– Так там же глушитель, – пролепетала Марина.
– Но ты-то рядом стоишь, все равно бы глухой звук был! И потом, посмотри, у меня патрон так и остался на месте, – открывая затвор винтовки, показала Лика.
– И правда, – удивленно произнесла Марго. – Лен, что происходит-то? Ты что-нибудь понимаешь?
– Ни черта я не понимаю, но знаю точно, что нам нужно быстрее сваливать отсюда, – возбужденно проговорила она и метнулась к выходу, первой подавая пример. Марина не заставила ее повторять дважды и проворно последовала за подругой.
– Твою мать, мать твою, – про себя ругалась Анжелика, спускаясь с лестницы. – Что происходит, черт побери?
– Ой, мамочки, ой, родненькие, – поскуливала Марина, стараясь не отставать от подруги. – Если нас поймают, все, пиши пропало, небо в клеточку нам обеспечено, лет на двадцать! Ой, боженьки мои-и-и…
– Хватит причитать, Марго, – цыкнула на подругу Лика. – Не дай бог, кто-нибудь услышит твои завывания!
Та моментально заткнулась и затравленно оглянулась по сторонам. Как только ноги подруг коснулись земли, дальше все произошло, как в кино, на ускоренной пленке. Наверное, никогда в жизни ни одна из них не бегала с такой сверхзвуковой скоростью. И вряд ли когда-нибудь им удалось бы повторить эти показатели. Буквально за пять минут им удалось преодолеть расстояние до лесопосадки, где они оставили машину. За три секунды девушки ухитрились в нее сесть, завести мотор и рвануть с места с такой прытью, что им бы позавидовал любой мотогонщик, у которого время – деньги.
Глава 11
– Кому же это вы так насолили, братцы-кролики? – вздыхал майор Казаков, почесывая затылок. После прочтения медицинского заключения его буквально передернуло. – Да, покойничек, не повезло тебе крупно! Я, как мужик, тебе откровенно сочувствую, – вздохнул Андрей. – Такое пережить, пусть даже и перед смертью – брр, с ума можно сойти. Так, сочувствие – дело, конечно, хорошее, – одернул сам себя следователь, – но вернемся к нашим «помидорам». Похоже, что стреляли из дома напротив, с чердака. Только вот неувязочка получается. Винтовку там нашли, но только совсем не ту, из которой стреляли. В чем здесь загвоздка, понять не могу. И что там говорит свидетель? – пробормотал майор и взял в руки протокол показаний свидетеля. – «Когда подъезжал к поселку, уже под утро, то видел, как идет человек и толкает свой мотоцикл. Определить, кто это, было невозможно, так как мотоциклист был весь в коже и в шлеме, который полностью закрывал лицо. Высок, строен, никаких особых примет».
– Так, не едет на мотоцикле, а толкает его. Почему, интересно? – спросил сам у себя следователь. – А что, собственно, здесь удивительного? – пробормотал Андрей. – Может, у него бензин кончился? Мотоцикл, мотоцикл, – думая о чем-то своем, повторял майор, перечитывая показания свидетеля. – «Хонда»? – мечтательно прикрыв глаза, прошептал майор. – Она тоже была на «Хонде». Обещала сама меня найти, – и он потрогал на своей голове то место, где совсем недавно красовалась шишка. Он снова вспомнил, как все было в первый раз, ощутил на своих губах сладкое прикосновение, и в этот самый ответственный момент… дверь кабинета распахнулась, и на пороге материализовался его друг, капитан Ткачев.
– Что это с тобой, Андрюша? Глаза как у бешеной селедки, – хохотнул Сергей. – У тебя песочку не найдется? Собрались с ребятами кофейку попить, а сахара не оказалось.
– А?
– Сахар, говорю, есть? – потряс Сергей пустой банкой перед носом друга.
– Сахар? – глупо переспросил Андрей.
– Эй, парень, с тобой все в порядке? – помахав перед лицом майора ладонью, озабоченно спросил капитан.
