– Не совсем так. Меня подрядили проделать кое-какие операции, и я счел необходимым установить слежку за Даулингом.
– И как долго вы за ним следили?
– Один вечер – нынешний.
– Тогда вам должно быть понятно, что он чрезвычайно… Ну, что он несчастен. Он зависит от женщины, которая буквально держит его на крючке. Он связался с ней, пока не было меня, и сейчас… сейчас он на крючке.
– Откуда у нее такая власть над ним?
– О, она демон. Соблазнительный, беспощадный, злобный. У нее сохранились копии гостиничных квитанций и его письма, магнитофонные записи – сделанные тайком, разумеется… Несколько раз он брал ее в Мексику, иногда они пересекали границу нелегально.
– Шантаж, – заключил я.
– Утонченнейшая его разновидность. Видите ли, он находится… находился в таком положении, что просто не мог поставить под удар свою репутацию в глазах компании. Известно ли вам, что его втянули в борьбу за контроль над компанией? Конкуренты все время пытаются подорвать доверие к нему акционеров и перехватить власть.
– А в чем заключаются интересы конкурентов и кто они, эти конкуренты?
– Он очень старательно избегал разговоров на эту тему, но мне кажется…
– Ну-ка, ну-ка! – подстегнул я ее.
– Я иногда спрашиваю себя, не Карсон ли это?
– Карсон способен на такое?
– Бизнес есть бизнес, – сказала она.
– Но вы не уверены, что это Карсон?
– Нет.
– Видимо, вы не раз встречались с Даулингом и обсуждали некоторые его личные проблемы в подробностях.
– Он любил откровенничать со мной. Не сомневаюсь, необходимость расстаться со мной была трагедией его жизни. Он сказал однажды, что после моего отъезда неделями не мог смотреть на женщин, ну а потом… Он же настоящий мужчина… и, конечно, неизбежное случилось. Эта женщина оказалась весьма сообразительной. Он был так одинок. Она мигом оценила ситуацию и запустила в него свои когти… О таком человеке трудно рассказывать. Он постоянно испытывал эмоциональное беспокойство. Мы всегда были очень близки друг другу, и многие его беды происходили из-за того, что он попытался найти этой близости замену.
– Что ж, – подытожил я, – он обрел эмоциональный покой. Эта женщина не дала ему уйти от ее когтей.
Она кивнула.
– Кто она?
– Уместны ли здесь имена? Я не вправе злоупотреблять его доверием.
– Не будьте ребенком, – возразил я, – человека ведь нет в живых.
Моя сентенция буквально сразила ее наповал. Рассказывая о Даулинге, она так была поглощена излагаемыми фактами и их отношениями, что, казалось, забыла о самом непреложном факте: его больше нет в живых.
У нее перехватило дыхание, на глазах выступили слезы.
– Успокойтесь, – попросил я, – для слез нет времени… Кто эта женщина, которая запустила в Даулинга когти?
– Ее зовут Бернис Клинтон.
Я с минуту дегустировал информацию.
– Не знаете, где она живет?
– Нет. Он никогда об этом не говорил, но я знаю, он ее содержал. Он снимал для нее квартиру. А запросы и вкусы у нее отчаянные.
– Потом он перестал оплачивать квартиру?
– Продолжает и поныне, хотя страстно мечтает освободиться.
– Почему?
– А почему всякий мужчина сперва лезет в ярмо, а потом во сне видит, как бы ярмо сбросить? Даулинг видел в ней мое отражение, и она это заблуждение всячески поддерживала, совсем вскружила ему голову. Правда, потом…
– Почему он не женился на ней в пылу увлечения, когда овдовел?
– Потому что начал узнавать ее истинный характер.
– И захотел возобновить прежние отношения с вами?
