– Цель вижу хорошо, огромное тело необычных форм. Предполагаю, что это чужой...
– Продолжайте наблюдение, – оборвал его Центр, – фотографируйте. Об эволюциях докладывайте каждые две минуты.
– Принял, – со вздохом сказал Гордоншах.
Неизвестное тело полностью закрыло экран своими страшными трубами, в жерло каждой из которых свободно мог уместиться весь дивизион со всей его техникой.
– Цель прошла зенит. Скорость семь, высота сорок восемь...
– Ну и чудище! – сказал Ширмамад и закашлялся. – Вот было бы смешно, влупи мы в него свои ракеты!
– Не отвлекайся, – пробормотал сквозь зубы недовольный Гордоншах. – Может, еще придется.
Летящий за пределами тропосферы исполин пересек линию терминатора и укатился за горизонт.
– Ушел, – с сожалением сказал Гордоншах, снимая наушники. – Неужели не узнаем, что это было? – Подумав, отдал наушники Ширмамаду. – Посиди один. Если будет что срочное – позовешь, мы подышим свежим воздухом.
Офицеры полезли из помещения КП в наступающее утро.
ГЛАВА 3
Тишина в ходовой рубке крейсера стояла такая, что биение собственного сердца отзывалось в ушах канонадой. Лозински покосился на бесстрастного Сонина и вспомнил старинное изречение: «Научи меня, Господь, спокойно воспринимать события, ход которых я не могу изменить, дай мне энергию и силу вмешиваться в события, мне подвластные, и научи мудрости отличать первые от вторых». Что ж, в их положении изречение полностью отвечало состоянию вещей. Старт из Солнца в спейс-режиме закончился в неизвестности, и изменить здесь что-нибудь было уже невозможно.
Беззвучно открылся люк, и в рубку вошел Климов. Был он невысок, хрупок, изящен, и лишь мелькавшие в слегка запавших черных глазах иронические огоньки позволяли отнести его в разряд людей, знающих, на что они способны. Подойдя к подкове пульта, в выемке которого стояли кресла командира и бортинженеров, он бросил в пустое кресло шлем мыслесвязи – эмкан – и сел рядом с Лозински.
– Дистанционное управление не работает. Мыслесвязь сейчас бесполезна, как бинокль слепому.
Лозински исподтишка разглядывал двоих спасателей и думал, что эти в общем-то очень разные люди в чем-то разительно схожи. Не холодным спокойствием глаз, неподвижностью лиц, одинаковостью реакций, нет – работники аварийно-спасательной службы постоянно готовы к действию, риску, и эта готовность, ставшая чертой характера, состоянием души и тела, наложила свой отпечаток на натуры, вылепила мужское в мужчинах, – но эти двое были похожи чем-то еще, заложенным в глубинах психики и жизненного опыта. Как же они оценивают ситуацию?
– Где Апхазава? – спросил Лозински, не меняя позы.
– Вот он я, – отозвался из коридора голос бортинженера-2, и в рубку вошел смуглый, черноволосый Булат Апхазава, перепачканный чем-то маслянисто-желтым. Он был хмур и неприветлив.
– Твоя оценка?
Апхазава постоял у пульта, рассеянно пощелкал кнопками бездействующего ручного управления.
– Автоматика не работает аж до седьмого уровня. И не будет работать, даже если координатор починит все свои исполнительные цепи.
– Это почему же? – спросил Сонин.
– Нештатный режим съел почти все запасы энергии. К тому же мы ослепли – ни один видеоканал не работает.
– Ручное управление тоже. – Лозински бросил взгляд на темный пульт. – Видимо, где-то порваны аксиальные цепи.
– Дела-а! – Климов оттянул воротник свитера. – Одним вам не справиться. Придется начинать ремонт без связи с координатором. И начать надо прежде всего с видео. Чем быстрее мы прозреем, тем раньше определим свои координаты.
– Как себя чувствуют спасенные?
– Почти все нуждаются в стационарном лечении. Не пострадали только женщины и Данич. Кстати, пятеро моих получили ожоги разной степени тяжести.
– Медикам что-нибудь нужно? Наша помощь?
– Нет.
– Тогда начинаем чиниться.
Спустя сутки координатор крейсера сумел устранить обрывы в информационных цепях (команд он все еще не слышал), и люди наконец узнали полный объем разрушений корабля. Ни о каком старте, конечно, речь идти не могла.
Прозрели и видеосистемы. Апхазава обнаружил это случайно, задев на пульте сенсор, включающий аппаратуру видеопередачи. Слепые стены рубки стали «прозрачными», распахнув людям пугающе близкий зев пространства.
