И еще — откуда эта мрысь вообще на мне взялась.
— Так во сколько завтра вставать? — Сдернув тесемку, я быстро расплела косу, попутно кое-как разодрав спутавшиеся волосы пальцами.
— В восемь начало лекций.
— Спасибо, — кивнула я, залезая под одеяло.
Стираная простыня холодила кожу. Я свернулась квадратиком, привычно собирая вокруг себя тепло; веки налились свинцом, и я уже не слышала, когда Полин наконец задула свечу и тоже легла спать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой Судьба решает наконец следовать проторенным маршрутом и одаряет героиню подобающими случаю событиями, встречами и сведениями. Здесь появляются герцоги, вампиры, гномы и прочие личности, чьи аналоги многажды воспеты менестрелями
Я проснулась, когда солнце уже наполовину вылезло из-за горизонта. Его лучи мягко освещали подоконник, чисто протертый тряпочкой, саму тряпочку, живописно растянутую по спинке кровати Полин и книжку, забытую хозяйкой на одеяле. Книжка была эльфийская; судя по сердечку, сомнительно украшавшему собой обложку, это был любовный роман. В сердечке была нарисована изящная миниатюра: прекрасная блондинка в платье винно-красного цвета, без сил обвисшая на руках у рокового вида личности мужского пола. На физиономии у личности каким-то непостижимым — наверное, магическим — образом крепилась половинчатая белая маска.
«Роман», — окончательно убедилась я. Правильно, пока идеал, частично воплощенный во всяких там вампирах, шляется по далеким краям, стоит подготовиться к его приходу, читая соответствующую литературу. Научный такой подход, основательный. В Академии наверняка ценится высоко…
В Академии!
Мрыс эт веллер келленгарм!
Полин уже не было — не иначе как умчалась на урок. По моим прикидкам, было семь утра с лишним; лекция должна была начаться с минуты на минуту.
Бормоча про себя оборотничьи фразеологизмы с многократным повторением слова «мрыс», я запрыгнула в штаны, натянула сапоги и залезла в рубашку. На ходу зашнуровывая ворот, я вылетела за дверь и только тогда сообразила, что не знаю, куда идти.
В коридоре было пусто. Из комнат не доносилось ни звука; похоже, все адепты, кроме меня, уже явились на уроки. У-у, мрыс дерр гаст, — что, Полин не могла меня разбудить?!
Так. Без паники. Что там говорил Хельги? Переход в учебный корпус, кажется, на третьем этаже…
Я со всех ног рванула назад по коридору. Поворот, еще один… я вылетела на лестницу и, перепрыгивая за раз по две ступеньки, побежала наверх.
На третьем этаже обнаружился еще один коридор — точный близнец того, что остался этажом ниже, разве что по стенам не имелось дверей, а висели какие-то картины. Большая часть была портретами, но я особенно не присматривалась. Быстрее, еще быстрее… мимо широких дверей с надписью «Библиотека», мимо еще какой-то двери, маленькой и темной, с надписью, уж вовсе не поддающейся расшифровке…
Плитка под ногами была скользкая, так что я ничуть не удивилась, когда в один прекрасный момент стершийся каблук на левом сапоге подстроил мне очередную пакость. На бегу я поставила ногу чуть-чуть набок — этого достало, чтобы поскользнуться и упасть, причем очень неловко, на не вовремя подставленное колено. Это был уже перебор.
— Уау-у-уу! — в голос взвыла я.
— Что с вами такое, адептка? — испуганно спросили сверху.
Я подняла голову, смерив вопрошавшего донельзя мрачным взглядом. Это был вчерашний гном; на всякий случай он даже отошел от меня на пару шагов, не иначе как желая обезопаситься от моих возможных чар.
Будучи существом предприимчивым, я немедленно поняла, какую пользу могу извлечь из этой встречи.
— Извините, магистр… э-э…
— Фенгиаруленгеддир, — с готовностью представился гном.
Я попыталась повторить сказанное про себя и чуть не сломала язык.
— Извините, а как добраться до кабинета… хм… — Только тут я сообразила, что не знаю, на какую лекцию вообще спешу.
— Боевой магии? — выручил меня гном. Увидев мое удивленное лицо, он пояснил: — Да я только что от вас, уточнял кое-что… Тут недалеко, адептка. За поворотом вторая дверь слева. На ней табличка.
— Спасибо! — искренне кивнула я. Гном смотрел на меня с нескрываемым любопытством; только сейчас до меня дошло, что я так и продолжаю сидеть на полу, потирая ушибленную коленку. Поняв это, я встала, подтянула за ремень упавшую сумку.
Гном кивнул и, обогнув меня, с достоинством прошел по коридору.
