– Э-э-э… Да. У нее.
– И когда ты придешь домой?
– Честно говоря, не знаю. – Происходящее на кровати заставило меня нервно облизнуть губы. – Видимо… не сегодня.
– Что? А как же наш ужин? Это ведь наша традиция, Марти, – рождественский ужин сына и отца. Ты и я за столом, DVD с лучшими фильмами Белуши и Робина Уильямса…
– Па, – перебил его я. – Мне уже двадцать.
– Ах, то есть ты вроде как взрослый, да? Ты ведь об этом?
– Ну… да.
– Что ж, ладно. Все понимаю, сам такой был… Самостоятельный.
– Па…
– Ладно-ладно. Говорю же – понимаю. Эх… Ну заезжай, когда освободишься. Счастливого Рождества!
– И тебе, па, – сказал я и, отключившись, швырнул телефон на тумбочку.
– Ты идешь, малыш? – спросила Жанна.
Она лежала на спине, абсолютно голая, и смотрела на меня своими огромными голубыми глазами. Ее пепельные волосы были растрепаны, а роскошная грудь приковала мой взгляд, едва Жанна избавилась от майки.
Никогда прежде мне не доводилось видеть такую красоту. Похоже, это было начало новой жизни.
Тридцать тысяч в месяц…
– Иди же скорей! – нетерпеливо воскликнула девушка.
Я, словно зомби, на полусогнутых проковылял к кровати и замер, не зная, как себя вести.
Однако Жанна не дала мне времени на раздумья: перевернувшись на живот, она поползла ко мне на четвереньках.
Будто дикая кошка, которая подкрадывается к зазевавшейся антилопе.
Следующие полчаса мы были единым целым, слишком страстным, чтобы о чем-то думать, и слишком горячим, чтобы остановиться хоть на миг.
– Черт… – прошептал я наконец, откинувшись назад и раскинув руки. – Это было… божественно.
– Ну да, – сказала Жанна. – Неплохо.
Она уже застегнула юбку и теперь натягивала свою майку.
– Тебе тоже понравилось?
– Да, – пожала плечами она. – А что, не должно было?
– Ну… – смутился я. – Даже не знаю. Я не великий спец в этих делах.
– Брось. Еще пара подобных уроков, и ты любого сокурсника за пояс заткнешь.
– Сокурсника?
– Ну, ты ведь учишься в колледже, верно?
– Пока да. А как ты догадалась?
– У меня было несколько студентов. Эта нерешительность… Для студентов секс – как ритуал.
– Ты говоришь, я студент. А что, на школьника я разве не похож?
– Не-а.
– В самом деле?
– Ну, то есть внешне разница небольшая, конечно. Но школьники не успевают снять штаны. – Она подмигнула мне и глумливо улыбнулась. – Студенты все-таки более… терпеливые.
– Ага. Я понял.
– Ну ладно. Пока, Марти. – Она наклонилась и чмокнула меня в щеку. – Если будешь в наших краях, можем увидеться… Правда, тебе снова придется заплатить за это время, но, думаю, ты не станешь жалеть о деньгах, когда мы окажемся в кровати, верно?
– О да, – глядя в потолок, протянул я.
– Все. Чао-какао.
Она вышла, оставив меня наедине с моим собственным отражением в зеркальном потолке. Некоторое время я лежал, глядя на себя – худосочного пацана с растрепанными, слипшимися от пота волосами, блестящими от выпитого пива глазами и приплюснутым носом. Еще пару дней назад я и помыслить не мог, что мне удастся переспать с такой девушкой, как Жанна. Пусть она проститутка, пусть ей заплатил мой новый агент Филипп Райс, но главное – сам факт: секс ведь был! А уж как он мне перепал – дело десятое.
Ладно. Надо одеваться и спускаться вниз, к Райсу и Фраю.
Это Рождество в корне отличалось от предыдущих – хотя бы потому, что сегодня я подпишу контракт с каналом «ВОН» и буду получать триста штук в год.
