Бенуа Деварье, основатель агентства «Деварье-вилларе» (126 миллионов франков дохода; заказчики: «Креди Лионнэ» – «Ваш банк обязан вам отчетом»; «Volvic» – «Вода „Volvic“ – ваш шанс!»).
Бернар Бюро, вице-президент «Ogilvy and Mather» (472 миллиона франков дохода; заказчики: «Perrier» – «Вода, воздух, жизнь!»; «Ford Ка» – «Подумай-КА о форде!»).
Жерар Жан, соучредитель фирмы «Jean & Montmarin» (заказчики «Yop» – «Годы Yop»; «Teisseire» – «Вы не должны были лишать их „Тессейра“»; «Herta» – «He стоит проходить мимо простых вещей!»).
Жан-Пьер Барбу, один из многочисленных КД агентства [email protected] (834 миллиона франков дохода, заказчики «McDonald's» – «McDo – только для своих!», SNCF – «С нами вы полюбите поезда!»; 1664 – «Четыре цифры – круче всяких слов!»).
Кристиан Вене, заместитель ПГД группы DDB France (843,5 миллиона франков дохода, заказчики «Volkswagen» – «А ведь это так легко – не промахнуться!»; FNAC – «Агитатор и пропагандист с 1954 года»; «Badois» – «Ах, какой па-де-труа – я, обед и Бадуа!»).
Бертран Сюше, основатель и президент фирмы «Louis XVI» (заказчики «Audi» – «Блеск существует для того, чтобы вы его затмили»; «Regina Rubens» – «Дышите глубже, ведь вы – женщина!»; «Givenchy» – «Чуть дальше, чем бесконечность»).
И еще есть некий господин ZZZ, прозванный так за свою готовность мотаться на Комариный остров – естественно, за счет всех производственных фирм (куда бы он ни пришел, коллеги встречают его жужжанием, дружно заводя хором «з-з-з-з-з»; казалось бы, тут-то и посмеяться, но нет, это его ничуть не смешит).
Здесь же болтаются уже слегка обрюзгшие людишки, что выдали лет двадцать назад две-три удачные идейки и с тех пор мирно стригут с них купоны. Вот этот, к примеру, нажил целое состояние, сбывая один и тот же вариант слогана разным клиентам: «Носки – это „Kindy“!», «Сыр – это „Kelton“!», «Обувь – это „Bata“!»…
И все вы из кожи вон лезете, чтобы показать, до чего вам весело. Ох уж это веселье – оно подобно самоубийству, с той лишь разницей, что веселиться можно каждый день. Однако стоит кому-нибудь произнести рядом с Чарли или со мной имя Марронье, как мы начинаем сокрушенно причитать: «Да-да-да-да-да, и не говори, нам так его не хватает; знаешь, мы до сих пор получаем его почту, на его имя приходят каталоги „ImageBank“… черт возьми, неужели они не могут обновить свою картотеку… И вообще, дела идут хреново, реклама в полном упадке, видно, Канну хана… Слушай, давай встретимся вечерком в баре „Мартинес“ после шорт-листа!»
Шорт-лист – это 100 лучших рекламных фильмов мира, отобранных из 5000 представленных на конкурс. И вы в нем фигурируете с вашим «„Мегрелет“! It's so good when it comes in your mouth!».
Жюри, состоящее из ваших собратьев по профессии – японцев, англичан, немцев, американцев, бразильцев и французов, – посчитало ваш ролик таким дерзким, что внесло его в список, невзирая на несколько свистков, раздавшихся в огромном просмотровом зале. Вы подали на конкурс вариант в духе «Догмы» в самый последний момент, после того как прогнали его один-единственный раз, в три часа ночи, на «Canal Jimmy». Так что юридически теперь это можно считать настоящей рекламной кампанией, хотя клиент напрочь отверг ролик, а публика его в глаза не видела (зато другой, безжалостно урезанный вариант непрерывно и ежевечерне гоняют по TF1 с новым титром: «„МЕГРЕЛЕТ“ – НАМ ВСЕМ НУЖНА ХОТЯ БЫ КРОШЕЧНАЯ ДОЗА ЛЕГКОСТИ!»; излишне говорить, что эта версия не прошла здесь даже во второй тур!).
