быть, это не тот бог, которому молятся в церкви, но явно какое-то высшее существо, если для него не писаны законы природы.
- Если не тот, тогда может быть, - согласился муж. - Для нас с тобой никакой разницы нет, естественная у него сущность или сверхъестественная. Дай мне фотографию портрета матери. Покажу Сталину, возможно, он тебе разрешит сделать наброски. Рисовать потом в любом случае придется по ним и по памяти.
- Можно подумать, что мне мама позировала три месяца! - ответила Лида. - Главное - это уловить характер и суть человека. Возьми фотографию, но никому не отдавай, она у меня одна. Открой, стучат.
Стучал Рыбин.
- Алексей, - сказал он, зайдя в комнату. - Возьми список вопросов. Мне приказано передать, что скоро к Хозяину приедут гости. Это несколько высших руководителей, которые будут здесь обедать. Такие визиты здесь не редкость, редкость гости вроде вас. Поэтому для вас какого-то особого порядка поведения не предусмотрено. Но Хозяин не хочет, чтобы вас сейчас видели, поэтому вам сегодня лучше из комнат не выходить. Ужин, если они к его времени не уедут, вам принесет кто-нибудь из нас. Свои ответы тоже отдашь завтра. Что-нибудь от нас нужно?
Стучал Рыбин.
- Алексей, - сказал он, зайдя в комнату. - Возьми список вопросов. Мне приказано передать, что скоро к Хозяину приедут гости. Это несколько высших руководителей, которые будут здесь обедать. Такие визиты здесь не редкость, редкость гости вроде вас. Поэтому для вас какого-то особого порядка поведения не предусмотрено. Но Хозяин не хочет, чтобы вас сейчас видели, поэтому вам сегодня лучше из комнат не выходить. Ужин, если они к его времени не уедут, вам принесет кто-нибудь из нас. Свои ответы тоже отдашь завтра. Что-нибудь от нас нужно?
- Нет, Леша, спасибо, - сказала ему Лида. - Если не дадите умереть голодной смертью, то мы отсюда не выйдем.
- И постарайтесь сегодня не выходить на веранду и открывать окна так, чтобы это было незаметно со двора. Эти люди хорошо знают, что комнаты второго этажа не используются, не стоит вам обращать на себя внимание.
- Хорошо, что здесь есть санузел, - пошутила Лида, когда телохранитель вышел. - Можем отсидеться, не испытывая неудобств.
- В охране наверняка есть люди, которые обо всем докладывают наверх, - сказал Алексей. - О нас знают в министерстве, поэтому узнает и Берия. И не один он такой умный, у других тоже должны быть информаторы. И включение меня в штат министерства и охраны Сталина уже ничего не изменит. У того же Берии возникнет вопрос, с чего такая честь какому-то майору, которого Хозяин поселил в лучших комнатах дачи, да еще не одного, а вместе с женой. И он легко сможет узнать в министерстве, по чьему указанию у них появился еще один майор. И как после этого жить в нашей квартире, особенно тебе? Боюсь, что, пока Сталин с ними не разберется, мы здесь застрянем. Или он нас переведет в помещение охраны, хотя, судя по ее численности, свободных помещений там нет.
- А он точно будет с ними разбираться? - спросила жена. - С Берией, наверное, разберется, а вот с остальными?
- Когда имеешь дело с Иосифом Виссарионовичем, предсказывать его действия - неблагодарное занятие. Лишь бы не попытался их стравить. Раньше он так частенько поступал, и всегда срабатывало. А сейчас может не сработать. Они его все слишком сильно боятся и слишком хорошо изучили. С большинством из них нужно расправляться сразу, и все делать быстро. Причем аппарат МГБ не используешь, только своих людей. А много их у него? И сделать нужно так, чтобы со Сталиным не связали. Народ такой падеж руководства переживет, многие наоборот будут радоваться. А вот партийная верхушка будет в панике. У каждого из лидеров повсюду свои люди, сложились определенные отношения и связи. И все это враз рухнет. А у нас еще в традициях, что падение лидера тянет за собой чистку большей части его сторонников. И сейчас нужно будет действовать по такой же схеме и при этом не навредить управлению государством. Одна надежда на ум, опыт и изворотливость Сталина. И еще на веру в него в массах. Это десять лет назад партийные консерваторы могли его обвинить в отходе от канонов и снять, сейчас у них это не выйдет. И от культа личности может быть польза.
- Ладно, давай отдохнем от политики, - предложила Лида. - Все равно решать это будем не мы. Переодевайся и будешь мне позировать, а я сделаю несколько набросков.
- А почему не сразу на холсте?
- Потому что мне его еще долго готовить. Ты лучше со мной не спорь, а то нарисую тебя злым и некрасивым! Готов? Голову немного поверни... Все, вот так и сиди, только смотри на меня так, как смотришь, когда я просыпаюсь.
Глава 10
- Ну что, что-нибудь получается? - спросил Алексей, которому надоело позировать.
- Уже устал? - спросила жена. - Можешь отдохнуть, но ко мне пока не заглядывай. Слышишь, приехали машины? Это, наверное, гости. Не хочешь посмотреть в окно? Отсюда должно быть видно, а они тебя, если не высовываться, не заметят.
