Робко стучу, и дверь сразу открывается. На пороге стоит взволнованный Александр, наполовину голый. Ну, то есть, он в брюках, в которых я видела его в клубе, но уже без рубашки. И вообще, сверху на нём нет ничего. Даже футболки.
То, что он неплохо сложен, я заметила давно. Костюм только подчёркивает тяжёлое тело, сильные руки и широкие плечи. Я удивлённо моргнула, и поняла, что никогда не видела мужчину обнажённым. Ну, то есть, я видела лиц мужского пола на пляже, например, но это были либо мальчишки, не старше восемнадцати, либо престарелые пузатые дядьки. А сейчас передо мной стоял мужчина. Сформировавшийся, крепкий, и… Убийственно сексуальный.
Чувствую, как лицо заливается краской. Сон как рукой сняло. Я протягиваю ему мобильник и уже готова бежать, но он жестом останавливает меня, не прерывая разговор по гостиничному телефону. Просто поднимает руку, и я не в силах отказать.
– Да, нашёлся. Всё в порядке, – он хмурится и замолкает, взяв мою протянутую руку с мобильником, и втаскивает меня внутрь номера. Дверь со щелчком закрывается, и я вздрагиваю, а он продолжает говорить в трубку, – Хорошо, я понял. Завтра всё сделаю.
Он нажимает кнопку отбоя на телефоне и бросает его на кожаное кресло в углу. Это свит, да. Я стою в просторной гостиной с панорамными окнами.
– Ваш телефон, – снова протягиваю я ему трубку и пячусь назад.
– Спасибо – он берёт свой мобильник, бросает туда же, на кресло, и радостно скалится.
Что–то подсказывает мне, что прийти сюда – было плохой идеей. Лучше бы я заклеила своей совести рот скотчем, вызвала бы такси и уехала домой.
– Алиса, я очень рад вас видеть, – пробубнил мой босс и я, продолжая пятиться, упираюсь в стену.
В горле пересыхает, и я сглатываю. Александр надвигается на меня с грацией хищника, а я вспоминаю про маленьких пушных зверей–трупиков, и прикидываюсь мёртвой. Но моя тщательная маскировка рушится, как карточный домик, когда он приближает лицо на опасно близкое расстояние к моему, и блокирует меня с обеих сторон руками. Зверёк в ловушке, в клетке, бежать некуда. Меня обволакивает запахом иланг–иланга, бергамота и табака, и я тону в этой сладости.
– Кажется, я говорил, что не стоит искушать судьбу? – промурлыкал он.
Моё сердце не стучит, глаза не моргают, и я как–будто наблюдаю со стороны какое–то немое кино. Всё происходит очень быстро, но я отчётливо вижу каждый кадр. И, самое ужасное, что я не только вижу, но физически ощущаю это. Ещё страшнее то, что я сама это делаю.
Во мне всегда жили две девочки. Одна – хорошая и светлая, подталкивающая меня к правильным поступкам, и читающая мораль каждый раз, когда я делала что–то плохое. А плохое я делала очень много раз. Другая девочка – полная её противоположность, постоянно искала приключений на мою задницу, и довольно потирала руки, когда я их находила. Вот и сейчас, хорошая девочка завопила диким голосом в моей голове, но плохая ударила её ногой с разворота как Чак Норрис, и, отодвинув бездыханное тело, с удовольствием потирает свои ладошки, радостно кивая головой.
Мои руки сами тянутся к его шее и притягивают голову для поцелуя. Он, естественно, этого ждёт, и жадно впивается в меня губами, причиняя боль. Руки с силой обрушились на меня, впечатав в стену. Я вцепилась ему в волосы на затылке, и он громко выдохнул прямо мне в рот. Юбка задралась куда–то на талию, и я ощутила холодные ладони на бёдрах, как раз на границе чулок и моей кожи. Кто–то застонал, когда босс взял мои ноги и положил их к себе на талию, поднимая меня вверх.
Это я застонала. Вот чёрт!
