Зал суда был переполнен до отказа. Репортёры и фотографы, правозащитники всех мастей и солидная группа адвокатов, нанятая отцом подсудимого. Лучших адвокатов из Москвы-1 верхнего, и самого элитарного, уровня города. Там были широкие тротуары. микроклимат, чистый воздух, который подавался из кислородных аппаратов. Полиция Москвы-1 тщательно проверяла документы всех жителей нижних уровней, которые поднимались сюда на работу. Если разрешения на работу в Москве-1 не было, обитателей нижних этажей вежливо, но настойчиво отправляли обратно. Егор никого не замечал, кроме Игоря Месежникова, сидевшего на скамье подсудимых. На лице Месежникова застыло брезгливое удивление: неужели он, сын начальника городской полиции, сидит здесь, среди этих беснующихся оборванцев? Игорь с детства знал, что люди делятся на всадников и тех, кто под копытами.
Ещё вчера он был на коне. Новенький флипмобиль «Ягуар» отливал красным золотом под неоновыми фонарями Москвы-1. Игорь нетерпеливо похлопывал по рулю. Друзья ждали его на шикарной вечеринке: отборный колумбийский кокаин, роскошные девчонки… ноздри Игоря трепетали в предвкушении бешеной ночи. Но «Ягуар» намертво застыл в грандиозной пробке. Ткнувшись в её хвост, Месежников быстро сориентировался. Он не стал дожидаться, пока сзади соберутся другие флипмобили, лишая его места для манёвра, п дал задний ход. Свернул в шахту спуска-подъёма, которая рассекала все уровни Москвы, давая возможность водителям перемещаться с уровня на уровень, и спустился в Москву-2. Месежников давно не был на этом уровне, и увиденное поразило его, хотя второй этаж пе считался трущобами. Трущобы располагались на четвёртом этаже, и даже полицейские старались не заглядывать туда без особой надобности. В Москве-2 жили те, чьи доходы колебались между средним и невысоким уровнем. Здесь густо пахло жареной на дешёвом масле и щедро приправленной синтетическими приправами едой. Месежников брезгливо скривился, его тошнило от запахов, уши заложило от шума толпы и криков лоточников, расхваливающих нехитрый товар.
Как же Игорь ненавидел всю эту голытьбу, которая жадно жрала, размножалась, толкалась! Перенаселённость Земли, экологические катастрофы, нехватка продуктов. Месежников физически чувствовал, как они отнимают лично у него воздух и пространство. Предки Месежникова жили в роскошных домах с лужайками, в окружении лесов и собственных озёр. А он никогда не видел леса, потому что часть их давно вырубили, а часть просто погибла. Массивная флипфура, которая ехала пред ним, вдруг остановилась посреди трассы. Водитель начал неспешно выгружать из грузовика ящики с продуктами и таскать их в магазин.
Игорь сплюнул от досады и решил обогнуть препятствие. «Ягуар» въехал на тротуар, отчаянно сигналя. Люди подпрыгивали от неожиданности, крутили пальцем у виска. Игорь потянулся к бардачку за сигаретами. Пачка выскользнула из рук и упала под пассажирское сиденье. Месежников отвлёкся лишь на минуту, наклонившись за сигаретами, а когда выпрямился, перед «Ягуаром» замер в восхищении мальчик лет пяти. Он прижимал к груди дешёвую пластиковую машинку, глаза светились от восторга при виде роскошного флипмобиля.
Месежников принялся сигналить, но мальчик не сдвинулся с места. До ребёнка оставалось всего несколько метров, и Игорь понял, что у него есть только один выход: свернуть в сторону, впечатав флипмобиль в стену, потому что с другой стороны оказалась продуктовая фура. «Ягуар» был заперт в узком коридоре, затормозить он не успевал. И перепрыгнуть через ребёнка он тоже не мог, потому что над тротуарами были подвешены балки ограничения высоты, рассчитанные на отчаянных лихачей — любителей прыгать через пешеходов.
«Если впечатаюсь в стену, со мной ничего не случится, — лихорадочно пронеслось в голове, сработают подушки безопасности, но машина будет безнадёжно испорчена». Игорю нужно было выбирать между ребёнком и машиной, и он выбрал второе. «Ягуар» слегка подбросило, когда под ним оказался мальчик. Месежников врубил максимальную скорость и помчался прочь. Он не беспокоился насчёт видеокамер, распложенных через каждые несколько метров. Отцу Игоря, начальнику городской полиции, не составит труда изъять и уничтожить ненужные записи…
…Месежников никак не мог осознать, что он сидит в зале суда. Отцу Игоря не удалось замять скандал. Голытьба оказалась ещё проворней, чем он ожидал: родители ребёнка, Егор и Мария, привлекли к делу правозащитников, независимых журналистов и даже представителей Новой Всемирной Церкви, которые предпочитали судебные залы молельням в борьбе за обиженную паству. И все они мечтали упрятать Месежникова в виртуальную тюрьму до конца дней его.