Тамара должна приехать к вам уже завтра; и вообще, классно будет, если вы отхватите премию всего через месяц после назначения на директорский пост «Rosserys & Witchcraft» (французский филиал). Тогда вы взойдете на сцену, получите приз, а после с умным видом заявите по телевидению и в прессе: «Франция, всегда отстававшая от других западных стран в рекламном искусстве, все-таки смогла добиться нескольких наград, в частности „Золотого льва“ для „Мегрелет“ компании „Манон“, благодаря нашему клипу – остроумной пародии на порнографический фильм, – созданному в агентстве „Rosserys & Witchcraft“, где только что назначено новое, двуглавое руководство отделом креатива». В «Стратежи» появится ваше фото со следующей подписью: «Октав Паранго и Чарли Нагу сказали нам: „Главное – сплотить энтузиастов в дружную армию креаторов на перекрестках будущего“»
Обрывки разговоров на понтоне для водных лыж, возле «Мажестика»; вместо приветствия все хлопают друг друга по ладони:
– Диор надоел до смерти.
– Ты видел тридцатисекундник, где кролик прыгает на резинке?
– А рекламу «рено меган», где при торможении волосы встают дыбом?
– Бред собачий! Сплошное убожество!
– Зато новый «Air France» Гондри великолепен.
– А вот последние ролики «Diesel» мне особого доверия не внушают.
– Кампания «Tag Heuer» – просто трагедия.
– И не говори! Зато от новых «Pepsi» я прямо поплыл!
– А что ты скажешь о «Kiss FM» с этим черным верзилой, который распевает, сидя в своей «Coccinelle»?
– Убиться можно! Over the top.
– Небось, опять норвеги все подметут.
– Представляю, как публика завизжит от восторга при виде педика, которого клеит девица.
– Да, идейка не слабая.
– А ты видел ролик про двух парней в сауне? За километр золотом пахнет.
– Я обожаю твой «Мегрелет», только почему там нет никаких зверюшек? Собачки, кошечки – это зверски нравится в Каннах.
– Ты знал, что наши отцы чуть не стали партнерами?
– Ну да? Тогда давай обнимемся. Тебя как зовут?
– Натали Бонтон.
– Ой, надо же, а я – сплошной моветон!
Натянутая улыбка.
– Я тебе вот что скажу: если ты не со мной, значит, ты против меня.
– Ха-ха-ха! А я уж подумала, что ты всерьез.
– Лично я со всем этим покончил; зимой отбываю в Южное полушарие.
– Ты видел нашего «Мегрелетика»?
– Uberfashion!
– Идея прикольная, но вот исполнение…
– Нет, ты скажи откровенно, нравится или не нравится?
– Ну… если выбирать между «нравится» и «не нравится», я бы сказал «не нравится».
– Молчи, а то я повешусь!
– Да ладно, шучу. Если откровенно, идея великолепна, но только вам нужно было сохранить французский слоган, а то «it comes in your mouth» звучит двусмысленно.
– Ну и пусть! Америкашки такие лицемеры, вот увидишь, они будут голосовать «за». Стоит им увидеть голую попу, как они писаются от восторга, ведь им запрещено показывать такое у себя дома…
– Однажды сижу я на совещании и вдруг клиент мне выдает: «Все это, конечно, хорошо, но надо бы добавить перчику!» Знаешь, что я ему ответил? – «А соли не маловато?»
Утробный смех.
– Мой начальник непрерывно талдычит о «вкусности». Как будто он в жизни не слыхал слова «вкус»!
– Вкусу на ВКК не научишься.
– В любом случае, лучше сказать «я тебя обожаю», чем «я тебя не выношу».
