— Аллах акбар!
Сартип достал из ящика стола пакет из плотной бумаги с сорванной сургучной печатью, вытряхнул на стол одинокий листок бумаги.
— Читайте…
Да здравствует исламская революция!
Шура-е-меслахат[17]
Аятолле Ахмаду Османи
Во имя Аллаха, милостивого и милосердного!
Во имя сохранения в неприкосновенности завоеваний исламской революции сообщаю о недопустимо низкой готовности частей КСИР на объекте "Имам Али[18]" к отражению атаки по плану противотеррористических действий. В ходе проведения контрольной проверки армейской группе специального назначения удалось пройти все рубежи охраны, проникнуть к тоннелям и заложить заряды взрывчатки, что в реальной боевой ситуации привело бы к невозможности выхода мобильных стартовых комплексов на стартовые площадки. Так же проверка показала недопустимо низкий уровень идеологической и боевой подготовки частей охраны, что не может быть терпимо, учитывая исключительную важность охраняемого объекта. Во время разбора результатов проверки я лично почувствовал, как от одного из руководителей КСИР на объекте, саранга Мулави заметно пахнет спиртным.
Учитывая складывающуюся ситуацию, настоятельную необходимость самой надежной охраны того, что защищает завоевания исламской революции от агрессии Большого Сатаны, предлагаю заменить на охране объекта "Имам Али" части КСИР на части специального назначения армии.
Аллах акбар!
Командующий силами специального назначения
Армии Исламской Республики Иран
Серахбод[19] Араш Доштагери.
Саргорд поморщился, чтобы немного потянуть время начал читать это второй раз. Сартип Амлаши это заметил.
— Незачем читать это второй раз. Нет смысла.
Саргорд осторожно положил бумагу на лакированную поверхность стола…
— Что вы почувствовали, саргорд, когда читали это?
— Ярость. Гнев…
Сартип усмехнулся
— Это хорошо. А вот я почувствовал стыд. Воины — защитники исламской революции должны быть примером для армии, а вместо этого армия указывает нам наше место, разве это не унизительно, саргорд?
— Так точно. Но может быть, они врут? В армии нас не любят.
В армии Корпус стражей действительно не любили — шла ожесточенная конкуренция за кадры, фонды, внимание облеченных властью. В Иране очень громоздкая бюрократическая структура, в нем фактически существуют две параллельные ветви власти, светская — президент, парламент, правительство, и духовная — рахбар, совет целесообразности, совет конституции, причем светская власть находится в подчинении у власти духовной. Есть и две параллельные армии — собственно сама армия, с ВВС и ВМФ и Корпус стражей исламской революции со своими танковыми частями, авиацией и ВМФ. Изначально КСИР задумывался как нечто вроде народного ополчения, реализующего концепцию "народной армии двадцати миллионов", но постепенно он превратился в параллельную армию со своим командованием. Исторически, на армию опиралась власть светская, а на КСИР — духовная — но с приходом к власти президента Ахмадинеджада, лидера светской власти но при этом выходца из КСИР все перевернулось с ног на голову — теперь опорой светской власти был КСИР, а духовная воспылала уважением к армии. Недаром, командующий войсками специального назначения по результатам проверки сразу же написал "телегу" в совет целесообразности, и попробуй теперь разберись, что и как на самом деле.
— Это и в самом деле так, саргорд. В армии нас не любят и не должны любить, потому что армия была при шахиншахе, есть сейчас и будет в любом случае. А вот мы, стражи исламской революции, существуем только до тех пор, пока есть исламская революция.
Саргорд хотел крикнуть "Аллах Акбар!" — но решил, что не время.
— Так точно.
— Тем не менее — случившееся требует тщательного расследования и принятия мер. Если от старшего командира КСИР пахнет спиртным на совещании — это повод для того, чтобы прибегнуть к самому суровому наказанию. Не так ли?
— Так точно, господин генерал!
Сартип улыбнулся
— Ожидайте здесь. Ничего не трогайте…
Сартип вернулся через десять минут, положил на стол еще один листок бумаги. Это было письмо на бланке центрального командования КСИР.
— Читайте…
Да здравствует исламская революция!
Центральное командование КСИР, Тегеран
Командующий войсками КСИР
Во имя Аллаха, милостивого и милосердного!
Настоящим подтверждаю, что саргорд Арад Бешехти действует от моего имени и по-моему поручению, содержание которого он разглашать не вправе, но вправе предпринимать во имя его исполнения любые действия, какие сочтет нужным. Предписываю всем командующим частями КСИР и ополчения Басидж оказывать саргорду Бешехти любую требуемую помощь в борьбе с врагами исламской революции.