– А? Да, да, все нормально, не переживай, сахар мне не нужен, спасибо.
– Ну, блин, ты и шутник, – скривил Сергей рот в подобии улыбки. – Это мне сахар нужен! Вот и баночку я специально принес, – повысил он голос и снова потряс банкой перед носом Андрея. – Кофейку, говорю, мы попить решили, а у нас, видишь ли, сахар возьми да и закончись. Теперь тебе понятно, чего я хочу?
Андрей глупо уставился на друга и прошептал:
– А какие у нее глаза! Такие красивые, даже носить неприлично…
– Андрюша, а у нас под следствием врач имеется. Психиатр, между прочим. Хочешь, я его на допрос приглашу? – вкрадчивым голосом сделал предложение Сергей.
– Какой психиатр? – нахмурился майор.
– Доктор такой, по нервам. Или по мозгам? Я точно не знаю, – сказал капитан и настороженно посмотрел на Андрея.
– А я-то здесь при чем? – вскинул тот брови.
– Вот и я говорю: а ты-то здесь при чем? Сахарку не отсыплешь? – заулыбался капитан и вновь показал на свою пустую банку.
– Вон на подоконнике сахар, в пакете стоит, бери да отсыпай, – махнул Андрей рукой и уставился в окно, продолжая думать о чем-то своем.
«Она обещала, что сама меня найдет, когда придет время. А когда оно придет, интересно? От ожидания я точно свихнусь, до чего эта девушка в шлеме засела мне в душу. Или в печенку, я еще не разобрался».
– А что это ты про какие-то глаза плел, которые носить нельзя? – покосившись на друга, спросил Сергей, не забывая вытряхивать из пакета побольше сахарного песочка.
– Это я так, вспомнил кое-что, вернее, кое-кого, – вздохнул майор. – Эй, эй, очень-то не увлекайся! А ну, положи на место пакет, тебе только волю дай, так ты все отсюда вытащишь, – закричал Андрей на друга, когда увидел, как тот старательно пытается оставить его без сладкого.
– Подумаешь, – фыркнул капитан, – сахара для друга пожалел! Погоди, придет время, тоже что-нибудь попросишь, – пробормотал Сергей и выскользнул за дверь, довольно посматривая на свою банку, которая почти наполовину была заполнена сахарным песком.
Андрей проводил взглядом капитана и, когда за тем закрылась дверь, проворчал:
– У вас там, в отделе, снега зимой не выпросишь, не то что сахара. А меня, значит, грабить можно? Ладно, продолжим прерванное дело, – встряхнулся Андрей и потянулся к телефону. – Алло, добрый день. Я могу поговорить с Виктором Николаевичем? Кто спрашивает? Майор Казаков… Спасибо, вы очень любезны.
Андрею пришлось немного подождать, прежде чем в трубке он услышал голос Горина:
– Да, я вас слушаю.
Придав своему голосу металлические нотки, майор начал говорить:
– Виктор Николаевич? Майор Казаков беспокоит. Вы не могли бы подъехать в управление для беседы?.. Да, я все понимаю, примите мои искренние соболезнования, но разговор очень серьезный и не терпит отлагательств… Хорошо, через два часа я буду ждать вас в семнадцатом кабинете. Захватите паспорт, пропуск для вас будет внизу. Всего доброго.
Андрей отключился и с раздражением бросил трубку на аппарат.
– Можно подумать, что все это только мне нужно, а не ему в первую очередь, – проворчал он.
В это время в дверь осторожно постучали, и следователь тут же ответил:
– Войдите.
На пороге возникла девица на умопомрачительно длинных ногах.
– Здравствуйте, – робко проблеяла девушка и уставилась на майора испуганными, слишком сильно накрашенными глазами.
– Проходите, присаживайтесь, – показал Андрей на стул, а сам снова уткнулся в бумаги, перебирая их и раскладывая в папки.
Девушка присела на самый краешек и начала теребить в руках носовой платочек. На ее ногтях горел ярко-красный лак с какими-то рисунками. Она таращилась на майора, как будто ждала сейчас от него объявления о смертном приговоре через повешение. Потом, опомнившись, она положила на стол повестку и проговорила:
– Вот, вы меня вызывали, я Сотникова Нина.
