Однако он вовсе не выглядел взволнованным. Когда Изабелла отошла в сторону, Аделаида сразу увидела сэра Роберта, стоявшего перед диваном в позе ожидания. Кричаще-желтый цвет его жилета до ужаса не сочетался с цветом его волос и неприлично резко подчеркивал блеклые тона старенького бабушкиного ковра и потертого дивана. Его самоуверенный и снисходительный вид вызвал у нее мгновенное раздражение. Аделаида не понимала, как можно выглядеть таким высокомерно пренебрежительным, но ему это всегда удавалось.
Он шагнул к ней, явно намереваясь взять ее за руку и втянуть в комнату.
— Моя дорогая мисс Уорд!
Сцепив руки, Аделаида поспешила вперед, чтобы двигаться по своей воле.
— Сэр Роберт, вы рано вернулись.
— Разумеется, я поторопился, — произнес он с упреком. — Вы уехали без единого слова.
— Мой отъезд не был неожиданным.
— Дорогая моя девочка, если бы мы пришли к взаимопониманию до того...
— Мне хотелось бы понять, почему вы сочли возможным дать в долг моему брату?
При этом вопросе сэр Роберт вздрогнул. И кто мог бы его судить: это прозвучало гораздо резче и прямолинейнее, чем она намеревалась, но ее терпение было на исходе. Кроме того, Аделаида полагала, что всегда лучше разобраться с неприятными проблемами раз и навсегда.
Он продолжал растерянно стоять на прежнем месте, а она, задрав голову, продолжала:
— Вы хотите это отрицать?
Он наконец моргнул и, откашлявшись, выговорил:
— Нет! — И тут же неодобрительным тоном добавил: — Вольфгангу не стоило впутывать вас в это.
Ну и нервы были у этого человека!
— Это вам не стоило вмешиваться в дела моей семьи.
— Я просил бы дать мне возможность все объяснить.
Ничто ни в его тоне, ни в манере не говорило о «просьбе». Он продолжал выглядеть таким же уверенным, как когда она вошла в комнату. Только из чувства справедливости Аделаида подавила в себе желание немедленно вышвырнуть его прочь из дома. Коннору и ее брату был предоставлен шанс высказать свои обвинения. Теперь сэр Роберт имел право на защиту.
— Хорошо, — согласилась Аделаида. — Если вы можете дать какое-то объяснение, я выслушаю его.
— Может быть, вы сядете?
С большой неохотой Аделаида села на диван и тихо вскрикнула, когда ей в тело вонзилось что-то твердое. Быстро сунув руку между подушками, она обнаружила там деревянную ложку — любимую игрушку Джорджа.
Сэр Роберт уставился на нее.
— Э-э...
— Мой племянник воображает себя барабанщиком.
Крепко зажав ложку в кулаке, она вызывающе уставилась на сэра Роберта, вроде бы ожидавшего объяснений. Джорджу еще не было двух. Он обожал копаться в грязи и стучать по всем предметам, издающим звук.
Сэр Роберт натянуто улыбнулся:
— Он такой талантливый?
— Очень, — произнесла она и отложила ложку в сторону. — Вы собирались все объяснить, не так ли?
— Верно... — Он снова посмотрел на ложку, затем отвел глаза. — Верно. Все началось вскоре после начала нашего... ухаживания. Вы получили небольшое наследство. Очень маленькое... — Он замолчал, увидев ее потрясенное лицо — неужели нет в Британии человека, который не совал бы нос в ее дела и не стыдился заявлять об этом?! — Простите меня за то, что я поинтересовался благополучием женщины, на которой собрался жениться.
— Вы могли проявить этот интерес, спросив обо всем у меня, а не... выведывать... — укорила его Аделаида, мысленно наслаждаясь тем, что может теперь сама говорить с ним его же тоном.
Но сэр Роберт, казалось, ее не слышал.
— Я сознавал, что фондов, которые вы получили, было достаточно, чтобы заплатить долги вашего брата.
— Достаточно.
Она даже оплатила два из них, пока не поняла бесполезность этого.
Сэр Роберт кивнул.
— Я также уже знал кое-что о вашем брате и понимал, что, если его освободят, ничто не сможет остановить его от возвращения к прежним привычкам. Я не мог позволить этому произойти. Я поступил так из лучших побуждений.
— Вы дали ему в долг, зная, что он не сможет его вернуть?
— Конечно, нет. — Он заколебался и продолжил без особой уверенности: — Однако я знал, что это вложение представляет значительный риск. Я рассуждал так: или он заработает достаточно, чтобы это заняло его, пока мы не поженимся, или останется в тюрьме.
— Из-за вас.
Тень нетерпения набежала на его лицо.