Никогда я ещё не испытывала такого. Это было безумством, наваждением, на грани между добром и злом. Хорошая девочка внутри меня очнулась и прошептала «Не надо», но плохая двинула ей пяткой в челюсть, и та снова замолчала. Его руки причиняли боль, но в то же время были, словно спасением. Они жадно бродили по моему телу без тени сомнения, как–будто я была открытой книгой, в которой известна каждая страница. Мои немногочисленные любовники, которых я, в общем–то, смутно помню, выстроились в ряд и нервно курили в стороне, наблюдая за развитием событий.
Александр открыл моей спиной дверь в другое помещение, по всей видимости, в спальню. Я взвизгнула, когда упала на огромную кровать со смятыми простынями. Босс посмотрел на меня оценивающе, довольно ухмыльнулся и расстегнул пуговицу моего пиджака. Я растянулась на кровати, как Христос, распятый на кресте, и меня парализовало. Даже если бы я хотела, я не смогла бы пошевелиться, но я не хотела. Вот это было действительно ужасным.
Мои глаза расширились, когда он залез на кровать и сел на меня сверху. Он принялся расстёгивать блузку, и у меня появилось несколько секунд, чтобы опомниться. Плохая и хорошая девочки в моей голове отчаянно дрались, выбивая друг другу зубы и вырывая волосы. Этого мне хватило, чтобы попытаться дёрнуться, но холодные руки начальника вдавили меня в матрас.
– Не стоит, Алиса. Ты никуда не уйдёшь, – сказал он тихо, но грозно.
Я судорожно пыталась решить, будет ли это считаться изнасилованием, если учесть, что я сама пришла сюда, и сама полезла к нему лизаться. Наверное, нет, и в суде надо мной просто посмеются.
Я ощутила губы на своей шее, а потом холодные руки скользнули мне под спину, приподнимая. Он как–то грациозно сдвинулся с меня, и я села, уставившись в широкую грудь и живот, покрытый дорожкой тёмных волос. Босс безжалостно снимал с меня пиджак, потом расстёгнутую блузку, а я с ужасом поняла, что мои пальцы расстёгивают его брюки. Я одёрнула руки, и он звонко засмеялся, толкая меня обратно на кровать.
Не говоря ни слова, он расстегнул молнию на моей юбке и потянул её вниз, слезая с кровати. Клянусь, что, если бы он сказал хоть что–то, это вернуло бы меня к реальности, и я бы опомнилась. Наверняка опомнилась бы, но он, молча, выдохнул, оставив меня в нижнем бельё, чулках и кедах на кровати. О, Господи, мои кеды!
Снова тот взгляд, снизу–вверх, пронизывающий меня насквозь. Холодные пальцы снимают мою убогую обувь, потом тянут резинку чулок вниз, и тонкий капрон медленно сползает с моих ног. Следом за ними я лишаюсь трусов и лифчика, который сегодня, по глупой иронии, застёгивается спереди, что безумно радует моего босса. Я слышу вошканье где–то возле кровати, потом шелест фольги и звук надеваемого презерватива. Закрываю глаза, не в силах больше выносить эту пытку, отключаю всё голоса и визги в голове, и это происходит.
Конечно, это происходит не так быстро, как читается. Александр действует со знанием дела, грубо и жёстко, но мне доставляет это удовольствие. Я как–будто открываю какие–то новые грани в себе. Я не знала, что рывок за волосы и сильный укус в шею могут быть такими приятными, граничащими с оргазмом. Я даже не могла представить, что сжатые холодными руками запястья над головой, могут довести до экстаза. Я снова возвращаюсь к мысли, что, скорее всего, это изнасилование, но я не в силах сопротивляться.
– Кричи! – командует он мне в ухо, и я хрипло кричу, отворачивая голову и зажмуривая глаза.
Он берёт мой подбородок и поворачивает меня лицом к себе.
– Смотри на меня, – тихо говорит он, возвышаясь надо мной, и я возвращаюсь в реальность.
– Да пошёл ты!
Пощёчина звонко ударяет меня по лицу, и я вою, извиваясь под ним. Я уже на грани, на самом краю, и сейчас я сорвусь в пропасть.
