Лицо ее было какого-то серо-зеленого цвета, глаза вообще потеряли природный оттенок, но главное — ее светлая юбка была перепачкана кровью. Видимо, это случилось в тот момент, когда Лариса нагибалась над телом. Руки ее дрожали, ноги тоже, и она бессильно опустилась на диван.
До этого момента она была почти убеждена, что те времена, когда она, расследуя какое-то дело, натыкалась на труп, больше не повторятся. Просто такого не случалось уже довольно давно. И вот — на тебе…
Милицию, конечно, придется вызывать. Вернее, позвонить прямо Карташову и для начала сообщить ему о случившемся. Единственное, чему остается радоваться: на сей раз Карташов не заподозрит саму Ларису и не упечет на ночь в отделение милиции, как это случалось раньше, когда они еще были мало знакомы.
Лариса закрутила головой в поисках телефона, но так и не обнаружила его. Зато заметила то, на что не обратила внимания, когда увидела труп.
В комнате все было перевернуто вверх дном. Не просто беспорядок, а самый настоящий раскардаш. Выдвинуты ящики серванта, шкафа, письменного стола, на полу валяются какие-то кофты, носовые платки, тетради…
Лариса подняла одну из них. Это оказалась институтская тетрадка с лекциями по теории литературы. То же самое творилось и в кухне. Там были сброшены на пол даже банки с крупами, макаронами и мукой. Тот, кто убил девушку, явно что-то искал в ее квартире. Лариса наступила в мучную кучку, испачкала туфли и вернулась в комнату, стараясь не смотреть на труп Кати Полянской.
Пока Лариса раздумывала, что делать дальше, на лестничной клетке послышались голоса. Это вернуло ее к жизни, и она наконец вспомнила, что у нее имеется мобильник. Достав его, Лариса набрала рабочий номер Олега Валерьяновича…
* * *Карташов прибыл минут через пятнадцать. С ним были только знакомые Ларисе капитан Меньшов и старший лейтенант Гунин, да еще врач-судмедэксперт. Карташов был мрачен, Меньшов невозмутим, а Гунин, как всегда, спокоен и непробиваем. По лицу незнакомого Ларисе судмедэксперта можно было догадаться, что для него это обычный вызов, один из множества, какие случаются в его практике чуть ли не каждый день.
— Ну что? — проходя в квартиру, спросил подполковник.
Лариса молча кивнула на тело Кати.
— Ох, е-мое! — вздохнул Олег Валерьянович, вытирая лоб и присаживаясь на диван. — Как ты сюда попала-то?
— Дверь была не заперта, я вошла, я подумала…
— Скажи спасибо, что я знаю тебя много лет, — невесело усмехнулся подполковник. — А то не избежать бы тебе больших проблем. Помнишь, как бывало?
— Помню, — ответила Лариса. — Эти незабвенные времена ты еще вчера вспоминал со смехом.
— Да уж… Со вчерашнего времени столько случилось, что мне не до смеха.
— Мне тоже, — призналась Лариса. — Я, честно говоря, чуть сознание не потеряла, даром что опыт имею в общении с трупами.
— Без контекста это можно воспринять как монолог некрофила, — весело подмигнув Ларисе, бросил судмедэксперт, приступая к осмотру трупа.
— Ты, Михаил Борисыч, у нас шутник известный, — махнул на него рукой Карташов. — Для тебя это дело привычное. Не шокируй женщину, ей и так неважно.
— Я уже немного отошла, — сказала Лариса.
— Ну а раз отошла, пойдем-ка побеседуем отдельно. Скажем, на кухне, — посерьезнев, проговорил Олег Валерьянович, беря Ларису под локоть и выводя из комнаты. — Разберитесь тут, — кивнул он Гунину и Меньшову на беспорядок в квартире и призывая их тщательно все осмотреть.
— Ну что еще можешь сказать? — спросил Карташов на кухне, усаживаясь на табурет. — Да ты садись, садись, все уже прошло! — попытался он успокоить Ларису. — Все нормально будет.
— Я была в спортивном центре, — присаживаясь рядом с ним, сообщила Лариса. — Там, в общем-то, мало что интересного удалось узнать. Все убеждены, что тут какие-то личные дела, не связанные с «Мегаспортом».
— Ну, это понятно, — кивнул Карташов.
— Правда, мне показалось, что многие о чем-то умалчивают, но это, может быть, и не имеет отношения к смерти Наташи. Правда, некто Сорокина, та самая… высказала предположение, что Наташу отравила подруга Катя. Якобы из-за парня.
— В свете последних событий, я думаю, эта версия может спокойно умереть, — кивнув в сторону комнаты, где лежал труп девушки, усмехнулся Олег Валерьянович. — Если только тот парень не прибил теперь саму Катю за то, что она так плохо поступила с подругой.