— Что бы вы хотели, чтобы я сделал? Освободил его? Дал ему возможность окончательно разорить вас? Наблюдать за тем, как женщина, которую я обожаю, потеряла то немногое, что у нее имеется? Он потратил бы ваше наследство за две недели и оставил вас ни с чем.
— Я не отдала бы ему деньги, чтобы он их растратил. У меня достаточно здравого смысла для этого. А по правде говоря, дело вовсе не в этом. Вы мне лгали.
— Я никогда не думал...
— Вам не пришло в голову спросить, чего хочу я? Вам не пришло в голову обсудить со мной это свое решение?
Глубокая морщина пересекла его лоб.
— Финансовые дела...
— Я уже давно занимаюсь финансами моей семьи.
— Вы уверенно играли роль матриарха. Никто не отрицает непреклонную преданность и здравый смысл, которые вы проявили в заботе о своей семье. Но, мисс Уорд, вы всего лишь женщина и руководствуетесь сердцем.
Аделаиде хотелось стукнуть его по лбу деревянной ложкой Джорджа.
— Я не юная глупышка, едва вышедшая из детской.
— Я не ухаживал бы за вами последние четыре месяца, если бы вы были ею, — в высшей степени терпеливо проговорил он. — Ответьте мне вот что: если бы вашего наследства было достаточно, чтобы оплатить все долги вашего брата, вы бы освободили его?
— Он мой брат!
И большинство братьев и сестер, подумала она, искали бы способы выручить брата из тюрьмы, а не засадить туда.
— Опять вы решаете сердцем, — повторил сэр Роберт тоном, с которым обращаются к глупенькой маленькой девочке. — Вольфганг обратился бы в суд, чтобы отсудить у вас то, что осталось бы от вашего наследства. Вы ведь знаете это.
Мысль эта приходила ей в голову, но тогда она еще сохраняла некоторую веру в честность и преданность брата. Однако затем эта вера была подорвана. Стал бы Вольфганг уважать последнюю волю их кузины? Честно говоря, этого она не знала, и, видимо, эта неуверенность отразилась на ее лице, потому что сэр Роберт покачал головой и постарался закрепить свой успех:
— Разве вы не видите, что освобождение вашего брата стало бы большой ошибкой?
Ее огорчило, что она не могла с этим не согласиться. Это вполне могло стать ошибкой. Ее неприятно поразила мысль, что сэр Роберт мог оказаться прав.
Сэр Роберт вздохнул:
— Возможно, с моей стороны было ошибкой скрывать от вас мое участие в этом деле. Но могу лишь сказать в оправдание, что делал все с самыми лучшими намерениями.
Конечно, это не было извинением, но безусловным признанием ошибки. Аделаида задумалась, насколько искренним было такое великодушие и насколько глубоким.
— А если бы я попросила вас освободить его сейчас?
Сэр Роберт покачал головой:
— Только когда мы поженимся. Когда я смогу защитить вас от его излишеств и эскапад.
— Но если...
— Дорогая Аделаида, доверьте мне поступать так, как будет лучше для вас и вашей семьи. — Он взял ее за руку. — Вы нуждаетесь во мне. Давайте не будем больше говорить об этом.
Она заколебалась, но потом рассеянно кивнула, не видя смысла в дальнейшем обсуждении. Сэра Роберта невозможно было убедить в том, что он не прав. И хотя она не оправдывала его методы, но должна была признать, что его намерения оказались добрыми... хотя скорее они являлись заблуждениями. И вообще лучше было им расстаться по-хорошему.
— Отлично, — жизнерадостно провозгласил сэр Роберт. — Я немедленно помещу уведомление о помолвке.
— Что? Нет!
Аделаида не собиралась отказывать ему так резко и так нервно выдергивать руку из его пальцев, вскакивая при этом с дивана, словно ее что-то укусило в бок. Но получилось, что она проделала все это.
Господи Боже! Кажется, ей не удастся мирно покончить со всем этим.
Сэр Роберт отпрянул, и его бледно-голубые глаза буквально вытаращились.
— Что за... Что вы хотите сказать этим «нет»?
— Я подумала, сэр Роберт, что вы намерены закончить наш спор, а не жениться. Мне ужасно жаль... — Правда, если честно, она совсем не жалела о нем. — Но после всего... я не могу выйти за вас...
— Вы должны выйти за меня!.. — Он поднялся на ноги и, сцепив руки за спиной, склонился над ней, чтобы произнести подчеркнуто терпеливым тоном: — Моя дорогая, вы были скомпрометированы.
Аделаида стиснула зубы и тоже попросила у Господа терпения. Ради всего святого... он что, всерьез заподозрил, что она забудет такое? Какой дурочкой он ее считает?!
