Она видела эти ботинки в кладовой. Огромные, с высокими голенищами и толстой подошвой. Илико это чудо обувной промышленности обязательно бы понравилось.
Вот только у Кирюши нога сорок второго размера. А у нее всего лишь тридцать восьмой… Через пять минут Настя устранила и это препятствие, забив носки ботинок туалетной бумагой. Не очень-то удобно, но привыкнуть можно. Она быстро ко всему привыкает. И никогда ни на что не жалуется.
Несколько раз подпрыгнув, она сунула руку в карман куртки и вытащила Кирюшины очки. Совсем неплохо, только не хватает какого-то одного-единственного штриха. Она задержала дыхание и спустя секунду поняла — какого именно.
Духи.
Дрянные, пошлые, сомнительного аромата духи “Наэма”.
…Выйдя на улицу, Настя остановила первого попавшегося прохожего (им оказался старик с крошечным шпицем на поводке) и кротким голосом спросила у него:
— Вы не подскажете, есть ли здесь где-нибудь поблизости магазин “Товары для дома”? Или “Стройматериалы”?..
* * *…Метелица остановил свой выбор на журнале “ДАМЫ И АВТОМОБИЛИ” после многолетней мучительной селекции. И вовсе не потому, что являлся обладателем роскошной тачки (тачек у него отродясь не было). И не потому, что являлся обладателем роскошной телки (телки сбегали от него на следующее утро, забыв даже принять душ). И не из-за качества полиграфии, и не из-за количества пикантных снимков, вовсе нет.
Все дело было в гороскопах.
Гороскопы были фишкой “ДАМ И АВТОМОБИЛЕЙ”, а в гороскопы Метелица верил свято. Он и шагу не мог ступить, не проконсультировавшись с колонкой “Астропрогноз” на последней странице. И еще ни разу благословенный “ДиА” и ведущий (-ая) рубрики Д. Корзун не подводил(-а) Метелицу. Все его (ее) предсказания сбывались, во всяком случае — для Метелицы.
Метелица был Овном, и все его неприятности произрастали именно из принадлежности к этому знаку. Он был упрям, прямолинеен, несдержан в гневе и гнусен в быту. Чертов знак толкал его на самые необдуманные поступки, из всех возможных путей решения проблемы он выбирал самый тернистый. И никогда не доходил по нему до конца.
И все же некоторая последовательность в судьбе Валентина Метелицы просматривалась. Его с завидной методичностью выпихивали отовсюду: сначала из института киноинженеров, потом — с должности второго оператора на киностудии “Ленфильм”, затем — с должности помощника звукорежиссера на студии документальных фильмов, позже — с должности ассистента на кабельном телевидении района Ржевка-Пороховые. И, наконец, — с должности осветителя в Театре музыкальной комедии.
После унизительного увольнения из гребаного опереточного сераля терпению Метелицы пришел конец.
Он на время забросил свой любимый портвейн “Три семерки”, сбрил бороду и поклялся себе, что больше никогда не будет слепо доверять судьбе. Наоборот, сам ее взнуздает. Но для того, чтобы взнуздать судьбу, нужно было по крайней мере просчитывать ее выбрыки. И тогда Валентин обратился к гороскопам. Он скупил всю литературу по теме, он даже пытался сам составлять “карты судьбы”, но все было напрасно. Звезды словно сговорились обманывать Метелицу и обводить его вокруг пальца. Если гороскоп с утра утверждал, что “говорить правду в лицо иногда бывает очень даже приятно…”, то вечером Валентин обязательно приползал домой с расквашенной у пивного ларька физиономией. Если гороскоп с вечера обещал ему, что “все ваши финансовые проблемы будут решены”, то утром у него обязательно вытаскивали кошелек в абсолютно пустом общественном транспорте. С последней сотенной. Но чем больше астрологические календари били Валю мордой об стол, тем крепче становилась его уверенность в том, что он на правильном пути. И что подсказка обязательно будет. Нужно только немного подождать.
Журнал “Дамы и Автомобили” попался ему в руки случайно. Вернее, даже не в руки, а в ноги: Метелица поднял несколько аляповатое издание с пола в троллейбусе. И сразу же сунул нос на задворки, где каждый уважающий себя журнал печатал гороскоп.
"Крепитесь, потеря близкого человека необратима”, — предостерегла его рубрика “Астропрогноз” в лице ее ведущей (-его) Д. Корзун. И действительно, бабка Метелицы, врач-гинеколог на пенсии, никогда не болевшая даже простудой и собиравшаяся дожить до столетней годовщины Октябрьской революции, отдала богу душу, угодив под инкассаторскую машину.
Самого Метелицу поразила не столько скоропостижная кончина старой перечницы, сколько пророчество скромной журнальной рубрики.