– Ну что ж, Нина Константиновна, давайте с вами поговорим. Меня зовут Андрей Владимирович, я веду дело об убийстве Горина Игоря Викторовича. На данный момент меня интересует все, что касается того случая, – отложив две папки в сторону, проговорил Андрей и, сложив руки в замок у своего лица, внимательно посмотрел на девушку.
– А что рассказывать? – испуганно вскинула та глаза.
– Ну как – что? Вы же были в тот момент вместе с Гориным в их загородном доме, где все и случилось. Меня интересуют подробности.
– Я ему вино подаю, и вдруг что-то случилось, я даже ничего и сообразить не успела, так все быстро произошло. Слышу звон стекла, потом – страшный крик, как глянула – а его уже и разорвало, – выпалила девушка на одном дыхании.
– Что значит – «разорвало»? Говорите по существу.
– А я и говорю по существу! Я крик услышала, страшный такой, прямо нечеловеческий… Сначала даже понять ничего не могла, глаза опускаю – а у него все и разлетелось, – снова затараторила девушка, при этом эмоционально вращая глазами. – Представляете, прямо то самое место, в меня ошметки даже полетели! У него – глаза выпученные и рот разинут. Страшно – жуть, если бы вы только это видели! Кругом все в крови, и он, и я сама. Я от такой картины и грохнулась в обморок. Не знаю, сколько пролежала без чувств, но только, когда очнулась, первое, что хотела сделать, – убежать, конечно. Потом все же позвонила в «Скорую помощь», они быстро приехали, увидели все и милицию вызвали. Дальше я все очень смутно помню, меня саму валерьянкой отпаивали, укол еще какой-то сделали, – махнула девушка рукой и всхлипнула. – До сих пор опомниться не могу и эту картину забыть, по ночам всякие кошмары снятся. Собираюсь к доктору сходить, к психологу, говорят, что в таких делах именно психологи помогают. Как вы считаете, он мне поможет? Ну, я имею в виду, чтобы мне кошмары всякие перестали сниться, – спросила девица и высморкалась в платочек. При этом она интенсивно хлопала глазами с ресницами, как у Буренки из Масленкина, и уже потекли по ее щекам черные разводы.
– Да, говорят, помогает, думаю, и вам поможет, – кивнул Андрей и, налив из графина воды, поставил перед девушкой стакан. – Вот, попейте воды и успокойтесь. Вам Горин ничего не говорил про своего брата? – тут же задал он вопрос на интересующую его тему.
– Как же не говорил? Рассказывал, что его брата убили. Да об этом и рассказывать не нужно было, вся тусовка, как улей, жужжала про это убийство, – махнула девушка рукой и сделала из стакана глоток воды. – Он после того случая почти все время спиртным накачивался. Я в ту ночь не хотела с ним ехать, да он и разговаривать со мной не стал, запихнул в машину, и все дела. А я ужасно боюсь, когда он за рулем пьяный, – гоняет, как ненормальный. Ну вот, в тот день он тоже напился и меня заставлял пить.
– Нина Константиновна, меня не интересует степень опьянения вашего друга, меня интересует, что он говорил вам о смерти своего брата! Может быть, он рассказывал вам о том, что знает, кто его убил, или подозревает, кто это сделал? Припомните хорошенько, – перебил майор девушку, направляя разговор в нужное русло.
– Он конкретно ничего не говорил, но один раз я слышала, как он сам с собой разговаривал и все твердил: «Я тебя найду, я тебя все равно найду, стерва», – нагнувшись к самому столу и понизив голос, проговорила Нина. – Это он про какую-то женщину говорил, точно!
– Ну это и так понятно, что про женщину. Кого же еще можно стервой назвать, – улыбнулся Андрей. – Ну а еще вы ничего не можете припомнить?