– Он тянулся ко мне, – согласилась она. – Но я не могла вернуться на его условиях. Я уважала его как отца моего ребенка, а узнав, что он спутался с этой женщиной… Не знаю, как объяснить, Дональд, что-то во мне умерло. Я видела в нем только друга. Я сочувствовала ему, понимала, пожалуй, больше, чем любая другая женщина в его жизни. Он мне нравился. Но вновь запылать страстью… Нет, на такие чувства меня теперь не хватит. Ведь один раз я уже прошла этот круг до конца… Если бы он захотел жениться на мне, как только я вернулась, я пошла бы под венец в ту же минуту. Увы, он опять был несвободен. История начиналась сначала. Я не хотела опять свиданий украдкой, постоянной лжи, тайной связи, а потом… быть может, новой беременности… Трудно объяснить, как я воспринимала его теперь, не менее трудно – как воспринимал меня он.
– Был он агрессивен, пытался вновь завязать близкие отношения?
– А как же, конечно.
– Не вполне понимаю ваше «конечно».
– Он очень чувственный мужчина, и какой! Я ему нравилась, у нас интимные воспоминания, и было бы противоестественно, если бы он повел себя иначе.
– Но вы не уступили.
– Нет. Дружба, сочувствие, понимание – пожалуйста, но… тайными утехами я сыта по горло. Я не могла идти на такой риск – произвести на свет еще одного ребенка с отметкой безотцовщины.
– Иными словами, вы предложили ему освободиться от Бернис и повести вас к алтарю?
– В общих чертах что-то в этом роде.
– Лучшего кандидата на лавры убийцы не придумаешь…
– Полагаете, они предъявят…
– Предъявят. Вне всяких сомнений.
Я помолчал, взвешивая сложившиеся обстоятельства и приглядываясь к ней.
Какое-то время она под моим взглядом сохраняла внешнюю бесстрастность. Потом вдруг сказала:
– Хватит, Дональд. Случалось, мужчины меня мысленно раздевали. И вот новости: вы меня мысленно препарируете. Хватит.
– Люблю изучать, какие колесики вертят стрелки на циферблате. Я пытаюсь сложить головоломку: ваш сын – это ваш сын?
– Никакой головоломки тут нет. Он мой сын. Теперь я живу для него.
– Точно так я себе и представляю ситуацию. Иначе у вас завязался бы другой роман, как только закончился с Даулингом. Вы стали матерью, поглощены своим материнством.
– Собственно, почему мы должны это обсуждать в данный момент?
– Потому что сейчас я дам вам совет, и вы ему последуете.
– Какой же?
– Вы угодили в тупик. Пойти в полицию и рассказать все как есть – значит увязнуть в этой истории по уши и заполнить своей особой первые полосы всех газет, поставить сына под прожектора всеобщего любопытства.
В глазах ее отразился панический страх.
– Нет, Дональд, нет, – взмолилась она.
– Но если вы не обратитесь в полицию, – продолжал я, – сыграете им на руку. Они дознаются, кто должен был поселиться в мотеле «Плавай и загорай» под именем миссис Оскар Л. Палмер.
Она кивнула.
– Если вы скроетесь, это расценят как бегство, а бегство – почти доказательство вины.
– Дональд, зачем вы сводите меня с ума?!
– Хочу убедить вас в полезности моих советов.
– Ну так, может, дадите такой, который сработает? Да, вы тщательно проанализировали ситуацию и доказали, что я в тупике. И мне лучше пребывать в параличе, пока луч полицейского фонарика не выхватит меня из тьмы на публичное обозрение. Тогда… тогда судьба моего сына непоправимо испорчена.
– Не обманывайте себя, Айрин, – сказал я. – Рано или поздно имя вашего сына всплывет. Существенно, однако, всплывет ли оно как имя незаконнорожденного сына подозреваемой в убийстве особы… Рекомендую вам следующую линию поведения. Да, вы были в мотеле. Да, вы должны были встретиться с Даулингом. Вас волновали проблемы, связанные с благополучием вашего сына. Даулинг оказался мертв, предположительно убит. Вы бросились искать телефонную будку, чтоб вызвать полицию. Но полиция появилась раньше, чем вы успели позвонить. И вы подумали, что им уже известно об убийстве.
