— И у вас, сэр, зародились те же подозрения, что и у меня? — настаивал он.
У окна на полу блаженствовал Аксор, слушая одним ухом разговор и любуясь закатом. Одет он был лишь в собственную чешую и броню, если не считать сумки, четок и свисающих с шеи очков.
— В общем, да, — ответил Флэндри. — Магнуссон был «тихушником» — так это у нас называется — я предположил это, хотя вербовка такого, как он, была бы самой дерзкой за всю историю операций плаща и бластера — если не считать художественный вымысел. Мне захотелось сравнить данные о его юности с тем, что помнит большинство мерсейцев. Не все же они были посвящены в тайну, а те, что были — можно допустить определенный процент… Грубые несовпадения могли навести на след. К сожалению, мерсейская контрразведка выловила наших агентов раньше, чем они что-нибудь раскопали. К счастью, та же интуиция озарила и вас, и вот — сидящее передо мной трио нанесло удар более решительный и решающий, чем я мог бы даже вообразить.
— Каковы последние военные новости? — спросила Диана. — То есть я имею в виду правду, а не сахарную пудру с телеэкранов.
Флэндри улыбнулся — устало:
— Я бы не удостоил это именем войны. По крайней мере, уже пару месяцев. Все повисло в воздухе, пока Империя и чиновники роются в данных. Людей, которые по искренней вере дрались за Магнуссона — их слишком много, чтобы всех убить или посадить. Наказания должны варьировать от выговора, штрафа и понижения в звании до позорной отставки. Такое разнообразие и путаница в его применении создают хаос, превышающий воображение, кроме того, аккреционный диск черной дыры не больше диска транзистора. Но все в конце концов успокоится.
— Магнуссон. А о нем что-нибудь слышно? Флэндри поморщился:
— Он умер от рук своих людей. Вы в самом деле хотите знать подробности? Я слыхал, что принято решение их не разглашать. Зачем рисковать возбуждением к нему сочувствия?
— И я полагаю, — медленно произнес Таргови, — что история раскрытия заговора тоже должна оставаться в тайне?
Флэндри вздохнул:
— Ну, она не выставила бы правительство слишком грамотным и умелым, правда? К тому же из своих источников я узнал, что Мерсейя дала понять: предание гласности этого эпизода будет равным образом неприятно для мерсейцев. А это могло бы застопорить мирный процесс… Не то чтобы вам было запрещено говорить. Но Империя большая, а особого доступа к масс-медиа у вас нет.
— Что с захарийцами? — как шум прибоя, раздался голос Аксора. — Возможно ли милосердие к этим терзаемым душам?
— Терзаемым, скажешь тоже! — Диана топнула ногой, но тут же овладела собой, отпила глоток мартини и добавила уже спокойнее, хотя на щеках ее играл румянец: — Я не хочу для них геноцида или чего-нибудь такого. Во имя Джавака, нет! Но что с ними все-таки будет? Ты имеешь понятие, па?
— Имею, — ответил Флэндри, радуясь возможности направить разговор в менее опасное русло. — Окончательного указа еще нет, но я изучал эту ситуацию, а… а мое слово не без влияния.
Он тоже отпил глоток из своего бокала и затянулся, а потом продолжил:
— Они уникальны. Ни одна другая популяция, по крайней мере человеческая, не смогла бы сохранить секрет так, как они. Почти каждый взрослый был посвящен. Не будем разводить философию на тему, что на самом деле значит «человеческая».
Дети их, конечно, ничего не знали. Убить нам их, что ли? Мерсейцы могли бы — «во имя чистоты Расы». Империя, как бы ни прогнила, до такого не дошла.
Будут прощения, амнистии и ограниченные наказания. Так надо, если мы хотим подпереть нашу социальную структуру, чтобы она продержалась еще столетие-другое.
Я думаю, что наказанием захарийцев будет потеря их страны. Их заставят уехать — рассеяться — найти себе новые места где смогут. Я не буду удивлен, если Мерсейя предложит им убежище, и многие согласятся. Остальным придется найти себе место среди нас.
— И что из этого получится? — поинтересовался Таргови.
— Кто знает? — развел руками Флэндри. — Игра ведется ход за ходом — игра Империи, жизни, назовите как хотите — и каков будет счет, когда фигурки сложат обратно в коробку, кто знает?
Он отодвинул бокал, отбросил сигарету и встал.
— Друзья мои, — объявил он, — обед ждет. Пойдемте и будем радоваться тому, что имеем.
