Мокрушин заговорщически подмигнул мальчишке, подмигнул так, будто они старые знакомые.
– Все в нашей команде называют меня Рейндж… А ты, Иван, оказывается крутой парень. Молодец! Когда маленько подрастешь и закончишь школу, мы тебя с Кондором к себе возьмем.
Иван, сохраняя серьезный вид, кивнул в знак согласия. Дольникова, одной рукой обнимавшая мальчика за плечи, растерянно улыбалась. Она все еще не пришла в себя после столь бурных событий. Особенно ее поразило то, что Иван, ее мальчик, – заговорил.
– Анна, это и есть тот самый человек, о котором я вам рассказывал. – Спохватившись, Бушмин решил представить даме своего приятеля. – Я же говорил, что он придет нам на выручку!
Дольникова уже успела заметить, что друг Андрея, такой же рослый и даже привлекательный мужчина, смотрит на нее как-то странно, и в этом взгляде было не только дружелюбие, но и еще что-то…
– Анна Сергеевна, – глядя ей в глаза, проговорил Мокрушин, – могу я просить вас об одном одолжении?
– Конечно. – Дольникова в смущении улыбнулась. – Почему нет?
Рейндж обнял молодую женщину за плечи и расцеловал ее в обе щеки.
– Вот… Рад с вами познакомиться.
Идиллию нарушил Подомацкий, стоявший на балконе.
– Отцы-командиры! Подойдите кто-нибудь! Я тут кое-что странное засек…
Бегляев, которому удалось-таки завалить всю троицу, прекрасно понимал: сделан лишь первый шаг на пути к спасению. Где-то поблизости должны находиться дружки боевиков. Они, конечно же, наблюдают за домом и, скорее всего, контролируют парадное. Нет, так просто они не позволят ему уйти…
«Пора рвать отсюда когти…»
Да кто же против?! Но надо ведь головой соображать, а не другим местом! Особенно сейчас, когда его плотно обложили со всех сторон…
Когда он учил «сук» своему ремеслу, то прежде всего говорил: они везде и повсюду должны придерживаться целого свода неписаных законов. И объяснял при этом, что нарушение любого из них влечет за собой смерть стрелка.
«Неправильно выбрал позицию – умрешь!»
«Не замаскировал свои действия – умрешь!»
«Не подготовил себе отход – умрешь!»
«Не обманешь противника – помрешь сам!»
Подобных правил существует превеликое множество, но основными являются именно эти четыре золотых правила снайпера.
Учитывая всю сумму обстоятельств, с которыми ему приходилось сейчас считаться, Бегляев решил довести дело до конца даже в отсутствие «работодателей», вернее тех, кому было поручено приглядывать за снайперами.
План его был довольно прост, пожалуй, даже слишком прост для такого человека, как Бегляев. Но другого выхода не существовало.
Часть плана он уже осуществил, когда разжился у одного из «жмуров» курткой и у него же изъял спецназовский ствол и маску. Остальные стволы перенес в одно место, дабы экс-гэрэушник не питал на сей счет иллюзий. Последнему Бегляев вкратце объяснил свой замысел – чтобы у парня сохранялся стимул для дальнейшего сотрудничества.
Как только они начнут расстреливать из винтарей ментовское начальство, неизбежно начнется паника. Израсходовав по обойме, они бросают «инструмент» и рвут когти с места событий. Паника тем временем будет неизбежно разрастаться. Они спускаются вниз, где должен дожидаться предназначенный для отхода транспорт. В поднявшейся сумятице их либо примут за своих, либо, если распознают подмену, придется боевиков замочить и воспользоваться их «колесами».
Несмотря на риск, такой замысел все же давал определенные шансы. Бегляев утаил лишь одно: оставлять в живых ветерана ГРУ после такой акции он не собирался.
Под его приглядом напарник, уже освобожденный от наручников, приоткрыл одну створку окна, и Бегляев стал разглядывать через оптику снайперской «СВД» затылки и спины милицейского руководства.
– Пошла последняя минута, – проговорил он. – Можешь начинать про себя отсчет!
Шувалов, находящийся в самой гуще событий, вынужден был в эти тревожные минуты довольствоваться ролью наблюдателя.
На просторном плацу ровными шеренгами выстроился личный состав бригады внутренних войск, почти полторы тысячи солдат, сержантов и офицеров. В мыслях своих они уже были далеко от подмосковного Хофрина, на земле Северного Кавказа, в непримиримой и непокорной Чечне.
На трибуне же расположилось руководство МВД: министр, двое его заместителей, включая генерал-полковника Калиничева, начальник штаба МВД, и.о. командующего внутренними войсками генерал Карабанов, а также командующий Московским округом внутренних войск.
