Поводыри на распутье - Вадим Панов 23 стр.

– Привет!

– Привет!

Черенки, покуривающие «травку» у ворот дома, парня знали, покивали, но с вопросами приставать не стали; на Болоте так не принято: захочет, – сам расскажет, почему не появлялся две недели, а не захочет – не расскажет. Илья, несмотря на то что русский, считался в доме своим – комнату снимал, а старый Оглыев не любил, когда к его жильцам без дела лезли. Да и Илью уважал: студент как-никак, головой себе дорогу в люди прокладывает, в общем, правильный парень.

– Али!

Один из черенков подошел к Илье.

– Да?

– Передай отцу. – Молодой человек протянул сыну хозяина конверт. – За эту неделю и за следующую.

– ОК.

Комнату у Оглыева Дементьев снял еще до того, как поступил в Университет и нашел работу у Корнелиуса, в первый свой день в Анклаве. Комната была дешевая, одна из самых плохих в доме, скудно обставленная и с грязными стенами. Удобства в коридоре. Холодильник то работал, то не работал. Одним словом, для бедного студента подходяще.

Вот только бедный студент чаще всего ночевал у Корнелиуса, а о том, что снимает комнату, предпочитал не распространяться.

А Оглыеву он говорил, что поселился в университетском кампусе.

А зачем ему в таком случае комната, старик не спрашивал. Любознательные на Болоте долго не живут. Нужна, значит, нужна. Оглыев знал, что жилец отличный машинист – пару раз Илья помог старику разобраться с управляющими домом программами, – и догадывался, для чего ему плохая комната с мощным сетевым каналом. Но предпочитал молчать.

Номер «балалайки» Карбида Дементьев разузнал вскоре после разговора с Пэт, подобная информация не относилась к числу секретных, а потому на поиск в сети потребовалось всего десять минут. Теперь же следовало определить, что скрывается в черепушке байкера, что, собственно, предстоит взломать. Программа-разведчик, построенная на стандартных алгоритмах, отправилась к Карбиду вместе со звонком.

– Да! Кто это? – Голос грубый и недовольный. – … Молчишь, сука? Найду…

Илья оборвал связь. Достаточно. Разведчик проскочил и начал работу. А на обещание байкера найти и что-то там сделать Дементьев не обратил внимания: сквозь защиту, которую выстраивали стоящие в «раллере» программы, не всякий машинист пройдет, чего уж говорить о каком-то самокатчике?

Молодой человек закурил и открыл в отдельном окне учебник по истории: в конце недели ожидался зачет. За подготовкой к нему и пролетели пятнадцать минут, потребовавшиеся программе-разведчику для оценки ситуации, составления отчета, вложения его в следующий звонок Карбида и самоликвидации. С кем разговаривал байкер, было не важно, как только он набрал номер, раскрылся сетевой шлюз, и отчет выскользнул наружу. Его появление «раллер» приветствовал мелодичным перезвоном, заставившим Илью закрыть учебник и потянуться.

– Ну и что у тебя есть? – Дементьев быстро просмотрел данные. – Хреновина у тебя, дорогой Карбид, такая хреновина, что даже говорить стыдно.

Как Илья и ожидал, ничего экстраординарного в голове байкера не нашлось: стандартное железо, стандартные программы. Много пиратских копий – это вызывало у ломщика презрительную усмешку. Короче, ничего сложного, что дополнительно подтвердило быстрое завершение работы разведчика. Будь Карбид умнее, поставил бы дорогую защиту, Илье пришлось бы повозиться подольше.

Впрочем, Дементьев и так не бездельничал.

На составление следующего пакета программ Илья потратил около шести часов, поскольку практически все писал по памяти. Причем не из «балалайки», а из своей, человеческой памяти, ибо даже обрывки составляемых алгоритмов могли привлечь внимание безов и указать, что скромный студент-первокурсник знает и умеет значительно больше, чем должен. Каждый из таких обрывков – это допрос в «Пирамидоме», а сложенные в один пакет – Африка, рудники, арендуемые СБА у «Всемирной Рудной Компании». Ворвись сейчас в комнату безы, и все – жизнь закончилась. Из Африки не бегут, из Африки не возвращаются. Но Дементьев работал спокойно, был уверен в принятых мерах безопасности. Не спеша составил нужный пакет, оптимизировал его, существенно уменьшив объем файлов, добавил несколько блоков, вновь оптимизировал, и так до тех пор, пока не убедился, что полученные программы смогут без труда проскочить в байкерскую «балалайку».

На этот раз требовался более длинный звонок Карбиду, но Илья все спланировал заранее.