– Самый клевый ролик – про парня, напевающего «get up… ah» в ожидании тачки, которая проезжает мимо каждый день.
– А я его не видел, подбросишь мне кассету?
– Гениально показано и, в то же время, абсолютно чисто по замыслу.
– А по-моему, чересчур эстетично.
– Эстетично, но неэтично!
– А я возмущен результатами шорт-листа.
– Да это наверняка япошки ни хрена не поняли.
– Но вообще-то, сделать порнушку из «Мегрелет» – это храбро!..
– А главное, до того дико, что поневоле впечатляет.
– Ну, держитесь, парни, вас разделают, как бог черепаху!
– Ты в курсе насчет последней фишки Тони Кэя? Он потребовал, чтобы для него построили туннель с шестью сотнями рыбин, прибитых к стенам, и ни разу им не воспользовался.
– Я тут раскручиваю новое издание, мне обязательно нужно с тобой посоветоваться: это будет называться «журналог» – помесь журнала и каталога.
– А почему не «катанал»?
Тяжкий вздох и глаза к небу.
– Как там Софи?
– Ждет ребенка.
– Ну да! Лихо, – а я вот жду сэндвичей.
– Э-э-э-привет.
Это Матье Кокто, бывший концептуалист из BDDP, а ныне большой спец по созданию интернет-сайтов.
– Э-э-э-привет. Ну как твой скромный э-э-э-бизнес?
– Идет помаленьку. Двести миллионов за полгода.
– Э-э-э-чего здесь околачиваешься?
– Да вот, с поклоном к вашей милости. Нужна реклама для раскрутки моих говенных сайтов и еще одна, чтобы финансировать их. Новая экономика совсем не нова. Она, как и старая, держится только на рекламе.
– Я тебе вот что скажу: мы хитрый народ, – после того, как в восьмидесятые мы перекормили публику рекламой, мы внушили ей в девяностые, что устарели, а в двухтысячные, что смяты Интернетом, тогда как на самом деле мы никогда еще не были так всемогущи!
– Э-э-э-ну ладно, пока. Извини, э-э-э-спешу. Надо сходить в киберкафе на пляже, проверить, чего мне там наимейлили. Э-э-э-чао, ребята!
– Bye-bye.com!
А ночью вы все танцуете в «Nibarland», не вставая с кресел, как паралитики. Эта мода залетела к нам из Нью-Йорка: тамошний мэр так прижал ночные кабаки, что тусовщикам осталось собираться только в барах, где танцы запрещены. Поэтому теперь во всех барах – «Spy», «Velvet», «Jet», «Chaos», «Liquid», «Life» – посетители слушают записи на пределе громкости, не вставая с табуретов и размахивая руками в такт музыке. Ныне это поветрие перебралось через Атлантику к нам, и теперь вихлять задом на танцплощадке считается в высшей степени вульгарным. Сейчас во всем мире положено сидеть среди оглушительной какофонии, иначе тебя сочтут старой калошей. На каннской дискотеке сразу видно «туземцев» – они отплясывают в центре зала с местными красотками, веселясь, как деревенские дурачки; зато мы, рекламисты, гордо восседаем на банкетках, посасывая из бутылок и демонстрируя собратьям по искусству, что мы только-только из славного города Нью-Йорка. Кроме того, мы с Чарли раз десять за вечер нарочито шумно встаем из-за стола, уходим в сортир, выжидаем там минут с пяток, возвращаемся растрепанные, сопящие и дуем воду стакан за стаканом, почесывая носы, – пускай наши соседи-япошки знают, что у нас есть кокс, а у них нет.
Однако на сей раз у вас возникает ощущение, будто вы угодили в один из фильмов Дэвида Линча: за благопристойной, приветливой видимостью скрывается какая-то темная угроза, тайная злоба, разрушительное безумие, и это понуждает вас улыбаться еще шире.