Но сначала, — он обвел взглядом компанию, — я хочу вам дать еще несколько причин для радости. Диана, Таргови — вы действительно хотите отправиться в космос? Я готов вам это устроить, если вы решитесь. Торговцами, исследователями, учеными, артистами или — помоги вам Бог — агентами разведки — я готов организовать для вас обучение и предоставить средства, которые вам нужны. Только я прошу вас сначала хорошо подумать, чего вы на самом деле хотите.
Девушка и тигранин просто сияли радостью.
— А для вас, отец Аксор, — обратился к нему Флэндри, — если вы пожелаете, я добьюсь должного финансирования ваших исследований. Хотите ли вы?
— Да благословит вас Бог, нравится вам это или нет! — ответил воданит глубоким, как океан, голосом. — Дар ваш пребудет дольше времени и пространства!
Он скрестил руки на коленях передних ног и улыбнулся — как может улыбаться лишь тот, кто добился спасения для себя и для возлюбленных своих.
Форпост Империи
«В небе драконов нет».
Карлсарм взглянул на небо. Туман уже рассеялся настолько, что он смог рассмотреть посыльного. Его крылья блестели на фоне нескольких ночных звезд, как алмаз Спика и янтарь Бетельгейзе, которые сияли очень ярко и отчетливо, как бы совсем рядом. В тишине слышался шелест перьев.
«Прекрасно, — пробормотал Карлсарм. — Все, как я и ожидал». И, повысив голос, произнес:
— Сообщи Хозяйке Дженис, что она может без боязни пересекать открытые места. Ей надлежит быстро выдвинуть свою роту в Гэлловский лес. Пусть кто-либо ведет наблюдение с верхушки дерева, но не выпускайте боевых пчел без моего сигнала. Что будет, то будет.
Мелодичный, словно прозвучавший с небес, голос посыльного нараспев повторил его приказ.
— Правильно, — сказал Карлсарм. Посыльный развернулся и полетел на север.
— Что случилось? — спросил Вольф.
— Если верить разведчикам Роулана, у врага наверху никого нет, — ответил Карлсарм. — Я приказал…
— Да-да, — проворчал лейтенант. — В отличие от птичьего, английский язык я понимаю. А ты уверен, что следует держать маленьких друзей Дженис в резерве? Мы бы вообще не понесли потерь, если бы они были у нас в авангарде.
— Но тогда мы выдали бы свой секрет. А во время операций нам не нужны никакие неожиданности. Скажи Хозяйке Рэнде, что основные силы требуют максимального прикрытия. Я проверю выполнение моих распоряжений. Когда я вернусь, начнем атаку.
Вольф кивнул. Это был стройный мускулистый человек с резкими чертами лица и соломенными волосами, заплетенными в косу. Его кожаный костюм, отделанный бахромой, не выдавал его звания, как и стандартное оружие, висевшее у него на поясе, кинжал и томагавк. Но два огромных цербера, мягко следовавшие за ним по пятам, могли принадлежать только Главному лесничему Виндхука.
Он исчез, растворился в тумане. Карлсарм побежал вперед. Он не видел никого из сотен своих солдат, но каким-то первобытным безошибочным инстинктом ощущал их присутствие. Клочья тумана, скрывавшие их, смыкались за спиной капитана, становясь более разреженными. Он остановился, спрятался за одиноким раскидистым деревом и огляделся.
Чтобы скрыть свой маршрут, они почти все время шли по болотам. Однако подъем ночью и марши по Оникс-Хейтс можно было совершать только при лунном свете, иначе люди падали и калечились. На вторую ночь, когда они вступили на возделанную часть плоскогорья, луна практически исчезла. Однако после двух звездных ночей из-за горизонта вновь показалась полная Селена. Поднявшись высоко в небе, зазубренный диск залил окружающую местность мертвенно-синим светом. Карлсарм почувствовал себя беззащитным — здесь враг мог запросто его обнаружить.
Однако никто, похоже, не подозревал о его присутствии. Поля километр за километром исчезали за плоским восточным горизонтом. Засаженные рожью, под лунным светом они выглядели серебристыми и молчаливыми. В воздухе ощущался душистый ржаной запах колосьев, сломанных под ногой Карлсарма. Вдали виднелось темное здание, где, по-видимому, все спали, за исключением машин. То, что сельское хозяйство велось на полностью роботизированных латифундиях, сделало здешнюю местность малонаселенной. Поэтому Карлсарм надеялся, что после захода солнца проведет своих людей незамеченными до места, находившегося в пяти километрах от Домкирка.