– Внимание, вам звонят из информационного центра СБА, вы говорите с роботом, проводящим выборочную проверку чипов…

Даже самые отмороженные уголовники не рисковали прерывать связь с «Пирамидомом» и послушно отвечали на задаваемые вопросы.

Карбид не стал исключением. Он вежливо побеседовал с «роботом», а тем временем в его голову вполз подготовленный Ильей пакет.

А еще через три часа спящего Дементьева разбудил звонок: освоившаяся в байкерской голове программа сообщала, что готова организовать скрытый канал связи.

Возвращение Щеглова в Москву сопровождалось не меньшими мерами предосторожности, чем отбытие в Эдинбург. Тепло попрощавшись с «коллегами», «резервный пилот» взял такси и направился в Царское Село, не в самый дорогой из его районов, разумеется. По дороге Мишенька убедился, что слежки за ним нет, если не считать едущую на двух машинах группу прикрытия, и заключил, что путешествие прошло успешно. Переоделся Щеглов в одной из квартир СБА, затем спустился в подземный гараж, где его ждали оперативники отдела прямых переговоров, и отправился на доклад к Мертвому.

Ответ шотландца – оригинальную открытку – Мишенька получил еще в полете. И, понимая, что Кауфман ждет именно эту информацию, начал с нее:

– Господин Макферсон отнесся к нашему предложению более чем благожелательно. Он готов к сотрудничеству.

Максимилиан удовлетворенно хмыкнул:

– Как долго его пришлось уговаривать?

Но смысл вопроса был другим: твое мнение, Щеглов, о шотландце? Доверять можно?

– Я абсолютно уверен в искренности нашего общего друга, доктор Кауфман, – ответил Мишенька. – Господин Макферсон оценил ситуацию предельно серьезно, взял время на размышление и, я уверен, потратил его с пользой. У меня нет сомнений в том, что господин Макферсон принял наше предложение, а не затеял, с подачи господина Моратти, некую контригру.

Щеглов умел работать с людьми, оценивал их быстро и очень точно, практически никогда не ошибался, поэтому Мертвый поручил непростые переговоры с Макферсоном именно ему.

– Насколько неуправляемым он станет после избрания?

Мишенька тонко улыбнулся.

Кандидатура шотландца была выбрана не просто так. Кауфман тщательно изучил директоров СБА, пытаясь найти оптимального кандидата на должность президента, и Шон, при всех своих недостатках, показался ему наиболее перспективным. Однако теперь Мертвый хотел услышать, как среагировал Макферсон на лестное и неожиданное предложение. Хотел услышать впечатления Щеглова, видевшего глаза Шона, говорившего с ним и наверняка составившего собственное мнение о кандидате. Совпало ли оно с портретом, нарисованным до встречи?

– Господин Макферсон не герой, доктор Кауфман. Он хитрый, самолюбивый, но его стержень из железа, а не титана. В ситуации «потерять все или подчиниться» он уступит. Даже если успех вскружит ему голову, одного визита будет вполне достаточно, чтобы напомнить господину Макферсону об обязательствах перед друзьями.

– Окончательный вывод?

– Господин Макферсон – член нашей команды.

– Отлично. – Мертвый улыбнулся. – Теперь поговорим о текущих делах.

Мишенька не был дома три дня. Он только что вернулся из командировки, в ходе которой спал всего несколько часов, упражнялся в управлении сверхзвуковым самолетом и проводил сложные переговоры. Щеглову требовался отдых, но Мертвый рассудил иначе. Значит, у него были на то веские основания.

– Я слушаю, доктор Кауфман.

– Человек Моратти неплохо поработал. У нас довольно напряженная ситуация в Аравии, и я подозреваю, что будет еще сложнее.

– Я читал новости, доктор Кауфман, и совершенно с вами согласен, – кивнул Мишенька. – Они не остановятся на достигнутом. – Помолчал. – Я должен заняться этой проблемой?

– Нет. Бунт оставим Слоновски. А ты должен подумать, когда и как на меня будет совершено покушение.

– Мы должны совершить на вас покушение? – уточнил Щеглов.

– Нет. Ты должен предотвратить покушение на меня.

– Есть информация?

– Моратти понимает, что, даже потеряв должность, я останусь влиятельным человеком. Боюсь, он сделал правильные выводы из истории с Петрой, понял, что не имеет власти в Анклаве, и хочет прижать меня по-настоящему. То есть – убрать. И ты должен подумать, когда и как он это сделает.

– Нет. Бунт оставим Слоновски. А ты должен подумать, когда и как на меня будет совершено покушение.

