Разумеется, в книге напрочь отсутствует понимание, что научение всем элементам Школы возможно без любых средств принуждения. Но поскольку взгляд автора обращен строго в прошлое, то это простительно и не особо коробит.
Не пытаясь разгадать будущее Школы или пророчествовать о нем, — автор очень дотошно и мудро препарирует прошлую и современную практику Cadre Noir, которая, по сути, есть сложная разновидность этого прошлого.
«В течение семнадцати лет, которые я провел в качестве конюшего Cadre Noir, я констатировал, что знание элементов, выполняемых в поднятом состоянии, часто было поверхностным. В ходе моих лекций или разговоров я заметил, что множество убеждений было основано на безосновательных или слишком свободно трактуемых утверждениях. Даже в недрах нашего учреждения реально не существует документа, который бы норматировал практику выполнения Высоких элементов. Мы лишь продолжаем традицию, основанную на ежедневной практике и передаваемую устно поколениями конюших». (Стр. 9.)
Забавно наблюдать, с какой деликатностью автор кружит вокруг сложной для «кадрнуарщика» темы — темы Антуана де Плювинеля.
Революционер, бунтарь Плювинель, человек который начал во имя лошади ломать традиции Школы сразу же, как только они зародились, — Плювинель — не особо почитаемая фигура в классическом французском дрессаже.
Четкая ориентация французской Школы на Гериньера, Сонье, Ля Бруэ, ставших в истории оппонентами Плювинеля, — в Сомюре не просто обозначена, но и очень ярко аффектирована.
Большинство авторов, вообще, как от чумы или черта шарахается от одного упоминания Антуана.
Барри деликатен и поминает великого Мастера. Прохладно, вскользь, но поминает.
Опять-таки, деликатненько, не устраивая особого погрома, очень снисходительно усмехаясь поколениям дилетантов, трещащих о «военном происхождении» Школы, Барри доламывает этот миф.
Из уст офицера — преподавателя кавалеризированного Cadre Noir насмешка над этой «теорией» особенно ценна. Барри то пишет сам, то блестяще оперирует первоисточниками: «Уже в 1612 году Соломон Де Ля Бруэ предостерегал против смешения военной верховой езды и верховой езды на манеже».
Это объяснение будет повторено Гаспаром де Сонье в «Кавалерийском искусстве», опубликованном в 1756 г.:
«Так как для того, кто смотрит на курбеты и все разновидности прыжков, такие как croupades, ballotades или кабриоли, я сообщаю: они не служат ничему военному, для боевой лошади они настолько не нужны, что могут считаться вредными».
В другом месте Сонье добавляет:
«В то время как лошадь поднимается, чтобы выполнить куроет, враг всегда воспользуется случаем, чтобы занять господствующее положение по отношению к всаднику или убить его, ничем не рискуя».
Барри с совершенно непроницаемой физиономией касается и нововведений генерала Л'Отта — самого больного места Сомюрской школы.
Известно, что практик и адепт чистого кавалеризма и военного применения лошади — безумный Л'Отт дошел до запрещения в Высокой Школе не только курбетов и песад, но даже и пиаффе было «навсегда» проклято и изгнано из Школьной практики.
«Однако, под влиянием генерала Л'Отта, который запретил практику Высокой Школы, элементы, выполняемые в поднятом состоянии, должны были бы исчезнуть».
Столь же разумны и основательны для историков Школьной посадки выводы и наблюдения Барри об изменении положения корпуса всадника на песадах в течение трех веков.
Забавно наблюдать, как глубоко скрыт яд в строчках, посвященных Венской Школе.
Конфронтация Вены и Сомюра — мало известна публике, но это древняя и непримиримая конфронтация.
Школы, впрочем, плюясь друг в друга ядом, НИКОГДА не перешли границы приличий и всегда старались делать это совершенно непонятным и незаметным для непосвященных образом.
Барри прелестно соблюдает и эту традицию…
Вместо фотографий Венских репетиций, он размещает рисунки… несколько карикатурного свойства. Физиономии «венцев» на этих рисунках аккуратно обыдиочены, а метода постановки на курбет выглядит особо варварской.
Но… это заметно, если в картинку вглядывается посвященный.
Короче, как известно, книги делятся на множество категорий. Есть одна особая категория, представляющая для истории и литературы особую, первостепенную ценность. Это — т. н. «первоисточники».