Карташов пытался шутить, и Лариса внутренне порадовалась этому: значит, не впал в уныние. А это означает, что ему не грозят запой и депрессия. Собственно, ему особенно и не с чего уходить в запой: жену отпустили, установили, что она ни при чем… Что теперь волноваться?
Да, дело раскрывать, конечно, нужно, но это в порядке вещей. Лариса, кстати, намеревалась сказать сегодня Карташову после посещения Кати, что сделала то, что обещала, и теперь может отойти в сторону — Альбине ведь больше ничего не угрожает, и подполковник, успокоившись, может и сам все завершить. Теперь же, после того как она наткнулась на труп Кати, ситуация меняется. И Лариса решила пока оставаться с Карташовым.
— Как бы там ни было, Катю теперь ни о чем не спросишь, — вздохнула Лариса. — На многие вопросы придется искать ответы самим. Например, насчет того, где они брали деньги, с кем общались…
— А ты послушай теперь меня, — каким-то загадочным тоном проговорил подполковник. — Чтобы не думала, будто Олег сидит сложа руки, полностью повесив все на женщину.
— Так обычно у меня Степаныч выражается, — улыбнулась Лариса. — В отношении меня.
— Понятно, у кого ты берешь уроки, — улыбнулся в ответ Олег и тут же стал серьезным: — Я порылся в картотеке и обнаружил некие интересные сведения. Оказывается, наши милые студентки, будущие педагоги, Катя и Наташа, зарегистрированы у нас. И как ты думаешь, в связи с чем?
— С чем? — уточнила Лариса.
— В связи с занятием проституцией! — четко проговорил Карташов, подняв указательный палец.
— Вот оно что, — протянула Лариса. — Вот, значит, откуда у них деньги! И что, они числились в какой-то конторе?
— Нет, это был разовый привод. Они просто выходили на улицу и ловили клиентов. Тех, кто на машинах, естественно. А в тот день как раз наряд дежурил, вот их и взяли в момент, когда они с клиентами о цене договаривались. Я поговорил с ребятами, которые с ними беседовали.
— И что?
— Говорят, что девки ревели в три ручья, клялись, что вышли в первый раз — врут, конечно. Не в первый. Но и не каждый день. Так, периодически подрабатывали. Заверяли, что только от нищей жизни решились на такое постыдное занятие. Обещали, что больше не повторится. Умоляли не сообщать родителям. Ни в одной из контор не состояли, это абсолютно точно — мы всех сутенеров перетрясли.
— И чем все закончилось?
— Проверили их на наличие венерических заболеваний, ничего такого не обнаружили, ну и дали пинка под зад, застращав на прощание. Они поклялись Большую Казачью за пять верст обходить, носы утерли и смылись. Правда, думаю, что потом опять выходили, только уже осторожнее — деньги-то нужны, с квартиры они так и не съехали и занятия в спортивном центре не бросили.
— Олег, а когда это было? Я имею в виду, когда их задержали?
— Три месяца назад, по весне.
— А где их задержали?
— Да где, где — на Большой Казачьей, конечно! На нашей «улице красных фонарей». Девочки не отличались богатой фантазией.
— А ты не думаешь, что их и убили из-за этого? Ну, не из-за самого привода, конечно — слишком много времени прошло, — а из-за специфики их профессии? Ведь скольких проституток убивают! Может, они украли что-то у клиента, он потом их вычислил, убил и квартиру обшарил!
— Теоретически возможно, конечно, — осторожно кивнул Карташов. — Но тогда он действовал бы по-другому. Ты представляешь себе взбешенного обобранного клиента, который, найдя тех, кто его обокрал, хладнокровно подсыпает одной из воровок яд? Причем непонятно где и как? Да он бы просто столкнул их лбами, носы начистил и потребовал вернуть украденное. Потом еще и оттрахал бы обеих в компании друзей, чтобы впредь неповадно было.
— Да, яд подсыпать он не стал бы, — задумчиво согласилась Лариса. — И все-таки… Кто-то убил их обеих. Значит, их что-то связывало. Нет, я понимаю, что связывало их многое, — подняла она руки, видя, что Карташов собирается прокомментировать ее слова. — Они вместе жили, вместе учились… Но за это не убивают. Значит, было что-то еще. И занятие проституцией мне кажется самым вероятным моментом, сыгравшим роковую роль. Только вот как узнать их круг общения? По той скудной информации, что вчера удалось получить от Кати, они жили довольно замкнуто. Скорее всего и в институте держались обособленно, чтобы, не дай бог, не стало известно, чем они занимаются.
— А если все-таки кто-то узнал? — предположил Карташов.
— Ну, тогда уж, вероятнее, погиб бы этот человек, а не сами девчонки, — возразила Лариса. — Если бы они, конечно, вообще решились на такое.