— Мисс Уорд!
— Меня скомпрометировали не вы, — проговорила она.
Он медленно выпрямился.
— Мисс Уорд!
— Меня скомпрометировали не вы, — проговорила она.
Он медленно выпрямился.
— Вы не можете рассматривать...
— Леди Энгели предложила мне рассмотреть всевозможные варианты. Я это и сделала. Мистер Брайс сделал мне достойное предложение, и я...
— В Конноре Брайсе нет ничего достойного!
Вообще-то довольно мало. И все же это был более разумный выбор. Господи, как же это все ее угнетало!
— Пусть так, но каким бы ни было ваше мнение о мистере Брайсе, у него...
— Не смейте говорить мне о нем!
Аделаида замолчала скорее от потрясения, чем от готовности подчиниться.
Было видно, что сэр Роберт находится на грани срыва и быстро теряет самообладание. Его рот искривился. Лицо побагровело, и что-то злобное и жестокое затуманило глаза. Увидев, что его пальцы сжимаются в кулаки, Аделаида невольно попятилась. До тех пор ей никогда не приходилось становиться мишенью его гнева. Наедине он бывал раздражен ею, раздосадован, но никогда не злился на нее по-настоящему. Даже во время той сцены в саду острое неудовольствие сэра Роберта было обращено на Коннора.
Ее взгляд метнулся к деревянной ложке, но на пути к ней стоял сэр Роберт. Аделаида стала осторожно продвигаться к двери.
Но ей не стоило волноваться: буря рассеялась так же быстро, как началась. Сэр Роберт склонил голову и сделал несколько коротких выдохов. Когда он вновь посмотрел на нее, лицо его приняло нормальный цвет, а его выражение стало безмятежным.
Господи Боже, а она-то считала, что это у Коннора настроение меняется мгновенно. Она вдруг подумала, как воспримут братья известие, что у них общего больше, чем им кажется. Вероятно, без особой радости, так что с учетом недавней ярости сэра Роберта разумнее будет сохранить это наблюдение про себя.
— Бедная моя девочка, — произнес сэр Роберт. — Вы пережили ужасное потрясение. А я тут веду себя, как бесчувственное чудовище, настаиваю на прощении, которое еще не заслужил.
Прощении? Так о чем он сейчас говорит — о своем нежелании позаботиться о брате или о том, что не стал рассказывать ей о своем участии в тюремном заключении Вольфганга, или о том, что не проявлял к ней никакого уважения? Впрочем, сию минуту ей это было безразлично. Она хотела только, чтобы он ушел. Свои сожаления она может отправить ему в письме.
Однако сэр Роберт удивил ее снова. Он сделал шаг и коснулся пальцами ее щеки. Аделаида тут же решила, что убегать ей нет нужды. Его ладонь была прохладной и нежной, но у нее все внутри сжалось от желания отстраниться.
— Я навещу вас завтра, — пообещал он.
Проклятие!
— Боюсь, завтра это будет невозможно. Я... Видите ли, я только что вернулась домой... и у меня есть множество обязанностей... которыми я пренебрегала из-за своего отсутствия. Мой племянник...
— Да, да. Конечно! — Он кивнул с понимающим видом. — Вам понадобятся день или два, чтобы все вошло в привычную колею. Я навещу вас позже на этой неделе.
Аделаида выдавила из себя ни к чему не обязывающее «хм», присела в книксене и вздохнула с облегчением, когда он поклонился и покинул дом.
Сделан еще один шажок, подумала она. Хотя он не совсем завершен: необходимо еще будет написать письмо. Однако теперь ей нужно сделать кое-что другое.
Предвкушение иголочками пробежало по ней, когда она пересекла комнату и стала подниматься по лестнице, стараясь не наступить на самую середину третьей ступеньки. Она угрожающе прогибалась под ногами.
Аделаида направилась мимо своей комнаты и комнаты Изабеллы прямиком в открытую дверь детской и заулыбалась впервые после злосчастного пребывания в гостях.
О да! Именно это ей и нужно было: увидеть своего полуторагодовалого племянника, мирно спавшего в своей кроватке. Джордж спал на животике, подвернув одну руку под грудь, а второй накрыв личико.
Аделаида тихонько пересекла комнату и склонилась над спящей фигуркой, любуясь длинными ресницами, лежащими полукругами на пухлых розовых щечках, плотным бутоном ротика и даже маленьким шрамом — следствием проигранной битвы с подоконником. Аделаида ласково погладила мягкие белокурые кудряшки, казавшиеся совсем белыми. Но они потемнеют с возрастом, как у всех Уордов.