– Да мы с ним за это время, как брата его убили, и виделись всего два раза. Все вокруг говорят, что с Кириллом это баба какая-то проделала, – видно, насолил он кому-то. Только я вам ничем помочь не могу. Я с Кириллом была, конечно, знакома, но не близко, и подружек его не знаю. Знала одну, но уже сто лет ее не видела. Встречались с ним иногда, если в одну компанию попадали, но это так, между прочим. Он меня и не замечал-то никогда, – пожала Нина плечами и полезла в свою сумочку. Она достала пачку сигарет и зажигалку. – Можно у вас здесь курить? Я так нервничаю, ужасно покурить захотелось, – спросила Нина.
– Курите, курите, посетителям я позволяю здесь курить, а вот сам всегда в коридор выхожу, – улыбнулся Андрей. – А вы давно дружите с Игорем? – задал он следующий вопрос.
– Да это дружбой и назвать нельзя, – прикурив и пустив струю дыма в потолок, ответила Нина. – Когда ему нужно было, он меня в машину сажал и вез в тот загородный дом, а потом отвозил обратно. Вот и вся дружба, – пожала она плечами.
– Странные вы, женщины. Выходит, он вас просто использовал?
– Ну, здесь вы, может быть, и правы, использовал, – сморщила носик девушка. Она поискала глазами пепельницу, но, не увидев ее, взяла со стола чистый листок бумаги, скрутила кулечек и стряхнула туда пепел от сигареты. – Только не думайте, что мне это неземной радостью казалось. Я его боялась до обморока, он знаете какой был, – снова шумно затягиваясь, проговорила она.
– Какой?
– Садист самый настоящий, вот он какой! Мог и по физиономии запросто заехать, если я вдруг не захотела бы ему подчиниться. Для него женщина – что мусор, это он так считал, – с раздражением ответила Нина и снова нервно затянулась сигаретой. – Грех, конечно, так о мертвом говорить, но я рада, что больше никогда его не увижу. Как вспомню, что из себя изображать приходилось, сама себе противна становлюсь.
– Что же терпели?
– Говорю же, боялась. Да и не только в этом дело, конечно, – махнула она рукой. – У любой медали всегда имеется и вторая сторона. Игорь всегда потом денег подкидывал, а я не могла отказаться. Сами знаете, какая сейчас жизнь дорогая, одна косметика бешеных денег стоит, я уж не говорю про тряпки и обувь.
– Шли бы работать, сейчас это не так трудно сделать, – сказал Андрей, а сам нагнул голову, чтобы спрятать невольную улыбку, которая мелькнула на его губах.
– Куда? К какому-нибудь пузатому начальнику, кофе подавать? Так чем же там будет лучше? Наверняка в постель затащит или, еще хуже, заставит прямо в кабинете ему ми… извините, сами понимаете, что делать. И все это за зарплату в двести долларов?
– Ладно, оставим это. Вы ничего не заметили подозрительного, когда подъехали к дому, – поторопился прекратить полемику Андрей и перевел разговор в нужное русло.
– Нет, ничего, вроде все, как обычно, – пожала девушка плечами.
– Может, прохожий какой попался или мотоциклист, например? – не сдался майор.
– Нет, никого не видела. Я в ту ночь немного выпила, говорю же, он меня заставил, а потом и сама добавила, чтобы не умереть от страха, пока мы ехали. Игорь изрядное количество на грудь принял. Когда он во двор машину загнал, мне его пришлось из нее вытаскивать. Потом, когда уже в дом вошли, Игорь как-то сразу отрезвел. Ну, не сразу, конечно, а после того, как душ принял, – поправилась Нина. – Видно, холодной водичкой себя окатил и лекарство принял.
– О каком лекарстве речь? – насторожился майор.