– Откуда мне могло быть известно, что им известно?
– Полицейская машина проехала к мотелю мимо вас.
– Но я не видела…
– Полицейская машина проехала к мотелю мимо вас, – повторил я твердо.
Некоторое время она колебалась. Потом сдалась:
– Да, Дональд.
– В сложившихся обстоятельствах ваш сын подвергается опасности. Где он?
– Я никогда и никому не называла этот адрес.
– Прекрасно, – похвалил я. – Стойте покрепче на своих рубежах, и завтра любой желающий сможет узнать адрес вашего сына, если не поскупится заплатить за утреннюю газету.
– Он в «Доме Осгуда». Вернее, сейчас владелица дома миссис Осгуд. Она наследовала его после смерти мужа.
– Где это?
– В горах. Одиннадцать миль от Баннинга.
– Где поблизости может поселиться приезжий?
– В каком-нибудь мотеле в Баннинге. Ближе ничего нет.
– Под каким именем записан там ваш сын?
– Герберт Аддис.
– Он живет под вашим именем?!
– Да.
– Ага, вы обезумели от страха за жизнь сына! Отправляйтесь в Баннинг прямо сейчас. Убит его отец. Вам кажется, что злоумышленник метит теперь в сына.
– Зачем? – поразилась она.
– Черт побери! Не спорьте со мной! Вы ведь не знаете, по какой причине убит Даулинг. Не исключена возможность, что убийца в приступе ревности охотится теперь и за вашим сыном. Как раз в этот самый час преступник может спешить в Баннинг…
– Дональд, прекратите! Слышите? Немедленно прекратите!..
– Дональд, прекратите! Слышите? Немедленно прекратите!..
– Делайте, что я говорю! Вы взвинчены. Вы на грани истерики. Вы тревожитесь за своего сына. Естественно, вы едете к нему. Немедленно садитесь в машину и отправляйтесь. Зарегистрируйтесь в мотеле под собственным именем. Укажите номер машины, уж позаботьтесь об этом. Словом, вы хотите быть как можно ближе к своему ребенку. Полиция, узнав о вас все подробности, лихо вас найдет. Впрочем, вряд ли в ближайшие двадцать четыре часа, разве кто-нибудь им донесет. Да и тогда они не сразу кинутся в погоню… И это совсем не побег. Это естественное стремление матери – быть рядом с сыном, защитить от опасности… Если придется давать объяснения в суде, что ж, в жюри есть женщины. Даже если полиция будет утверждать, что вы ударились в бега, женщины украдкой утрут слезу и поймут вас.
Подумав, Айрин Аддис сказала:
– Я вас слушала и вдруг поняла: надо ехать. Не важно, по какой причине… Возможно, вы правы и ему угрожает опасность…
Я последовал к двери и, взявшись за ручку, произнес:
– Не забудьте, именно я предупредил вас, что мальчику угрожает опасность.
Она быстрыми шагами пересекла комнату, положила свою руку на мою, уже готовую распахнуть дверь, придвинулась ко мне:
– Зачем вы это сказали, Дональд?
– Чтоб не забыли: именно я вас предупредил.
– Зачем мне помнить об этом?
– В случае необходимости у вас будет объяснение, почему вы поспешили к сыну.
Она долго вникала в смысл моих слов и вдруг оказалась совсем близко, глядя мне прямо в глаза:
– Я не могу выразить свои чувства, Дональд, в нашем языке таких слов нет.
Затем она отступила назад, а я распахнул дверь и вышел.
Глава 9
Ночным самолетом я вылетел в Сан-Франциско. В отеле оформился под своим именем, попросил разбудить меня в семь тридцать и лег спать. Утром я побрился, позавтракал и к девяти часам был в местном отделении Компании электронного сыскного оборудования.