«Трактат о Высоких Элементах» сомюрского офицера Ж.-К. Барри — это, без сомнения, первоисточник.
Публикуется по: Nevzorov Haute Ecole. № 4, 2007Франсуа Робишон де ля Promt
«Аквариум» издал Гериньера. Того самого Гериньера, который так ненавидел Плювинеля, который так восхищался Соломоном де ля Бруэ, Ньюкастлом и который заслуженно считался (считается) идеологом и конструктором т. н. «Basse Ecole», т. е. «Низкой», «Низменной школы», основа которой — только предельные болевые воздействия на лошадь.
Гериньер вышел в переводе как бы на русский. Долго подбирали переводчика с подходящей по тематике фамилией и все-таки нашли! Фамилия, кажется, Снизов.
Но настоящая фамилия переводчика все же, судя по всему, PROMT.
Понятно, что PROMT — очень хорошая программа, как, впрочем, и другие компьютерные «переводчики», но старик Гериньер ей оказался все-таки не по зубам. Перевод, конечно, получился, но точно не на русский язык.
Везде, во всем, милая стилистика PROMT.
Навскидку: «Легко понять, что под внешним поводом и внешней ногой стали понимать те, что находятся ближе к борту». (Стр. 123.)
«Следует знать, что во времена прошлые всадники почти все время» (стр. 122), — и так далее…
Читать нереально, АБРАКАДАБРИЗАЦИЯ текста достойна книги Гиннесса.
Естественно, в какую-то минуту сам PROMT расшалился, и перевод даже в относительно «читаемых» фрагментах — очень неточный и вольный.
Занятно, что книга, состоящая из реально трех, немыслимых друг без друга частей, сокращена до двух, что полностью разрушает авторский замысел.
Причем, это не три «тома», как сообщает обманутый коварным PROMТом «переводчик» Снизов, а именно «partie» т. е. «части». «Части» цельного произведения. Понятно, что с французским неважно, но слово «том» пишется либо «tome», либо «volume», и никак иначе. У Гериньера — «partie».
(Незнание французского, конечно, не порок, но и не повод браться за перевод бедняги Гериньера, каким бы бессмысленным он ни был.)
Третья часть, где встречаются ветеринарные и иппологические термины того времени, посвященная лечению и «Сохранению лошади», PROMTy, вероятно, не поддалась совершенно.
А жаль. Именно из нее становится понятно, ЧТО ИМЕННО покойный Франсуа Робишон понимал под словом «лошадь».
Дикость и маразм этой третьей части настолько нереальны, что достойны особого упоминания. Ведь если нам предлагают старого французского дяденьку, который хочет поучить нас, как надо воспитывать лошадь, — вероятно, оченно следует знать, что он о лошади думал и имел ли хоть какое-нибудь представление о ее физиологии, анатомии, болезнях, психологии. Тем паче что тихий соавтор PROMTa всюду намекает на «современность» Робишона.
Скажу по секрету, что, по мнению Гериньера, — лошадь это такое существо, которой в день надо давать 2,5 килограмма сена и периодически насильственно скармливать рыбьи желудки.
Вопросы есть?
Утверждение, что «техника» езды или воспитания лошади может существовать отдельно от знания этих материй (психологии, физиологии, биомеханики) или мирно уживаться с неандертальским уровнем этих знаний, как это наблюдается у Гериньера, — верх дилетантизма.
Что и было продемонстрировано. Как и то, что Гериньер уже навсегда перешел в разряд «мертвых книг», не представляющих сегодня для Школы ни ценности, ни интереса. Очередной безграмотный и скучный «мясник», сочинениям которого придает некоторую пикантность только толстый слой пыли на них.
Добивают трогательно-дилетантские, нестерпимо многозначительные «комментарии». Попытка стилистически подражать «Лошадиной Энциклопедии» провалилась, так как на каждом шагу видно отсутствие реальной практики «комментатора».
Набор традиционной чуши про необходимость наказаний, про «облегченную» посадку, подслушанной в грязных конюховках, перемешан с выспренними теоретизированиями, а местами и просто надерган из Интернета и рекламных буклетов…
Я, к сожалению, не нашел фамилии автора комментариев, но предполагаю, что это типичный безлошадный покатушник-теоретик, два раза в жизни севший на прокатную лошадь и оба раза свалившийся с нее на шагу.
