— Постой, постой, — Диана, нахмурившись, всматривалась в тень. — Образование у меня — чего сама нахваталась, понимаешь ли, но… что-то припоминаю. Развалины стен, что-то там еще. Говорят, их когда-то построили херейониты, хоть я и не знаю, кто они такие. Только я думаю — ага, мне говорил один космолетчик с Энея, что у него на планете есть такие места. Он думал, что шенны — так он их называл — родом с планеты именно такого типа, и колонизацию вели так же.
— Не обязательно. Я склоняюсь к мысли, что просто на таких планетах развалины лучше сохранились. Материал их столь же прочен, сколь красивы, наверное, они были. Но все в нашем космосе смертно. На планетах без воздуха все разрушают метеориты. Там, где атмосфера плотная, то же самое делает выветривание, а геологические процессы делают свою работу всюду. Все же иногда в террестроидных мирах руины сохраняются. Превращаются, так сказать, в окаменелости. Например, их покрывает вулканический пепел или грязь, которые потом окаменевают. Нечто подобное случилось на холмах Аскетов на Водане. А нанесенная потом почва и камни выветрились, открыв эти чудеса. — Аксор заговорил спокойнее: — Но ты не знаешь ни о чем таком в системе Патриция? — закончил он свою речь.
Диана соображала быстро.
— Я этого не говорила. Послушай, Имхотеп — мир суперземного типа. Его поверхность на треть больше, чем у Терры — или Дедала — могу спорить, немногим меньше, чем у Водана. И даже за столетия не была составлена полная карта. Он был всего лишь одиноким научным форпостом в Старкадском секторе заселения. Тигране его начали исследовать — ага, они всякие истории рассказывают, что тут видели, но я не могу на них полагаться — только надо бы как следует поискать и расспрашивать подробно, и можно было бы попасть на морской корабль и сплавать, если нас что-то заинтересует.
К Аксору вернулась надежда.
— Да, и в этой системе есть и другие планеты, и их главные луны, — добавил он. — Я полетел сюда просто потому, что на Имхотеп шел тот торговец, на который я смог попасть. Есть же еще эта планета поближе к светилу — Дедал, да?
— Там тоже может быть. На Дедале я не была с тех пор, как умерла моя мать, а тогда я была мальком.
Диана рассматривала варианты. По нервам пробежала дрожь близкого решения. Нет, она не втянет этого милого старого чудака в заведомо безнадежный поиск. Но и отставать от него за здорово живешь она не собирается — ведь есть надежда, что его поиск сможет привести ее к звездам.
— Раз уж ты на Имхотепе, — сказала она, — можно начать здесь, а я здешние обычаи знаю не хуже всякого другого. Для начала можешь ли ты объяснить, что ты ищешь и почему считаешь, что ответ может быть здесь?
Она допила стейн и махнула рукой, приказывая принести еще. Хасан заодно принес и ведро — долить кружку Аксора. А тем временем вновь обретший безмятежность воданит говорил:
— Понимаешь, следы Древних — это больше чем просто загадка археологии. Эти находки, неимоверно древние сами, могут дать нам знание Воплощения.
Ибо видишь ли, юная леди, прошло почти три тысячи стандартных лет с тех пор, как Господь наш Иисус Христос явился на Терру и принес спасение впавшему в грех человеку. Потом воспрянувшее человечество распространилось на световые годы вокруг, и с Технической цивилизацией распространялась вера, завоевывая народы, народы и народы.
Трудно что-нибудь сказать о таких независимых путешественниках, как имириты. Они слишком другие. Может быть, они не испытали грехопадения, и тогда им не нужно Слово. Зато до боли ясно, что каждый дышащий кислородом вид не находится в состоянии благодати, но подвержен греху, заблуждению и смерти.
Но Господь наш был рожден единожды на Терре и повелел тем, кто пошел за ним, нести весть по планете. А как же другие планеты? Должны были ждать миссионеров-людей? Быть может, хоть некоторым из них дана была благодать собственного Воплощения? Большинство церквей не отважилось принять такую догму. От мира к миру так отличаются жизни и души, но то там, то здесь можно найти религию, выглядящую до странности знакомой. Совпадение? Параллельное развитие? Или тайна лежит глубже?
Он замолчал. Диана хмурилась, пытаясь понять. Вопросы такого рода ее мало беспокоили.
— А что за важность? То есть если ты хороший или плохой независимо от этого?
— Знание Бога всегда важно, — ответил Аксор серьезно. — Дело здесь не только в личном спасении, нет. Подумай о том, как важно для учения о Мире знать правду — какова бы она ни была.