– Мы должны совершить на вас покушение? – уточнил Щеглов.

– Нет. Ты должен предотвратить покушение на меня.

– Есть информация?

– Моратти понимает, что, даже потеряв должность, я останусь влиятельным человеком. Боюсь, он сделал правильные выводы из истории с Петрой, понял, что не имеет власти в Анклаве, и хочет прижать меня по-настоящему. То есть – убрать. И ты должен подумать, когда и как он это сделает.

Днем ночные заведения напоминают аквариумы со спящими рыбками: антураж присутствует, пузырьки поднимаются к поверхности, заставляя подрагивать водоросли, но блеска нет. Нет жизни. Официанты вяло снуют между столиками, заказы исполняются неспешно, охранники дремлют, редкие посетители наслаждаются тишиной. Днем рестораны ночных заведений – места уединенные, покойные, наиболее подходящие для серьезных разговоров.

– Он избил вас палкой? – переспросил Петруха.

– Да, – мрачно ответил Тимоха. – Он избил нас палкой.

– С тобой же была куча канторщиков!

– Заткнись! – посоветовал старший Бобры.

Петруха покачал головой.

Тимоха на весь Анклав славился невероятной физической силой. Заслуженно славился. Мощь старшего брата потрясала воображение: он с легкостью рвал цепи и гнул ломики. Причем сила была дана ему от природы: никаких трансплантатов Тимохе не вживляли, никакими стимуляторами мышцы не накачивали. Таким уродился. На Болоте слагали легенды о здоровом как бык канторщике, передавали истории о драках, в которых он одерживал победы над превосходящими силами, и о его умении одним ударом проламывать корпус мобиля. Непобедимость Тимохи казалось такой же естественной, как ежедневный восход солнца на востоке.

И вот он рассказывает, как был избит. Одним-единственным человеком.

– В это трудно поверить, – протянул Митроха.

– Тебе! – хмыкнул Тимоха. – А каково мне? У него руки как железные, ей-ей не вру. Он меня на болевой взял, я чую, руки – мертвые.

– Протезы, что ли?

– А кто его знает? Только меня не обманешь. Я смерть чую.

Старший Бобры выпил водки и налил еще. С ним не спорили, знали, что чутья у Тимохи не меньше силы.

Петруха почесал в затылке, Митроха цокнул языком, а Николай Николаевич уставился на экран карманного коммуникатора, решил посмотреть скачанную из «балалайки» Тимохи запись драки. Ее уже изучали и обсуждали, не нашли ничего интересного: изображение смазанное, расплывчатое, даже мощным компьютером не вытянешь, но Николай Николаевич вернулся к ней. Просмотрел. Запустил снова. Вздохнул. Почесал кончик носа.

Наконец Тимоха, опрокинувший за это время еще пару стаканов, не выдержал:

– Чего нашел-то?

Николай Николаевич убрал коммуникатор в карман, взял вилку, задумчиво поковырял в тарелке и негромко произнес:

– Знаешь, брат, я думаю, что дрался ты не с человеком.

– Ну, что же, кормят здесь на самом деле неплохо, – резюмировал Хосе, доедая десерт. – Обед удался.

– А все остальное? – поинтересовалась Ника.

– А все остальное здесь начинается после десяти вечера, – рассмеялся мужчина. – Я о «Девятках» давно слышал, говорят, клуб что надо.

– Сегодня погуляем здесь?

– Если захочешь, дорогая.

Хосе потянулся и поцеловал обнаженное плечо молоденькой наложницы. Лика спокойно глотнула вина и покосилась на сидящего за соседним столиком Мартина. Тот сделал вид, что поглощен едой.

Работа сопровождающего предполагает общение с самыми разными людьми, и Кошелеву доводилось видеть всякое. Встречались ему и садисты, и наркоманы, любители экзотики и откровенные извращенцы. Встречались и подонки вроде Хосе. Мартин понимал, что не знает о подлинных взаимоотношениях в семье Родригес, что не может судить… но все равно судил. Пытался укрыться за маской, напоминал себе о профессиональной этике и правилах поведения с клиентами, но хватало увещеваний ненадолго. Проблема заключалась в том, что Лика Мартину нравилась. Красивая, опытная, в самом расцвете… Кошелев против воли представлял ее в своих объятиях. Скрипел зубами. Понимал, какими неприятностями грозит ему потеря контроля. Приходил в себя… а потом вновь начинал думать о Лике.

– Пойду посмотрю, что у них на втором этаже, – с улыбкой бросил Хосе и выразительно посмотрел на Нику.