"Дамы и Автомобили” выходили с периодичностью раз в две недели, и следующий номер журнала Метелица купил уже совершенно осмысленно.
"Крепитесь, вас ждет фантастическая удача”, — напел в его уши журнал.
И точно — покойная бабка, с которой он расплевался десять лет назад на почве полной несовместимости идеологических платформ, завещала ему дом в Лисьем Носу. Дом был не так чтобы очень, но земля в Лисьем Носу стоила дорого. Курортная зона, залив — пятьсот метров и престижное соседство: напротив бабкиного двухэтажного скворечника свили себе гнездо (по финской технологии) какие-то ушлые ребятки из Норильска. Поговаривали, что и сам норильский мэр не гнушается наведываться в это фешенебельное бунгало.
Последние два года Метелица действовал только по указке Д. Корзун.
Он переехал в Лисий Нос и продал свою скромную квартирку на метро “Проспект Большевиков” после короткой резолюции Д. Корзун: “Операции с недвижимостью в четверг будут особенно удачны, а смена жилья принесет вам много приятных неожиданностей”. Приятных неожиданностей оказалось немало, и в их числе — небольшое наследство, оставленное все той же бабкой.
Но поворотным в своей судьбе Метелица по праву считал выпуск “Дам и Автомобилей” за декабрь прошлого года. Из небесной канцелярии была спущена новая директива для Овнов, а ее педантичный (-ая) ведущий (-ая), как всегда, донес (-ла) ее до широких народных масс:
"ПОПЫТАЙТЕСЬ ОТКРЫТЬ СОБСТВЕННОЕ ДЕЛО — Я РЕЗУЛЬТАТ НЕ ЗАМЕДЛИТ СКАЗА ТЬСЯ!”
Следует отметить, что такие мысли и раньше приходили в голову Метелице, но теперь он решился. Собственное дело было хорошо уже тем, что выгнать его с работы мог теперь только он сам. Это обстоятельство оказалось едва ли не главным. И после двухмесячного хождения по инстанциям, инспекциям и комиссиям, а также с помощью самой обыкновенной мзды “Управлению по лицензионно-разрешительной работе”, “собственное дело” торжественно открылось.
Часть квартирных денег Метелица потратил на взятки санэпидстанции и пожарной инспекции, еще часть ушла на аренду однокомнатной квартиры в переулке Бойцова и закупку офисной мебели, компьютера, канцелярских принадлежностей и сотового телефона. Мобильник был нужен Метелице, как рыбке зонтик, но наличие номера сотовика на визитках — свидетельство финансовой стабильности фирмы. А это благотворно влияет на потенциальных клиентов.
Оставался еще неприкосновенный запас — на зарплату будущим сотрудникам детективного агентства “Валмет”.
"Валмет” расшифровывался просто, по первым буквам его имени: “ВАЛЕНТИН МЕТЕЛИЦА”. Уже потом, от старого приятеля Додика Сойфера, Метелица узнал, что “валмет” — это еще и марка винтовки, находящейся на вооружении финской армии.
Что ж, тем лучше, причинно-следственная связь сугубо штатского Метелицы с хорошо вооруженным миром — налицо.
Собственно, Додик Сойфер и был тем самым человеком, который надоумил Валентина открыть детективное агентство. Додик начинал свой трудовой путь, как и положено скромному еврейскому юноше, — зубным техником. Но копаться в чужих зубах ему быстро надоело, и он укатил в Израиль, где обитал последние восемь лет. В Израиле он успел послужить в полиции и даже собирался сделать карьеру, если бы не темная история с двумя палестинцами, после которой арабы оказались в морге, а Сойфер — в когда-то брошенной им гойской России.
После неудачных попыток пристроиться в какую-нибудь охранную структуру Додик прибился к Метелице и к денежкам его покойной бабки. Так как полицейский зуд все еще одолевал его, а почесаться никак не удавалось, Додик предложил Вале открыть ни от кого не зависимое детективное агентство.
— И что мы будем делать? — спросил лох Метелица.
— То, что делают все детективы. Выслеживать, вынюхивать, собирать сведения… Дело верное.
— Ты думаешь?
— Еще бы! Ты знаешь, сколько сейчас “новых русских”…
— Старых евреев, — осторожно поправил Метелица, многолетний подписчик газеты “Завтра”. — Все “новые русские” — это старые евреи! Разграбили страну, сволочи!..
Подобные разговоры Додик пресекал в зародыше.
— Всему виной ваше русское пьянство. И воровство. Но дело не в этом. А в том, что “новые русские” слишком заняты бандитскими разборками. Их жены остаются без присмотра и вполне могут нарваться на какой-нибудь левый фаллос. Мужья, естественно, легко просчитывают эту ситуацию — сами с фаллосами, — Додик сделал ударение на предпоследний слог. — И что они делают в таком случае?