— Да, наверное, — признал Олег Валерьянович.
— Как бы там ни было, нужно идти в институт, — решила Лариса.
— А я уже посылал туда Меньшова, — сообщил Карташов.
— И что?
— Да ничего. Стандартные характеристики на девчонок, они действительно общались с остальными студентами мало и чисто формально… Все советовали поговорить с Катей, и я рассчитывал, что ты сегодня это сделаешь с присущим тебе даром психолога, но — увы! — со вздохом развел руками Карташов. — Что дальше делать, признаться, затрудняюсь решить.
— Хорошо бы побеседовать с их… скажем так, коллегами с Большой Казачьей, — вслух подумала Лариса.
— Ты думаешь, это так просто! — отмахнулся Карташов. — Эта категория гражданок не любит откровенничать с правоохранительными органами. Все в один голос скажут, что вообще знать таких не знают.
— А если все-таки попытаться? — настаивала Лариса. — Может быть, на сутенеров удастся выйти? А они наверняка были: там же все под контролем, даже у уличных.
— Сомнительно, — покачал головой подполковник. — Я думаю, с родителями нужно знакомиться. Может быть, им удастся чем-то помочь нам?
— А когда приезжают родители Наташи? — спросила Лариса.
— Уже приехали, их вчера оповестили. Сегодня забрали тело дочери из морга. Похороны завтра. Теперь еще вот и ее похороны, — Олег Валерьянович покосился в сторону комнаты. — Не знаю когда. Родителям опять же нужно сообщить. И, кстати, квартирной хозяйке.
— А что, ее еще не уведомили? — удивилась Лариса.
— Нет, — развел руками Карташов. — Она сдает свою квартиру не через агентство. К тому же прописана именно здесь, так что, где ее искать, пока не знаю. Катя Полянская говорила, что она живет где-то у родственников.
— А как ее фамилия, хотя бы известно? — спросила Лариса.
— Слава богу, это успели установить. Славкина Зоя Константиновна.
— А может быть, в этом случае смогут помочь соседи?
— Возможно, я сейчас пошлю пройтись по ним Меньшова, — кивнул подполковник. — Возможно, что хозяйка сможет дать более интересные показания, чем мы получали до сих пор.
— А где остановились родители Наташи? — поинтересовалась Лариса. — Они оставили свои координаты?
— Разумеется, это у нас есть, — кивнул Карташов. — Сейчас я тебе дам. А что, ты собираешься к ним наведаться сегодня?
— Нет, — призналась Лариса. — Сегодня точно нет.
— И правильно, — одобрил Карташов. — Я вообще считаю, что тебе сейчас лучше ехать домой. Покончим с формальностями — и отправляйся. Выспись хорошенько, отдохни до завтра.
— Я, наверное, не домой поеду, а в ресторан, — решила Лариса. — Там хоть развеяться можно среди людей.
— У тебя юбка вон… — Карташов смущенно показал на пятна крови на юбке Ларисы.
— Да это ерунда, — махнула рукой та. — Сначала домой заеду, переоденусь, а потом — в «Чайку».
— Ну, пойдем тогда, послушаем судмедэксперта, — поднялся подполковник. — Да и моих орлов, Гунина с Меньшовым.
— Как твоя жена? — поинтересовалась Лариса.
— Да вроде ничего, отошла. Собирается на работу.
— Что ж, это, наверное, правильно. Работа помогает отвлечься.
— Уж не знаю, насколько она сможет отвлечься в «Мегаспорте» в свете последних событий, — вздохнул Карташов. — Главное, только что из отпуска вышла!
Они вернулись в комнату. Тело Кати было уже накрыто простыней.
— Я вызвал бригаду, — сообщил судмедэксперт Михаил Борисович. — Сейчас подъедут, нужно в морг ее отправлять.
— Ну, что можешь сказать? — спросил подполковник, осторожно обходя лежащий на полу труп.
— Смерть наступила несколько часов назад, — закуривая, сообщил тот. — Скорее всего от проникающего ранения в сердце. Точнее покажет вскрытие, как всегда.
— Кто ее ударил-то, мужик или баба?
— С точностью утверждать не могу. Хотя удары не слишком сильные, могла и баба.
— Спортсменка? — спросила Лариса.
— Не обязательно, — посмотрев на нее, покачал головой эксперт. — Но все равно нужно ждать результатов вскрытия, может быть, вообще причина смерти иная.
— Да, конечно, — кивнула Лариса. — К тому же меня интересует наличие в крови алкоголя, наркотических или отравляющих веществ.
— Выясним, — бросил Михаил Борисович.
— Ну что, Гунин? — повернулся Карташов к своему подчиненному. — Нашли что-нибудь интересное?
— Никак нет, — по-армейски отрезал лейтенант.