Слева от корабля медленно поворачивалась голубовато-зеленая выпуклая стена планеты, из-за которой вынесло вдруг ослепительно желтый диск светила. Пятеро в немом изумлении долго смотрели на диск, заливающий рубку потоком золотого света, потом с тем же чувством разглядывали планету.
Крейсер скользил над Землей, сомнений не было, а светилом было Солнце. Корабль вели автоматы, координатор, не имея связи с хозяевами, сам принял командование на себя. Люди пока ничем не могли ему помочь.
– Вот так удача! – воскликнул наконец Апхазава. – Вынесло прямо к Земле, как в сказке! И вы еще будете уверять, что удачи не существует?! Я думал, нас забросило по крайней мере в другую галактику! А теперь живем! Не понимаю только, почему нас до сих пор не перехватили спасатели земного сектора – сутки крутимся у них на виду, если не больше.
Внезапно корабль содрогнулся, звенящий грохот донесся из его недр, по экрану мелькнули беззвучные синие полосы пламени. На панели координатора перемигнулись оранжево-красные огни и вспыхнула надпись: «Ракетная атака. Эквивалент до двух тротил-единиц».
Лозински послал мысленный приказ, но аппаратура мыслеуправления еще не работала, координатор не отозвался.
– А это еще больший сюрприз! – с угрюмым недоверием сказал Апхазава. – Час от часу не легче! Ракетная атака?! Кто это нас так встречает? Может быть, координатор поврежден и не способен правильно оценивать обстановку?
Никто ему не ответил.
Прошел час, другой, третий.
Еще два раза корабль был атакован ракетами – по оценке координатора. Приборы отмечали направленный поток радиоизлучения: за движением крейсера следили земные локаторы, но и этот факт тоже не укладывался в рамки привычных представлений, потому что поток излучения не соответствовал тому, что знали о земной технике локации инженеры корабля.
– Странное излучение, – бормотал Лозински, изредка посматривая на виом. – В таком диапазоне наземные РЛС не работали никогда. Что у них, пока мы летали, сменили диапазоны?
– Надо как можно быстрее ввести в строй бортовую станцию связи, – негромко произнес Сонин. – Истина станет известна лишь после налаживания связи.
– У меня такое впечатление, будто нас приняли за старинную военную ракету, – сказал Климов. – Но, с другой стороны, «ракетные залпы» – явная чушь! Если бы нас захотели сбить – давно сбили бы и без всяких ракет. Какое-то дикое несоответствие между современным техническим потенциалом и тем, как нас встречают. Куда-то подевалась вся орбитальная техника: ни тебе капсул метеопатруля, ни энергоузлов, ни орбитальных лифтов!..
– Шеф, – позвал Лозински бортинженер-1 Олег Малютин. – К вам на прием просится один из спасенных.
– Проводи его, не то без лифтов заблудится в переходах. Кто он?
– Некто Боримир Данич.
Лозински и Климов обменялись взглядами.
– Интересно, – пробормотал командир крейсера. – Что нам хочет сообщить этот юный представитель хомо супер?
Малютин вышел из рубки и через полчаса привел из медицинского отсека Данича.
Климов и Лозински уже были знакомы с Даничем, остальные его видели впервые, и лишь умение сдерживать себя не позволило им выйти за рамки приличного удивления.
Боримиру Даничу шел двенадцатый год. Это был хрупкий, прозрачноглазый мальчик, в меру подвижный, застенчивый и добрый. Ничего демонического в его облике не было: детское личико чуть более серьезное, чем положено по возрасту, светлые вьющиеся волосы, тонкая детская шея.
Родился он и рос до пяти лет обыкновенным ребенком, не обнаруживая никаких данных с приставкой «сверх». Но потом вдруг в нем проснулся исполин, сверхинтеллект, мальчик за четыре года закончил школу, институт Солнца, вошел в состав Ученого Совета Земли и стал автором двух открытий в физике вакуума, оставаясь все тем же пареньком, любящим детские игры, не чурающимся материнской ласки.
Он безропотно дал обследовать себя медикам, но светила медицины в конце концов только развели руками, поговорили о «ковергентных мутациях», «генном ускорении», «биодевиации» и прочих премудрых вещах и нарекли Данича первым представителем будущего рода хомо супер. Родители «супера» души в нем не чаяли и продолжали воспитывать так, как предписывали правила воспитания нормальных детей в соответствующем возрасте, изредка прибегая к советам психологов. Боримир рос, как и его сверстники, – по виду оставаясь ребенком, но обладая интеллектом, редким даже для взрослого. Поговаривали, что Боримир способен читать мысли. Было такое или нет, неизвестно, но то, что он мгновенно мог разобраться в любом человеке, соответствовало истине. Интуиция у мальчугана была развита, как ни у одного человека на Земле.