Аллах акбар!
Командующий частями КСИР
Дарьябан[20] Али Мортеза Саффари
— Господин сартип… но я недостоин такой чести…
— Это хорошо, тем самым ты еще больше укрепляешь меня в мысли, что ты достоин этой миссии. Разве не сказал Пророк: "Клянусь Аллахом, мы не назначим на эту должность ни того, кто вызовется сам, ни того, кто будет жаждать ее".[21] Приобретая власть над людьми ты страшишься совершить несправедливость в глазах Аллаха, значит ты — тот кто нужен.
— Но есть более достойные люди! И они выше меня званием!
— Это ты — Саргорд А? — вопросом на вопрос ответил сартип
— Так точно, но…
— Значит, ты достоин. Я координировал операции в Ираке до прошлого года, и хоть ты не знаешь меня — я знаю тебя, и знаю достаточно, чтобы назвать тебя достойным. Сказано — у тех, кто вышел на Джихад в доме сам Аллах, и когда наступит время Страшного суда — бойтесь же его! — никто не сможет принести более достойное, чем те, кто встал на путь Джихада и сражался во имя Аллаха. Поэтому иди — вертолет ждет тебя, ты отправляешься в Тебриз немедленно. Если ты увидишь там развратников, распутников, позорящих корпус и совершающих харам — поступай с ними так, как сочтешь нужным поступить. Я все сказал, иди!
13 июня 2014 года Реховот, Израиль
Миша подъехал ближе в концу дня, когда полковник сел ужинать. Он взял три дня, сказался больным — на это особо и не смотрели, заслуженный человек. Супруга, увидев русского — недовольно сморщилась.
— Опять…
— Принеси третий прибор — сказал полковник.
Миша поставил на колени портфель, кожаный, пухлый, неспешно достал из него… большой окорок хамон, завернутый в бумагу. Выложил на стол.
— Я послал генерала, ты сам слышал куда. Как ты думаешь — куда я пошлю тебя?
О том, что полковник очень любит хамон — не знали даже некоторые в эскадрильи.
— Далеко. Но не в этом дело. В Тель-Авиве — одни говнюки. Ты это хотел сказать? Так я повторю и громко. В Тель-Авиве — одни говнюки!!!
Последние слова Миша прокричал, да так громко, что полковник поморщился. Ветер подхватил и унес непотребный крик
— Не кричи.
— Не буду. Все что мы делаем — они просирают. Но это не повод опустить руки. В России существует поговорка: верующий человек не бросит посещать церковь оттого, что батюшка пропил деньги на ремонт. Так?
— Это русская поговорка? — прищурившись, спросил полковник
— Наверное.
— Мне кажется что это еврейская поговорка. Очень хитрая и лукавая. Пошли.
Так и не доев, полковник встал и пошел в кабинет, следом ушел и Миша. Рут, оставшись одна, хотела сначала убрать со стола — но потом махнула рукой, да все так и оставила…
— Смотри. Мы — Израиль. А вот это — Иран. Мы от него отделены барьером из стран, которые ненавидят нас готовы уничтожить. Нам дает коридор Турция, но это все. Так?
— Так.
— Хорошо. Теперь смотри. К ним можно лететь либо северным путем — через Турцию, либо напрямую — через Иорданию и Ирак, либо южнее, через Саудовскую Аравию и опять — таки — Ирак. Я прав?
— Ты прав.
— Все эти пути — длительные, тяжелые, судящие много проблем даже с дозаправкой в воздухе. Мы в любом случае не сможем сделать несколько рейсов, потому что как-только включат свет — тараканы побегут в разные стороны. И в то же время смотри — все объекты, они же по сути на границе страны. Вот берем Тебризский позиционный район — основной. Смотри — рядом какая красота. Мосул — это же серая зона, непонятно где и что, курдское правительство, которое никем не признано, но которое тем не менее существует. Про Турцию я не говорю турки все же вряд ли нам помогут до такой степени. Азербайджан… не факт что согласятся, но надо говорить. И самая главная страна, которую мы забыли — вот.