Если наука сможет показать, что весть о Христе — не миф, а биография, и если сможет эмпирически показать, что служение Его было вселенским — тогда ты, например, моя дорогая, разве не решишь ты, что единственно разумное — признать Его своим Спасителем?
Диана от неловкости попробовала сменить тему:
— Так ты думаешь, что сможешь что-то найти в работах Древних?
— Я лелею надежду, как и те исследователи, что пестовали эту мысль до меня. Подумай о неохватном времени, о миллионах лет. Пойми, что Строители должны были охватить всю Вселенную и быть неисчислимыми, такими мудрыми и могучими — да, слишком могучими после всех лет их истории, чтобы нечто материальное могло их уничтожить. Нет, конечно, они оставили свои достижения, а мы, подрастая, отложили детские игрушки и вышли на новый уровень существования. Конечно же, они не могли не питать милосердного желания облегчить путь тем, кто пойдет следом. Они должны были оставить надписи, послания — ныне затемненные временем, почти исчезнувшие, но, быть может, писавшие их не предвидели, сколько веков пройдет, пока снова начнутся полеты среди звезд. Но все же — что лучшее могли они завещать нам, чем свое наследие Окончательной Истины?
У Дианы были крупные сомнения. Очевидно, у других тоже, иначе Аксору не пришлось бы пробираться через всю Империю на свои скудные средства. Но у нее духу не хватало это сказать прямо.
— И что тебе уже удалось найти? — спросила она.
— Не мне одному, никак не мне одному. Я по большей части просто изучал отчеты археологов, а потом отправлялся смотреть сам. Но иногда… — Воданит глубоко вздохнул: — Я не должен хвастать. Я работал с таинственными остатками случайно найденных записей. Вытравленные на стенах и камнях схемы, иногда почти совсем стертые. Запечатленные в молекулах и кристаллах коды, читаемые электроникой, но столь же стертые и раздробленные. Некоторые никто понять не может. Другие могут быть астрономическими символами — например, обозначением пульсаров со значками атомов водорода, с числами, дающими периоды и пространственные соотношения. Можно оценить, как замедлились и сдвинулись в пространстве пульсары, и попытаться их идентифицировать, тогда можно будет предположить, на какое солнце указывает запись… На пустынной планете в пяти парсеках отсюда, среди легенд о заброшенных шахтах я нашел такие намеки. Мне показалось, что они указывают на солнце Патриций.
Аксор прервал свою речь, глядя куда-то вдаль. Помолчав, Диана набралась храбрости заговорить снова:
— Но ваше… ваше преподобие, вам еще рано впадать в отчаяние. Что вы скажете, если мы на несколько дней обоснуемся в городе? Вы отдохнете, а я организую конференции, транспорт и все такое прочее. Видите ли, в горах едва ли что-нибудь найдется, а вот тигране говорят о каких-то островах, где вроде бы есть какие-то естественные формации, которые могут оказаться и разрушенными стенами. На Имхотепе никогда не было своей разумной жизни. Если это не поможет, я могу расспросить космонавтов, организовать наш отлет с планеты — куда вы захотите. И это не будет вам слишком дорого стоить.
Аксор улыбнулся. Крокодилий оскал его пасти вызвал у одной из веселых девиц жуткий визг.
— Воистину ты Богом послана! — заревел воданит.
— Да нет, я не святая, — ответила Диана. Неужто он так наивен, что подумал, будто она тут же воспылала любовью к его делу? Хотя оно может оказаться забавным. — Я почему предлагаю? Я так себе на жизнь зарабатываю. Договоримся о моей дневной плате, и я начну выискивать. А к тому же мне это нравится.
Упоминать свои мечты было пока преждевременно. Аксор надел очки — получше ее рассмотреть.
— Вы — выдающееся юное создание, донна Кроуфезер, — сказал он, неожиданно применив куртуазное обращение. — Если позволено будет спросить, то как вам удалось ознакомиться с этой планетой?
— Я тут выросла. — И неожиданно, то ли от возбуждения, то ли оттого, что голова слегка кружилась от пива, она добавила: — И мой отец ответствен почти за все, что вы тут видите.
— В самом деле? Я был бы очень рад узнать подробнее. Откровенно говорить со случайным знакомым ксенософонтом не в пример легче, чем со своим братом — человеком. И к тому же манера Аксора располагала к общению, и никаких секретов не было в том, что она собиралась рассказать. Ее историю знал весь квартал и все тигране в радиусе тысяч километров.