Церемония, в которой должен был принять участие глава российского правительства, заняла чуть более четверти часа и уже подходила к концу. Но никто из участников мероприятия даже не подозревал о том, что весь плац – в том числе трибуна – в эти мгновения просматривается через прицелы снайперских винтовок.
Когда министра под каким-то благовидным предлогом попросили сойти с трибуны – его тут же прикрыли своими телами сотрудники «лички», – Шувалов с облегчением перевел дух.
Но уже в следующее мгновение в ухе зазвучал миниатюрный динамик.
– Мы засекли снайпера! – раздался голос Мокрушина. – Нет, их двое! Попробуем аккуратно убрать…
Пятиэтажный дом, на который обратил внимание глазастый Леший, находился по другую сторону «бригадгородка», в соседнем микрорайоне. Он был точь-в-точь такой же, как тот, где расположились Кондор и его команда. Вероятно, эти два здания стали возводить одновременно, как бы для симметрии. Судя по всему, тот дом также не был заселен, потому что у торца стоял башенный кран, а на окнах, хотя и застекленных, никаких тюлей и занавесочек не наблюдалось.
В одной из обращенных в сторону плаца квартир третьего этажа были почему-то открыты окно и балконная дверь. Рейндж, которому Подомацкий передал «геовид», сумел вслед за Лешим разглядеть в мощную оптику два силуэта: один отчетливо просматривался в оконном проеме, другой вскоре обнаружился на балконе. И не столько просматривалось, сколько угадывалось: эти двое вооружены снайперскими винтовками.
Вот так «симметрия»…
– Занимайте позиции! – не оборачиваясь, скомандовал Мокрушин. – Нет ни секунды времени! Андрей, бери на себя того, что вышел на балкон! Леший, будешь давать целеуказания, а я…
Он не успел договорить, потому что внезапно раздался голос:
– Я держу другого!
– Анна…
– Не Анна, а старший лейтенант милиции!
Рейндж не стал спорить. Сам он накачан «Зеро» по уши и наверняка будет мазать. Подомацкий считается хорошим снайпером, но для дистанции, на которой предстоит «работать», нужно быть не просто хорошим снайпером, а супер-стрелком.
В следующее мгновение Рейндж уже определил дистанцию до «целей»: семьсот двадцать пять метров – именно такие показания выдал дальномер принадлежавшего некогда Бегляеву «геовида».
– Готовы? Начинаю отсчет! Десять… Девять… Восемь…
Дольникова держала в перекрестии прицела «своего» – он выделялся на фоне оконного проема. Ей чертовски хотелось чуть опустить ствол – линия огня проходила практически над головами милицейских генералов, стоящих на трибуне. Кто-то из «масок» сказал ей, что на трибуне и люди, повинные в ее несчастьях. Может быть, и так… Скорее всего, так оно и есть. Но она еще раньше решила: месть – не для нее. Анна знала, хотя и неизвестно откуда, что существует закон возмездия и что все, кто этого заслуживают, будут так или иначе наказаны.
Поэтому и сделала для себя такой выбор.
«Семь… Шесть… Пять…»
…Бегляев принялся выцеливать крайнюю слева мишень на трибуне. В обойме его снайперского «АW» десять патронов. Это десять чьих-то смертей. Они будут валиться с ног, как кегли в кегельбане! Да, такой охоты у него еще никогда не было!
Но что-то все же неладно…
– Четыре! Три! Два!
Над плацем раздался марш «Прощание славянки». В голове же Кондора выстукивало только одно – попасть!
Может, ему только показалось, но «стрелок» целился уже не в трибуну, а именно в него, в Бушмина. Поэтому, чуть опережая события, он надавил на спуск…
Мокрушин в оптику «геовида» четко зафиксировал оба попадания. Кондор попал «стрелку» в голову. Выронив винтовку, снайпер рухнул как подкошенный. Дольникова тоже не промахнулась. Ее «клиент» исчез из своей амбразуры, – похоже, тоже был мертв.
У людей, находившихся в это время на плацу, возникло какое-то неприятное ощущение – словно ледяным ветерком просквозило по спине. Но никто ничего не заподозрил.
Исключение составлял лишь Шувалов. Хотя оркестр заглушил выстрелы, он каким-то шестым чувством распознал зловещий посвист – пули прошли метрах в четырех над трибуной.
– Не расслабляйтесь, – сказал Рейндж. – Держите оба объекта под прицелом!
Спустя несколько минут сотрудники «девятки» выломали двери квартиры, где была оборудована основная снайперская засада. И, выйдя на связь по рации, доложили результаты обследования: обнаружено пять трупов, в том числе двое снайперов.