Контора только что открылась. Я приобрел электронный комплект для слежки: одна часть – для машины преследователя, вторая, маленькое радиопередающее устройство, – для преследуемой машины.
Я взял такси и отправился в оклендский аэропорт. Когда мы проезжали Бей Бридж, выбросил через окошко приемное устройство в залив, а себе оставил передатчик – приставку для бампера.
В оклендском аэропорту я ее малость обшарпал, испачкал, упрятал в свой кейс. И вылетел в Лос-Анджелес.
Там я направился на стоянку, получил нашу с Бертой служебную машину, уложил свое сан-францисское приобретение рядом с принимающим устройством, оставшимся у меня после погони за Даулингом, и отправился в агентство.
Ровно в час Элси отложила ножницы в одну сторону, газеты в другую и подняла голову. В дверях стоял я.
– Дональд! – воскликнула она.
– Собственной персоной, – подтвердил я.
– Дональд, ты ничего не сообщал! Мы не знали, где ты… Неужели ты…
– Я работал по делу.
– Берта искала тебя целое утро. Она на грани нервного срыва, чуть не орет. У нее в кабинете ваш клиент.
– Карсон?
Элси кивнула и добавила:
– Она просила доложить, как только ты появишься.
– Ол-райт, я появился. Свяжи меня с ней… Или нет, я сам доложу о своем прибытии.
– Лучше все-таки позвонить ей и предупредить, что ты здесь.
– Что ж, действуй.
Элси подняла трубку, соединилась с Бертой и, выждав несколько мгновений, сказала:
– Мистер Лэм сию секунду вошел. Я предупредила, что его ждут.
Она отвела руку с трубкой на пару футов в сторону, чтобы уберечь свои барабанные перепонки от Бертиных громов и молний, затем добавила:
– Он уже идет, миссис Кул, – и повесила трубку.
– Не огорчайся, малышка, – сказал я, погладив ее по плечу, и направился в кабинет Берты.
Берта Кул сидела за столом в скрипучем вертящемся кресле. Губы негодующе поджаты, взгляд тверже алмаза.
Монтроуз Л. Карсон сидел в кресле для клиентов, и лишь знаменательный факт его присутствия удерживал Берту от взрыва.
– Где ты, черт побери… – начала она, но сдержалась и после глубокого вдоха продолжила уже спокойнее: – Я искала тебя все утро, Дональд.
– Работал по делу, – объявил я небрежно. – Как поживаете, мистер Карсон?
Карсон поклонился в ответ. Берта, видимо, изумленная моими независимыми манерами, спросила:
– Боже мой, неужели ты не слышал, Дональд?
– О чем?
– О Даулинге.
– А что с ним?
– Его убили!
– Как?!
– Именно так! И вот еще что, тебя ищет сержант Фрэнк Селлерс. Он трижды звонил. Требует, чтоб его известили, едва ты появишься, в ту же минуту.
– Что ж, – откликнулся я. – В нашем распоряжении есть примерно десять секунд.
Берта зловеще зыркнула на меня, схватилась за телефон и сказала телефонистке:
– Соедините меня с сержантом Селлерсом.
Берта еще не успела положить трубку, как сержант Селлерс собственной персоной возник на пороге.
– Кажется, я просил вас…
Берта, отодвигая телефон, громыхнула:
– Я и звоню вам, черт побери! Как раз в этот момент!
– Как раз такие вещи, – сообщил Селлерс, – я называю совпадениями – поразительными совпадениями.
– Зажарьте меня, как устрицу! – заявила Берта. – Я не вру, зарубите себе на носу. Сходите и узнайте на коммутаторе, по какому номеру я звонила. Я вам не вру, Фрэнк Селлерс. Мне это ни к чему.
Селлерс сдвинул форменную фуражку на затылок, перекинул наполовину изжеванную сигару из одного угла рта в другой.
– Мне надо с вами поговорить, – потребовал он.