4
А теперь влезьте-ка в шкуру комиссара каннской полиции Санчеса Ферлозьо, 53 лет, сидящего в своем тесном кабинетике. День клонится к вечеру, вы безмятежно слушаете стрекот цикад, предвкушая мирный уик-энд и рюмочку белого у стойки «Бюффе де ла Гар», как вдруг – бац! – гром среди ясного неба: вам приходит e-mail с международным ордером на арест и приложенной к нему видеозаписью. Кликнув пару раз, вы вызываете картинку, и на экране возникает в черно-белом варианте троица французов, которые выходят из какой-то виллы и при этом орут: «Как думаешь, видеозапись осталась?» – «Нет, это же обычный домофон». – «Да если и осталась, все равно тут нас никто не знает». Вслед за чем на объектив надвигается рука, сжимающая увесистый булыжник.
Вы с трудом разбираете послание на английском, озаглавленное «First Degree Murder Prosecution» (ну и ну!); вы плохо знаете английский, но в общих чертах все ясно: в феврале текущего года полиция штата Флорида запросила муниципалитет Майами относительно лиц, получавших разрешение на натурные съемки в указанном городе.
Компьютер выдает вам имена и профессии трех подозреваемых французов, и теперь вам наконец становится ясно, зачем вас побеспокоили в самый разгар Каннского рекламного фестиваля. Вы с грустью вспоминаете ушедшие времена, когда работа комиссара полиции была такой неспешной, хотя и трудной, и снимаете трубку, чтобы получить список участников торжественной церемонии награждения во Дворце фестивалей на набережной Круазет.
Вы с Тамарой просыпаетесь только под вечер: плотные оконные портьеры «Карлтона» не пропускают света; кроме того, достаточно нацепить на дверь табличку «Do not disturb», и гостиничная служба навеки оставит вас в покое. Вы пили всю ночь, но до кокса ты не дотронулся: вы предпочли грибочки, доставленные из Амстердама. Спасибо этой отраве, к четырем утра ты придумал обалденную рекламу для «Humex Fournier» (капсулы от насморка):
БЛОНДИНКА С КОРОТКОЙ СТРИЖКОЙ СИДИТ НА ЗАДНЕМ СИДЕНЬЕ РОСКОШНОГО «МЕРСЕДЕСА» РЯДОМ С БОГАТЫМ АРАБОМ. ШОФЕР СТРАДАЕТ СИЛЬНЫМ НАСМОРКОМ. ВНЕЗАПНО ОН НАЧИНАЕТ ЧИХАТЬ: А-А-АПЧХИ!.. А-А-АПЧХИ! ЭТО ПРОИСХОДИТ В ТОТ МИГ, КОГДА МАШИНА ВЪЕЗЖАЕТ В ТУННЕЛЬ АЛЬМА. ЗАТЕМНЕНИЕ. СЛЫШИТСЯ СКРЕЖЕТ КОЛЕС И ГРОХОТ СТОЛКНОВЕНИЯ. НА ЭКРАНЕ ВОЗНИКАЕТ ЛОГОТИП «HUMEX FOURNIER» И ФИНАЛЬНЫЙ СЛОГАМ: «„HUMEX“ – РАЗДЕЛАЙТЕСЬ СО СВОИМ НАСМОРКОМ, ПОКА ОН НЕ РАЗДЕЛАЛСЯ С ВАМИ!»
«А ничего!» – хвалишь ты себя, перечитывая текст, нацарапанный на уголке скатерти и сулящий тебе не меньше миллиона евро. Но есть вариант и покруче.