– Не расслабляйтесь, – сказал Рейндж. – Держите оба объекта под прицелом!
Спустя несколько минут сотрудники «девятки» выломали двери квартиры, где была оборудована основная снайперская засада. И, выйдя на связь по рации, доложили результаты обследования: обнаружено пять трупов, в том числе двое снайперов.
Двое мужчин и молодая женщина обменялись многозначительными взглядами. Итог всему эпизоду подвел Кондор. Он утер пот со лба и веско произнес:
– Прощай, Славянин!
Московское время – 15.30.
Только что бункер СЦСБР покинули министр внутренних дел и его первый заместитель. Оба были потрясены случившимся. По результатам инцидента в Хофрине следовало сделать неординарные выводы. Предстоит нешуточное разбирательство. Но все присутствовавшие на совещании должностные лица дружно сошлись во мнении: при существующем на сегодня раскладе следует по мере возможности сохранить случившееся в тайне.
«А ведь я мог угодить под пули снайперов, – в который уже раз подумал В.В. – Хорошо, что доверился интуиции и в последний момент все перерешил. Еще надо сказать спасибо Эму, сотрудникам «Мерлона», в частности, Мануилову, а также ребятам из спецназа… Вот была бы глупость… Всего четыре дня осталось! И погибнуть в какой-то ментовской разборке…»
– Десять трупов, – в задумчивости проговорил В.В. – Не слишком ли много?
– Наши люди вынуждены были действовать в форс-мажорной ситуации, – сказал Эм. – Все они обладают «лицензиями». Их действия я считаю грамотными. Или я что-то неправильно понял, Владимир Владимирович?
– Особо стоит отметить Бушмина и Мокрушина, – подал голос Мануилов. – Не знаю, как им все удается, но эти двое всегда оказываются в нужном месте в нужное время.
– Операция проведена на грани фола, но результат ее успешен. – На губах премьера заиграла улыбка. – А победителей, как известно, у нас не судят.
Глава 16
Дальнейшее Андрей представлял себе примерно так… После акции в подмосковном Хофрине боевиков ГРУ, по идее, должны вернуть на «базу» в районе Чистых прудов. На пару с Рейнджем они осядут на какое-то время в бывшем офисе подразделения «П-ЗР». Распакуют свои персональные «ноутбуки» и примутся составлять докладные начальству. По обыкновению какие-то эпизоды придется опустить, а некоторые события, участниками которых им довелось быть, изложить в собственной интерпретации.
Потом они приведут себя в «уставной» вид и в сопровождении своих замов Тимохи и Черепа, то есть майора Тимофеева и капитана Черепанова – последний со своими ребятами находился уже в Москве, – отправятся на «ковер» к начальству. В «Аквариуме» их надолго не задержат, потому как руководство ГРУ еще раньше передало две свои спецгруппы в аренду одному из управлений Совбеза. С Хорошевского шоссе они переберутся на Старую площадь, где им могут устроить уже настоящий «разбор полетов». Бушмину наверняка достанется за то, что он так позорно лопухнулся в Слепцовской. Рейнджу еще раз напомнят, что не следует мочить народ без разбора, даже если это заговорщики и коррумпированные менты. И уже обоим попеняют за их склонность к импровизациям – «Здесь вам не Грозный! Не Чечня! Что это еще за снайперские поединки?»
Но чтобы так уж очень ругаться… нет, не должны. Скорее всего, пронесет и на этот раз.
Ну а дальше… Пулей, молнией – в Балашиху! Где Андрея Бушмина ждет самая красивая женщина в мире. К черту всех остальных, даже лучшего друга и кореша Вову Мокрушина! Они встретят Новый год вдвоем, Кондор и Елена Прекрасная. А с ними будет праздновать круглую дату и третий член семьи – ему суждено родиться уже в новом веке…
События развивались бы именно так, будь Андрей Михайлович Бушмин обычным офицером Главного разведуправления, пусть даже временно прикомандированным к Совбезу. Но он являлся сотрудником спецслужбы разряда «элита», обладал «лицензией» и «неограниченным допуском». Никого сейчас по большому счету не интересовали планы Кондора. Потому что в стране назревало что-то по-настоящему серьезное…
Вечером 27 декабря команда Мокрушина была передана в оперативное подчинение руководству Федеральной службы охраны. Фактически же Рейндж в эти наполненные скрытым напряжением предновогодние дни сотрудничал с группой «Мерлон», а также находился в постоянном контакте с людьми, обеспечивающими охрану председателя правительства России.