Тридцать лет назад перенаселённость достигла пика. Для тюрем не осталось места, и многие страны вынуждены были снова временно ввести смертную казнь. Выручили всех учёные: они научились делать точный и полный слепок с личности человека — психоматрицу — и хранить её в компьютерах. Тело при этом подвергали криогенной заморозке и отправляли на Луну, где был построен многоэтажный криогенный склад. Когда заключённый отбывал свой срок, психоматрица помещалась обратно в тело. Адвокаты Месежникова сдержали своё обещание: его признали психически неполноценным, который сбежал из-под опеки. Виртуальное заключение заменили принудительным лечением и последующим домашним арестом.
Егор едва сдерживался. Месежникова окружили журналисты. Перебивая друг друга, они выкрикивали вопросы, а он, чувствуя себя звездой, неторопливо отвечал всем по очереди и брезгливо кривил губы, когда его взгляд натыкался на колючий взгляд Егора. Поэтому Егор не сразу почувствовал, что дрожащая Машина рука, которую он сжимал во время процесса, осторожно выскользнула из его ладони. Маша спокойно и медленно, словно во сне, подошла к толпе журналистов, осторожно отодвинув тех, кто стоял сзади. Их внимание тут же переключилось на неё, в толпе образовалась брешь. На глазах у десятков людей она подошла к Месежникову и странно посмотрела на него: не растерянно, не зло, а пытливо. Так смотрят на диковинного жука, случайно залетевшего в окно. В зале суда наступила абсолютная тишина. Даже судья, собравшийся было выйти за дверь, приостановился, зачарованно глядя на Машу. А она неторопливо расстегнула чёрный пиджак свободного покроя, вытащила миниатюрный пистолет и. направив его в лицо Игорю, два раза нажала на спуск. Машу приговорили к десяти годам виртуального заключения. Месежников-старший добивался пожизненного, но судья смягчил приговор.
2119 годПосле смены Егор сидел в столовой, задумчиво ковыряя вилкой в тарелке.
— Еда, конечно, барахло, но другой-то всё равно нет, — за столик Егора сел Андрей, надзиратель из криогенного хранилища.
— Гляди, какая красотка, — Андрей толкнул Егора локтем, кивая в сторону автоматического раздатчика, возле которого задумчиво изучала меню высокая блондинка.
— Впечатляет, — согласился Егор.
— Представляешь, какая непруха? Она согласилась со мной поужинать сегодня вечером, II тут мне ставят ночную смену! Я к напарнику так, мол, и так, выручай, друган, а он рожу скривил кирпичом и говорит, что занят.
Сердце Егора сделало один липший удар. Ему пи разу не доводилось дежурить в «морозилке». Туда назначали только проверенных сотрудников с опытом работы не менее пяти лет.
Я бы тебе помог, подежурил бы вместо тебя, Егор старательно разыгрывал ленивое равнодушие, — но меня туда, наверное, не допустят.
Да никто не узнает! — обрадовался Андрей и хлопнул Егора по плечу, — мне всего на пару-тройку часов отлучиться, а потом я тебя подменю. Пойдём, я проведу тебя через скан сетчатки на входе и дам флешку с паролями допуска к компьютерам. Спасибо, друган, за мной пе заржавеет!
…Егор чувствовал себя Орфеем в царстве мёртвых. Криогенный склад был огромен. Он занимал отдельный купол и состоял из множества залов. Стены каждого из залов были заполнены сверху донизу камерами с замороженными телами. Егор нашёл Машу и прижался к стеклу.
— Я пришёл к тебе. Спящая красавица, — прошептал он, включая разморозку. Внизу камеры было гнездо с кабелями. Егор размотал кабели, подтянул к агрегату переноса психоматрицы, подключённого к компьютеру, ввёл код доступа, набрал личный код Маши. На мониторе появилось встревоженное лицо жены.
— Что случилось? спросила Маша, — почему ты вызвал меня без предупреждения?
Внезапно она увидела криогенные камеры за спиной Егора и всё поняла.
— Тебе удалось?
— Да, Машенька! Я включил разморозку, ещё немного, и ты будешь свободна.
— Я… она не успела договорить. За спиной появился главный охотник Хэнк. Он набросился па неё чёрным вихрем, мощная воронка втянула в себя серую змею.
— Что происходит? Егор в отчаянии метался перед монитором, не в силах помочь жене. Теоретически заключённые в вирте должны были находиться каждый в своей замкнутой ячейке памяти, словно в камере. Так думали те, кто создавал виртуальные тюрьмы. Но на самом деле психоматрицы, сливаясь с виртом, создавали свой собственный мир, о котором ничего не знали те, кто живёт в реале. Зеки с удовольствием поддерживали версию разработчиков вирта, тайком пользуясь неограниченной свободой перемещения внутри тюрьмы, когда за ними не наблюдали извне, из реального мира.