Публикуется по: Nevzorov Haute Ecole. № 2, 2007Усатый ум
На простой вопрос — является ли «История конницы» полковника Маркова книгой любопытной и стоящей внимания, можно смело говорить однозначное «да».
Усатый ум
На простой вопрос — является ли «История конницы» полковника Маркова книгой любопытной и стоящей внимания, можно смело говорить однозначное «да».
Впрочем, это «да» будет правдой только в том случае, когда речь будет идти о наборе из пяти стареньких, изданных с трогательной претенциозностью книжек, появившихся на свет в 1886 году, в тверской «типолитографии» Феофилакта Муравьева.
Этот «полковник Марков», как величают пятитомник антиквары, — действительно очарователен. И своими странными титульными листами, тщательно подобранными по слезной просьбе полковника к типографу, — «в цвет парадного нижнего белья офицерских драгунских чинов», и своей напыщенностью гравюр. Но более всего этот труд примечателен — сиянием совершенно «неземной глупости», которая была уделом старших кавалерийских чинов царской России.
Что есть «главное оружие кавалерии»?
«Главное оружие кавалерии есть конь», — молодцевато сам себе отвечает полковник.
Признаться, очень впечатляет, как на 1100 страницах сочинения воспаленный и очень «усатый ум кавалериста» бесконечно и бессмысленно движет стрелочки направления атак, ромбики турм, прямоугольнички легионов, обтыкивает все флажками победок и обводит овальчиками коварных окружений. С неимоверным сладострастием графирует полковник прямые линии наступлений и пунктирные — отступлений.
Еще забавнее, что исторически большей ахинеи, чем его «История конницы» придумать невозможно. Все гравюры, на которых с одинаковой дозой пафоса изображены героические гунны, германские рогачи, крылошлемные «кельтыберы», — все липа чистой воды, так как и современные исторические исследования, иппология и археология — давно раскрошили миф о кавалерии, о вооружении и лошадиной амуниции, о ходе сражений и даже о реальности упомянутых персонажей и баталий. Миф, который был нормой для конца XIX столетия.
На всех 1100 страницах, что характерно для «кавалерийских книг», — ни единого слова о лошади.
В общем, Марков, конечно же, чепуха. Но чепуха очаровательная, так как заключена она в старенькую треснувшую кожу, размещена на пожелтелой бумаге, с заплющенными и засушенными меж страниц тараканами невероятной величины и сытости.
Короче, «История кавалерии» драгунского полковника Маркова издания 1886 года — это, действительно, прелестная книга. Она не так редка, настоящий антиквар-букинист, увидев ее, — прихмыкнет, но не возбудится, каждый том ее не стоит больше 30 000 руб., но она является вполне полноценным раритетом, обращение к которому порой чертовски приятно, если возникает потребность усмехнуться кривым, но ухарским формулировкам, если накатывает тоска по «ятям» и «и» десятеричным да тронутой желтоватым грибком бумаге.
«Конница» Маркова так и оставалась бы милым раритетом, историко-иппологическим курьезом, но на ее беду — наследники той самой «неземной глупости» сдули с нее пыль почти полутора веков и бестрепетно издали. Понятно, что «лошадиных книжек» на русском очень мало, а рынок, что называется, «не против». Понятно, что Марков удобен еще и тем, что даже если и потребует гонорар, то только на умело проведенном спиритическом сеансе, а сеанс можно и не проводить.
Но пора бы понять, что есть книги, с которых «пыль сдувать» — нельзя. Их это убивает наповал.[7]
Только что переизданная, переодетая в очень смачно отфотошопленный переплет «навязчивого дизайна», марковская «кавалерия» сразу, к сожалению, превратилась из милой книженции — в образчик скучнейшего, безграмотного маразма. То, что было забавно или умилительно в тускло-золоченой коже, в современном полиграфическом исполнении сразу преобразовалось в бесконечную, сотни раз перевирающую саму себя нелепицу.
Ведь факт переиздания — вольно или невольно — предлагает книгу как не утратившую смысла и ценности. Выяснилось, что это, мягко говоря, не так.
Марков, вероятно, в силу «усатости ума» не мог понимать, что кавалерия — это, прежде всего, история лошади, а не пунктиры фланговых обходов. Что историю кавалерии определяла не длина усов или фасоны гизарм, а элементарная физиология лошади и история Школы, которая дала человечеству первые навыки даже элементарной верховой езды, искусства практически неизвестного человечеству в описываемые Марковым времена древности и Средневековья.