– Да хрен его знает? – брякнула девушка. А потом, поняв, что сморозила что-то не то, зажала рот рукой. – Ой, вы меня извините, что я в вашем кабинете так выражаюсь. Как-то само собой вырвалось! Вы такой молодой, совсем не похожи на строгого мента. О господи, простите, я хотела сказать – милиционера, то есть следователя, – лепетала Нина, окончательно запутавшись. Щеки ее покрыла яркая краска цвета молодой морковки, а в руках она вертела окурок, лихорадочно соображая, куда его можно выбросить. Ничего больше не придумав, она засунула его в кулек, а тот – к себе в сумочку. – Вы, кажется, про лекарство спросили? – начала она снова. – Я понятия не имею, что это за лекарство. Вернее, совершенно не помню его названия. Оно у него в ванной комнате лежит, на полочке за зеркалом. Я увидала и прочитала. Там написано, что, для того чтобы не чувствовать похмелья, нужно растворить в воде всего пару таблеток – и вы снова как огурчик. Вот я и подумала, что он себя этими таблетками почти в нормальное состояние привел, ну и душ принял, естественно. Он же еле ногами передвигал, когда мы приехали, мне пришлось его из машины вытаскивать. Да я, кажется, уже говорила вам об этом, – махнула Нина рукой.
– Хорошо, оставим пока это. Сейчас меня интересует еще один вопрос, – постукивая карандашом по столу, проговорил Андрей. – Вот вы сказали, что Игорь садистом был. Кирилл был таким же?
– Тот – еще хуже, – сморщила Нина лицо в брезгливую гримасу. – С ним одна девчонка связалась на свою голову, так он ее один раз так извалтузил, что она со сломанным носом и сотрясением мозга в больницу попала. Чтобы это дело замазать, он ей однокомнатную квартиру купил, она и не стала на него заявлять. Она беременная от него была и сказала, что рожать будет, вот он ей и устроил разборку кулаками. Ну, естественно, Галька после этого аборт сделала. Козел он, ваш Кирилл, самый настоящий! О боже, что я опять говорю-то? – вытаращила Нина глаза. – Ведь он тоже мертвый, а о них или хорошо или никак. Откусить мне, что ли, язык свой? – проворчала она и осторожно посмотрела на Андрея. – В общем, нехороший он человек был – Кирилл Горин, это я вам точно могу сказать.
– Да, интересная информация. Так вы тоже считаете, что убийцу нужно среди женщин искать? – задал вопрос Андрей, делая вид, что совершенно не заметил конфуза девушки.
– Думаю, да, – уверенно сказала Нина, кивнув головой. – И того и другого очень оригинальным способом прикончили, как будто дали понять за что, – хихикнула девушка, а потом, опомнившись и потупив глаза, пробормотала: – Извините.
– Это лично ваше мнение? – усмехнулся Андрей.
– Почему только мое? Все так говорят. А что, собственно, вы имеете в виду? Меня, пожалуйста, в это дело не впутывайте, я знать ничего не знаю. Говорю то, что слышала.
– Ладно, Нина Константиновна, успокойтесь, вот вам бумага и ручка, присядьте вон за тот стол и напишите все подробно.
– А что писать-то?
– Все, что сейчас мне рассказали, со всеми подробностями. Все, что вспомните. Разговоры, случайно брошенное слово, где вы бывали в последнее время, с кем встречались, ну и тому подобное. Уделите побольше внимания той ночи и постарайтесь вспомнить мельчайшие детали. Если что-то будет непонятно, можете задавать любые вопросы, я постараюсь ответить. Укажите данные той девушки, которая сделала аборт от Кирилла.
Нина взяла несколько листов, ручку и прошла к соседнему столу.
– А на чье имя писать? – спросила она.
– Вы пока верхушку не заполняйте, пишите сразу показания, – ответил майор. – Не забудьте в первую очередь указать свои данные.
– Какие данные? – не поняла та.
– Я, такая-то, такая-то, фамилия, имя, отчество. Проживаю по такому-то адресу, знакома с Гориным Игорем с такого-то времени, ну и так далее. Понятно, Нина Константиновна? – улыбнулся майор.
– Ага, понятно, – кивнула та головой.
Девушка сосредоточенно наморщила лобик и начала выводить на бумаге буквы. Андрей решил ей не мешать и встал, чтобы выйти из кабинета.