Данич, нисколько не теряясь под взглядами, бегло осмотрел присутствующих в рубке и подошел прямо к Лозински, будто знал, что он командир крейсера.
– Извините, Питер Лозински, не соблаговолите ли вы меня выслушать?
Несколько обалдевший Лозински «соблаговолил».
– Я немного знаком со спейс-теорией, – продолжал мальчишка с некоторым смущением, и Лозински в ответ стало неловко, что он-то как раз с этой теорией знаком меньше, чем «немного». – Видимо, при спейс-проколе произошел не обычный пространственный выверт корабля, а редкий по вероятности хроновыверт, в теории заложена и такая возможность.
– Вы хотите сказать, что... – начал Климов.
– Совершенно верно, – кивнул мальчик. – Нас вывернуло не только в пространстве, но и во времени, и теперь под нами Земля прошлых лет. Судя по встрече, нас выкинуло в начало двадцать первого или конец двадцатого столетия. Точнее можно будет сказать, когда заговорят приемники.
– Я думал об этом, – признался с облегчением Лозински, – но счел это... – Он пошевелил пальцами, подбирая выражение.
Данич улыбнулся, и все в рубке заулыбались в ответ, столько озорного и детского лукавства было в этой улыбке.
– Я понял. Не хотел бы оказаться на вашем месте. Вы позволите остаться в рубке? Я мог бы помочь в наладке приемной аппаратуры.
– Конечно, – кивнул Лозински, поняв, что с этим малышом надо разговаривать как с равным.
– Пусть идет со мной, – сказал Климов.
Данич с готовностью повернулся к нему, и в это время корабль заметно качнулся с боку на бок, экраны мигнули и погасли. Снова дернулся и мелко-мелко задрожал пол рубки, сдавленный стон донесся из-под пульта, словно тот был живым существом. Потом пол встал почти вертикально и наступила невесомость.
– Ракетная... – прорезался голос у координатора, в динамиках захрипело. – Ракетно-ядерная атака. Повреждены следящие системы. Произвожу аварийную посадку.
– Держитесь! – крикнул Лозински, ныряя в люк. – Сейчас будет до десяти «же»!
Климов отстал от него на полсекунды, схватил Данича на руки, усадил в кресло, и через мгновение перегрузка громом отдалась в его напряженном теле.
ГЛАВА 4
Дивизион Гордоншаха «сидел» на готовности уже девять часов подряд. Воздух в помещении КП нагрелся до того, что командир приказал всем снять верхнюю одежду. Пятый раз они встретили и проводили чужой космический корабль – об этом догадалось даже высокое начальство в Сарвар-центре. Три раза его пытались сбить: над Чатралом и Патаном, но чужак словно не замечал взрывов в своем странном скачущем движении, сбил военный спутник и не ответил на приказы приземлиться в указанном районе. Он пролетал и над территорией неверных – Пеласгулом и Атланторией, но хеттары не пытались его сбить и лишь слали радиозапросы да предъявили ноту протеста в Организацию Всемирного Индпака против преступных попыток уничтожения чужого звездолета.
Гордоншах знал об этом не только со слов заместителя, но и по радиопередачам, однако открыто осуждать действия командования не хотел.
– Когда-то это должно было случиться, – сказал он Абдулхаруну, когда они в очередной раз вылезали из-под земли, одуревшие от гула, жары и запахов кабины. – Наши писаки прогнозировали встречу с пришельцами, правда, прогнозы у них мрачные... Интересно, почему он не отвечает на наши выпады? Посмотри на его трубы, ведь есть чем ответить!
Заместитель вдохнул всей грудью холодный утренний воздух и посмотрел на командира как-то странно – внимательно, оценивающе и в то же время с подозрением.
– Ты прав, он не беззащитен. Вот бы захватить его со всем оружием на борту! Представляешь, какое у него вооружение?
– Ты большой специалист по фэнтези, – с иронией ответил Гордоншах. – А также большой шутник.
– А если я серьезно? – Абдулхарун усмехнулся, хотя глаза его остались угрюмыми.
– А если серьезно, то вспомни поговорку: не ищи беды, она сама тебя сыщет. И еще одну: нашему б шакалу тигра съесть... Ты посмотри на это страшилище: крепость, рассчитанная на звездные катаклизмы! А ты – захватить!.. К тому же идеи звездных войн мне, честно говоря, не особенно по душе.
Абдулхарун задумчиво рассматривал своего всегда сдержанного и немного сумрачного командира.
– Что-то есть в твоих словах, – изрек он наконец, меняя тему разговора. – Ты меня отпустишь сегодня в город?
Гордоншах покосился на проходящую смену операторов.
– Снова опоздаешь к разводу или поднимешь бучу в баре.