ДЖОН КЕННЕДИ-МЛАДШИЙ ВЕДЕТ СПОРТИВНЫЙ САМОЛЕТИК НАД ЛОНГ-АЙЛЕНДОМ. ОН МАЕТСЯ СИЛЬНЫМ НАСМОРКОМ, БЕЗ КОНЦА ЧИХАЕТ И КАШЛЯЕТ. ЕГО ЖЕНА КЭРОЛАЙН СЛЕГКА ОБЕСПОКОЕНА; КРОМЕ ТОГО, ЭТО ЧИХАНИЕ БЕСИТ ЕЕ, ЧТО ВПОЛНЕ СОГЛАСУЕТСЯ С ЕЕ ДЕВИЧЬЕЙ ФАМИЛИЕЙ – БЕССЕТ. ОНА ПРЕДЛАГАЕТ МУЖУ КАПСУЛУ «HUMEX FOURNIER», НО ДЖОН ОТКАЗЫВАЕТСЯ: ОНИ И ТАК УЖЕ ОПАЗДЫВАЮТ НА СВАДЬБУ ЕГО КУЗИНЫ. ВНЕЗАПНО ОН НАЧИНАЕТ ЧИХАТЬ БЕЗ ОСТАНОВКИ, И САМОЛЕТ ОТ СОТРЯСЕНИЯ РЕЗКО КЛЮЕТ НОСОМ. ЛОГОТИП «HUMEX FOURNIER» И ФИНАЛЬНЫЙ ТИТР: «„HUMEX FOURNIER“ – ЕСЛИ ТЫ НЕ ЛЕЧИШЬ НОС, САМОЛЕТ ПОЙДЕТ ВРАЗНОС».
Вчера ночью вы с Тамарой впервые по-настоящему занимались любовью, и это было чудо из чудес – сладкое, как персик, и естественное, как сама природа. Октав, ты по праву заслужил свою репутацию чемпиона по внедрению. Группа «REM» пела по MTV «Это конец света, и мне так приятно это». Тамара подошла к тебе, когда ты искал салфетку, чтобы вытереть пальцы, липкие от персикового джема (ты съел пончик с персиковым джемом), и начала облизывать твою руку – а потом и все остальное. Ты ответил тем же, и вы сплелись в цепком, неразъемном объятии. У нее были сладкие губы (все тот же персиковый джем). Она щекотала тебе лицо своими лениво-тяжелыми волосами. У Тамары такая гладкая, блестящая кожа, что в ней видишь собственное отражение. Едва достигнув оргазма, ты тут же воспрянул вновь. Такого с тобой давно не случалось. Когда постоянно живешь с кем-то, вторая эрекция – редкая гостья. А ведь как это приятно: миг назад вы слились в экстазе, затем перевели дух, отхлебнули водички, выкурили по сигаретке, поболтали о том о сем, и вдруг – хлоп! – между вами словно искра проскочила, глаза опять горят, желание поднимается мощной волной, у нее мокро между ног, ваш таран затвердел и напрягся до боли. Слоган: «Прелестная Тамара, жди второго удара!»
Во время сна у нее на лбу и на плечах выступили капельки пота, прозрачные, будто роса. Как сказал Поль-Жан Туле в романе «Моя подружка Нан», ей свойственна «ленивая грация креолок, чрезмерно утомленных бездельем». Теперь ты даже не понимаешь, почему раньше не стащил с нее эту беленькую маечку. Ах, знать бы, как это сладко!.. Она красит волосы, но они не просто золотистые, они струистые. Вчера вечером Тамара ела тараму возле бассейна в «Мажестике». И вдруг сказала: «Хочешь, сделаю минет?» – «Ого! Я гляжу, у тебя уже и губки и грудки на меня нацелились!» – «Да уж, если я на кого нацелилась, то стреляю без промаха». Когда она поворачивает голову, все мужские головы поворачиваются за нею следом, как подсолнухи. У нее точеный профиль – точеный, но смягченный, глаза золотистые, но лучистые; все удлиняется при взгляде на нее, даже хвалебные речи в ее адрес. Тяжелые струистые волосы не поспевают за ней, они текут вниз по спине и при каждом движении Тамары источают хорошо знакомый тебе аромат – «Наваждение»… Запах Софи, на первой стадии вашего романа, когда она испытывала свою власть над тобой, призывно протягивая губы, как Каролина Эррера с рекламного плаката. Это напоминает тебе, что вы трахались без резинки.