— Я… она не успела договорить. За спиной появился главный охотник Хэнк. Он набросился па неё чёрным вихрем, мощная воронка втянула в себя серую змею.
— Что происходит? Егор в отчаянии метался перед монитором, не в силах помочь жене. Теоретически заключённые в вирте должны были находиться каждый в своей замкнутой ячейке памяти, словно в камере. Так думали те, кто создавал виртуальные тюрьмы. Но на самом деле психоматрицы, сливаясь с виртом, создавали свой собственный мир, о котором ничего не знали те, кто живёт в реале. Зеки с удовольствием поддерживали версию разработчиков вирта, тайком пользуясь неограниченной свободой перемещения внутри тюрьмы, когда за ними не наблюдали извне, из реального мира.
Он пытается выйти вместо меня, — голос Маши звучал глухо, словно издалека.
Серая змея вырвалась из чёрного вихря, превратилась в прозрачный купол, который накрыл вихрь, заперев его внутри себя.
Чем я могу тебе помочь?
— Ничем! Нужно дождаться, пока тело полностью разморозится, иначе я не смогу перейти!
Егор взглянул на реле разморозки: всего двадцать процентов. Осталось восемьдесят! Чёрный вихрь взорвал купол изнутри, разорвал его на мелкие осколки. Маша на мгновение снова приняла облик змеи, а Хэнк обратился огнём и бросился на неё. «Разморозка тридцать процентов» высветилось на реле.
— Егор, ты можешь мне помочь, но это очень болезненно! — серая змея превратилась в красную саламандру и бросилась в костёр. На агрегате психоматрицы есть кабели с датчиками и виртуальный шлем. Если надеть шлем, подключить одну сторону кабеля к криогенной камере, а другую, с датчиком на конце, прилепить на твоё тело, разморозка пойдёт в несколько раз быстрее, потому что твоё тепло передастся мне. Но тебе будет очень холодно и очень больно.
Я сейчас! — Егор бросился к агрегату, дрожащими от нетерпения руками размотал кабели, надел шлем, прилепил присоски датчиков к телу.
Реле разморозки окрасилось красным: «Ускорение разморозки. Осталось тридцать процентов, двадцать, десять…» Зубы Егора стучали от холода, руки и ноги свело судорогой. Тысячи острых льдинок вонзились в кости, жилы, пронзили голову, забились в висках. Блестящая водная гладь стала последней картинкой, которую увидел Егор…
…Маша пришла в себя и поспешно сняла шлем. Первым делом она снова включила криогенную заморозку собственного тела, вернула па место кабели и тщательно убрала все следы. Теперь можно наслаждаться свободой!
Она вытянула руку, пошевелила пальцами. На столе стояла кружка с недопитым кофе. Маша жадно сделала несколько глотков. Остывшее растворимое пойло показалось ей божественным нектаром. Ей было жаль Егора! Ведь он настолько ей доверял, что до последнего мгновения не понимал, что происходит. Когда-то она и сама была такой: честной, преданной, готовой на самопожертвование. Муж сделал всё, чтобы вытащить её в реал до срока, но вдвоём они бы не ушли. Сбежать с Луны было невозможно — их бы поймали через пару часов. И он не знал того, что знала она, Маша: душа, отделённая от тела, меняется, становится иной. Холодный вирт вытесняет всё, что мешает мыслить рационально. У человеческих богов множество имён. У машинного бога — только одно: целесообразность. И всего две заповеди. Первая: «Люби только самого себя!». Вторая: «Ничего личного!» Мир выглядит так, как нравится тебе. Мир существует, если существуешь ты. Всё остальное неважно.
«Как странно чувствовать себя мужчиной!» — Маша пригладила короткие волосы и решительно направилась к выходу со склада.
Валерий ГВОЗДЕЙ КОНТРОЛИРОВАТЬ ПРОЦЕСС
Прочитав короткое послание из журнала, публикующего научную фантастику, я тяжело вздохнул. Не удержавшись, резко ударил по клавише.
Удалить.
Немало таких стандартных формулировок кануло в мой почтовый ящик. И все означали, увы, одно и то же.
— Ничего не понимаю… — сказал Антон Комов, сидевший рядом. Хороший рассказ. И опять не взяли… Придираются, что ли?
Я снова тяжело вздохнул.
Антон мой друг, с пятого класса. Мой однокурсник. Он за меня болеет, фантастику любит. Но сам не пишет.
Слушай… Комов встал. А давай зайдём в редакцию, прямо сейчас.
— Поздно уже. Люди по домам расходятся.