К сожалению, все это было неведомо автору и превратило его труд в пустую трату времени, предлагая читателю лишь образец забавной «неземной глупости».
Впрочем, переиздание Маркова — загадка лишь на первый взгляд.
Внимательное рассмотрение современного издания кое-что проясняет… На титульном листе откровенно пропечатаны инициаторы издания — «Кавалерийский президентский полк».
Оказывается, есть — живые, законные наследники.
Той самой, «неземной глупости» старших кавалерийских чинов.
Ну что ж, им и читать.
Публикуется по: Nevzorov Haute Ecole. № 1 (7), 2008Эксгумант
Русские книгоиздатели совершили очередную эксгумацию.
На сей раз эксгумированным оказался князь Урусов и его «Книга о лошади». Причем книга не просто эксгумирована, она еще и мумифицирована с применением всех средств современной полиграфии.
Она, как и полагается всякой респектабельной мумии, — запеленута в тисненые кожи, оттиснена двадцатичетырехкаратным золотом и «золотой фольгой», раскрашена по обрезам, обляпана эмалью и цацками аж «золотого цвета», форзацы украшены «блинтовым тиснением».
Короче, преподносится «Книга о Лошади» как некое священное писание, и если бы Федерация конского спорта России проводила торжественные костюмированные камлания, то данный фолиант, как евангелие из «царских врат», наверняка выносился бы председателем из дверей секретариата в зал под пение хора и ритуальное постукивание хлыстами.
По крайней мере предисловие к изданию «Книги о Лошади» 2000 года (М.: Центрполиграф), официально начертанное от имени Федерации конского спорта, гласит: «Мы считаем, что это издание должно стать настольной книгой каждого конника».
История возникновения этого произведения в России и смешна, и позорна одновременно.
Если быть кратким, то «Книга о Лошади» является образчиком самого откровенного и бесстыжего плагиата, то есть литературного воровства.
Впервые эта книга, являющаяся сводом довольно дремучих и примитивных наставлений, причем очень германского закваса, характерных для последней четверти XIX века, — появляется в России в 1886 году. Вот ее титульный лист. Называется она — «Книга о лошади. Настольная книга для каждого владельца и любителя лошади графа К. Г. Врангеля. Обработана для применения в России с 3-го немецкого издания „Das Buch von Pferde“ специалистами по гиппологии. Под редакцией князя С. П. Урусова».
Второе издание производится тем же издателем и типографом, неким Щепановским, но с титульного листа фамилия автора книги, графа Врангеля, волшебным образом исчезает, исчезают и специалисты по гиппологии, и в качестве автора уже значится просто и очень скромненько — «по новейшим источникам и на основании личного опыта — Князь Урусов».
Обложки книг, совершенно идентичные до малейших нюансов, — тоже имеют лишь одно отличие: с обложки второго издания имя автора книги пропадает. Содержание книги, разумеется, не меняется, лишь слегка переставляются местами главы. Скажу вам, что скандал по этому поводу был грандиозный, воровство было слишком откровенно и очевидно. Впрочем, князь Урусов, несмотря на описанную современниками «редкую дубоватость», — был не таким уж дураком, и некоторые конструктивные выводы из скандала все-таки сделал.
Приступая к изданию «Атласа разборных моделей лошади» в 1913 году, князь сразу, в первом же издании «Атласа», — к чертовой матери вычеркнул имя реального автора, «какого-то немецкого профессоришки». И, разумеется, поставил свое, «чтобы избежать скандала».
Несмотря на этот ловкий ход Урусова, скандал все-таки опять грянул, и репутация профессионального плагиатора, сановного литературного вора — закрепилась за князем намертво.
Надо отдать должное покойному князю Сергею Петровичу, он был несгибаем в своем маразме и к концу жизни уже начал искренне верить, что «Книгу о Лошади» написал сам, а «подлые немчуришки хотели покрасть, да не вышло!»
И этот труд, имеющий такую очаровательную историю, сегодняшние «конские книгоиздатели» преподносят как «библию отечественной, российской иппологии», а переиздавая ее, настоятельно рекомендуют в качестве «настольной книги каждого конника».
Более того, издателями дается гарантия на данную книгу. Без шуток, на полном серьезе на книге проставлен гарантийный срок.