Я залез в брюки и, насвистывая под нос, прошел к стулу, на спинке которого висела моя майка. Воображение, подкрепившись алкоголем, разбушевалось не на шутку; перед внутренним взором мелькали яхты, океаны, президентские люксы в отелях, шикарные горничные, стол, уставленный множеством экзотических блюд… От всего этого можно было сойти с ума.
Надев майку, я мотнул головой, дабы немного унять фантазию. Пока что я все еще студент колледжа, и в кармане у меня – мятая десятка и пара монет. Тридцать штук появятся там только через месяц… если вообще появятся. Пока же за меня платит Райс, а это значит, слишком уж наглеть не стоит.
Хотя, конечно, Фил теперь всецело зависит от меня, ведь именно я – его билет в лучшую жизнь. Наверняка он постарается задобрить свой «билет», чтобы я не отправил его пинком под зад, решив, что агент мне не нужен вовсе.
Не будь мерзавцем, Марти, сказал я себе. Если бы не этот парень и его обруч с антенной, ты бы сейчас сидел дома с отцом и пил кофе, а не кутил в доме у гендиректора кабельного канала.
В дверь постучали.
– Кто? – спросил я.
– Это Фил. Могу я войти?
– Да, конечно.
Он приоткрыл дверь, заглянул внутрь. Убедившись, что я одет, Райс вошел и затворил за собой дверь.
– Фрай перебрал и уже отключился, – сказал он. – А так как Жанна ушла, я решил, что могу составить тебе компанию.
– Ясно. Ну, я как раз собирался спуститься вниз, к вам.
– А вышло, что я к тебе пришел. Думаю, так даже лучше. Там девки всякие… отвлекают. А тут мы вдвоем, тишина, и никто не мешает.
– О чем вы хотели поговорить? – спросил я, облокотившись на стоящий у стенки комод.
– О нашей сделке.
– Вы были молодцом.
– Спасибо, – сказал Райс, улыбнувшись. – Но я набивал цену по понятным причинам – я ведь работаю за процент… о котором, к слову, и пойдет речь.
– Я вас слушаю.
– Ну, в общем, я хотел бы рассчитывать на пятнадцать. От тридцати тысяч это будет четыре с половиной в месяц. Я бы мог запросить больше, но, думаю, это будет нечестно по отношению к тебе.
– Что ж, вы назвали справедливые цифры, – сказал я. – По крайней мере, мне они кажутся честными.
– Значит, договорились?
– Ну… да.
Он смерил меня взглядом, вздохнул и сказал:
– Хороший ты парень, Марти. Но наивный до жути. Будь на моем месте кто-то другой, он бы с тебя и тридцать, и сорок, а может, и все пятьдесят процентов сбил.
Я открыл рот, чтобы возразить, однако не смог, потому что понял: Фил прав. Попадись мне кто-то более алчный, он бы ободрал меня как липку.
– Нет, если бы тут был твой отец, он бы, конечно, даже пятнадцати мне не дал. Максимум, что бы я у него выторговал, это двенадцать… а то и на десяти бы и остался. – Райс усмехнулся. – Черт, у тебя отличный папаша! Но, надо думать, он сейчас не знает, где ты?
– Как вы догадались? – удивился я.
– Да очень просто: он бы либо вообще не отпустил тебя сюда, либо пришел бы с тобой.
– Что за глупости? – нахмурился я. – Я не маленький мальчик, Фил, мне уже двадцать, и я…
– О черт, Марти! – перебил меня Райс. – Когда речь касается денег, ты – маленький мальчик. Цену им знает только тот, кто работает. Реальную цену – тот, кто успел все потерять и теперь пытается обрести вновь. А ты… ты слышишь цифру, и она кажется тебе огромной, но на деле это не так. Держу пари, ты готов был меня пристрелить, когда я отказался от пяти штук и попытался уйти, верно?
– Ну… честно говоря, что-то в этом роде, – кивнул я.