— А звонок давно был? — крикнула я ему в спину.
— Три минуты назад, — не оборачиваясь, ответил магистр.
Сделав из сказанного нужный вывод, я поспешила в указанном направлении.
Дверь нашлась там, где и сказали. И табличка на ней имелась: черные буквы складывались в сообразное сочетание «Боевая магия». Я прочла надпись, чтобы быть уверенной, что не ошиблась; потом прочла еще раз, чтобы убедиться, что все верно; потом еще раз…
Входить было страшно, но надо. Я замешкалась перед дверью еще на несколько секунд, пытаясь справиться с неожиданным, ничем не оправданным страхом; потом взяла себя в руки, постучалась и, не дожидаясь ответа, растворила дверь.
Внутри обнаружилась достаточно обширная комната, освещенная утренним солнцем. У самой близкой ко мне стены висела доска, темно-коричневая и прямо-таки девственно-чистая. Возле нее стоял учительский стол. Дальше, метрах в двух, начинались парты, за которыми сидело человек двадцать адептов, синхронно повернувших ко мне лица.
Я замялась, немного смутившись от такого внимания.
— Не стойте на пороге, студентка, — холодно приказал мне подозрительно знакомый голос. — Дурная примета. Почти такая же дурная, как опоздание в первый учебный день.
Это был давешний некромант. Он, как легко догадаться, сидел за уже помянутым учительским столом. «Что-то здесь не вырисовывается», — беспокойно подумала я. На двери кабинета лыкоморским языком было написано «Боевая магия»; по лицу же магистра было сразу видно, что не кем иным, как штатным темным магом, он быть попросту не может.
— Э-э… — выдавила я из себя, пытаясь сообразить, как бы это потактичнее узнать, не ошиблась ли я кабинетом. — А я… а вы…
Магистр повернул ко мне голову, встряхнув ею при этом так, будто он хотел отбросить с лица мешающие волосы. Совершенно бесполезное движение: с правой стороны у него имелось что-то вроде челки — широкая прядь, обрезанная на пару сантиметров ниже виска. Длина была выбрана самая неудачная: слишком маленькая, чтобы челку можно было заправить за ухо, но достаточно большая, чтобы волосы лезли в глаза. Похоже, обрезано было недавно, — по крайней мере, настолько, что некромант еще не успел отвыкнуть от когда-то полезного движения.
— Заходите, студентка, — тоном, исключающим всякую возможность другого решения, приказал он. — И учтите, что повторять это в третий раз я не стану.
Я сочла за лучшее заткнуться и решительно перешагнула порог. Взгляд моментально нашарил среди адептов знакомое лицо: вчерашний вампир Хельги тоже узнал меня, клыкасто улыбнулся и помахал рукой.
Как назло, все парты были заняты — кроме первой, самой близкой к столу некроманта. Я в принципе даже догадывалась почему. Но выбора не было, и я села на пустую скамейку, повесив сумку на специальный металлический крючок.
— Итак, продолжим с того места, на котором остановились. Меня зовут Эгмонт Рихтер. — Некромант взмахнул левой рукой, и на доске проявилось его имя, каковое я быстренько записала. — Я магистр боевой магии и декан вашего факультета. — («Ешкин кот!» — подумала я, и, судя по лицам, не только я.) — Многие из вас, насколько мне известно, стремились попасть именно сюда. Исходя из этого, я рассчитываю на то, что вы готовы приложить определенные усилия для достижения… хм… некоторых высот. Рассчитываю также и на то, что вам известны условия, на которых вы здесь оказались. Работа, работа и еще раз работа. Помните о том, что никого я сюда не приглашал. На место каждого из вас претендует длинная очередь кандидатов. Достанет одной ошибки, чтобы это место оказалось вакантным.
Класс молчал. Я покосилась на Хельги — тот сосредоточенно внимал.
— Боевая магия, — Рихтер встал и обошел стол, становясь к нам лицом, — одна из сложнейших отраслей магического искусства. Для того чтобы освоить ее в полной мере, мало иметь некоторые способности. Прежде всего боевая магия — это упрямство, воля и, повторюсь, работа. А также определенная дерзость, способность оригинально мыслить и умение найти свой собственный выход из сложившейся ситуации.
Я уважительно приподняла бровь. Ценю наглость и хороших ораторов. Не сказав о себе ни слова, маг тем не менее ухитрился заручиться уважением аудитории: ведь, добившись в своем предмете таких высот, он просто обязан был обладать всеми вышеперечисленными свойствами, причем иными даже в высшей степени.