Полтора десятка сотрудников Главного разведуправления, сплошь опытные, обстрелянные офицеры, наряду со спецгруппой ФСО, закодированной как «девятка», составили подразделение силового прикрытия, сформированное на тот случай, если вдруг повторится нечто схожее с инцидентом в поселке Хофрино.
Таким образом, вплоть до полудня 31 декабря Рейндж и его люди неизменно появлялись в тех местах, где в эти дни могли видеть российского премьера. Они не были на виду, держались в тени, но в любой момент готовы были прийти на помощь личной охране премьера.
Тем временем подразделение под командованием майора Бушмина, носившее ранее наименование РДГ «Терек», было задействовано в силовом обеспечении «тихой» акции, проводимой в эти дни совместными усилиями ФСБ и оперативно-следственной бригады Генпрокуратуры. Хотя спецоперация федеральных сил в Чечне носит кодовое название «Охота на волков», события последних дней показали: эти хищники водятся не только в горах Северного Кавказа, но и в российской столице.
На первом этапе были задержаны и отправлены в следственный изолятор семеро офицеров МВД, в званиях от подполковника до генерал-майора, в том числе глава Второго спецотдела и заместитель начальника УСБ МВД. Из Чечни доставили еще пятерых, причем один из них являлся полковником ФСБ, а двое были видными чинами из Военной прокуратуры (Северо-Кавказского управления).
Полковник внутренней службы Заруцкий во время событий в Хофрине находился в Главном госпитале МВД. Таким образом он намеревался «откосить» от участия в мероприятии, которое вместе с коллегами планировал превратить в мясорубку для своего начальства. Заодно и алиби себе обеспечивал.
Хотя Заруцкий не был болен, он все же умер 28 декабря, во второй половине дня. Полковник скончался в палате, которую занимал единолично и которую негласно охраняли двое офицеров внутренней службы. Умер он от сердечного приступа. Причем незадолго до того, как он покинул этот мир, его в палате посетили три «ангела» в белом. Один из них, сняв с лица марлевую повязку, дабы «больной» смог получше разглядеть, кто стоит перед ним, внятно и четко произнес:
– Я предупреждал, полковник, что буду за вами следить!
Латыпова брали в поселке Жуковка-3. Генерал, очевидно, внутренне был готов к аресту, хотя до последнего момента на что-то надеялся. На то, чтобы пустить пулю в лоб, у него не хватило духа, хотя в момент задержания его штатный «ПСМ» лежал перед ним на столе.
Как только Латыпов увидел перед собой сотрудников в штатском, он впал в прострацию. По дороге в Москву, когда его везли в микроавтобусе в следственный изолятор в Лефортово, он не то что не произнес ни слова, но даже никак не реагировал на происходящее. В лице его не было ни кровинки, глаза пустые и безжизненные.
Какой-то проблеск мысли появился в его взгляде лишь в тот момент, когда спецтранспорт ненадолго притормозил у ворот изолятора. В салоне появилась молодая женщина с короткой мальчишеской стрижкой. Она с презрением посмотрела в глаза Алексею Латыпову, которого когда-то считала порядочным человеком.
– Предатель!
И плюнула ему в лицо.
Что касается самых матерых вожаков волчьей стаи, то их отстрел, насколько мог разобраться в ситуации Бушмин, перенесли на более поздние сроки.
…31 декабря, в полдень, полковник Шувалов выстроил личный состав обеих спецгрупп на базе в районе Чистых прудов. Поблагодарив подчиненных за службу от себя и от имени командования, он поздравил всех с наступающим Новым годом. Потом поманил пальцем сотрудника Финуправления МО, которого привез с собой. Тот оказался кем-то вроде Деда Мороза. В итоге каждый получил премию в размере двухмесячного оклада, за что и расписался в ведомости. Вот так, с денежками в кармане и с мыслями о предстоящем отпуске в целый календарный месяц, сотрудники ГРУ разъехались по домам, где их уже ждали наряженная елка, праздничный стол с закусками и близкие люди.
Но не все разъехались по домам.
– А вам, отцы-командиры, – Шувалов сделал загадочное лицо, – придется поехать со мной!
Вскоре они уже стояли на взлетном поле аэропорта «Шереметьево-1», где по какому-то поводу собралось немалое количество народа.
– Все очень круто, – негромко сказал Мокрушин, повернувшись к приятелю. – Я, Андрюша, своими глазами все видел! И в Кремле утром тоже был! Когда телевизионщиков пригласили, чтобы они засняли для истории процедуру передачи «чемоданчиков», мы с Михалычем и с мужиками из «девятки» рядом стояли, вроде как на стреме. Представляешь?!