Конечно, всяческие архимеды талдычут что тут всего лишь физика. Мол, если два монстра на малую дистанцию в море сошлись, то сразу пиши пропало. Будто, вода между ними, как бы в узкой трубе, ибо суда движутся, а у работника патентной лавки Эйнштейна все относительно, и как следствие, море относительно буравящих судов неподвижно, или суда относительно океана – одна хрень, коя не слаще редьки. Ну, тогда конечно труба, пусть и без нижней стенки. А жидкости, учтите, чем быстрее текут, тем более в оных разряжение, что конечно, где-то там, в сторонке, входит в противоречие с тем, что жидкости несжимаемы априори. В общем, тут разряжение, а с другого боку судов – трубы шириной до африканского побережья, или даже до австралийского. Теперь, ясный пень, где ширше, там медленнее, а где медлительней, там давка по боле. И значит теперь не требуется быть детишками-индиго дабы докумекать, что если в левый борт давит вся вода до Африки, а в правый ничего, то судно с неизбежностью развернет и как впилит в соседа носом. Обычно кораблик поменьше таранит большего, есть такое правило, но не без исключений. В данном ракурсе диспута все вроде ясно-понятно, вот лишь чёртова теорема Гёделя о неполноте не дает уснуть во всезнании. Какого тогда рожна, торпедисты так долго возятся, прежде чем в кого-то попасть? И почему на фото-картинке явно видно, как танкер-заправщик с авианосцем под ручки здорово так, в любовно-шланговом объятии, по воде двадцать миль режут рядышком, и хоть ты тресни, не сталкиваются. Или их надо еще подразогнать, чтобы трубный эффект наконец-то сработал? У кого есть предложения по делу?
Однако то все в дальних просторах морей-океанов. Тот, кто видел порт, тем паче мариупольский, тот должен удивиться, почему здесь не таранят друг дружку сутки напролет? Ведь сутолока несусветная. Тут кран плавучий утягивают буксиром, там баржу с зерном, здесь сухогруз с какими-то дровами, а вот и контейнеровоз разворачивают, подгоняют к пирсу. Теперь ко всему этому еще примастырился тяжелый десантный корабль типа «Саруса-бей», а поблизости американский подарок LCAC, тот самый десантный катер на воздушной подушке что выкатывался намедни на Приморский бульвар, а возможно его близнец, если их в этой акватории пара.
Теперь судим-рядим дальше. Прикиньте, что в этой азовском Вавилоне кто-то из крупненьких действует навыворот. То есть, не только не собирается кого-то обходить, пропускать, сиреной трубить, предупреждая, и флажками махать, мол, дайте проход немедля, а наоборот, решил кое-кого протаранить? Тут уж…
Естественно, у него возникают проблемы. Нет, то, что он их сам ищет – это ясно-понятно. Проблемы в том плане, что если просто что-то таранить, то сложностей никаких. Покуда к чему-нибудь большому рулишь, парочку буксирчиков по дороге сомнешь. Однако вся сложность именно в выборке. Ведь требуется ударно воткнутся именно в турецкое транспортно-десантное судно. Тем не менее, порт Мариуполя не столь велик чтобы уж совсем заблудиться. С высоты капитанского мостика он охватывается взглядом запросто.
Ну а что же силы противодействия?
Позвольте, но что можно противопоставить десятитысячетонной махине движущейся по воде? Мало того, что намерения поначалу совершенно не ясны. Подумаешь, какое-то грузовое судно двинулось с места. Если конечно обратить внимание, что без буксиров, то в общем-то странно. Но в сущности… Это ведь не боевое судно. Но даже если бы боевое? Или, у турок в карауле телепаты, кои сразу ловят враждебно настроенные флюиды? Что делать-то? Разве в акватории стоит линкор, который способен залпом прошить несчастную перечницу «Академика Сулаева», а вторым залпом заставить ее развалиться прямо не сходя с места? Тут ничего такого не наличествует. Если турки чего и опасаются, то только нападения с воздуха. Мало ли, вдруг нокаутированная Россия уже очнулась и запылала жаждой мщения? Но расставленный поблизости, практически поперек Большой Морской улицы, «Хок» совершенно бесполезен в торможении барж. А уж тем более, переносные «Стингеры», ныне в обязаловку наличествующие на каждом турецком корабле. А пулеметы и скорострельные пушки? Они могут осыпать «Академика Андрея Сулаева» своим горохом сколько душе угодно. Такими мелкашками эту громадину не тормознуть.