Я уважительно приподняла бровь. Ценю наглость и хороших ораторов. Не сказав о себе ни слова, маг тем не менее ухитрился заручиться уважением аудитории: ведь, добившись в своем предмете таких высот, он просто обязан был обладать всеми вышеперечисленными свойствами, причем иными даже в высшей степени.
Ну да. Попробуй такого не зауважай — сразу по потолку размажет.
— Мне хорошо известно, что каждый из вас жаждет именно практики. Смею вас разочаровать: практики у вас пока не будет. Будет теория, и в больших количествах. Если кто-то чем-то недоволен — я с радостью подпишу разрешение на перевод к алхимикам или телепатам.
«Не дождетесь», — с неприязнью подумала я.
— Впрочем, опыт подсказывает, что, когда теория наконец закончится, очень многим придется об этом пожалеть… Да, и еще: я никого не вынуждаю ходить на мои лекции. Равно как и конспектировать их. Но предупреждаю, что принимать у вас экзамены буду именно я.
Я представила себе экзамены в его исполнении и содрогнулась.
— И последнее. Вот это очень рекомендую записать и — для самых забывчивых — обвести в рамочку, чтобы после ко мне не было никаких претензий. Итак. Доступ адептов в личные лаборатории преподавателей строго запрещен. За безопасность своей лаборатории я ничуть не опасаюсь, но предупреждаю сразу: тому, кого поймаю на попытке взлома, достанется по заслугам. Надо сказать, что это я говорю каждый год, и все равно всякий раз отыскивается очередной герой, жаждущий неприятностей. Не думаю, что ваш курс сделается исключением из правила, но считаю своим долгом предупредить: неприятности будут настолько крупными, насколько мне хватит воображения. Меня все поняли? Все, значит. Отлично. Я запомню…
«Интересно, чего это он там такое прячет?» — мгновенно подумалось мне. Должно быть, что-то серьезное, ибо если не так, то к чему подобная строгость? На что хватит воображения… хм… Не сомневаюсь, что фантазия у него богатая!
— На этом вступление заканчивается. Итак, тема первая. — Он еще раз дернул левой ладонью, и доску покрыли многочисленные символы. — «Боевая магия и равновесие стихий».
Я торопливо окунула перо в чернила и записала тему. Подумала и подчеркнула ее волнистой чертой.
Через пятнадцать минут у меня уже было написано почти что семь с половиной страниц. Эгмонт — то бишь конечно же магистр Рихтер! — говорил достаточно медленно, для того чтобы успевать записывать, но достаточно быстро, чтобы не успевать отвлекаться. Перо мое скрипело по бумаге, пару раз я все-таки посадила кляксу, но в общем получалось неплохо. Тем более неплохо, если учесть, что последний раз я держала перо в руках то ли восемь, то ли девять лет тому назад.
В классе, к слову сказать, стояла мертвая тишина. Не считая скрипа перьев, разумеется.
Записывая, я то и дело косилась на магистра. Дело в том, что я пыталась сопоставить три имевшихся у меня в наличии картинки: первую я почувствовала вчера, испытав премерзостное чувство дежавю, вторая сложилась вчера же, но на основе чуть более свежих впечатлений, а третья… третья складывалась прямо сейчас, на первом уроке.
Я сидела недалеко от доски и потому смогла подробно рассмотреть лицо мага. Достаточно подробно, чтобы понять: мне оно не нравится. Совершенно не нравится. Несмотря на весь донельзя эпатажный вид. Вообще, Рихтер выглядел каким-то… неправильным, то ли больным, то ли что. Кожа у него шелушилась, точно обветренная; тонкие губы были покрыты трещинами, а глаза — раскосые, кстати, почти как у меня, — очень нехорошо блестели. Глаза эти мне не понравились особенно — у хорошего человека они так блестеть не станут.
Определенно у нас с Полин были совершенно разные вкусы.
Он был одет в черное, и мне невольно еще раз вспомнились некроманты с ярмарочных лубков. В кабинете было тепло, но куртка его была застегнута наглухо, а на руках я заметила перчатки — тоже черные, кажется кожаные, и без пальцев, как у эльфийских мечников. Удобно для воина — так в ладони не проскальзывает рукоять, — но боевому магу редко приходится действовать мечом.
— Герцог Ривендейл, — мягко сказал магистр, отрывая меня от размышлений, — повторите, пожалуйста, мою последнюю фразу.
Я обернулась, вспомнив рекомендацию Полин. Герцог Ривендейл… кажется, Генри, а может быть, и не так. Красивый темноволосый вампир, сидевший на третьей парте, даже не брал в руки пера. Хельги смотрел на него с откровенной неприязнью, тот вообще его не замечал, и я невольно удивилась таким братским чувствам. Раньше мне доводилось слышать, что вампиры — достаточно дружная раса.