– Вот! Вот об этом я и говорил! Ты готов был согласиться на жалкие крохи. Пять тысяч в месяц – неплохо, если ты коп или учитель в школе, но юристы и врачи за такие деньги лишний раз с кресла не встанут. А ты ведь гораздо более уникальный, чем они, просто еще не знаешь цену своей уникальности.
– И какова же она? – спросил я.
– Ну, точную цифру я тебе, конечно, не назову – товар все-таки штучный и к тому же совсем новый. Но, поверь, со временем тридцать тысяч в месяц буду получать я, а ты… тебя ждут золотые горы, Марти, если мы, конечно, будем усердно трудиться. Ты, кстати, где-нибудь учишься?
– Да, в колледже. А что?
– А то, что, к сожалению, тебе придется его бросить.
– Как?
– Да вот так. Черт, Марти, ты готовишься подписать контракт на триста шестьдесят тысяч в год и при этом мечтаешь продолжать учебу? Очнись, парень. Да Фрай за эти триста штук душу из нас вытрясет. Ты будешь пахать, как бессмертная лошадь, а после работы… Хочешь сказать, что ты приползешь в свою квартиру, поужинаешь и сядешь за учебники? Черта с два, Марти, поверь – ты поешь, возьмешь из холодильника пиво и усядешься перед теликом смотреть очередной матч НБА или НФЛ.
Он снова был прав. И как я сразу не подумал о колледже? Похоже, мне действительно будет не до него. И хоть особой тяги к учебе у меня не было, но как рассказать об этом отцу, я не знал.
– Марти Джеймс Буга, ты в своем уме?! – воскликнет он, а ноздри его при этом будут раздуваться, словно два паруса на переменном ветру. – Что значит ты ушел из колледжа? Как можно бросить колледж? Кто, черт побери, разрешил тебе это сделать?
А когда я скажу, ради чего оставил учебу, он и вовсе взорвется.
– Что?! Ради этих дурацких игрушек ты ушел из лучшего технического колледжа на юге страны?!
И все в таком духе. Нет, конечно, в итоге он меня простит, но до того устроит мне такую головомойку, от которой я буду год отходить.
– О чем задумался, Марти? – спросил Райс.
– О том, что скажет отец, когда узнает про колледж.
– М-да, проблемка… Впрочем, я думаю, не стоит спешить с рассказом. Раз уж взялся обманывать, дождись подходящего момента и только тогда вскрывай карты. Поспешишь – останешься ни с чем. А потом, когда у тебя будут деньги и слава… Думаю, он все поймет.
– И когда именно он наступит, этот подходящий момент?
– Я подскажу тебе, обещаю, – с улыбкой сказал Филипп. – Ну ладно, хватит о делах. Сегодня ведь все же Сочельник, а у нас, кроме Рождества, еще поводы есть… Как насчет спуститься вниз и чего-нибудь выпить?
Я пожал плечами.
– Можно.
– Ну, тогда вперед.
Райс поднялся с дивана и пошел к двери. Походя он напевал:
– Мы желаем вам хорошего Рождества и счастливого Нового года…
Пел мой новоиспеченный агент так заразительно ярко, что, когда мы спускались по лестнице, я подключился к нему. Переглянувшись, мы в два голоса затянули:
– Звените, колокольчики, звените всю дорогу…
Девушки внизу приветствовали нас радостным визгом.
Грядущий год обещал быть интересней всех предыдущих.
* * *– Привет. – Я улыбнулся секретарше. – Мне кто-нибудь звонил?
– Да, сэр, – кивнула девушка. – Ваш отец, сэр.
– Вот как? – удивился я.
Райс снял нам офис в одном из старых зданий на окраине Нью-Йорка. Оттуда я иногда транслировал для интернет-каналов частные заказы – когда не занят был на «ВОН».
В кармане заворочался мобильник. Я вынул его из кармана и посмотрел на экран – Райс.
– Алло.
– Привет, Марти. Отец тебе дозвонился?
– Нет. Это ты дал ему номер офиса?
– Да, конечно.
– И зачем?
– А что, у меня был выбор? Он все же твой отец.