— Мой отец — Доминик Флэндри. Может быть, ты о нем слышал. Он потом стал адмиралом Флота, но сорок с чем-то лет назад он был новоиспеченным лейтенантом с назначением на планету Старкад, в этот самый сектор. Тогда как раз заваривалась эта каша с мерсейцами, и… В общем, как бы оно ни было, он понял, что планета обречена. Там тогда жили две разумные расы — сухопутные тигране и подводные моряне, и оставалось всего пять лет на эвакуацию всех, кого удастся, пока солнце не сошло с ума. А единственная подобная Старкаду планета была вот эта. К счастью, на Имхотепе уже существовала научная база и кое-какая промышленность для ее поддержки, а Дедал был колонизирован и стал важным форпостом Флота. И все равно переселение было дикой суматохой, не хватало ни денег, ни людей, и все наспех.
— У Терранской Империи множество потребностей, начиная с обороны, и они поглощают почти все ее ресурсы, — заметил Аксор. — И хотя любое насилие достойно лишь сожаления, нельзя не восхищаться элегантностью, с которой адмирал Магнуссон отразил прошлогоднее нападение мерсейцев.
— Двор императора и бюрократия тоже очень дорого обходятся, — отрезала Диана. — Ну ладно, не обращай внимания. Я-то налоги не плачу.
— Я… да, я слыхал рассказы об исследованиях адмирала Флэндри, — спешно сменил тему Аксор. — Но ведь он никак не мог провести на Имхотепе много времени.
— И не провел. Он только заглядывал от раза к разу, когда бывал поблизости. Естественное любопытство. С моей матерью он… — я всегда сама себе говорю, что не буду его винить. Она не винила.
Когда-то Мария Кроуфезер призналась дочери, что завела ребенка от Доминика Флэндри в надежде, что из этого выйдет что-то постоянное. Не получилось. И когда он узнал о ее беременности при своем очередном посещении, он очаровательно и печально с ней распрощался. Мария осталась предоставлена самой себе.
— Твоя мать работала в программе переселения? — тактично спросил Аксор.
— Ксенологом, — кивнула Диана. — Погибла при несчастном случае — внезапная Приливная волна на незнакомом берегу. Три стандартных года назад.
Мария Кроуфезер родилась на планете Атейе в автономной общине Дакотия. Ее основали в годы Прорыва, когда Содружество покидала одна этническая группа за другой, чтобы избежать ассимиляции в его однообразии. Народ Дакоты хотел воскресить чувство идентичности с Северной Америкой. Правда, до самой Дианы дошли только обрывки воспоминаний о древних традициях — неясные и грустные. Свою жизнь она провела среди тигран и морян.
— Оставив тебя, по сути, сиротой, — ответил Аксор. — А почему никто о тебе не заботился?
— А я сбежала.
Мужчина, живший в те времена с Марией, не проявил себя плохим человеком. Он оказался очень официальным, что было куда противнее. В свое время он хотел законным образом жениться на матери девочки, а теперь намеревался отправить ребенка в школу для детей космофлотчиков на Дедале, и пусть она в конце концов выйдет за какого-нибудь достойного офицера. А порывы ветра колыхали лес на холмах, где охотились тигране, и под тремя лунами разбивались волны прибоя о берега девственных островов.
— А как отнеслись к этому власти?
— Сначала не могли меня найти. Потом забыли.
Аксор издал носом какой-то звук, который мог быть эквивалентом смеха.
— Ну что ж, маленький друг-эльф всего мира, посмотрим, каким гидом будешь ты для бедного странника. Подготовь все и оставь меня наедине с материалами и молитвами до тех пор, пока не будет все готово к отъезду. Но можешь ли ты мне хоть идею дать, чего следует ожидать?
— Постараюсь, но обещать не могу, — ответила Диана. — Особенно в эти дни. Вы не в лучшее время прибыли, сэр.
Над дугами бровей колыхнулись платы чешуек.
— Прости меня, что ты имеешь в виду?
Ее обуревали мрачные предчувствия. По мере сил она старалась не обращать внимания на новости. Что она может сделать? Она мысленно вспомнила разных беженцев, прикидывая, где она окажется, когда начнется — если начнется — заваруха. А вот теперь она сама себя втравливает в экспедицию, которая может забросить куда угодно, и…
— Та битва с мерсейцами в прошлом году — это всего лишь стычка где-то в космосе, — ответила она. — Но с тех пор ходят слухи — и попроси своего Бога, чтобы это были только слухи, ладно? Короче, сэр, может быть, мы на грани настоящей войны.