— Мне вообще непонятно, для чего тут у них рылись, — высказался Меньшов, за что заслужил критику своего начальника, находившегося не в самом лучшем расположении духа.
— Тебе вообще много чего непонятно, Меньшов, — вспылил подполковник. — Тебе еще учиться и учиться нужно, понял? Я тебя вообще вон на сборы отправлю, будешь там на практике учиться! А то ты юридический закончил, капитана получил и думаешь, что все знаешь!
Меньшов обиженно замолчал. Лариса знала, что вообще-то Карташов не отличается подобным обращением со своими подчиненными, но обстоятельства двух последних дней, похоже, вывели его из себя. Она и сама чувствовала себя разбитой и, после того как все необходимые документы были составлены, сказала:
— Ну что, Олег, можно ехать?
— Езжай, — разрешил подполковник. — Созвонимся.
Выйдя из печально зарекомендовавшей себя квартиры, которую снимали погибшие Катя и Наташа, Лариса поспешила к своей машине. На счастье, двор был практически пуст, и она не привлекала внимания своей юбкой, испачканной характерными пятнами.
Она села в машину и отправилась домой. На счастье, Евгения не было. Настя тоже отсутствовала, так что Лариса была избавлена от вопросов, почему ее юбка запачкана кровью. Она быстро замочила ее в тазу с холодной водой, переоделась в легкий костюм и посмотрела в сторону кухни.
«Нет, обедать я сейчас не стану совершенно точно, — подумала Лариса. — Если вдруг появится аппетит, перекушу в ресторане».
С таким решением она отправилась в свою епархию. К ее удивлению, Дмитрий Степанович Городов вовсе не вышел ей навстречу, чтобы выразить недовольство отсутствием начальницы на рабочем месте в утренние часы. Не появился он в ее кабинете и через час.
Лариса не выдержала: обычно администратор всегда находился в ресторане, если только не выезжал куда-то к поставщикам, но сегодня не было днем их посещений. По идее, Дмитрий Степанович должен был уже раз двадцать напомнить о своей персоне, причем девятнадцать из них так или иначе были связаны с требованием денег. И такое нехарактерное равнодушие со стороны администратора к своей персоне удивило Ларису.
«Никак самовольно на дачу укатил в рабочее время, подлец! — подумала она. — Решил, что меня не будет целый день!»
Она вызвала старшую официантку и поинтересовалась местонахождением Городова.
— Так Дмитрий Степанович на кухне сидит, — пожала та плечами.
— Да? А почему не выходит?
Официантка отвернулась в сторону, сдерживая смешок.
— Что такое? — нахмурилась Лариса.
— Так его… Вчера на даче… Пчела укусила! — не выдержав, рассмеялась женщина. — У него вся правая сторона заплыла, он теперь стесняется перед посетителями показываться.
— Вот как? — изумилась Лариса. — Да, неприятная история.
И что же он делает на кухне? Небось распоряжения отдает?
Больше всего Лариса боялась, чтобы Дмитрий Степанович не начал давать рекомендации по «улучшению» меню. Когда же это случалось, меню становилось явно хуже, так как вкусы Городова не совпадали ни со вкусами самой Ларисы, ни шеф-повара, ни, главное, с посетительскими. Так что самовольство Степаныча не раз приводило к недовольству клиентов, а затем и к гневу самой Ларисы. И теперь она опасалась, как бы Дмитрий Степанович, мучимый болью от укуса, не сделал «блюдом недели» картошку «в мундире» с солеными огурцами. Поэтому, чтобы успеть поправить ситуацию, она поспешила на кухню.
— Он вообще-то все больше молчит, — успокаивала ее старшая официантка, семеня позади хозяйки. — Говорить больно ему. Он, правда, все время ест при этом, — понизив голос, добавила она. — Специально заказал себе вареников с картошкой. Ему налепили, он съел и еще потребовал. Говорит, от расстройства у него аппетит поднялся.
— Ладно, разберемся, — бросила Лариса, заходя в кухню.
Зрелище, представшее ее глазам, впечатляло. На табуретке у стола сидел Дмитрий Степанович Городов. Перед ним стояла тарелка с дымящимися варениками, которые он по-крестьянски подцеплял деревянной ложкой, неведомо откуда взявшейся в ресторане «Чайка». Но главное — лицо Степаныча было таким, что его невозможно было узнать. Вся правая сторона отекла и приобрела багрово-фиолетовый цвет. Правого глаза Городова практически не было видно. К тому же из-за укуса лицо его все как-то деформировалось, нос распух и съехал в сторону, рот искривился, общее впечатление было таким, словно лицо администратора склеено из двух разных половинок. Лариса невольно подумала, что ему сейчас можно выступать в цирке в качестве клоуна — внешность весьма к этому располагает.