– И что?
– Если бы я не разрешал ему говорить с тобой, это было бы похищение.
– Ты представляешь, что сейчас начнется? – пропустив мимо ушей его последнюю фразу, спросил я.
– Представляю.
– И что мне делать?
– Что ж, думаю, врать уже бессмысленно.
– То есть ты хочешь сказать, что именно сейчас настал тот самый подходящий момент, чтобы рассказать ему всю правду?
– Именно.
– Ах, как же интересно совпало! – саркастически воскликнул я. – Стоило ему позвонить, и тут – на тебе! – подходящий момент поведать обо всей моей лжи!
– Ну, да, так и есть. Я вообще-то изначально говорил как раз о нем.
– В самом деле? Мог бы предупредить!
– Сэр, вас к телефону, – подала голос Кармен.
– Кто?
– Кажется, снова ваш отец.
– Отлично… – проворчал я. – Ладно, до связи, Фил. Наберу позже.
– Ага, – успел ответить он, прежде чем я отключился и спрятал телефон обратно в карман.
Подойдя к столу секретарши, я уселся на стул, поднял руку и сказал:
– Давай сюда трубку.
– Вы будете говорить прямо здесь?
– Да, я буду говорить здесь. А ты пока сходи пообедай.
– Хорошо. – Кармен долго уговаривать не пришлось: едва я упомянул про обед, она поднялась с кресла и поспешила к двери. То ли была так голодна, то ли просто устала сидеть в душном офисе.
Кстати, о духоте – к концу апреля надо поставить сплиты, иначе мы тут попросту задохнемся.
– Да! – сказал я в трубку.
– Ну, здравствуй, Марти, – тихо отозвался отец.
– Привет, па. Как ты?
– Я? Я-то в порядке. По крайней мере все знают, где меня найти.
– Ты увидел меня по телевизору, да?
– Да. Но сначала мне позвонили из твоего колледжа – сказать, что ты отчислился с курса.
– Вот даже как. Странно, я ведь предупреждал ректора. Не знаю, почему вдруг он решил позвонить…
– Он хотел меня поздравить, – сухо сказал отец.
– Поздравить?
– Угу. С тем, что мой сын теперь работает на кабельном телевидении.
Я залился краской.
– Па…
– Он очень удивился, когда я сказал, что ничего об этом не знаю.
– Па…
– Марти Джеймс Буга, – по слогам проговорил отец. – Что все это, черт побери, означает?
– Это означает, что я работаю на канале «ВОН».
– И как давно?
– С января. Я подписал контракт в Сочельник.
– Контракт, значит… И сколько же берет твой агент, Мистер Коммивояжер?
– Пятнадцать процентов.
– Угу. А твоя зарплата?
– Триста шестьдесят тысяч в год.
Я думал, цифра его поразит, обрадует и заставит резко подобреть ко мне, простить мою ложь…
Но вместо всего этого он сказал просто:
– Угу.
– Что «угу», папа? – не выдержал я. – Что?
– Ничего.
– Ты получаешь восемьдесят тысяч в год, я – триста шестьдесят. Ты хочешь сказать, я зря бросил колледж и занялся телевидением?
– Поверь, деньги, которые тебе платят, интересуют меня в последнюю очередь. Получай хоть триста миллионов, я на них не претендую – мне хватает моих восьмидесяти штук.
– Да при чем тут это?! Почему ты не можешь просто за меня порадоваться?
– А потому что нечему радоваться, Марти. Как я уже говорил, большие деньги – большие проблемы. Пока ты этого не понимаешь, но через несколько лет поймешь… если не откажешься от этого сейчас.
– Откажусь?
– Да. Я советую… да что там – я прошу тебя бросить все это, вернуться в колледж, доучиться и найти себе нормальную работу.
Я открыл рот, пораженный услышанным.
– Ты… предлагаешь мне… все бросить? – спросил я.
Каждое слово давалось мне с трудом, будто мой язык был сделан из тантала.
