Проснулась я от неприятного ощущения, что на меня кто-то пристально смотрит. Открыв глаза, я увидела, что поблизости никого нет, а я лежу на кровати в небольшой, но очень уютной комнате в светло-бежевых и белых тонах. Сквозь светлые портьеры лился утренний свет, чувствовала я себя значительно лучше, но очень уж хотелось пить и в туалет. Отогнув край невесомого шелкового одеяла, я обнаружила, что на мне надета бледно-желтая пижама, такого же цвета халат висел рядом на спинке стула. Поднималась и садилась я как в замедленной киносъемке, но все же я это сделала. Вот только на халат сил уже не осталось и я, как была в пижаме и босиком, поползла к дверям. Где я находилась и где располагалась уборная я не имела ни малейшего понятия, поэтому шла наугад. Конечно, "шла" было сильно сказано, я перемещалась, держась обеими руками за стену и переводя дух через каждые полтора шага. Наконец я услышала голоса. В проеме кухонной двери стоял Костя, одетый в серый аддидасовский костюм и какая-то пожилая женщина. Увидев бледно-желтый призрак, Костя сказал:
- Привет, Лера, я как раз говорил Варваре Сергеевне, что у нас появился новый жилец.
Варвара Сергеевна обернулась и увидев меня всплеснула руками и сказала:
- Господи! Кто ж тебя так, девонька?!
Люди будто сговорились задавать мне один и тот же бестактный вопрос.
- Лера, Варвара Сергеевна наша домработница и папина ассистентка.
Я что-то невнятно пробормотала и спросила насчет туалета. Причитая и охая, Варвара Сергеевна проводила меня в нужном направлении и доставила обратно в комнату. Там, у окна стоял Костя.
- Лера, - сказал он, подходя к противоположной кровати стене, - вам не обязательно ходить так далеко, здесь все есть, - он открыл незаметную дверь и моему взору предстала большая ванная комната с зеркалом во всю стену. Я подумала, что у хозяев этой квартиры прямо таки страсть к незаметным дверям. Пока Варвара Сергеевна укладывала меня в кровать, Костя сходил за отцом.
- Ну-с, как наши дела? - на Николае Николаевиче был почти такой же костюм, как и на сыне.
- Так себе, - честно призналась я, - но говорить стало не так больно.
- Это хорошо, - он ощупал мою челюсть, - очень хорошо... Я тебе её вчера вправил.
- Когда? - удивилась я.
- Когда вы, леди, в обморок упали, - улыбнулся он. Все это время Варвара Сергеевна смотрела на меня и качала головой с аккуратной почти седой прической.
- Что ж за христопродавцы-то а?! - наконец не выдержала она.
- Христопродавцев у нас хватает, - Николай Николаевич поднял рукав пижамы на моей правой руке и на сгибе локтя я увидела три следа от укола. Варвара Сергеевна, в кабинете на столе лоток, принесите его, пожалуйста.
- Пойду кофе сварю, - сказал молча стоявший у дверей Костя.
- Мне без сахара, - как-то машинально сказал Николай Николаевич, оттягивая нижние веки моих глаз и что-то там рассматривая. Варвара Сергеевна принесла лоток на котором лежали одноразовые шприцы и ампулы. Я закрыла глаза и отвернулась - не выношу этого зрелища. К счастью я почти ничего не почувствовала.
- Папа, - в приоткрывшуюся дверь заглянул Костя, - там Володя приехал.
- Зови его сюда, - Николай Николаевич опустил рукав пижамы и накрыл меня одеялом до самого подбородка. Вошел Вовка с большим целлофановым пакетом в руках.
- Здравствуйте, Николай Николаевич, - сказал он, глядя на меня.
- Здравствуй, Володя, - он поднялся со стула на котором сидел, - вы поговорите пока, только недолго, Лерочке нельзя переутомляться. Пять минут.
- Да, конечно.
Из комнаты все вышли, Вовка поставил пакет на стол, а сам присел на стул рядом.