Так что вся сложность для помощника капитана Александра Кузьминых заключается в проблемах соотношения инерции и опыта. Ему требуется мало того, что удачно отойти от пирса, оборвав по ходу крепящие тросы, а так же шланги все еще, по недавней привычке мирного времени соединяющие его с небольшим речным мазутовозом, явно не вовремя пришедшим из русской реки Дон, для перекачки нетто свои танков, в толстое брюхо «Сулаева», затем, без помощи буксира, совершить поворот почти на девяносто градусов, постараться не сесть на мель посреди акватории порта, затем снова несколько довернуть, и вот уже из этого положения успеть хоть чуточку разогнаться и воткнуться в «Карамурсел-бей». Здесь наличествует неприятная возможность не попасть в турецкий десантный корабль, а впилить в пирс, можно сказать, точнехонько в один их портовых маяков.
Естественно, если на борту «Андрея Сулаева» пожар разгорится хорошо и быстро, то, быть может, турецкий десантовоз воспламенится и без такой миллиметровой точности вождения, однако рисковать не хочется. Кроме того, в случае столкновения, корабли будет гораздо трудней поднимать со дна даже после пожара. Ведь помимо прочего Кузьминых очень рассчитывает, что надежно запрет выход из порта, по крайней мере, на месячишко. Да, к сожалению входных «ворот» двое. Запереть порт бесповоротно не получается. Но все-таки пропускная способность порта Мариуполь значительно понизится. Естественно, если пожарище разгорится на славу, то туркам вряд ли удастся уворовать в городе все запланированное штабами.
Четвертая власть:
«…народ постепенно просыпается. Можно сказать, осваивает „демократию“. Взяв на вооружение методы самой же „оранжевой“ и прочих подобных революций, их, так называемые, ненасильственные методы, жители города-героя Севастополя не позволили ни одному из солдат и моряков Североатлантического блока даже выйти из автобусов. В целом, учения блока были сорваны, не состоялись…»
77. Серьезная школа жизни
Вот так дураков и учат. Вот эдаким образом дает им жизнь прикурить, загибая извилины прочь от идеалистической плоскости. А то, понимаешь, размечтались, раскатали губу – подайте карандаш-великан для закрутки. Напредставляли себе арсеналы – автоматы «Узи» ящиками – прямые авиа-поставки из палестин, Народное Ополчение с Вооруженным Сопротивлением. Как же! Только лопух мог после посещения ментовки и лицезрения происходящего там, купиться еще и на объявление. «Если на клетке с ослом написано „Слон“ – не верь глазам своим!» Каким пнем надо быть, дабы поверить в террористов, способных без одобрения свыше хозяйничать во всех районах миллионного города? И каким дубом требуется родиться, дабы узрев сию объяву – «прием с 7-00 до стольки-то» – не удивиться наивности новорожденного подполья. Ведь здесь, прямо-таки, приходи и бери тепленькими, цепляй бирку статьи об организации вооруженной банды. Или чего там у нас в мово-язычном кодексе имеется из подходящих пунктов прокурорского меню?
И к тому же снова полный облом по части боевых поединков. Теперь уж и на оружие не спишешь. Нет, понятно, что у тех детинушек в карманах, либо за поясом в обязаловку наличествовало что-нибудь стреляющее, или уж по крайней мере режущее. Однако они спокойно обошлись полученными от природы-мамы инструментами – руками, ногами. Правда, последние были не в босом виде. Зато Сергей Парфенюк, даже в таком соотношении, не идущем в сравнение с той ловушкой седьмого этажа общаги, не успел сделать совершенно ничего. Более того, когда его сходу двинули по уху, и голова отрекошетировала в сторону ближайшей стенки, грешным делом подумалось, что мол, именно так проверяются в Донецком Народном Ополчении навыки новых членов, перед тем долгожданным моментом получения ствола.
А что бы сделал по случаю таких событий действительно сообразительный и опытный человек? Ну пожалуй, слишком тертый жизнью посмеялся бы уже в фазе читки объявления. Возьмем пример более отодвинутый от идеала – просто умного мальчика.
Пожалуй, не в случае киношного ниндзи, на стадии избиения, когда два уставших за целый день работы – с семи утра, по графику – амбала начали метелить, отработанно прикрыв двери, дабы не спугнуть следующего героя-придурка, сделать было ничего нельзя. Однако воистину умный, заглянув в щелочку и увидав странно дежурящего у створки великана, не откликнувшегося на стук, да еще и второго такого же запыхавшегося, явно лишь секунду назад присевшего к столику, тут же бы сообразил, что дело нечисто. И сделал бы ноги.
В самом деле, в коридоре не водилось никакой охраны. Мелкий зазывала, предупредивший по внутреннему телефону мордоворотов о подходе нового объекта для обработки, он бы, во-первых, не успел выскочить из своего кабинета, а во-вторых, не представлял из себя солидное препятствие. Так что вполне получалось без помех добежать до входной двери и скользнуть во двор, мимо дежурящего снаружи сторожа. Ведь там, кроме этого охранника-швейцара наличествовало десятка полтора олухов, явившихся на зов о призыве. Что стоило, выбравшись из ловушки, гаркнуть о том, что здесь засада? Не уж-то два амбала, выскочили бы отлавливать кандидатов-добровольцев прямо на улице? Десяток даже неподготовленных юнцов вполне мог отбить печень им самим. Конечно, в здании имелись еще и другие слуги провокаторов, и естественно, со стволами. Но неужто, и здесь бы началась стрельба на поражение?