Город выглядел небольшим даже вблизи. Из Девяти Городов он был самым маленьким — около пятидесяти тысяч домов — и вторым по возрасту; в нем сохранилось много старых сооружений, теснившихся друг к другу, и землянок, конструкция которых напоминала жилища первопроходцев. В стороне от главных улиц они были в большинстве своем неосвещенными. В городе жили здравомыслящие граждане, которые рано отправлялись спать. Правда, кое-где окна слабо светились. Единственный современный небоскреб отливал под Селеной металлическим блеском — судя по всему, некоторым его обитателям было не до сна. Над крышами вздымались шпили собора. Луна светила так ярко, что Карлсарм мог поручиться, что различает отражаемые ею цвета.
Город выглядел небольшим даже вблизи. Из Девяти Городов он был самым маленьким — около пятидесяти тысяч домов — и вторым по возрасту; в нем сохранилось много старых сооружений, теснившихся друг к другу, и землянок, конструкция которых напоминала жилища первопроходцев. В стороне от главных улиц они были в большинстве своем неосвещенными. В городе жили здравомыслящие граждане, которые рано отправлялись спать. Правда, кое-где окна слабо светились. Единственный современный небоскреб отливал под Селеной металлическим блеском — судя по всему, некоторым его обитателям было не до сна. Над крышами вздымались шпили собора. Луна светила так ярко, что Карлсарм мог поручиться, что различает отражаемые ею цвета.
С полей доносилось приглушенное бормотание машин. Странно, но для Карлсарма эти звуки были почти желанными. Как только он вспоминал о лесах, фермерские хозяйства подавляли его своей пустотой, безжизненностью, и неважно, что в них собирали богатые урожаи, а на полях паслись огромные стада животных.
Вздрогнув от холода, Карлсарм оглянулся на запад, словно искал в этом успокоения. Туман, скрывавший большую часть его армии, мерцал белесым светом. Его, несомненно, уже увидели, но в такой близости от океана Лаврентия это явление было делом естественным. Из-за горизонта, едва различимые, как будто бестелесные, появились три высочайших снежных пика Виндхука. Дом лежал где-то далеко-далеко; вечный путь к нему ожидал тех, кому предстояло погибнуть.
«Остановись», — прошептал себе Карлсарм и, вытащив из колчана стрелу, вставил ее в арбалет. Потом сильно нажал на ручку и, прицелившись, спустил курок. Этой ночью он был не человеком, а оружием.
Карлсарм бегом вернулся к своим людям. Туман сгущался; его холодные влажные клочья кружились, опускаясь на землю, а Хозяйка Рэнда выпускала из садков своих любимцев и тихо напевала:
«Интересно, действительно ли в этом есть необходимость? — подумал Карлсарм. — Почему женщины, обладающие Мастерством, должны скрывать все, что касается их работы?» Он слышал приглушенное жужжание насекомых и на какое-то мгновение увидел маленькие тельца, сверкнувшие в свете Селены. Рассеяв в воздухе капельки, эти крошечные создания садились на стебельки ржи, впитывали в себя росу и вновь взлетали. Скоро облако стало таким густым, что люди почти перестали что-либо видеть. Они держали связь друг с другом с помощью сигналов, имитируя крики, чириканье, пищание и пение птиц, и ориентировались по запаху — всем известному и отчетливо различимому запаху войны.
Карлсарм обнаружил Вольфа возле одного из церберов, глаза которого светились в тумане, будто красные угли.
— Все в порядке? — спросил он.
— Да. Если мы только сможем охранить боеспособность в этой заварухе.
— Сможем. Мы набрались опыта на затопленных землях — так неужели же не сможем победить на суше? Ладно, пошли. — Карлсарм издал низкий вибрирующий звук.
Звук понесся от человека к человеку, от подразделения к подразделению, и те, кто понимал птичий язык, услышали следующее: «Вперед, мы идем за добычей».
Туман быстро перемещался по направлению к Домкирку, и никто в городе не обратил внимания на то, что туман не мог двигаться, поскольку ветра вообще не было.
* * *Джон Райднур прибыл сегодня. Но он совершил посадку на планету неделей раньше и перед этим напичкал себя всей информацией о Фригольде, которая только была ему доступна, — любым способом, который он считал нужным и полезным, начиная от простого чтения и разговоров и кончая получением более труднодоступных сведений с помощью компьютеров. Предыдущая профессиональная деятельность убедила его в том, как мало он знает. И если бы ему сказали, что во время путешествия ему придется разъяснять общеизвестные факты какому-то члену экипажа корабля, это весьма смутило и раздосадовало бы его.
«Оттокар» был германийским торговым судном и выглядел весьма прилично, как и большинство судов, прилетевших из того мира. Имея некомплект боевых единиц на границах Империи, флот терран нуждался в чартерных частных судах, когда возникали те или иные проблемы. Эти суда использовались только для доставки имущества, войска же перевозились регулярными транспортами, вооруженными и эскортируемыми надлежащим образом.