- Как ты, Лер?
- Лучше чем вчера. Ты в банке был?
- Да, - он вытащил из пакета большой пухлый коричневый конверт, - это деньги, две тысячи, три Денис перевел на счет сегодня утром.
- Замечательно.
- А там ещё фрукты всякие, это он купил ещё до моего приезда... Хороший у тебя муж. Да, на работу тебе позвонил, сказал, что ты заболела, тебе привет передавали и пожелали поскорее выздоравливать
- Спасибо. Володь, мне надо чтобы ты ещё кое-что для меня сделал.
- Все что угодно.
- Мне нужен пистолет и еще, найди мне высококлассного специалиста, который смог бы меня в кратчайшие сроки научить драться и владеть оружием.
Володя пристально смотрел на меня, слегка прищурив глаза.
- Лерка, ты что задумала? Ты что, решила сама с ними поквитаться? Одна?!
Я кивнула, но не стала говорить Володе, что решила не только поквитаться. Я собиралась совершить похищение. Грубо говоря, я собиралась выкрасть Агния у Владимира Михайловича и его цепных барбосов.
Глава шестая.
До операции оставалось меньше недели. Мои сотрясенные мозги пришли в норму, вот только лицо по-прежнему было далеко от божьего замысла. Вовка приезжал почти каждый день и каждый раз пытался отговорить меня от безумных, по его мнению, планов. Я отмалчивалась, не посвящая его в то, что с утра до ночи только тем и занимаюсь, что эти планы вынашиваю и разрабатываю.
Я сидела в "своей" комнате за столом и рассматривала принесенные мне Николаем Николаевичем каталоги, на глянцевых страницах которых, вместо одежды были губы, носы, подбородки... У меня никак не получалось что-нибудь выбрать, как-то не складывались отдельные части в целое лицо и я уже начала постепенно злиться, когда в дверь постучали, и вошел Костя.
- Привет, - сказал он, - не помешал?
- Нет, что ты, заходи, - я захлопнула каталог и отложила от себя подальше. Костя присел на низкую банкетку у стены. На нем были светлые брюки и пестрая рубашка. Я посмотрела на него и в который раз отметила про себя, что не получается представить Костю в постели с женщиной. "Наверное, это все равно, что спать со статуей или со Снежным королем", - подумала я.
- Скоро операция, - сказал он. - Волнуешься?
- Так, - неопределенно пожала я плечами. - Никак лицо себе выбрать не могу.
- Давай вместе попробуем.
Я покосилась на каталоги.
- Нет, сделаем по-другому, - сказал он, проследив мой взгляд. - Я сейчас.
Он вышел и вскоре вернулся с ноутбуком. Поставив его на стол, Костя открыл экран и защелкал кнопками. Я присела на стул рядом.
- Я заранее ввел сюда твои данные.
- Какие именно?
- Особенности и строение черепа.
На экране показалась моя голова, вернее её контуры... без лица. Стало как-то не по себе.
- С чего начнем?
- С носа, - немедленно ответила я.
- Хорошо.
Часа через три наших совместных усилий, с экрана смотрело мое будущее лицо. И оно мне нравилось. Очень. Войдя во вкус, Костя подобрал ещё и возможный вариант прически. Мои темно-русые волосы он осветлил до цвета шампанского и я с удивлением уставилась на прекрасную незнакомку на экране. Внезапно мне стало страшно.
- Это не я, - покачала я головой, отодвигаясь от стола. - Это не я!
- Ты, - он увеличил изображение и зеленоглазое чудо уставилось на меня в упор. - Это ты и твоя новая жизнь.
- Боюсь, - честно призналась я. - А вдруг не получится, и я навсегда останусь уродом?
- Ты можешь быть совершенно спокойна, в пластической хирургии отец специалист высочайшего класса.
"Еще бы, - подумала я, - восемь тысяч!"