— Что''
— Обращаются к детективу. Чтобы он, так сказать, выпас их сокровище.
Метелица надолго задумался.
— А я думал, что у бизнесменов есть своя служба безопасности, — наконец сказал он.
— Есть, — Додик ничуть не смутился. — Но существует и другой вариант: крутой папик боится огласки. Не хочет выносить сор из избы. Стыдлив-с… Значит, нужна третья, незаинтересованная сторона. Или повернем ситуацию по-другому: жена какого-нибудь папика подозревает его в неверности. И слежка устанавливается уже за ним.
Эта мысль показалась Метелице и вовсе абсурдной.
— Если ты начнешь следить за крутым папиком, то не проживешь и двух дней. У них ведь профессионалы работают… Это даже хуже, чем с арабами лаяться.
Но и это не смутило Додика.
— Хорошо… Пример с папиками не совсем удачный, признаю… Но есть же масса других деликатных дел…
— Каких?
— Других, — упрямо повторил Додик. — В жизни все случается. Например, уголовка отказалась от ведения какого-нибудь заведомо обреченного дела. Потерпевшие в панике, пишут жалобы в Генеральную прокуратуру, копия — на оппозиционный правительству телеканал. А тут — мы. Бросаемся на “глухарь”, как гиены на падаль…
Метелица иронически хмыкнул, и Додик сразу же поправился:
— С гиенами перебор, конечно… Скажем так, частному детективу можно доверить самую неприличную тайну. Частный детектив — это душевный гинеколог.
"Душевный гинеколог” — это было совсем неплохо. Это был привет бабке, сидящей сейчас где-то под небесными кущами. В конце концов, именно смерть отставной гинекологини дала ему средства к существованию.
И Метелица сдался.
А Додик побежал заказывать визитки., Через две недели они поместили в газетах первые объявления. А еще через три дня объявились и первые кандидаты на должность сотрудников. Два совсем молодых парня. Кирилл Лангер и Арик Дергапутский.
Первый забрел в “Валмет” совершенно случайно: он был торговым агентом и попытался втюхать Метелице автопылесос с пятью насадками, электрогриль и целую коллекцию вибромассажеров. Вещи, безусловно, первой необходимости.
Но как только Лангер узнал о профиле их конторы, вибромассажеры были напрочь забыты. Он остался и был принят Метелицей в штат.
Нельзя сказать, что работы у “Валмета” было завались и вся она была серьезной. Так, мелочи, оскорбленные мужья, униженные жены, свихнувшиеся экстрасенсы и такие же ненормальные любители экзотических животных… Первым соскочил Кирилл Лангер, которому было поручено какое-то пустяковое дельце. Суть этого дельца сейчас, по прошествии полутора месяцев, Метелица не вспомнил бы и под дулом пистолета. Какой-нибудь очередной клон любовной слежки, не иначе. Но, судя по всему, в ходе этой слежки Лангер отследил другое место работы. Этим и объяснялся его скоропалительный уход из конторы, а вернее — бегство. Лангер смылся в его, Метелицы, отсутствие (вызванное сезонным обострением портвейновой лихорадки). Бегство было таким скоропалительным, что Лангер даже не освободил свою половину стола. Стопка журналов, пара блокнотов, ручка, связка каких-то ключей, фотография какой-то красотки… Не то чтобы уход сотрудника как-то особенно расстроил Метелицу, нет. Просто Кирилл не посчитал нужным даже проститься с ним, хотя исправно, на протяжении двух месяцев, получал приличную зарплату.
Он позвонил и сказал, что больше не придет. И попросил придержать его вещи. Он-де зайдет за ними в самое ближайшее время.
Но так и не зашел.
И уже потом всплыло, что Лангер смылся не просто так, а оставив бешеный счет за переговоры с Испанией. Ни сам Метелица, ни остальные его сотрудники в Испанию не звонили и потому не стали оплачивать подленький счет из принципа. Телефон благополучно отрубили, и с тех пор вся команда пользовалась только одним-единственным на контору сотовым.
А Арик Дергапутский собрал весь хлам предателя Лангера в коробку и задвинул ее в самый дальний угол железного шкафа. Коробка так до сих пор и стоит в углу, а Арик… Ох уж этот Арик!
Если Кирилл Лангер попал в контору случайно, то “прыщавый Дергапут” (как называл его за глаза Метелица) оказался в “Валмете” по знакомству. Он был сыном двоюродного брата первой жены Додика. Арику недавно исполнилось восемнадцать, и он дневал и ночевал в “Валмете”. И все потому, что в офисе стоял компьютер, а Арик обожал компьютерные игры. И не всякие, а исключительно интеллектуальные бродилки.
Квесты, так он их называл.