– Берегись, Тамара, я чертовски плодовит.
– Нашел чем пугать! Я уже лет десять, как принимаю пилюли. Ты хоть не болен?
Вы оба притворяетесь спящими, сидя перед телевизором. Вас будит Чарли, который орет в трубку как ненормальный:
– У нас СПИД! Мы заполучили СПИД!
– Что-о-о?
– Да слушай же: министерство здравоохранения предоставило нам бюджет на противоспидную рекламу! Правда, здорово? Десять миллионов евро, не слабо?!
Тамара оборачивается к тебе:
– Что случилось?
– О, ничего особенного… Это Чарли звонил… Мы заполучили СПИД.
Накануне утром вы угощались мексиканскими дурманными грибочками-псилоцибами из Амстердама (по четыре шляпки и по три ножки на каждого), и ваши разговоры приняли новый оборот:
– У тебя две головы.
– Шкаф сейчас взорвется.
– Я – звезда первой величины!
– Мне хочется посмотреть фильм, ты не знаешь зачем? Это нормально?
– Пока я пойму, о чем ты спрашиваешь, будет уже поздно отвечать.
– Я все еще мысленно продолжаю работать.
– Я сражался с мини-баром, но он победил.
– Белая горлица мокнет в болоте, старая жаба парит в небеси.
– Я вновь становлюсь самой собой.
– Мне не хочется смотреть фильмы с траханьем. На хрен мне это нужно… а вообще, все равно, кругом одно и то же.
– Вы, девки… и зачем только вы хотите нас удержать при себе?..
– Я терпеть не могу фразы, которые начинаются со слов «я терпеть не могу».
– Ты утоляешь мою жажду любви!
– А ты меня непрерывно обманываешь.
– Верно. Но я мог бы поступить еще хуже – жениться на тебе.
Знаете ли вы разницу между богатыми и бедными? Бедные продают наркотики, чтобы покупать «найки», в то время как богатые продают «найки», чтобы покупать себе наркотики.
Море танцевало в узком темном проливе. Сегодня оно не играло изменчивыми переливами, нет. Лишь на следующий день Тамара объявила тебе, что уходит навсегда.
– С кем?
– С Альфредом Дюлером, твоим клиентом из «Манон». Он просто с ума по мне сходит. По двадцать раз на день признается в любви моему автоответчику. Мы с ним переспали на прошлой неделе; он повез меня в «Трианон-палас» и чуть не рехнулся от счастья, хотя при этом умирал со страху, ну такая лапочка! Знаешь, он и вправду вел себя очень мило и наобещал мне с три короба: говорил даже, что бросит ради меня жену, – мол, она ему жизнь заела.
– Тоже мне новость! Да он сам заел жизнь миллионам людей. Но что ж ты будешь делать со своей дочкой – оставишь в Марокко?
– А вот и нет. Альфред хочет, чтобы я привезла ее во Францию и чтобы мы жили все вместе; он собирается развестись и жениться на мне – в общем, готов на что угодно. Знаешь, прямо не верится, до какого идиотства можно довести пятидесятилетнего мужика, имея тонкую талию и умея работать языком.
– И будучи на двадцать лет моложе его жены.
– Слушай, не дуйся, ты же прекрасно знаешь, что такой случай выпадает раз в жизни. Это мой единственный шанс, я не могу его упустить! Устрою свою судьбу, стану солидной дамой. Впервые в жизни у меня будет собственный дом. Я смогу его обставить как захочу, я буду зваться мадам Дюлер, а моя дочка – мадемуазель Дюлер; мы заведем машину и поедем на ней летом отдыхать в Прованс. Главное, я почувствую себя в безопасности и смогу наконец есть вволю и не бояться растолстеть! Но тебя я не забуду, ты ведь придешь ко мне на свадьбу, да? Я даже хотела позвать тебя в свидетели, но Альфред против – он ужасно ревнует к моему прошлому.