- Все будет хорошо, - сказал Костя, взял меня за руки и тут я, пожалуй, впервые, увидела, как он улыбается. У него оказалась красивая улыбка и мраморное лицо наконец-то стало похоже на живое.
В день операции приехал Вовка с цветами. Он так волновался, что Костя был вынужден налить ему водки. Я же напротив была совершенно спокойна. Утром, днем и вечером я смотрела на лицо на экране, постепенно привыкая к нему. И привыкла.
Вовка остался волноваться в одиночестве - Костя и Варвара Сергеевна ассистировали Николаю Николаевичу. Меня переодели в короткую белую рубашку и разовые тапочки. Из кабинета мы вошли в самую настоящую операционную. Забираясь на стол, я все же ощутила неприятную холодную дрожь. Пока Николай Николаевич готовился к операции, Костя сделал мне в вену укол и глядя поверх маски, наполовину закрывавшей лицо, тихо сказал:
- Не волнуйся, все будет хорошо. Считай вслух до десяти.
- Раз, два, три... - сказала я и куда-то провалилась.
Сознание возвращалось медленно, я будто поднималась откуда-то из глубины.
- Лера, - послышался голос Кости.
- М-м-м... - подала я признак жизни.
- Просыпайся, - сказал голос Николая Николаевича, - все позади.
Я приоткрыла глаза, комната завертелась и меня стошнило. Своего тела я не ощущала совсем, а голова казалась раза в три больше. С чувством безграничного облегчения я мысленно повторила слова Николая Николаевича все позади. Как же я ошибалась! Саму операцию я не чувствовала, будучи под наркозом, а вот все прелести послеоперационного кошмара мне пришлось испытать в полной мере. Николай Николаевич поработал не только с моим лицом, но и с телом. Под тугими бинтами все страшно болело, чесалось, зудело и я доходила до исступления от невозможности что-либо с этим поделать. Невозможно было стоять, сидеть, лежать, ходить и я миллион раз задала себе вопрос - как же женщины добровольно идут на такое без особой необходимости?!
Наконец настал день, когда с меня должны были снять бинты. С замиранием сердца ждала я этого события. Мне казалось, что осточертевшие тряпки падают так мучительно медленно... Наконец я оказалась на свободе.
- Ну что ж, - сказал Николай Николаевич, внимательно осматривая меня со всех сторон, - превосходно... превосходно...
- Можно мне в зеркало посмотреть? - голос у меня дрогнул, и я кашлянула, чтобы скрыть волнение.
- Конечно, - он подвел меня к большому зеркалу, висящему на стене в кабинете, и я едва не разрыдалась в голос, увидев себя. Я вся была в ужасных багровых рубцах.
- И это вы называете превосходно?! - слезы все-таки брызнули из глаз.
- Успокойтесь, Лерочка, - улыбнулся Николай Николаевич, - все это быстро заживет и исчезнет. Конечно, останутся шрамы, но я их зашлифую и вы сами не поверите, что вам когда-то делали операцию.
- Хотелось бы верить, - пробормотала я, надевая тонкую рубашку. Если бы избившие меня сволочи знали, через что мне пришлось пройти, и как я их возненавидела, они, наверное, улетели бы жить на другую планету, ведь женщина, которой двигает ненависть, гораздо страшнее и изобретательнее мужчины.
Глава седьмая.
Николай Николаевич оказался прав. После довольно неприятной процедуры шлифовки, я наконец-то получила возможность созерцать себя в зеркале с любопытством и без ужаса. При росте сто семьдесят пять, я всегда имела хорошую спортивную фигуру - результат долгого занятия плаванием, но при сидячей редакторской работе и отвращении к диетам, конечно появилось кое-что лишнее. Это лишнее осталось в прошлом. Я разглядывала длинноногую красотку с тонкой талией, идеальными бедрами и грудью, тонкий правильный нос, классически надломленные брови, огромные зеленые глаза, прекрасно вылепленные скулы, подбородок и мягкие волны волос цвета шампанского, струящиеся ниже лопаток.