- Что на них смотреть! - ответил он. - Их всех быстрее нужно убирать. Хорошо, что Сталин мне поверил, и не пришлось врать. Был заговор или его не было, но я все равно постарался бы подвести его к этой мысли.
- Давай больше не будем о них говорить? - попросила Лида. - В самом деле, сколько можно? Мне того, что я прочитала в книгах и услышала от тебя, через край! Я как представлю всю эту огромную пирамиду полуграмотных партийных чиновников, озабоченных только личным благополучием и готовых из-за него лить кровь...
- Да бог с тобой, малыш! Откуда ты это взяла? Если бы все было так, как ты сказала, проще было бы пойти и повеситься! Какие тогда, к черту, реформы! В партии, чтобы ты знала, очень много порядочных людей, в том числе и на руководящих должностях. Конечно, они не ангелы, но и не дерьмо. Дерьмо по известному правилу всплывает на самый верх. Я не знаю, сколько сейчас членов в ЦК, но вряд ли больше сотни. И основная борьба после ликвидации верхушки разгорится там! Если удастся взять под контроль ЦК, никто из остальных не пикнет! Можно заблокировать созыв съезда и постепенно разбираться со всеми секретарями обкомов и крайкомов, часть из которых заседает в том же Центральном Комитете.
- Все, я неправа и молчу. Тебе видней, но давай на этом закончим. Ты вроде завтра должен был поехать в министерство?
- Поеду, если Старостин ничего не переиграет.
- Меня твоя поездка немного волнует. Министр, он что за человек?
- Абакумов? Мы о нем кое-что проходили в училище. Во время войны он возглавлял "СМЕРШ". Это военная контрразведка. В министерстве государственной безопасности практиковал пытки, а потом его арестовали самого, но сколько ни допрашивали, никакого признания не выбили. Это все, что о нем вспоминается.
- И о чем, как думаешь, будет разговор?
- А тут и думать нечего, ясно, что он попытается выяснить, кто я такой и откуда взялся. И я его могу понять. Даже то, что приказ о моем назначении отдал Сталин, ему мало поможет, если с вождем по моей вине что-нибудь случиться. Тут есть еще одна тонкость: приказ был передан через Старостина и продублирован лично Сталиным по телефону. Ни одной бумаги не осталось, все было только на словах. И формально он мог не подчиниться.
- Что будешь отвечать?
- Я хочу попросить Сталина написать ему записку и датировать ее двумя днями раньше. Пусть продублирует свою просьбу и как-нибудь обоснует свой запрет на мою болтовню. Ему это сделать нетрудно, а у министра появляется соломка, подстелить под задницу. Он и на меня в этом случае сильно давить не станет. Мало ли какие были резоны у Сталина. Если эти нахлебники долго не задержатся, сегодня же скажу Старостину.
"Нахлебники" уехали в девять вечера. Самохины поужинали и сидели на веранде, не включая света, который от ворот легко было заметить даже со шторами, когда послышались голоса, смех и шум моторов нескольких машин.
- Пойдешь? - спросила Лида. - Не поздно?
- Для него это не время, - ответил Алексей, поднимаясь с кресла. - А вот Старостин может уйти. Уже уехали, так что можешь включать свет.
Он вышел из гостиной и спустился по лестнице в коридор.
- А я к тебе, - сказал ему вышедший в коридор Старостин. - Он тебя хочет видеть.
- Это кстати, - сказал Алексей. - А то я уже хотел по одному вопросу обратиться к вам. Теперь скажу сам. Кто дежурит?
- Григорий Пушкарев. Вы с ним не встречались, так что я тебя провожу. Пойдем, хозяин не в кабинете, а в рабочей комнате.
Пушкарев - высокий, широкоплечий парень - дежурил в прихожей.
- Никуда не вышел? - спросил Старостин о Сталине. - Тогда заходим.
Сталин сидел за столом и что-то писал.
- Присядьте, - кивнул он на стулья. - Сейчас закончу.
Дописав, он сложил лист бумаги вдвое и вложил его в конверт.
- Оформи и отправь Поскребышеву, - сказал он Старостину, положив конверт на стол. - Теперь с тобой. Просьбы ко мне есть?
- Есть, Иосиф Виссарионович, - ответил Алексей. - Мы с Михаилом Гавриловичем хотим завтра посетить Абакумова. Его заинтересовал такой мутный тип, как я. Мало того, что я оказался в опасной близости от вас, так его еще просят присвоить мне звание старшего офицера ГБ. Я и подумал, что неплохо было бы успокоить его вашей запиской. Все-таки хоть какой-то документ. Телефонный звонок к делу не подошьешь. Заодно бы там приписать, что вы запрещаете мне о себе распространяться. Наверняка ведь он попытался навести обо мне справки, получил в результате дырку от бублика и будет теперь пытаться на меня давить. И о моей жене он уже знает и гадает, с чего это ей такая честь.
- Что-то уже придумал? - спросил Сталин.
- Лида хороший художник. Она нарисовала мать еще девчонкой. Вот фотография портрета.
- Работа мастера, - оценил Сталин, возвращая фото. - Что, хочет нарисовать меня?
- Я знаю, что вы не любите позировать, - сказал Алексей. - Но это не потребует много времени. Она лишь сделает эскизы, а потом будет работать по ним. И это не к спеху, сейчас она взялась за мой портрет. Нужно вспомнить технику и потренироваться. А для Абакумова хоть хилое, но объяснение.