– Да. Пойми: то, что ты имеешь сейчас, – это не «все». Это лишь малая толика, вершина айсберга, понимаешь? Сейчас он на виду, а в следующий миг может скрыться под водой, как и не было. И что ты будешь делать тогда?
– Что-нибудь придумаю, – процедил я. – Уж точно без тебя разберусь.
Это прозвучало грубо. Однако отец отреагировал не криком, не возгласом, как поступал обычно, когда его что-то не устраивало. Он тихо пробормотал:
– Вот как ты заговорил… Что ж, ладно… Надеюсь, ты все же образумишься… рано или поздно.
– Могу пожелать тебе того же! – сказал я и бросил трубку на рычаг.
Злость во мне бурлила, будто колдовское варево. Пузыри претензий поднимались в воздух и лопались с оглушительным хлопком, еще долго напоминая о себе гулким эхом.
Да как… как он вообще мог такое мне сказать? Он, обычный человек, который зарабатывает жалкие восемьдесят тысяч в год? Ха! Да я через год буду получать столько же за месяц! Что он скажет тогда?
Да ни черта он не скажет. Сделает вид, будто ему все равно, и начнет свою излюбленную песню «Про грядущие большие проблемы».
Почему он не может порадоваться? Что это? Неужели зависть? Может, он и вправду завидует мне, юному парню, который даже колледж не окончил, но при этом получает по тридцать штук в месяц? К сожалению, очень похоже на правду… А я-то думал, мой отец лучше, выше всего этого! Но он оказался заурядным завистником. Райс говорил, что таких я встречу немало, но я и подумать не мог, что одним из них окажется мой собственный отец!..
Я прошел в кабинет, достал из холодильника в углу бутылку пива и, открыв ее, присосался к горлышку. Пил я быстро и жадно; причиной тому, конечно же, была не только духота, но и общая возбужденность после неприятного разговора. Говорят, алкоголь не заглушает боль, а напротив, усиливает ее… Что ж, может быть. Но я буду верить в обратное.
Впрочем, даже в этом случае мне не обойтись без чего-то более крепкого.
Я достал мобильник и набрал номер Райса.
– Поговорил?
– Я хочу выпить, – вместо ответа заявил я.
– О. Видимо, разговор не задался.
– Ты оглох? Я хочу выпить, Фил. Ты привезешь виски? А то у меня только пиво в холодильнике.
– Пить будешь сам или мне тебя поддержать?
Я усмехнулся.
– А сам как думаешь?
* * *– Думаю, через пару месяцев мы получим еще два шоу на «Дорожном Путнике», – сказал Райс, вытаскивая из пачки сигарету.
– Звучит интересно. Что на это сказал Фрай?
– Я пока что ему не говорил. Думаю, его удар хватит.
Я засмеялся. Он поддержал меня.
– Черт. – Райс утер проступившую слезу. – Помнишь, как он кричал, когда я сказал ему, что нас хотят подписать «Первое свидание» и «На пределе»?
– Ага. А как он потом побледнел, когда ты сказал, что в договоре нет пункта, запрещающего сотрудничать с другими каналами? – Я залпом опрокинул в себя стопку виски и затянулся едким сигаретным дымом.
– Помню-помню! О, как он потом проклинал своих юристов!..
– А бедные парни просто не знали, что разрешать или запрещать этому странному «специалисту по ретрансляции»! Они думали, мне просто не хватит времени для работы где-то еще!
– Ну да. Здорово, когда твоя профессия слишком новая даже для юристов.
– Но вообще они, конечно, могли догадаться о таком пункте.
– Не думаю, что эти офисные крысы даже сейчас понимают, как ты на самом деле работаешь, – хмыкнул Райс.
– Похоже, что так, – кивнул я.
Мы помолчали. Фил налил нам еще по одной, швырнул окурок в пепельницу и плеснул на него немного воды из графина, чтобы не дымил.
– С отцом сильно поругался? – спросил он.
– Наверное, да… Черт, Фил! Давай просто не будем говорить об этом?