Полковник ткнул пальцем в карту
— Туркменистан! Ты только посмотри, какая красота. Пустыня — ничего нет, делай что хочешь. Рядом Каспий, можно замаскироваться под кого угодно. Власти там нет никакой, дал взятку и тебя в упор не видят. И самое главное — горная система Эльбрус! Она подавит радары, которые в глубине страны, и у нас оказываются противниками только радарные станции, которые на побережье! На самом побережье Каспия! А для чего нам дали морской спецназ?!
Миша долго рассматривал карту.
— Ты спятил — наконец изрек он глубокомысленно.
— Нет — улыбнулся полковник — не спятил. Мы сможем сформировать только две сильные ударные группы, но большего не нужно. Не нужно, понимаешь? Мы привыкли работать мечом, а тут нужен будет скальпель. Кроме самолетов у нас должно быть нечто еще. Скажи, ты служил в русской армии?
— Советской — поправил Миша
— Неважно. В Туркмении есть аэродромы?
— Да есть, конечно.
— Много?
— Достаточно. В свое время в СССР была развита сеть местной авиации, самолеты, пусть плохонькие, но самолеты летали даже между областными центрами. Были аэродромы. Есть и военные аэродромы. Многие наверное заброшены, законсервированы. Но как ты хочешь перегнать туда свои самолеты так, чтобы об этом никто не узнал?
— А кто сказал, что речь пойдет о самолетах?
Ближняя ретроспектива 15 мая 2014 годаИрак, СамарраОтель…
Поднималась буря.
Сотни миллиардов песчинок лежали в упорядоченном безмолвии, создавая величие пустыни и храня тайны древних веков — ведь один Аллах знает, что скрыто под безмолвной толщей песка, какие забытые города и давно не видевшие воды русла рек. Они лежали, создавая безмолвную упорядоченную красоту, понятную и приятную лишь сердцу жителя пустынь. Но родился ветер — он родился где-то над морем, там, где сейчас, увы, маленькие фелуки рыболовов ничто по сравнению с уродливыми стальными тушами авианосцев. И этот ветер, родившись над морем, вдалеке — пришел на древнюю землю междуречья, пришел, чтобы разбойничать — и миллиарды песчинок, повинуясь его властному зову, двинулись войной на город.
Город ждал войны. Город готовился к войне. Для горожан, которые стали горожанами, но остались обитателями пустынь, ветер было словно кары — неминуемой, но такой после которой наступает облегчение. Лавочники поспешно закрывали лавки, чтобы потом не пришлось лопатами выгребать песок и перемывать, перетряхивать, чистить товар, хозяйки закрывали ставки, богомольные молились Аллаху. Самарра была зеленым краем, она стояла у самой реки — и кара песка сюда приходила нечасто. Но если приходила…
Возможно — это разгневанные демоны пустыни напоминали о себе жалким людишкам, продавшим свою страну.
На крыше отеля, который в январе десятого года покинули "Черные львы", наблюдая за громоздящейся вдали черной кучей, запахнувшись в галабию и защитив свои глаза от мелкой пыли, что поземкой нес усиливающийся ветер, стоял человек. Этот человек был не известен многим и слишком хорошо известен немногим, сейчас он был почти что никем — и в то же время он был всем. По сути, он и создал исламское террористическое подполье в том виде, в каком оно существовало на сегодняшний день.
Несмотря на видимое единство, на самом деле исламский мир гораздо более сложен, чем принято считать, и Аль-Каида аль-Сульбах, боевая организация "всемирного джихада Салафи" — всего лишь маленькое, но самое "пропиаренное" ответвление глобального исламского террористического подполья…
С самого своего зарождения исламский мир подвергался постоянному, жесткому прессингу, как со стороны иноземных захватчиков, так и со стороны собственных правителей. Религия ислам — единственная религия мирового значения, которая отрицает государство как таковое. Значение имеет только умма — сообщество верующих, и шариат — свод законов, даже не законов, а норм и правил существования основанных на нормах Корана, который толкуют для правоверных кади — судьи. Некоторые правители средневековья, пришедшие к власти исключительно благодаря пасионарной энергии мусульман, из готовности воевать и умирать за веру, после прихода к власти сочли что ума свою задачу выполнила, и начинали гонения на авторитетных мусульман, пытаясь выстроить государство, где они не были бы зависимы от мнения моуллави и кади и сами были бы посредниками между народом и всевышним. Отсюда в шариате появилось понятие "тагут" — нечестивый правитель, правящий не по нормам шариата, изобретающий свои собственные законы и заставляющий людей жить по ним. Шариат предписывает всем мусульманам сражаться с тагутом явно или тайно.