– Смотри на меня! – рычит он, сдавливая моё горло холодными пальцами, но я не могу смотреть.
Я снова кричу, задыхаясь от удовольствия, и падаю. Я лечу кометой миллион километров вниз, я не чувствую своего тела, оно растворилось в воздухе, оставив только тёплый след от себя. Меня не существует. Я нереальна.
Когда всё закончилось, я лежу на кровати, не в силах пошевелиться. Я чувствую, как тонкий хлопок простыни скользит по моему голому телу, но я не в силах открыть глаза. Усталость от бессонной ночи, усталость от эмоций и острых ощущений накрывает меня волной, и я проваливаюсь в сон.
ГЛАВА 11
Я думаю, каждому человеку хоть раз снились приятные сны. И неважно, что вы видели в этом сне. Это могли быть маленькие милые пушистые котята, играющие друг с другом. Или ваш любимый шоколадный торт, который можно есть без остановки и не потолстеть. Или необитаемый остров, шум океана и шелест пальм над головой. Каждый человек хоть раз в жизни испытывал то ощущение, когда не хочется просыпаться. Вот и я сейчас сплю и не просто вижу, а физически ощущаю прекрасный сон с лёгким эротическим подтекстом.
Во сне мне уютно и хорошо. Чья–то сильная рука обнимает меня за талию, а нога покоится на моём бедре. К заду прижимается напряжённое мужское достоинство, которое начинает беспокойно искать пути входа в моё тело. Рука поднимается выше и гладит меня по обнажённой груди.
Пробуждение отражается пульсирующей болью в висках. Я открываю глаза и понимаю, что я не сплю. Точнее, я спала несколько секунд назад, но мужская рука, нога и достоинство не были сном. Я моргнула и бросила взгляд на незнакомую комнату с серо–голубыми стенами и уставилась в окно, задёрнутое плотными шторами. Я пошевелилась, и рука, гладящая мою грудь, остановилась. Чуть отодвинувшись, я повернулась и ахнула:
– Мать твою!
Это был не сон. Мне не приснилась сумасшедшая ночь с ним в постели. Я готова провалиться сквозь землю от стыда, но потом его резко сменяет злость.
Мой босс радостно глядит на меня, подперев голову рукой.
– Доброе утро, Алиса. Вы, как обычно, блещете сквернословием, – проворковал он, снова укладывая свою руку на меня.
Я сбрасываю её и вскакиваю с кровати.
– Какого чёрта! – вопит мой голос, – Сколько времени?
– Девять утра, – спокойно отвечает он, скользя по мне взглядом.
Тут до меня доходит, что я стою перед ним голая. Я хватаюсь за простыню на кровати, и тяну её на себя, отчаянно прикрываясь.
Срам–то какой. Господи, за что мне это?
– Алиса, ваш мобильник разрядился. Я позвонил вашей матери со своего, и сказал, что мы задержались на работе, заполняя накладные.
– Что? – взвыла я.
– Я сказал ей, что вы спите на диване, не беспокойтесь.
Я выдохнула, в надежде на то, что мама ему поверила. Хотя, это вряд ли. Моя мать знает меня как облупленную.
– Тео… – заныла я, хватаясь за голову, – Мне нужно домой.
– Я договорился с вашей матерью и вызвал няню. Все расходы я оплачу.
Я открыла рот, желая возразить, но тут же его захлопнула. Девять утра, маме нужно быть на работе в полдевятого. Она не может отпроситься и взять отгул, а оставить Тео не с кем, кроме меня. И я её подвела. Снова.
– Можете принять душ и позавтракать, – сказал Александр, приподнимаясь на кровати, – Я отвезу вас домой.
Я стою, пытаясь сообразить, что мне делать дальше. Его тон, как обычно, не оставляет мне шансов. Я не могу возразить, не могу сопротивляться, я ничего не могу. Потом я делаю вдох, и сухо произношу:
– Ванная?
Он кивает за мою спину, и я оборачиваюсь, как дура обматывая простынь вокруг себя. Вижу дверь, и направляюсь туда. По пути я собираю своё бельё, несчастные кеды и одежду.