– У нас клиент, – отрезала Берта.
– Ваш клиент может подождать в приемной, – настаивал Селлерс. – Полиция ждать не может.
– Я налогоплательщик, – встрял Карсон.
Селлерс задумчиво взглянул на него:
– Назовите свое имя.
– Монтроуз Ливайнинг Карсон, – представился Карсон воинственным тоном. – Вручить вам визитную карточку?
Селлерс подошел к нему, протянул свою громадную лапу, взял карточку, посмотрел на нее и сунул в карман.
– Глубоко убежден, – сказал я, – что мистера Карсона не затруднит просьба переместиться в приемную, пока…
– Бред! – оборвала меня Берта. – Он клиент! Фрэнк Селлерс, если у вас есть что сказать, говорите прямо и убирайтесь.
Селлерс снова переместил сигару, задумчиво посмотрел на меня, потом снова на Берту:
– Хорошо, скажу прямо. Прошлой ночью погиб Герберт Джейсон Даулинг. Его убили. Пристрелили из пистолета двадцать второго калибра. Это вам говорит о чем-нибудь, господа?
Карсон открыл было рот, но я опередил:
– Мы читаем газеты, Селлерс.
– Об этом еще нет в газетах, по крайней мере, пока.
Я продолжал с непоколебимой уверенностью:
– Зато есть радио.
– Ты имел в виду не то.
– Как раз то.
– Ладно, – согласился Селлерс, – послушайте, что я скажу. За Даулингом следил один частный сыщик. Именно в ночь убийства. Нам бы хотелось поговорить с этим сыщиком.
Я перевел взгляд на Берту:
– Даулинг… Даулинг… – повторял я, как бы пытаясь припомнить, кто это.
Карсон опять открыл рот, и опять я помешал ему:
– Откуда вы знаете, сержант, что за Даулингом следил частный сыщик?
– Ладно, и это скажу. Кто-то установил на его автомобиле приставку от электронного устройства для слежки. Компания, продающая их в нашем городе, дала мне справку о покупателях за последнее время. В городе продано с дюжину комплектов. Один попал к вам. Мои люди проверяют других покупателей. А у тебя, коротышка, я лично возьму интервью.
– За что такая честь?
– Я всерьез подозреваю тебя. Ты всегда ловчишь, честно не играешь… Но сейчас мы не будем спорить. Я хочу знать, где находится ваша электроника, причем обе половинки. Понятно, коротышка? Обе половинки!
– В машине, – ответил я, не раздумывая.
– А где машина?
– Внизу, на стоянке.
– Ладно, – сказал Селлерс. – Мы пройдем на стоянку и проверим. У полиции много дел, у вас тоже. Давайте спустимся к машине вместе. Вы мне покажете обе половинки той штуки, которую вы приобрели четыре месяца назад. Окажутся на месте – я займусь своими делами, а вы своими.
– Надеюсь, вы извините меня, – обратился я к Берте.
Берта попыталась что-то сказать, но я не дал:
– Больше вам ничего не нужно, сержант? Просто посмотреть на устройство?
– Это все, что мне нужно, – подтвердил Селлерс, а потом добавил, спохватившись: – Пока все.
– Пошли, – предложил я и обернулся к Карсону: – Простите меня, мистер Карсон.
Он откашлялся, словно намеревался выступить с заявлением.
Я повернулся к нему спиной и проскользнул мимо Селлерса к двери.
– Эй, – окликнул Селлерс. – Как ты себя ведешь?!
– Как я себя веду?
– Ты должен быть вежливым и пропустить меня вперед. Не воображай, будто тебе удастся пробраться туда и схимичить…
– Как я могу схимичить?
– Кабы я знал! – посетовал Селлерс. – За тобой глаз да глаз нужен. – И он прошествовал из кабинета прочь, лягнув на прощанье дверь.
Мы спустились вниз на лифте, прошли на стоянку. Я открыл дверцу автомобиля и сообщил: