Значит, на низких орбитах висит крейсер корпорации «ЭХО», и никому… никому не ускользнуть с этого проклятого Омикрона…
Решение пришло мгновенно.
Крис уже понял, что умирать в борьбе гораздо предпочтительнее, чем бездействовать, ожидая неминуемой смерти.
Он действовал, как на его месте не решился бы ни один пилот, хорошо усвоивший теорию гиперсферы, но в том-то и дело, что Крис не был пилотом, и в данный момент ему было глубоко плевать на все: на фигурки внизу, что пытались добраться до последней уцелевшей машины, на крейсер корпорации, который, подоспев к финалу операции, замкнул орбитальную блокаду…
Он хотел жить. Он лично хотел вырваться отсюда, покончить с этим адом, и для этого годились любые средства.
Единственное, о чем он подумал, срывая пломбы и откидывая вверх предохранительные кожухи ручного управления гипердрайвом: наверное, изрядный кусок перепаханной снарядами равнины вслед за его кораблем сожрет гиперсфера?
Что это будет означать для самого Омикрона?
Крис не был специалистом и не знал ответа на данный вопрос.
Нажимая кнопку за кнопкой, он просто включил низкочастотные генераторы десантного модуля, заставив его провалиться в аномалию космоса, совершив этот сложный маневр почти на дне гравитационного колодца планеты, неизбежно унося с собой в Великое Ничто гиперсферы изрядный кусок обезображенной поверхности Омикрона…
* * *
Когда он очнулся после погасившей сознание перегрузки, десантно-штурмовой модуль висел в пространстве, а на пультах его управления злобными огнями цвели сигналы множественных повреждений.
Крис чувствовал себя так, словно по нему проехался планетарный танк. Казалось, что в теле не осталось ни одной целой косточки, но все же он заставил себя со стоном распрямиться в кресле и более осмысленно взглянуть на показания приборов.
Гиперпривод вроде бы выдержал, секции накопителей энергии заряжены наполовину, основная система локации утрачена, вместо нее работает резерв, определены три звездных ориентира, декомпрессия остановлена, изолирован разгерметизированный отсек личного состава, – все, вырвался… Черт его знает куда, но вырвался…
Он не задумывался, сколько душ уволок его модуль в Великое Ничто аномалии космоса, не задумывался лишь потому, что за год, проведенный на Аллоре, успел очень близко узнать людей, волей или неволей поучаствовать в десятках намного более кровавых и грязных операций, которые вершились под прикрытием благих намерений и различных, ставших простыми бумажками законов.
Они все были равны. Каждый выбирал собственную меру жестокости в этом диком мире и выживал в соответствии с ней.
Крис поднял планку своего цинизма выше всех и потому остался жив.
На Омикроне и Аллоре не было для него ничего родного, да и во всей обитаемой галактике тоже.
В эти минуты, приходя в себя после слепого рывка на гипердрайве, который вырвал его из боя над поверхностью Омикрона-6, Крис окончательно пришел к выводу, что он одинок. У него нет родины и близких, нет привязанностей и принципов, есть только одно разросшееся до безумных рамок желание – жить. Жить, несмотря ни на что. Жить, вопреки всему.
Что он и делал, начиная с того момента, как в призрачном кубе далекого сейчас кьюиганского казино высветилась баснословная сумма его проигрыша.
Он тешил себя иллюзиями, думая, что один мир хоть чем-то отличается от другого. Нет. Все были одинаковы, и все их обитатели в равной степени обуревались неистовым стремлением к деньгам, карьере, славе, благополучию. Это было обыкновенное желание жить, по сути – голый, древний инстинкт самосохранения, который цивилизация облекла в разные словоформы, часть которых звучала вполне благозвучно.
Вот и все.
Сейчас, глядя на мертвую бездну, что переливалась на экранах мириадами звезд, Крис видел даже немного больше: на самом деле вот уже более тысячи лет кряду был человек и был космос… они смотрели друг на друга, один – настороженно и враждебно, другой – холодно и спокойно. Просто многим людям, спрятавшимся под шапками атмосфер и крышами своих домов, не было видно этого…
«Возможно, на далекой прародине, в какой-то из периодов докосмической эры, и существовал золотой век, – подумал Крис, с тоской и подспудным страхом глядя на немигающие звезды, – но с момента, как мы покинули Землю, каждый из нас стал зверем ради того, чтобы выжить…»
Конечно, Крис не мог объективно оценивать, правильно ли он мыслит, глядя в бездонный провал Вселенной, но в тот момент ему казалось, что он познал истину. Истину, сообразуясь с которой можно продолжать жить.