Пожалуй, не в случае киношного ниндзи, на стадии избиения, когда два уставших за целый день работы – с семи утра, по графику – амбала начали метелить, отработанно прикрыв двери, дабы не спугнуть следующего героя-придурка, сделать было ничего нельзя. Однако воистину умный, заглянув в щелочку и увидав странно дежурящего у створки великана, не откликнувшегося на стук, да еще и второго такого же запыхавшегося, явно лишь секунду назад присевшего к столику, тут же бы сообразил, что дело нечисто. И сделал бы ноги.
В самом деле, в коридоре не водилось никакой охраны. Мелкий зазывала, предупредивший по внутреннему телефону мордоворотов о подходе нового объекта для обработки, он бы, во-первых, не успел выскочить из своего кабинета, а во-вторых, не представлял из себя солидное препятствие. Так что вполне получалось без помех добежать до входной двери и скользнуть во двор, мимо дежурящего снаружи сторожа. Ведь там, кроме этого охранника-швейцара наличествовало десятка полтора олухов, явившихся на зов о призыве. Что стоило, выбравшись из ловушки, гаркнуть о том, что здесь засада? Не уж-то два амбала, выскочили бы отлавливать кандидатов-добровольцев прямо на улице? Десяток даже неподготовленных юнцов вполне мог отбить печень им самим. Конечно, в здании имелись еще и другие слуги провокаторов, и естественно, со стволами. Но неужто, и здесь бы началась стрельба на поражение?
Короче, в некоторой вариации, то есть при большем уме, Парфенюк бы мог оказаться героем, а вовсе не лопухом. Зато теперь ему позволялось не торопясь усваивать новый урок жития на этой планете. Физиология памяти организмов основана здесь на эмоциях. Боль же – один из лучших эмоциональных стимуляторов. Так что новые синяки и шишки, а возможно и переломы костей, запросто помогали той самой закрутке извилин и выработке новых, столь потребных нейронным сетям, медиаторов. А то, что эти синяки с шишками не получалось потрогать, из-за скрученных веревкой рук, задействовало механику памяти еще более интенсивно. Это было явно не какое-то институтское подремывание на лекциях, а серьезная школа жизни. Вот только было неясно, выдадут ли по данному поводу хоть какой-то диплом.
78. «Академик Андрей Сулаев»
Есть такая умственная штуковина – Множество Мандельброта. Известна математикам с физиками. Эдакая геометрическая странность. Некий узор, в сущности, предмет, повторяет сам себя в малых формах, а те в свою очередь, снова дублируются в мелкоте, и так дробится и дробится – нечто вроде дурной бесконечности: зеркало в зеркале – и рамочки в обе стороны до атомарного уровня. Вроде бы по одной из теорий сама структура пространства устроена таким же образом. Мол, штука эта – пространство, и дискретно и не дискретно одновременно. То есть, нет самого маленького кирпичика, где-то там, в районе дециллионной доли метра, который уже взять в руку, или там черпануть наперстком, и уверенно заявить: «Господа, перед вами то самое, менее чего ничегошеньки уже и быть не может. Вот она – глина господа Бога, из коей он вылепил все остальное и еще то, где все это помещается». Оказывается для каждого случая кирпич этот свой, и дробится под нужности, как приспичит. Черт возьми, получается, некоторые дядьки-зануды, что хотят памперсов вместо звезд, правы. Наука – кормушка для любопытных – паразитная штуковина. Ибо выходит, что те же физики-лирики, мечтатели поймать самую раз-элементарную из частиц, водят всех за нос. Нету этой «самой элементарной»! Дроби структуру вниз и вниз, лепи циклотрон из всей галактики, наматывай ее звездные рукава в качестве катушек, толку то чё? Получишь очередной прото-кварк с полосатым спином, но и его, вроде, можно раскатать, если выгнуть синхрофазотронной дугой скопление Волос Вероники. Будем выгибать? Задача не слабая; хватит до коллапса и тепловой смерти Вселенной.