– Я с тобой, – поняла намек наложница. – Лика, не скучай.

Мартин вздохнул.

Лика прошипела что-то невнятное и вновь потянулась к вину.

– Что будем решать, братья?

– Он же сказал, что ошибся, – несмело протянул Петруха. – Чего ему врать?

Петруха понимал, что старший Бобры ни за что на свете не произнесет столь трусливые слова, не признает, что надо отступить. А отступать надо. Николай Николаевич сказал, что даже прятки не способны двигаться с такой скоростью, как тот мужик. И не улыбается младший Бобры, не шутит, помалкивает, а это тоже показатель плохой. Сказал, что думал, и заткнулся. Вот и пришлось Петрухе озвучивать на родственном совете неприятное решение.

– Мы ему ничего не должны, он нам ничего не должен. На том и порешим.

– Нехорошо, – протянул Тимоха. – Позор на нас ляжет.

Средний брат понимал, что старший не мог этого не сказать, а потому высказал заранее заготовленные аргументы:

– Да перед кем он нас опозорил? Кто видел?

Петруха хотел еще выразиться в том смысле, что нам и сильнее на ноги наступали, но прикусил язык. И так ситуация хреновая, зачем вспоминать всякие мерзости?

– А мозаичнику скажем, что разобрались с мужиком типа по понятиям, – поддержал речь Николай Николаевич. – И закроем тему.

– В общем, отмажемся.

Старший тяжело вздохнул:

– Все согласны?

– Согласен, – буркнул Петруха.

– Согласен, – буркнул Николай Николаевич.

Тимоха почесал в затылке, выждал пару мгновений и вдруг сообразил, что не хватает еще одного родственного отклика. Поглощенные проблемами Бобры упустили из виду, что четвертый брат исчез из-за столика.

– Митроха где?

– За коктейлем пошел, – припомнил Николай Николаевич.

– А чего ему самому бегать?

– Захотелось.

– Другого ему захотелось, – усмехнулся Петруха. – Вон он, у бара. Метелку какую-то клеит.

– Бояться меня не надо, – щедро улыбнулся Митроха, продемонстрировав два ряда золотых фикс. – Я тута хозяин. А хозяевам положено быть к гостям этими… гостеприимными.

– Вы владелец клуба? – уточнила Лика.

– Я делаю так, что клуб работает, – пояснил Бобры. – Обеспечиваю.

– Как интересно!

– Еще бы тебе неинтересно, – пробурчал Митроха, и его рука скользнула на талию женщины.

Лика улыбнулась и не стала протестовать. Напротив, повернулась немного, чтобы канторщик смог оценить ее обнаженные до бедер ноги.

– Позволь угостить тебя…

– Лика.

– А я – Митроха. Люблю знакомиться с девчонками… в худшем смысле этого слова.

– А это как? – игриво осведомилась Лика.

Канторщик потянулся и принялся нашептывать ей что-то на ухо.

Кошелев угрюмо вздохнул. Ну что же, раз так, значит – так. Конечно, ему хотелось оказаться на месте Митрохи, хотелось обнимать Лику, а потом отвести ее наверх, в комнаты, но… «Ты работаешь на нее, Мартин, тебе не светит».

Он допил сок, отставил опустевший бокал, огляделся и увидел, что мужики, оккупировавшие угловой столик, подают ему знаки.

«Черт!»

Но делать нечего, надо идти. Мартин покосился на Лику, которую продолжал лапать плечистый канторщик, поднялся и подошел к его дружкам.

– Знаешь нас?

– Разумеется.

Старший Бобры важно кивнул и приказал:

– «Балалайку» покажи.

Кошелев без разговоров повернулся затылком, и Петруха, доставший из кармана куртки сканер, считал чип.

– Все нормально. Охранник из фирмы.

– Как звать? – поинтересовался Николай Николаевич.

– Мартин.

– Скажи, Мартин, – обратился Тимоха к Кошелеву, – что за лохов ты привел?

– Туристы из Союза, – коротко ответил телохранитель.

– Богатые?

– Не нищие.

– Что за метелка?

– Жена мужика.

– Жена! – присвистнул старший Бобры. – А с кем он наверх подался?

– С наложницей.

– Круто, – оценил Петруха. – Не зря говорят, что муж хорош только в постели с чужой бабой!

Мартин молча пожал плечами.

Бобры переглянулись и дружно заржали.

Она не запаниковала.

Все в порядке. Она заставляла себя успокаиваться, но против воли вспыхивала:

«Чертов сыщик!!!»

И руки против воли сжимались в кулаки.

«Хитрый мерзавец!»