Войдя в ванную, я закрываю дверь на замок и снимаю простынь, боясь взглянуть в зеркало. Встаю под душ, закрывая дверцу кабинки, и включаю кран. Вода льётся на меня, сразу тёплая, что удивительно. Подкрутив кран, я включаю на несколько минут ледяную и поднимаю лицо, подставив его под струи, всё ещё надеясь, что всё это сон. Плохой, дурной, кошмарный сон. Я хочу, чтобы вода смыла остатки стыда и заглушила совесть, но ничего не получается. Я не сплю, это реальность. Я в номере гостиницы, я переспала со своим боссом, мне стыдно, и я не знаю, что мне делать дальше.
Быстро помывшись, я вылезаю из кабинки и хватаюсь за большое белое полотенце, висящее на крючке у душевой кабинки. Вытираюсь, надеваю своё бельё с чулками, юбку и рубашку. Потом, я быстро скользнула в свои кеды, приготовившись бежать из номера. Мокрые волосы я заплетаю в косу, пытаясь не намочить одежду. От неожиданного стука в дверь я вздрагиваю.
– Алиса? Откройте, пожалуйста, – тон босса опять не терпит возражений.
Я поворачиваю замок, и дверь открывается. Александр Сергеевич медленно входит в ванную, и изучающее меня разглядывает. Он надел брюки, это меня немного порадовало.
– Всё в порядке? – спрашивает он, и я отрицательно качаю головой, – Алиса, ничего страшного не произошло, вы же это понимаете?
Я снова качаю головой и отворачиваюсь к зеркалу. Впервые смотрю на себя и в ужасе замечаю, что на шее остались синяки от его пальцев.
– Твою мать! – вырывается у меня, когда я оттягиваю ворот рубашки и разглядываю чёрно–сине–фиолетовые кровоподтёки.
Босс нарисовался за моей спиной и смотрит на меня через отражение в зеркале. Он тянет руку к моему горлу, и хмурится, когда я одёргиваю её.
– Прости, – тихо говорит он, смотря на мои синяки, – Я не хотел оставлять следов.
– Так или иначе, ты это сделал, – бурчу я, застёгивая ворот на все пуговицы. Теперь я выгляжу, как монашка. И так мне ходить недели две точно, – Хорошо, хоть лицо не разбил, – злобно сверкнула глазами я, вспоминая пощёчину.
Он вздрогнул и заморгал.
– Ты могла сказать: «Нет», – он нахмурился, – В любом случае, тебе понравилось.
Я шумно вздохнула и открыла рот, чтобы послать его ко всем чертям, но так и не выругалась. Он расплылся в довольной улыбке, и я почувствовала себя дурой. Мне ведь, правда, понравилось. И я не сказала: «Нет».
– В любом случае, – повторяю я его интонации, – Этого больше не повторится.
Александр рассмеялся, я развернулась и с ненавистью уставилась на него, скрестив руки на груди.
– Я в этом сомневаюсь, – говорит он, когда приступ смеха прошёл и гладит мои плечи. Я задерживаю дыхание и смотрю на его руки, – Но твоя уверенность меня забавляет.
Всё это он подкрепляет смачным поцелуем в губы, и я почти растеклась лужицей под его руками. Снова. Да что же это такое?!
Собрав остатки воли в кулак, я отталкиваю его и луплю пощёчину со всей дури. Звонкий шлепок отражается эхом от кафельной плитки, и я лечу к двери. Александр остался стоять в ванной потирать щёку. Похоже, он удивлён.
Я как раз вылетаю в спальню, как слышу за дверью ванной грозное:
– А ну, стоять!
Скорость света я развила мгновенно, рванув дверь спальни и вылетев в гостиную. Впереди замаячил спасительный выход из номера, который ведёт в коридор, где он меня не достанет.
– Алиса, твою мать! Не зли меня! – проревел голос босса где–то сзади, и я даже подумала остановиться.