Абдулхарун хмыкнул.
– Уже донесли? Впрочем, плевать. Так что?
Гордоншах ответить не успел.
Коротко провыл ревун тревоги.
– Снова этот!– Гордоншах поднял глаза к небу. Затем кивнул, в три шага достиг люка и нырнул в кабину, как в воду.
– Сектор двести сорок – двести пять, – прокричал сквозь гул Ширмамад. – Снова «призрак». Получен приказ сбить!
– Пост-три, пост-три, – пропищало в наушниках. – Будьте готовы к Эйч-атаке. Основной выстрел через пост-четыре, вы пока в резерве. Готовность – три минуты.
– Внимание! – повысил голос Гордоншах. – Цель одиночная, высотная! Залп тремя посередине отметки!
Операторы застыли в ожидании. Чужой звездолет приближался со скоростью около семи зхобов в секунду, и курс его пересекался с сектором стрельбы дивизиона.
– Фарид! – окликнул Гордоншаха Абдулхарун.
Пробрался между аппаратными стойками и зашептал на ухо командиру: – Надо сбить его так, чтобы он упал поближе к нам. Сможешь?
– Чокнутый! – Гордоншах высвободился и сам сел за пульт наведения. – Совсем одурели в штабе! Промазать мы не промажем, но убежать вряд ли успеем, если он ответит на удар.
– Соседи атакуют! – воскликнул Ширмамад.
На экране возникли три огненные черточки и помчались навстречу огромному телу пришельца. Через мгновение на группку ракет налетел черный силуэт, и экран вспыхнул и потемнел.
– Падает! – закричал оптик-фотометрист.
– Р-разговорчики! – рявкнул Гордоншах. – По цели, залпом, огонь!
Кнопка ушла в панель, и тотчас же задрожали стены, глухой подземный рев проник в кабину и ушел в небо.
– Упреждение пять на дальности сто сорок! Два залпа с интервалом три секунды!
Дважды заревело, дрожь земли отозвалась в телах людей, и наступила тишина. На высоте сорока, потом тридцати двух и двадцати пяти зхобов распустились ярчайшие «цветы» атомных взрывов, но Абдулхарун успел заметить, что взрывы каждый раз возникали сзади снижающегося звездолета. То ли Гордоншах не учитывал чего-то при наведении, то ли звездолет маневрировал, избегая прямых попаданий, хотя невозможно было представить, как он это делает при таких габаритах и массе.
– Как пришелец? – осведомился командир, сбрасывая дугу наушников. – Сбили мы его или нет? – Он подхватился со стула и направился к лестнице.
Голос радиста догнал его уже наверху:
– Он упал совсем близко, в районе озера Нур.
Гордоншах выскочил на холм, загородился от солнца козырьком руки и увидел на горизонте застывший дымный столб. Очень медленно столб потолстел и постепенно осел серо-сине-зеленым облаком.
Далекий гул и треск пришел оттуда, не утихая долгое время.
Сзади прошелестели шаги Абдулхаруна.
– Все-таки мы его сбили, как я и рассчитывал. Поздравляю.
– Не уверен, – глухо отозвался Гордоншах, не оборачиваясь. – По-моему, он сел сам.
ГЛАВА 5
Перегрузки длились недолго, спустя несколько секунд наступила невесомость, потом вернулся нормальный вес – корабль боролся за жизнь.
В рубке было тихо, как в подземелье, лишь из-за неплотно закрытого люка доносился из глубин корабля стон аварийного автомата.
Содрогание прошло по рубке, вздыбился и опал пол, что-то посыпалось со стеклянным звоном. Климов едва не выпал из кресла, но удержался за пульт. Еще раз дернулся пол рубки, накренился и так и остался под углом двадцать градусов к горизонтали.
– Приехали, – пробормотал Климов будничным тоном.
Час спустя люди сумели запустить линию ремонта следящих систем и наладили двухстороннюю мыслесвязь с координатором – теперь они могли командовать автоматикой крейсера из рубки.
– Посмотрим, куда мы упали, – сказал Апхазава с напускной небрежностью. – Прошу дам не падать в обморок.
Стены центрального зала скачком прозрели, и люди наконец увидели местность, где совершил вынужденную посадку «Славутич».
Очевидно, крейсер опустился в озеро. Основная масса вод озера испарилась, и эта пароводяная туча, охватившая корпус корабля до середины, колыхаясь и вспучиваясь, закрывала от взора саму котловину озера в радиусе нескольких километров. Оттуда, где в облако пара погружались концы черных труб – генераторов спейс-прокола, – доносилось клокотание, пар, тая, то и дело взлетал султанами: трубы остывали медленно, нагретые до звездных температур.