- Ну, что скажешь? - с гордостью за свое творение спросил Николай Николаевич.
- Поразительно! - только и могла выдохнуть я. - Поразительно!
- Пойдем, Венера, покажу тебя восторженной публике.
Я надела телесного цвета бикини и пошла вслед за ним в зал, где на диване сидели Вовка, Костя и Варвара Сергеевна. Увидев меня, Вовка вытаращил глаза и немного приоткрыл рот, Варвара Сергеевна снова всплеснула руками с возгласом: "Господи!", а у Кости был взгляд скульптора на только что законченную статую.
- Лерка, я бы тебя ни за что не узнал! - сказал Володя, обретя дар речи. - Фантастика!
- Это-то мне и надо, - улыбнулась я. - Что с моей квартирой?
- Денис продал по доверенности, как ты и просила, со всей обстановкой. Твои вещи у меня. На свое имя я снял тебе однокомнатную на Таганке.
- Замечательно. А что насчет тренера?
Вовка замялся.
- С этим ничего не вышло, - вздохнул он. - Я не нашел такого человека.
- Или не хотел искать?
- Лера, ну подумай сама, во что ты собираешься ввязаться! - он посмотрел на Костю и Николая Николаевича, словно искал у них поддержки.
- А что плохого в том, что я хочу научиться владеть своим телом, чтобы при случае уметь за себя постоять? Что в этом такого ужасного?
- Действительно, - кивнул Николай Николаевич, не подозревавший о моих истинных планах и намерениях, - Вот, например, Костя может потренировать Лерочку, все-таки он десять лет занимался боевыми искусствами.
- Да, вот о Косте я как-то не подумал, - проворчал Вовка.
- Теперь у меня достаточно денег, чтобы оплатить курсы восточных или не восточных единоборств, - я ослепительно улыбнулась хмурому Вовке и неподвижному, как изваяние, Косте. Вслух я не стала произносить, что у меня теперь также достаточно средств и на приобретение боевого пистолета.
Я заплатила Николаю Николаевичу ещё полторы тысячи и осталась у них в доме, заниматься с Костей. На какую-то определенную работу он не ездил, в основном помогал отцу в домашней операционной, так что времени у него было навалом. А тут ещё Николай Николаевич засобирался на международный симпозиум в Лондон и Константин совсем остался без дела. Начинать тренировки он не очень-то спешил, нагрузил меня физическими упражнениями отжиманиями, приседаниями и пр, а сам безвылазно сидел в своих апартаментах. Меня это и раздражало и задевало. Пару раз хотелось плюнуть, собрать вещи и гордо удалиться, но желание рано или поздно начать тренировку, оставляло меня в квартире Калугиных.
Ни с того ни с сего Костя прекратил свое затворничество и активно занялся мною. Он поднимал меня ни свет, ни заря, вытаскивал на улицу и заставлял бегать вокруг дома по полчаса без перерыва, потом шли гимнастические упражнения до седьмого пота, душ, невесомый завтрак и комната пыток - помещение, оборудованное под тренажерный зал. По началу я думала, что мои протестующие вопли досаждают соседям, но Константин меня успокоил, сказав, что их квартирка занимает все левое крыло здания. Когда я доходила до слез и отчаяния, он холодно заявлял, что это моя идея и я в любой момент могу все это прекратить. И, стиснув зубы, я продолжала.
Однажды он решил, что я готова приступить непосредственно к тренировкам.
- Начнем с самого простого, - сказал он, прикрепляя к стене тренажерного зала анатомический атлас человека, - вот болевые точки. Тебе их надо запомнить и научиться сразу безошибочно определять, в критической ситуации у тебя не будет времени их выискивать.
Зеленым маркером он начал рисовать кружочки. Я, одетая в велосипедные штанишки и облегающий топ, сидела на толстом мате и отдыхала. Закончив, он положил маркер на подоконник и подошел ко мне.