Ругательство, вылетевшее из его рта, вывело меня из равновесия. От удивления я моргнула, делая широкий, насколько позволяла юбка, шаг к креслу. Я схватила рюкзак, добежала до двери и оглянулась через плечо. Александр Сергеевич в ярости двигался в мою сторону. Я опустила ручку, дверь открылась, я споткнулась и упала в коридор.
Он настиг меня быстро и схватил за лодыжки, дёрнув обратно в номер. Я взялась за косяк двери и лягнула его пяткой, попав по руке. Он ослабил хватку, и я снова ударила его ногой, на этот раз в живот. Босс взвыл от боли, я дёрнула руками и снова вывалилась в коридор, подбирая ноги и вставая на корточки.
Оглядываясь, я рванула к лифту и нажала кнопку. Александр, чертыхаясь, вышел из номера, и его взгляд не предвещал мне ничего хорошего. Ойкнув, я побежала по коридору, ища лестницу. Слава Богу, лестница была в конце, и я слетела по ступенькам вниз.
Десять этажей я преодолела в одно мгновение. Выбежав в холл, я поймала на себе взгляды первых посетителей, секьюрити и администрации. Я бросила быстрый взгляд на свои ноги, чулки порвались на коленках, те, в свою очередь саднили кровью. Судорожно обернувшись, я побежала к выходу, быстро дошла до остановки, и села в первый попавшийся автобус, идущий в сторону дома. Только когда я вышла на остановке, завидев родные лоджии, я выдохнула и успокоилась.
А вот теперь, Алиса, у тебя серьёзные проблемы.
– Мама? – пролепетала я, когда переоделась и перевела дыхание.
– Алиса, детка! – выпалила мать в трубку, и я опустила плечи, – Почему ты не говорила мне, что твой начальник такой милый и воспитанный мужчина?
Что?!
– Что? – повторяю я за возмущённым голосом в моей голове.
– Он любезно позвонил вчера ночью и всё объяснил. Я рассказала про тяжёлую ночь из–за Тео, и он сказал, что не будет тебя будить. Ты уснула у него на диване, – радостно верещала мать, пока я собирала остатки гордости.
Вот козёл, он сумел втереться к ней в доверие!
– Александр вызвал няню, ты с ней познакомилась? Чудесная женщина! – продолжала петь дифирамбы моему боссу мать.
Я его прибью. Точно прибью. Да как он мог в одночасье разрушить хрупкий и спокойный мирок, который я выстроила вокруг себя. Как он мог ворваться в мою жизнь с такой необузданной жестокостью. Ненавижу.
– Да, она только что вышла гулять с Тео, – выдавливаю из себя я, уставившись в невидимую точку на стене.
– Надо записать её контакты, нам понадобятся её услуги, – говорит мама, и я готова разрыдаться в голос, – Алиса, меня отправляют в командировку.
– Когда? – спрашиваю я отрешённо.
– Через три недели.
– Не нужно, – говорю я, – Я возьму больничный.
– Ты уверена?
– Да.
– Ну, как знаешь, – вздыхает мама, – Отдохни, пока Тео спит.
– Хорошо, мам.
– Целую!
– И я тебя, – сухо говорю я, и кладу трубку.
Итак, моя проблема разрослась до космических размеров. Перед тем, как позвонить матери, я думала, как ей сказать о том, что увольняюсь. И я как раз придумала душещипательную историю о том, какой монстр мой начальник. И тут я узнаю, что он «милый и воспитанный мужчина». Зашибись.
Подтягиваю ноги к себе и морщусь. Коленки болят, я разодрала их по ковру в коридоре гостиницы. Сейчас они намазаны зелёнкой и покрылись корочкой. Хорошо, что форменная юбка прикрывает их, иначе пришлось бы объясняться с Кристиной.
Кристина... Я видела их с Александром. Между ними определённо, что–то было. Я чувствую себя втянутой в какой–то любовный круговорот и самое ужасное, что я ни с кем не могу поделиться своими чувствами. Мама – мимо, Майя и Бри – тем более. Кристине уж точно я не буду рассказывать, что переспала с боссом, потому что она сама с ним спит. Мне срочно нужен психоаналитик.