Темноволосый с некоторым вызовом посмотрел на Рихтера.
— Боевая магия и равновесие стихий, — заявил он.
— Это наша тема, и она записана на доске. Я просил вас повторить мою последнюю фразу.
Вампир промолчал, глядя на магистра с тем же вызовом.
— Я не настаиваю на записи лекций, если у вас такая хорошая память, что вы способны запомнить их с голоса. Однако с памятью, как я вижу, имеются проблемы?
— Я не считаю, что запоминать это настолько необходимо.
Рихтер равнодушно пожал плечами:
— В таком случае извольте покинуть кабинет.
— С чего это вдруг?
Намечался скандал. Студенты оживились, и я в том числе. Кое-кто заинтересованно смотрел на вампира, кое-кто — на магистра; на лицах у некоторых читалось явное неудовольствие невозможностью сделать ставки.
Эгмонт выглядел абсолютно спокойным.
— Я правильно вас понял? — с новыми вкрадчивыми нотками уточнил он. — Вы считаете, что отлично знаете боевую магию и без моих… хм… не столь необходимых лекций?
— Я считаю, что это всего лишь пустая болтовня. Я приехал сюда учиться боевому искусству, а не впустую тратить время…
— Замечательно, — так же вкрадчиво сказал магистр. Он повел по воздуху ладонью, и парты вместе с сидящими за ними адептами плавно отодвинулись к стенам. В центре комнаты возникло пустое пространство. — В таком случае выходите и докажите, что вам и в самом деле ни к чему мои уроки.
Вампир слегка замялся. Похоже, он не думал, что дойдет до поединка.
— Ну же, — по-прежнему спокойно произнес Рихтер. — Я не герцог, но, смею заверить, не привык терпеть оскорбления. Или, быть может, вы предпочтете извиниться?
Если такая идея у вампира и была, то сейчас она окончательно исчезла. Вспыхнув, он вышел из-за парты к доске.
Картинка была — прямо бери и вставляй в рамку. Героическая гравюра «Битва Зла с Добром». Вампир, даром что он был не блондин, изрядно напоминал представителя последнего. В каждой его черте сквозило врожденное благородство; вот уж кому не нужно было таскать с собой свернутое в рулончик родословное древо, чтобы всем и каждому сразу сделалось ясно, сколько поколений благородных предков стоит за его спиной. По моим прикидкам, их — то бишь поколений — должно было быть никак не менее двадцати. Об этом свидетельствовали и чеканный — хоть сейчас на монету — профиль, и донельзя мужественная линия гладко выбритого подбородка, и пылающий взгляд, и темные густые кудри, мягкой волной падающие вампиру на плечи. А уж общее-то впечатление… Благородные предки есть благородные предки; их не пропьешь, даже если использовать для этих целей полтора литра крови старого алкаша. Право слово, меня так и подмывало бросить в воздух чепчик, ну или — за неимением такового — хотя бы показать герою одобрительную двухпальцевую рогульку.
Про Эгмонта же и говорить не стоит: рядом с великолепным Ривендейлом он выглядел как пес общеизвестной дворянской породы на фоне мраморного дога. Единственное желание, которое он возбуждал, — это дать в хрюкальце, и чем быстрее, тем лучше.
Магистр небрежно присел на краешек своего стола, глядя на вампира с нехорошим задумчивым интересом.
— Начинайте, — пригласил он.
Ривендейл колебался. Похоже, что его благородной натуре претило нападать на безоружного. Вампир не слишком-то уверенно нащупал рукоять шпаги.
— Не заставляйте меня нападать первым!
Голос Эгмонта хлестнул не хуже кнута; вампир вздрогнул и одним отточенным движением выхватил шпагу из ножен. Он мягко, по-кошачьи, шагнул вперед, замахиваясь свободной левой ладонью, из кончиков пальцев которой вылетел большой, в два кулака, фиолетовый пульсар. Второго шага вампир сделать не успел. Пульсар схлопнулся вовнутрь себя; шпага вывернулась из руки Ривендейла и с громким звоном упала на пол.
Рихтер сидел по-прежнему неподвижно.
— Все? — спросил он. — Или продолжим?
Герцог покраснел и подобрал шпагу. На этот раз он действовал быстрее: я не успела заметить, когда он взвился в воздух, молниеносно расправив черные кожистые крылья. Взмах, проблеск металла — надо полагать, выпад шпаги…
Глухой удар.
Вампира отбросило в сторону. Не успев смягчить удара, он со всего маху врезался в стену и, с секунду удержавшись в вертикальном положении, сполз вниз.