Но Райднур был гражданским лицом. Оттого, думал он мрачно, и работа его не считалась крайне срочной. На Терре ему был выдан правительственный билет и сказано, что он может путешествовать, как ему хочется. Он воспользовался этим и совершил переезд, пересаживаясь несколько раз с одного корабля на другой, на двух из которых команда состояла из не-людей. Там, гае кончались владения Империи и простирались пустынные пространства, движение было нерегулярным.
Германийцы же принадлежали к человеческому роду, но по натуре были людьми замкнутыми. Впрочем, и Райднур не отличался общительностью, а потому на тему о том, каким должен стать финальный этап его путешествия, большей частью разговаривал сам с собой.
И вот как-то раз, когда он сидел в салоне, по обыкновению углубившись в свои мысли, к нему подошел помощник стюарда. Судя по всему, ему очень хотелось поговорить. Райднур почувствовал досаду — в иллюминаторах уже виднелся Фригольд.
— Я никогда не видел ничего более значительного… более… великолепного, — сказал помощник стюарда.
«Тогда почему бы тебе не понаблюдать за этим молча?» — пробормотал Райднур себе под нос.
— Это мое первое продолжительное путешествие, — робко продолжал его собеседник.
Он был немного больше юнги и чуть постарше первого сына Райднура. Похоже, члены экипажа обходились с ним довольно сурово, и парню приходилось разговаривать лишь с пассажирами, да и то лишь по долгу службы. Райднур вдруг почувствовал, что не может быть с ним неприветливым.
— Вам нравится… простите, я не знаю, как вас зовут.
— Дитрих, сэр, Дитрих Штайнхауэр. Да, мне все очень интересно. Мне бы хотелось, чтобы вы поподробнее рассказали мне а портах планеты, на которую мы направляемся. Члены экипажа не любят, когда я их расспрашиваю.
— Не принимайте этого близко к сердцу, — посоветовал Райднур и, откинувшись на спинку кресла, вынул трубку. Это был высокий худощавый блондин с острыми чертами лица; его серая рубашка и брюки выглядели скорее практичными, чем модными. — Путешествуя среди звезд, человек ощущает одиночество и страх и, естественно, пытается эти чувства как-то преодолеть. Терране, например, склонны в таких случаях к беседам. А вот германийцы, говорят, погружаются в работу и в себя. Но как только ваши товарищи привыкнут к вам и поймут, что вы хороший, надежный парень, они сразу подобреют.
— Правда? Вы этнолог, сэр?
— Нет, ксенолог.
— Но на Фригольде нет не-людей, за исключением арулиан. Или есть?
— Н-нет. Вероятно, нет. С точки зрения биологии, во всяком случае. Но это странная планета, и про такие известно, что с колонистами, которые на них высаживаются, происходят странные вещи.
Дитрих сглотнул и на несколько минут умолк.
По мере того как «Оттокар» спускался ниже, отклоняясь от орбиты парковки, планета все увеличивалась в размерах и ежеминутно меняла облик. Среди звездной темноты она сияла голубым светом, окруженная белыми облаками; глубоко внизу с трудом различались континенты. Фиолетовая кайма, которую можно видеть из космоса на краях любого террестроидного мира, была шире и красочнее, чем у Терры. Вокруг мерцало сияние, невидимое на дневной стороне, но закрывающее сплошной пеленой сторону ночную. С поверхности планеты, обладавшей рассеивающими свойствами, его не было видно; на Фригольде отсутствовало магнитное поле, необходимое для концентрации солнечных частиц вблизи полюсов. Здесь через тонкий верхний слой атмосферы можно было видеть игру света. Солнце Фригольда, вдвое ярче, чем Сол, принадлежало к позднему типу F и на расстоянии 1,25 астрономической единицы выглядело чуть меньше, чем с Терры. Но освещенность была почти в три раза больше, и светило выглядело скорее белым, чем желтым. Через дымчатый фильтр можно было видеть вспышки и протуберанцы, распространявшиеся в космосе на миллионы километров и возвращавшиеся огненным дождем.
Поблизости от планеты виднелась единственная луна. Она была непримечательной, даже по своему названию (сколько спутников из миров, населенных людьми, известны под названием Селена?), и обладала массой вчетверо меньше Луны. Но она находилась достаточно близко к планете, чтобы продемонстрировать угловой диаметр почти на четверть больший. Вследствие этого фактора, а также из-за яркого солнечного света и высокой отражающей способности она давала вдвое больше света. Разглядев все это, Райднур почувствовал, что почти ослеплен.