Два урока, словно наглядный пример, подталкивали его душу на самую вершину горы: стань выше всех, стань сильнее всех, и только тогда ты выживешь, только тогда никто не посмеет вновь швырять тебя, как футбольный мяч, ломать тебе пальцы и вымогать деньги, грозя смертью.
Дважды он вышел победителем из тупиковых, смертельных ситуаций только потому, что подавил в себе все, относящееся к понятию «человечность».
В тот миг повзрослевший Крис Раули не сознавал одного: вершину горы со всех сторон неизбежно окружает пропасть.
Он думал в тот момент совсем о другом.
В накопителях поврежденного модуля оставалось мало энергии для прыжка, а он сам, не будучи профессиональным пилотом, с точностью знал координаты только одного мира.
Этим миром был родной Гефест, откуда несколько лет назад его выжили семейные неурядицы.
* * *
Возможно, судьба наконец сжалилась над ним и предоставила очерствевшей душе Раули последний шанс изменить свой взгляд на мир, увидеть все по-другому, но Крис, измученный и морально и физически, просто не заметил фатального намека, когда дрожащими от усталости пальцами касался сенсоров программирования блока гипердрайва, настраивая автоматику корабля на прыжок к Гефесту.
Как бы там ни было, но вулканический мир, частицу которого удалось терраформировать его прадеду, являлся родиной Криса, здесь он родился и вырос с тремя своими братьями, и вот судьба, замыкая некий круг, вновь привела его домой…
Нет, он не почувствовал этого.
Низкие, напоенные вулканическим пеплом облака Гефеста слишком явно напоминали облачность Омикрона, откуда он вырвался благодаря собственной жестокости и решимости.
Когда десантно-штурмовой модуль вышел из гиперсферы в районе высоких орбит Гефеста, Крис, уже полуживой от усталости, с удивлением заметил огромную, сверкающую новенькой броней станцию, которая величественно застыла в точке геостационарной орбиты высоко над видоизмененной котловиной, где при жизни его прадеда поселились люди и бурно расцвела нефтедобывающая отрасль промышленности.
Крис поначалу не поверил своим глазам. Представшая перед ним конструкция являлась не чем иным, как станцией Гиперсферной Частоты, и первой мыслью Раули, которую породил вид сверкающего, ощерившегося антеннами сфероида, было предположение о помешательстве отца.
Станция ГЧ стоила баснословных денег – вот почему он так грубо отказал Крису в финансовой помощи… Но зачем отец приобрел ее? Кому нужна внепространственная связь с колонией, промышленность которой дышит на ладан из-за оскудевших запасов нефти, а население едва ли насчитывает двадцать тысяч человек?
Гадать о далеко идущих планах отца было бессмысленно. Да, впрочем, Крису было все равно – шанс получить кусок Гефеста в качестве наследства казался ему слишком ничтожным, чтобы задумываться всерьез о проблемах и перспективах семейного бизнеса. Старшие братья, несомненно, позаботятся заранее о том, чтобы вычеркнуть его имя из списка управляющих.
К черту! Крису казалось, что жизнь специально ведет его от одного испытания к другому, и даже возвращение в родной дом, где прошли годы беззаботного детства, несло слишком явный, сегодняшний оттенок горечи. Отец был вовсе не стар, а братья уже делили Гефест так, будто прах родителя давно покоится в фамильном склепе под офисным зданием.
…Его мысли прервал настойчивый сигнал автопилота.
Крис подумал, что кто-то пытается связаться с ним, но ошибся – просто автоматика напоминала о себе, выясняя дальнейшие намерения человека.
Заставив себя отрешиться от гнетущих мыслей, Крис сосредоточил внимание на панелях управления модулем.
Он хорошо знал котловину, образовавшуюся на месте осушенного моря. Офисные здания, являвшиеся резиденцией семейства Раули, занимали плоскую возвышенность, бывшую когда-то островом. Там имелась посадочная площадка для приема небольших космических кораблей, но, взглянув на датчики планетарного горючего, Крис и без вычислений понял – до офиса ему не дотянуть, топлива для двигателей планетарной тяги едва хватит, чтобы сесть не на мертвые вулканические равнины, а на территории самой котловины, поэтому, не мудрствуя, он поручил автопилоту самому выбрать наиболее пригодное место для посадки.