Глава 2
На Дедале, планете без горизонта, тигранин все еще был непривычным зрелищем и потому привлекал общее внимание. Таргови был исключением. В столице Аурейе, в глуши, в общинах вдоль всей реки Высокой Дороги до самого Фосфорического океана, в немалом числе поселков по всей планете народ к нему привык. Он садился в космопорту на своем потрепанном «Лунном кузнечике», перебрасывался шутками с охранниками и чиновниками, пытался им что-нибудь продать, потом грузил товары в столь же непрезентабельного вида фургон и отбывал. Его товар с Имхотепа был примером бесконечного разнообразия, свойственного любой планете. Были у него изделия ремесла его народа, ножи, ножницы, гобелены, духи; вещи странные и тонкие, сделанные под водой морянами, экзотические произведения природы, кожи, минералы и самоцветы, сухопутный жемчуг, странные пряности и продукты — по иронии судьбы, на большом Имхотепе была жизнь, могущая прокормить терран, как и старкадцев, а на террестроидном Дедале ее не было.
Много лет он странствовал, торговал, выменивал, забавлял себя и тех, кого встречал, — вполне обаятельная личность, которой — как кое-кто слишком поздно понимал — крайне опасно становиться поперек дороги. И даже когда напряжение между Мерсейей и Террой привело к стычкам, когда то здесь, то там вскипали схватки и наконец адмирал сектора Магнуссон собрал силы для отражения армады вторжения Ройдхуната, даже тогда торговле Таргови никто не мешал.
Так что он обычным образом по приземлении через двенадцать месяцев после предыдущего визита зарегистрировал товар, и младший офицер порта предупредил:
— Вы лучше держите с нами контакт. Межпланетное сообщение может быть сокращено внезапно. Вдруг окажется, что вы не сможете покинуть Дедал неопределенно долго.
— Эйяда шкор! — вырвалось у Таргови. Ноздри его застыли, рука упала на рукоять ножа. — Это еще что?
— Возможность чрезвычайного положения, — ответил человек. — Вы поймите, я же хочу по-хорошему. Будет же короткий льготный период. И если вы вернетесь немедленно, я, может быть, смогу вам дать разрешение на взлет. А иначе вы можете застрять и даже на пропитание себе не заработаете, когда товары продадите, а траты останутся.
— Хм. Я так думаю… как-нибудь выживу, — буркнул Таргови себе под нос.
Офицер пристально глянул через стол:
— Наверное, вы правы. Однако способ, который вы найдете, может не понравиться нам. Мне бы прискорбно было видеть вас в тюрьме или расстрелянным.
Надо сказать, что вид тигранина давал повод для тревоги. Сходство его с человеком ограничивалось очертаниями. Тело примерно среднего человеческого роста опиралось на непропорционально длинные ноги с широкими когтистыми ступнями. Сзади подергивался короткий твердый хвост. Торс массивный, руки с четырехпалыми кистями перевиты бугрящимися мышцами. Круглая голова, плоская сверху, сходилась к острому подбородку, на носу посреди лица была одна дыхательная щель, в широком рту поблескивали зубы хищника. Ниже выдавались вибриссы хемо-рецепторов, раскосые глаза блестели алым блеском. Большие подвижные уши напоминали крылья летучей мыши. Покрывающий тело шелковистый мех сейчас ощетинился. Был он оранжевый с черными полосами, и только на горле сверкал белый треугольник. Голос мурлыкал, шипел, иногда рычал или поскрипывал, и беглый англик казался в его устах чужим диалектом.
Из одежды на нем были только короткие шорты, ремень с карманами, нож на поясе и амулет на шее, да еще оксигилл. Он возвышался за головой, обрамляя ее. Было странно видеть такой на молекулярном уровне работающий аппарат на этом почти первобытном существе и думать, какое остроумие инженерной мысли потребовалось для того, чтобы можно было ловить из воздуха кислород и по хирургически вживленным трубкам подавать его прямо в кровь. Но именно это давало Таргови свободу быть варваром, потому что иначе ему пришлось бы ходить в шлеме с компрессором — или погибнуть. Его вид развивался при атмосферном давлении в девять раз больше терранского.
— Боюсь, как бы ваши усилия не пропали даром, — низким голосом произнес Таргови. И уже более весело: — Однако ничего ведь такого не случится. С вашей стороны очень любезно дать мне совет, Досабхай Пател. И ваша жена в ближайшей почте может найти кое-что для себя приятное. Но что это за чрезвычайные обстоятельства, которых вы ждете?