Но ладно, то домашняя зарисовочка на следующую миллиардолетку и в рамках глобализации Великого Кольца. А сейчас собственное Множество Мандельброта делал Александр Кузьминых с помощью условно подвластному ему «Академика Сулаева». Он творил этот феномен в тесноте Мариупольского порта. Где здесь Мандельброт, и где произвольно смещаемые дискреты пространства, скажете вы? Естественно, лишь в том плане, что каждому масштабу своя задача. Где-нибудь в акваториальных джунглях порта Нью-Йорк «Академик Сулаев» смотрелся бы ныне буйной букашкой. Что там те несчастные десять тысяч тонн, когда к пирсу пристыкованы пассажирские лайнеры по восемьдесят, и если надо причалит «Энтепрайз», или танкер класса «супер». Так что дабы в гавани Нью-Йорка произвести сходный эффект Александру Рудольфовичу пришлось бы снимать с места некую «Куин Мери 2» или набитый самолетами «Нимитц». Так что здесь был маленький элемент множества Мандельброта, микро-слепок от возможного происшествия в порту покрупней.
Понятное дело вначале на подвижку «Академика» обратили внимание турецкие патрульные находящиеся ближе. Поскольку «Сулаев» отправлялся в свое последнее плавание, то Кузьминых не было никакого смысла беречь его борта и крепящие приспособления для долгих далеких странствий. Да и не смог бы он в одиночку «отдать концы», это был все же элемент Мандельброта второго уровня, а не какой-то из последующих внучатых, в плане причаленной шлюпки. И кстати, повезло, что «мазутник» «Герасим Петрусевич» еще за день до этого отсоединил свои шланги – в суете продолжения перекачки оказаться одному на борту никак бы не получилось. Когда толстенные… вовсе не тросы, а канаты – никак не сдающийся времени отголосок парусных времен – натянулись, а затем начали соревнования в прочности с палами, патрульные схватились за оружие. Но куда стрелять, когда борт возвышается над причалом и в пределах видимости нет ни одного врага? Может быть, палить просто так, по железу? Однако даже выходцам с предгорий Тавра заступившим на дежурство пояснили, что такое танкер, и что у такого типа судов внутри. Конечно, ради выполнения боевой задачи хороший солдат обязан применить все доступные средства. Так что, возможно, кто-то из караула пытался перебраться на борт отходящего судна по канатам. Александр Кузьминых не мог со своего рабочего места обозреть все и вся, и понимал, что если какой-нибудь янычар все же заберется на палубу, то без всяких проблем нейтрализует взбунтовавшегося одиночку. Было ли незнание в данной ситуации мешающим фактором? Скорее наоборот – стимулирующим. Кузьминых торопился, ему надо было многое успеть до того, как порт пробудится от сирены. В конце-концов, здесь имелось более чем солидное количество катеров, годных для абордажа «Академика Сулаева». Что конкретно получится предпринять, если враги взберутся на палубу, будет ясно в зависимости от момента, когда это наступит. Если такое произойдет в средней части задуманного маневра, то лучшее, что возможно, это направить танкера на мель, или на ограждение искусственной гавани. По крайней мере, это добавит захватчикам головной боли со снятием, или даже восстановлением корабля. В худшем варианте, будет серьезное повреждение бортов. Конечно, экологическая катастрофа с разливом мазута в акватории порта не есть хорошо, но не уж то, наглое воровство украинского добра за рубеж лучше? И вообще, экологических последствий не получалось избежать даже в случае стопроцентного исполнения задумки. Значит переживания типа «птичку жалко» были и ранее и сейчас абсолютно лишними. Долгие философствования почти всегда обрекают участников на роль пассивного наблюдателя. Александр Рудольфович Кузьминых был в настоящий момент в другом качестве.
Невольно, или в силу профессионального призвания он ассоциировал себя с собственным танкером. Именно он сейчас разгонялся кормой вперед стремясь вписаться в проем искусственных отмелей. Далее, по выходу в самую свободную часть порта следовало переключить машины с «полного назад» на «полный вперед», умудриться погасить импульс, перед тем до жути легко справившийся со швартовыми. Затем следовало, маневрируя и рулем и машинами, отвернуть влево и снова разогнаться. Наверное, никогда и никто не производил столь опасных маневров в этом спокойном, не крупном порту. Танкер в десять тысяч тонн вовсе не глиссер, все подобные пируэты он производит только под управлением буксиров.
Однако Кузьминых усложнял свою задачу еще более. Сейчас его действия не сводились только в маневре по поверхности гидросферы, он задействовал гидродинамику еще с одной, совсем неожиданной стороны. Одновременно с перемещением корабля во внешнем мире, он осуществлял перекачку мазута между его внутренними танками. В настоящий момент, выставленные на полную мощь помпы топливоподачи осуществляли переброску горючего из переднего танка в последующие. Этот гидродинамический маневр вершился вовсе не забавы для, или дабы изменить какие-то из мореходных качеств «Сулаева». Александр Кузьминых не делал таких опытов в натуре, но из теории четко ведал, что соляра не есть легко взрывающаяся субстанция. Она производная нефти, но вовсе не бензин или керосин. Да, пожалуй, для его целей действительно гораздо лучше подошел бы авианосец. Вот где легких фракций нефти хоть отбавляй.