- Ты только не убирай атлас, - сказала я, глядя на него снизу вверх, пусть здесь и висит, быстрее запомню.
Он молча кивнул и присел рядом со мной на корточки. Его серо-голубые глаза, холодные, как небо Петербурга, оказались вровень с моими. Так же молча Костя притянул к себе мою голову, поцеловал в губы и, отстранившись, долго смотрел мне в глаза холодным немигающим взором. Это было похоже на гипноз, я не могла пошевелиться, сидела не двигаясь, чувствуя, как прохладные пальцы скользнули по шее, плечам... Он поднял меня на руки и, прижав к себе, медленно и молча отнес в свою спальню.
Проснулась я оттого, что у меня замерзли ноги. В полумраке спальни тускло светилось небольшое овальное зеркало, на противоположной стене, сквозь темные портьеры с трудом пробивался утренний свет. На кровати, рядом со мной, лежа на спине, спал Костя, казалось, что его четкий профиль, как и зеркало, светится на фоне портьер. Лиловое одеяло, сгорбившись, лежало на ковре. Осторожно и бесшумно я подняла его и укрылась. Костя не проснулся. Если бы не едва заметно поднимающаяся и опускающаяся грудь, можно было бы подумать, что он вовсе не дышит. Расправив скомканную подушку под головой, я улеглась поудобнее. Во всем теле все ещё царила доведенная до сладкой боли теплая истома. Я снова посмотрела на его лицо. "В постели со Снежным королем", - вспомнила я собственные мысли. Под непробиваемым мрамором статуи скрывался нежный и умелый любовник. Стараясь не потревожить даже складок одеяла, я поднялась и, открыв невидимую дверь в стене, прокралась в душ.
Приглаживая пальцами мокрые волосы, я вышла из ванной и лицом к лицу столкнулась с Костей. Было полное ощущение, что все это время он стоял за дверью. Его бедра были обернуты простыней, выглядел он превосходно, волосы аккуратно причесаны, словно он только что вышел из офиса, а не вылез из кровати, где провел бурную бессонную ночь. Придерживая махровое полотенце на груди, я стояла на пороге и не знала что сказать, чувствуя, что слабею и попадаю под безудержный молчаливый гипноз холодных властных глаз серо-голубого цвета. Не известно, сколько бы мы вот так стояли друг напротив друга, если бы в двери спальни не постучали и голос Варвары Сергеевны не сказал бы:
- Костя, я приготовила завтрак, ты сейчас придешь?
- Немного позже, спасибо, - ответил он, снимая с меня полотенце и бросая его на пол.
Глава восьмая.
Варвара Сергеевна усердно делала вид, что ничего не знает, но относиться ко мне стала с явной прохладцей, и не раз я замечала, с какой укоризной она на меня смотрит. Постепенно меня это стало угнетать, и чувствовала я себя, мягко говоря, скверно. А вот с Костей все было в порядке! Как ни в чем не бывало он тренировал меня, обучая всяким тонкостям и премудростям по уничтожению человека. На манекене у меня получалось довольно сносно, но когда Костя попросил ударить его, руки у меня опустились. На тряпичной кукле все было просто, но ударить живого человека я не могла. Я стояла напротив него, чувствуя, как беспомощные слезы злости на саму себя готовы предательски потечь по лицу. Кем же я себя возомнила?! Крутым терминатором?! Я не могла ударить человека, даже дать ему пощечину не могла!
- Ну? - Костя смотрел на меня в упор и ждал.
Я отрицательно покачала головой, признавая свое полное поражение. Он вздохнул и вдруг вывалил на меня целый поток нецензурной брани. Я слушала раскрыв рот, а потом он вдруг закатил мне весьма ощутимую оплеуху. В глазах у меня потемнело от злости и не вполне отдавая себе отчет в собственных действиях, я врезала ему кулаком в челюсть. Удар получился на славу и Костя, не удержавшись на ногах, рухнул на пол.