Модуль еще некоторое время неподвижно висел в пространстве, пока автопилот сканировал рельеф котловины и производил необходимые вычисления для маневра, а затем, отработав дюзами коррекции, начал маневр снижения и посадки.
Крис, пристегнувшись к креслу, превратился в пассажира, стороннего наблюдателя и был рад этому. Он слишком устал, чтобы управлять модулем вручную, да и опыт в этой части был у него, мягко говоря, небогатый.
* * *
Атмосфера Гефеста, в основном пепельно-серая от обилия вулканической пыли, имела четко различимое с орбиты аномальное пятно, вытянувшееся в форме овала.
Под незримым куполом климатической защиты, в пику вулканическим выбросам, клубились белоснежные комья облаков, скрывавшие под собой преобразованную людьми котловину. Автопилот модуля, сообразуясь с запасами планетарного топлива, пошел на посадку, следуя к самому краю аномального атмосферного пятна.
Пробив облака, корабль оказался над горным массивом, который окольцовывал всю котловину, являвшуюся дном несуществующего теперь моря.
Крис покосился на датчики приборов. Топливо должно было вот-вот кончиться, и он снова занервничал. Вид проносящихся в опасной близости скал не внушал никакого оптимизма, но автопилот четко исполнял свои функции – заранее наметив площадку для приземления, он вел корабль точно к ней.
В конце концов все закончилось благополучно, хотя Крис, после жесткого удара о выступ скалы, на который приземлился модуль, посмотрел вокруг и испытал тоскливое разочарование: черт его знает, сколько километров отделяло его от ближайших поселений колонии.
Впрочем, это была не худшая из бед.
После стольких мытарств он снова на тверди земной, на родном Гефесте, избежавший смерти физической, но, наверное, погибший морально… По крайней мере его родственники, запомнившие тихого юношу, который не выносил семейных ссор и не любил совать нос в дела остальных, наверняка не узнают в похудевшем, обросшем многодневной щетиной, злом и жестоком молодом мужчине того самого Криса, что покинул Гефест три года назад.
Отдышавшись после жесткой посадки, он окинул взглядом приборы модуля.
Планетарного горючего не осталось вовсе, обшивка имела несколько пробоин в районе десантного отсека, израсходована треть бортового боекомплекта, утеряна связь с базой постоянной дислокации – это был отчет кибернетической системы о состоянии бортовых систем.
Отстегнув ремни, Крис встал с кресла пилота, открыл шлюзовую переборку между двумя отсеками. В десантном отделении горел тускло-красный аварийный свет, на полу валялись какие-то обломки, сквозь дыры в обшивке проникал горьковатый воздух высокогорья и бледный дневной свет.
Открыв хранилище неприкосновенного запаса, Крис достал несколько комплектов выживания, сменил опостылевший, провонявший потом скафандр на легкий боевой костюм, перезарядил «ИМ-12» и пошел к люку, ведущему наружу, когда его остановил ровный голос бортовой аудиосистемы:
– Сэр, согласно инструкции, вы, как последний член экипажа, должны оставить запись в бортовом журнале. Старт с планеты невозможен, реактор модуля и все системы будут переведены в состояние долгосрочного резерва.
Крис со вздохом вернулся в рубку управления. Спорить с машиной было бесполезно, компьютер не откроет люк до тех пор, пока он не исполнит его требование.
«Пошли все к черту!» – вот что он выстучал на клавиатуре, введя последнее сообщение в бортовой журнал, и подписался: Кристофер Раули, свободный гражданин Галактики.
Ему казалось, что на этом все закончится, и он сможет наконец начать свой путь вниз, но, оказывается, ему предстояло еще одно испытание.
– Сэр, ваши действия при старте с Омикрона-6 могут быть неадекватно расценены командованием. Прошу оставить образец ДНК для последующего опознания.
Крису вдруг стало смешно и одновременно жалко тупую исполнительную машину.
«Ну кто тебя найдет здесь, среди скал, на Гефесте, перед кем ты будешь отчитываться за мои действия?..» – подумал он, но, чтобы не осложнять ситуацию, прошел за переборку в хвостовой части модуля, к одной из двух, отделенных от десантного отсека биореконструкционных камер, предназначенных для поддержания жизни и регенерации поврежденных органов у тяжелораненых бойцов, и послушно сунул палец в соответствующее гнездо, позволив машине сделать забор образца его крови.