Идущее сквозь века сражение между государственной властью и властью религиозной весьма негативно сказалось на государствах региона. Ни одно из них так и не смогло стать сильным, способным противостоять государствам Европы, где римская католическая церковь работала на государство, а не против государства. Сильные национальные государства Европы с мощной промышленностью, с солидной налоговой базой, с регулярной и хорошо вооруженной армией покорили и колонизировали Восток, физически уничтожив наиболее пасионарных приверженцев ислама. Ярчайшим примером разгрома многочисленных, но неорганизованных "народных войск", собранных точно так, как это предписывает великий Коран послужила история Махди суданского. Несмотря на то, что ему удалось одержать ряд побед над британцами, в том числе захватить осажденный Хартум — британцы, численность уступавшие войску Махди на два порядка, применили новейшее, только что изобретенное оружие- пулемет Максим, физически уничтожив большую часть "воинов джихада". Примерно к середине двадцатых годов стало казаться, что ислам как политическое течение, как основа для формирования государства умер.
Первой ласточкой "нового ислама" стало движение Аль-Ихван аль-Муслимун, Братья-Мусульмане, организованное в 1928 году в Египте учителем по фамилии аль-Банна. Философия этого движения была выражена в ряде простых, доступных пониманию каждого нищего феллаха лозунгов: Аллах Акбар. Аллах — наша цель. Коран — наша конституция. Пророк Мохаммед — наш образец для подражания. Джихад — наш путь. Смерть во имя Аллаха — наше самое возвышенное стремление. Самым важным из всего этого было "Коран — наша конституция" — то есть Коран и шариат всеобъемлющи и мусульманин может и должен жить исключительно по нормам и правилам шариата, не прибегая ни к каким-другим источникам права.
На тот момент, движение было всего лишь клубом единомышленников. Но ядовитое семя было брошено в землю.
В двадцатых — пятидесятых годах происходило следующее: постепенно, исподволь нарастало как стремление к освобождению в арабском мире, в колониях, так и все большая и большая усталость от несения колониального бремени в европейских странах. Две чудовищные войны — причем первая едва ли не страшнее, чем вторая — нанесли Старому свету такой удар, от которого он уже так никогда не оправится. Те, кто "нес свет разума" угрюмым племенам — полегли при Сомме и Вердене, были отравлены газами, прошиты навылет пулеметными очередями, иссечены шрапнелью. Британская колониальная империя начала разрушаться уже после Первой мировой войны, вторая лишь добила. Просто не стало людей — цвет офицерства и дворянства, люди которые просто не могли представить себе, как можно отдать то, что приобретено потом и кровью отцов и дедов — полегли в жестокой и бессмысленной бойне. Вторая мировая довершила процесс — после нее не стало не только людей, не стало и государственной воли удерживать колонии. Основные доминионы были разрушены настолько, что денег не хватало даже на их восстановление, а не на развитие колоний. На тот момент отпустить колонии на свободу казалось наилучшим разумным выходом, тем более что на этом настаивал единственный победитель Второй Мировой — Соединенные штаты Америки[22], единственная на тот момент страна, овладевшая методом экономической оккупации стран, "оккупацией без оккупации". Колониальная система была тормозом на пути развития Нового света — и его просто убрали.
Одновременно, на Востоке начался процесс формирования новых государств, пока еще робкий. Первоначально формировались "страны под опекой", вассальные страны, потом страна передавалась местным властям. По воле Аллаха, или просто потому что улыбнулась удача — некоторые страны Востока оказались богаты нефтью, а это — толкало их в объятья США, ибо в связке "продавец-покупатель" прав всегда покупатель. Вероятно, взрыв исламского экстремизма произошел бы и раньше, если бы не одно обстоятельство.
Союз Советских Социалистических Республик.
Страна, принявшая на себя основной удар фашистской машины, выстоявшая и дошедшая до Берлина, столицы страны-противника заслужила уважение не только на Западе — на Востоке тоже уважают силу, агрессивную, ничем не прикрытую, добивающуюся своего силу. Но помимо силы нужно было кое-что еще — и у Советского союза было это "кое-что еще", было, в отличие от России. Идеология. Привлекательная, понятная многим идеология социализма, причем для местных крестьян она была едва ли не привлекательнее, чем для Советских людей, ибо советские уже забыли что такое гнет, что такое феодалы — а вот на Востоке это было до сих пор. Более того — во многом эта идеология перекликалась с исламом, ведь сказано про Махди, пришествие которого будет означать победу ислама во всем мире.