Склонившись над кроваткой, Аделаида нежно поцеловала его висок и вдохнула чистый детский запах. Казалось бы, мальчик должен был пахнуть так же, как она и Изабелла: они жили в одном доме, спали на одинаковых простынях, пользовались тем же мылом... И все же у него был особый сладкий аромат... Она вздохнула и выпрямилась.
Вот почему ей так важно было сделать правильный выбор.
Именно поэтому она выйдет замуж за человека, которого не любит.
Глава 11
Аделаида написала письмо тем же вечером, но отложила его отправку на следующий день. Причин для этого было много, но главной было запоздалое сомнение: разумнее принять одно предложение, прежде чем отказываться от другого. Хотя, пожалуй, погубленная репутация предпочтительнее брака с сэром Робертом, но ее предпочтения были второстепенными по сравнению с нуждами ее семьи. Вторым не менее серьезным соображением был страх того, что сэр Роберт возникнет у нее на пороге, чтобы возразить против отказа от его предложения.
А так у нее будет день или два, прежде чем он явится снова. Значит, она отошлет письмо завтра... или послезавтра...
— Ты делаешь мешок?
Голос Изабеллы заставил Аделаиду оторваться от размышлений. Они обе сидели на широком подоконнике, положив между собой набор швейных принадлежностей.
Хотя в разговоре с сэром Робертом она схватилась за свои обязанности как за предлог уклониться от дальнейших обсуждений, дома на самом деле многое требовало ее внимания. И когда миссис Макфи предложила забрать Джорджа на все утро, они с сестрой воспользовались тишиной, чтобы заняться шитьем и штопкой.
У Изабеллы оставалось только четыре мало-мальски пригодных платья, у Аделаиды — пять, включая бальное, которое она надеялась продать, и синее, бывшее на ней сейчас.
Изабелла опустила сорочку и показала на платье, которым занималась Аделаида.
— Ты сшиваешь края вместе.
Аделаида растерянно посмотрела на сотворенное ею безобразие.
— О Господи!..
— Ты успела сделать всего стежок или два. — Сестра передала ей ножичек для распарывания и бросила взгляд в окно. — К дому подъезжает какой-то незнакомец. В фаэтоне.
Аделаида посмотрела через ее плечо и тут же соскочила с подоконника.
— Это мистер Брайс.
— Неужели? — Изабелла, отложив шитье, заинтригованно уставилась в окно. — Я пока не могу разглядеть его как следует, но фаэтон новый... и модный.
— Я не хочу видеть его нынче утром.
Ей требовалось еще какое-то время, несколько часов, чтобы собраться с мыслями, все обдумать, выбрать решение, наметить ход действий... Нуда... ей нужно было еще несколько часов, чтобы смирить свою гордость.
— Отошли его прочь, Изабелла. Пожалуйста. Скажи, что я буду свободна днем.
Изабелла пожала плечами, спустилась с подоконника и направилась в прихожую. Приняв это за согласие, Аделаида проводила ее до дверей гостиной и поспешно закрыла их за сестрой. Дверь противно заскрипела по полу, и Аделаида обреченно поморщилась. Именно из-за этого скрипа они последние полгода ее не закрывали... Ведь она понятия не имела, как справиться с этой проблемой.
Подумав, что можно подслушать разговор, она тут же отвергла эту мысль и, подойдя к дивану на противоположном конце комнаты, тихо уселась на него. Она откинулась было на подушки, но угрожающий стон старой деревянной рамы заставил ее торопливо выпрямиться. Диван был не просто старым, а почти древним.
Что бы только она не отдала, лишь бы вернуться на пятнадцать лет назад и сказать родителям, что нет, она не хочет учиться рисовать и играть на фортепьяно. Она занялась бы изучением столярного дела, управлением поместьем, спекуляциями с ценными бумагами. Как изменилась бы тогда ее нынешняя жизнь...
Она подняла глаза к небу, дивясь своей глупости: назад не вернешься. А если бы даже это было возможно, наверное, лучше было бы перенестись всего на несколько недель назад. Отклонить приглашение в гости к миссис Кресс и попробовать завлечь сына столяра.
У Гарольда Отри не хватит денег оплатить долги ее брата, но по крайней мере мебель у нее скрипеть не будет.
Аделаида прислушалась к доносившемуся из прихожей голосу Коннора... затем голосу Изабеллы... снова голосу Коннора, а потом наступила долгая пауза.
Наконец в щели под дверью гостиной показался кончик туфельки Изабеллы, ручка двери повернулась, и дверь медленно, со скрипом отворилась. Изабелла с трудом протиснулась в образовавшуюся щель.
— Аделаида, к тебе мистер Брайс.
Раздосадованная Аделаида поманила сестру в гостиную и подождала, пока та приблизится.