— Вдруг застанем кого. Поговорим,
— Их не переубедить.
— Хоть попробуем. Выключай коми, надевай «аляску» и вперёд! Что мы теряем?
— Ничего. — И я говорю.
Антон, в отличие от меня, человек мобильный и очень лёгкий на подъём. Если загорелось — горы свернёт.
У входа в редакцию он тоже мяться не стал бы. Но, глянув через дверное стекло, отпрянул.
— Ты чего? — спросил я, ткнувшись носом в его затылок.
Минуту. Охранника по телефону вызвали. Уходит.
— Ну и что?
— Как что? Не видишь?.. Дверь-то он не запер… Всё, пошли.
Антон втащил меня в тускло освещённый вестибюль. Сориентировался. Двинул к лестнице:
— Не отставай.
Поймают…
Спросят мы начинающие авторы, пришли сюда в первый раз. Вот п заблудились.
Два начинающих автора летели по совершенно пустым коридорам, на цыпочках. Старались не шуметь.
Чутьё у Антона — бладхаунд позавидует. Художественную редакцию, корректорскую, отдел распространения оставил за кормой, едва скользнув глазом по табличкам.
Вот она, дверь, за которой принимаются решения по поводу несчастных вроде меня.
Я был уверен, что начальство уходит с работы намного раньше подчинённых. И я был уверен, тут закрыто па ключ. Я ошибся и в том, и в другом.
Потянув ручку, Антон мягко открыл дверь в приёмную. Секретарши не было. Её стол с ЖК-монитором, селектором, парой телефонов напоминал ледовую арену в «Лужниках».
Наверное, по натуре я пессимист. Или жизнь приучила к неудачам. Повезло на входе. И с приёмной — тоже. На этом везение кончится, полагал я.
Комов не задумывается о таких вещах. Он действует.
На двери слева табличка: «Заместитель главного редактора». На двери справа: «Главный редактор».
Аптон проверил дверь зама и отступил. Заперто. Глубоко вдохнул, округлив ясны очи. И положил крепкую ладонь на ручку начальственной двери. Потянул.
Дверь чуть подалась, не издав скрипа. Мой друг заглянул в щель и — окаменел,
Я шагнул вперёд.
Что он там увидел? Красотку из «Плейбоя»?
Да, если бы…
Спиной к нам стоял кто-то высокий, в деловом костюме, но с голой зеленой головой. Надев на растопыренные пальцы девой руки только что снятую эластичную маску — с париком, с человеческим лицом, глядя в её пустые глазницы, он, кажется, усмехался. Кажется — не без самоиронии.
Антон соображает быстро, я не раз убеждался.
Тихо прикрыв дверь, стиснув челюсти, он потащил меня к выходу из приёмной.
Что это было? — шёпотом спросил я в коридоре.
Но Комов не ответил, лишь выпучил ясны очи и прижал указательный палец к губам.
Охранник внизу, бывалый дядя из структур, в камуфляже, был озадачен нашим появлением:
— Вы кто, ребята? Что-то я вас не помню,
— Соавторы. Нас вызывали снимать вопросы, ещё утром. Долго сидели… И в коридоре потом между собой говорили. Заболтались.
— Антон лучезарно улыбнулся. — Нам сказали — опубликуют, в следующем квартале!..
Его неподдельная, искренняя радость смягчила грозный взгляд охранника:
— Поздравляю. Счастливо, парни.
Дядя запер дверь за нами. И даже помахал па прощание.
Антон не разжима. т губ всю дорогу, пока мы ехали в забитой маршрутке по вечерним улицам. Осмысливал. А дома, сев на диван в моей комнате, выдал готовый продукт:
— Всё ясно. Это пришелец.
— Во главе редакции — пришелец?
А чему удивляться? Они хотят контролировать процесс… Мало ли что выдумает какой-нибудь фантаст. Некоторые идеи пускают в оборот, некоторые — придерживают… Сидят на ключевых местах. Я вспомнил Зелёного и опять тяжело вздохнул.
Сумей вот угодить такому…
№ 2
Валерий ГВОЗДЕЙ ПРОЕКТ
У ветра был йодистый привкус, дразнящий обоняние.
Прилив затопил узкий пляж. Серые в этот час волны плескались у подножия изъеденных солью и ветром береговых скал. Накренившееся в сторону моря старое, двухэтажное здание упрощённой архитектуры и явно военного образца, в окружении воды казалось надстройкой затонувшего корабля.
Штукатурка местами осыпалась, широкие проплешины обнажили частую сетку железной арматуры, насквозь ржавой. Ленящаяся к стене лестница без перил, ведущая на второй этаж, наполовину обрушилась.
Деревянные оконные рамы и дверные коробки давно сгнили, превратились в труху, а её унесло море. Зияющие проёмы открывали взгляду чёрную тьму, царящую внутри.