Только раз “дядя Додик” перекинул ему вшивое дельце некоего господина Таратуты, у которого украли фамильный перстень в городской бане № 17. Арик отправился туда с целью собрать информацию о возможном круге подозреваемых, но был нещадно бит банщиками и с позором бежал с поля боя. Больше его никуда не посылали и никаких дел не поручали, да и дела сходили на нет, их и без того тоненький ручеек пересыхал и грозил высохнуть окончательно.
Фонд заработной платы стремительно таял, и так же стремительно таял интерес Метелицы к своему скоропалительному детективному детищу. Спрятавшись за фанерной перегородкой, он тайком от Додика Сойфера обдумывал" новый, гораздо более перспективный, если не сказать — грандиозный проект: создание экспериментальной кинокомпании платного кинодебюта. Он даже подыскал ей название — “Я и звезды”.
Метод платного кинодебюта был прост, как геморроидальные свечи.
И рассчитан на жен, дочерей и любовниц “новых русских”, или “крутых папиков”, как называл их Додик Сойфер. Если какой-нибудь сумасшедший папик согласился бы профинансировать постановку, то его жена, дочь или любовница автоматически получила бы роль в фильме. Второстепенную или главную — на выбор новоиспеченной исполнительницы.
Причем роль ей доставалась без всяких проб.
Критерий оценки мастерства потенциальной актрисы был только один: толщина “папикиного кошелька”. Подобную творческую беспринципность Метелица стыдливо именовал “Новая оригинальная политика в кино”. И вот уже две недели работал над манифестом кинокомпании “Я и звезды”. Манифест начинался так:
"КОМПРОМИССНОЕ КИНО И МЕТОД ПЛАТНОГО КИНОДЕБЮТА”
ПРАКТИЧЕСКИЙ МЕТОД МОЛНИЕНОСНОГО ФИНАНСОВОГО
ВЗЛЕТА РОССИЙСКОГО
КИНОПРОИЗВОДСТВА В ПЕРИОД КРИЗИСА
Если бы Додик накрыл Метелицу с этими писульками, детектива-отступника постигла бы участь двух несчастных палестинцев…
* * *…Утро начиналось из рук вон. Вчера Валентин получил очередной номер “Дам и Автомобилей” с очередным набором директив Д. Корзун. Директивы выглядели следующим образом:
— “в ближайшее время вам стоит опасаться представителей противоположного пола. Их появление в состоянии нарушить хрупкое равновесие вашей жизни”;
— “во всем, что касается работы и ведения юридических документов, следует соблюдать осмотрительность. А лучше вообще прекратить какую-либо деятельность”;
— “прежде чем вернуться к решению застарелых проблем, хорошенько подумайте, так ли вам это необходимо? Никогда не стоит забывать старинную русскую поговорку “Не буди лихо, пока тихо”;
— “чрезмерная доверчивость может обернуться невосполнимыми потерями. Новые знакомства на данном этапе — верный путь к крушению благополучия”.
Заведенный журнальным оракулом, Метелица так расстроился, что по приезде в офис закрылся у себя в закутке и настрочил три страницы манифеста. Хотя собирался ограничиться одной. Очередная по счету глава заканчивалась лозунгом: “НАША ПРОГРАММА-МАКСИМУМ — СОЮЗ МЕЖДУ БИЗНЕСОМ И…”
Слово “искусством” он дописать не успел. В комнате раздался низкий глухой зуммер дверного звонка.
"Додик, — подумал Метелица, пряча бумажки в сейф. — Додик, или бабы из жэка проверяют отопление”.
— Открой! — крикнул он из-за перегородки Арику. Эта ленивая скотина и с места не сдвинется, если ее не понукать.
В приоткрытую дверь начальнического бокса ему было видно, как Арик, оторвавшись от компьютера, направился в коридор. И застрял там надолго.
Спустя несколько минут он просунул лохматую голову в Метелицын закуток. Прыщи на лице Арика горели, а грудь тяжело вздымалась.
— Там, — едва переводя дыхание, сказал он. И замолчал.
— Что — “там”? Там труп? Или бомба? Или налоговая 'полиция?
— Там… Женщина…
Это было что-то новенькое. Впервые из уст Дергапута вырвалось слово “женщина”. До этого всех представительниц слабого пола он классифицировал иным способом. Они были (в зависимости от возраста):
А) сосками (девицы от 18 до 25);
Б) подсосами (бабенки от 25 до 45);
В) обсосками (мамаши от раннего климакса и до могилы со всеми остановками).
И вот теперь — пожалуйста! — “Женщина”…
— Женщина? — Метелица безмерно удивился. — Клиентка?
Последние несколько недель их вообще никто не беспокоил.
— Она сказала, что клиентка? — снова переспросил Метелица.