– Всего хорошего, сэр, – произнес безликий голос, и внешний люк наконец открылся. – Вас будет судить военный трибунал колониальной администрации Аллора, как только поисковые отряды найдут точку приземления модуля.
«Вот это – вряд ли», – подумал Крис, спрыгивая из проема люка на выступ скалы.
Под ним, в белесой дымке облаков, лежала котловина, в центре которой, невидимые отсюда, возвышались офисные и жилые здания резиденции господ Раули.
* * *
Первым, кого встретил Крис неподалеку от комплекса офисных зданий, был его старший брат, Квентин.
С момента аварийной посадки модуля прошла неделя, Крис еще больше похудел, его экипировка запылилась, а растущая борода начала мелко курчавиться.
Спустившись по одному из ущелий к ближайшей буровой вышке, он реквизировал там вездеход, едва не пристрелив рабочего, пытавшегося помешать ему, и прямиком направился сюда, но теперь уже не своим ходом, а на колесах.
Как он и предполагал, его не узнали.
На единственной дороге, ведущей к пробитому под уклоном тоннелю, возвышалась баррикада из двух тупоносых бронемашин. Подле стояли автоматические орудия, завезенные на Гефест еще прадедом Раули.
Всю эту оборонительную конструкцию возглавлял Квентин.
Крису вовсе не хотелось стрельбы, потому, разглядев преграду, он остановил вездеход метрах в трехстах от нее и вылез из машины, демонстративно подняв вверх, а затем бросив на водительское сиденье свою импульсную винтовку.
Очевидно, Квентин не утратил присущего ему здравого смысла, но и осторожности тоже. Отдав какое-то распоряжение расчетам двух извлеченных из хранилищ автоматических пушек, он пошел навстречу незнакомцу, о котором ему передали по рации с одной из буровых вышек, где тот угнал вездеход.
Квентин понятия не имел, кто этот человек и каким образом он оказался на Гефесте. Если бы на нем не было пропыленной формы космической пехоты колониальной администрации, то Квентин Раули, наверное, не стал бы рисковать, а просто приказал бы расчетам двух орудий открыть огонь на поражение.
В конце концов, он ведь считал себя в отсутствие отца полным хозяином данного мира.
Однако эксцессов не произошло, и два брата встретились на полпути между вездеходом и импровизированной баррикадой.
– Кто ты такой? – грубо спросил Квентин, взглянув в заросшее бородой лицо незнакомца, и вдруг осекся, уловив родственные черты.
– Не узнал, братец? – не без мстительного удовольствия усугубил его замешательство Кристофер.
Впрочем, злобное чувство, рожденное грубым тоном Квентина и его наглой самоуверенностью, быстро вспыхнуло и так же быстро угасло, уступив место более положительным эмоциям… Он испытывал их в последний раз, но пока не подозревал об этом.
В этот миг, при виде изменившегося лица Квентина, душой Кристофера внезапно овладело облегчение, граничащее с радостным, щемящим чувством возвращения домой. И плевать, что перед ним был тот самый ненавистный старший брат, который лупил и унижал его в детстве, – все равно Крису вдруг стало спокойно и радостно… пока он не поднял глаза и они не встретились взглядами.
В холодных сузившихся зрачках старшего брата он прочитал ненависть, не угасшую с годами, презрение, беспокойство, даже страх, основанный на немом вопросе: какого черта ты заявился сюда, изгой, промотавший родительские деньги, выделенные на учебу, уж не снова ли клянчить из семейного бюджета или, быть может, ты хочешь остаться здесь и ухватить себе кусок издыхающего бизнеса?
Да, Крис прочитал это в глазах брата.
Глоток эйфории застрял в горле. Жаль, импульсная винтовка осталась на сиденье вездехода.
– Не волнуйся, – не узнавая собственного голоса, хрипло и зло произнес он. – Я проездом.
– Что тебе нужно?
– Хочу повидать отца.
– Его нет. Он улетел.
– Ты за старшего, братец?
Квентин кивнул напряженно, выжидающе.
– Хорошо, тогда я обращусь к тебе… – спокойно проговорил Крис, который в эти роковые секунды обмена взглядами успел принять твердое решение относительно своего будущего. – Мне нужно выспаться, получить чистую статкарточку на мое имя и билет до Кьюига, любым классом.
– Это все?
– Все. Больше я вас не потревожу.
Квентин на минуту задумался, а затем кивнул: