Наконец, когда ноги у Сергея Парфенюка становятся совершенно ватными, дядечка снижает темп и переходит на шаг. Некоторое время они продолжают двигаться молча. Сергею мало верится, но неужели у дядечки тоже сбилась дыхалка? Такая мысль прибавляет уверенности в себе. Он тоже на что-то годен! Ему хочется сказать дядечке что-нибудь хорошее, и он усиленно думает что. Внезапно соображает:
– И сколько чеченов вы пришибли? … э-э – интересуется Сергей.
– Дмитрий Гаврилович, – подсказывает дядечка. – А тебя как?
Только тут Парфенюк спохватывается, чем навеян его вопрос. Кроме ярких воспоминаний, о только десять минут тому пережитом, есть свежие подсознательные импульсы. Вдруг становится понятным, почему вокруг так тихо и безлюдно, а так же что за невзрачный забор они недавно перемахнули. Они идут по мариупольскому кладбищу. Возможно, одному из центральных.
– Ладно, давайте переведем дух, – говорит воин-ниндзя Дмитрий Гаврилович.
– Я Сергей… э-э Парфенюк, – представляется Парфенюк.
– А я – Шампур… Александр. – Это тот самый парень, которому Парфенюк не успел развязать руки. Правда, они сделали это где-то посреди бега: Сергей смутно помнит, где и когда.
Он присаживается на лавку, у столика на чьей-то старой могилке, но Дмитрий Гаврилович делает жест, и они опускаются на травку.
– Лучше перестраховаться, – поясняет он спокойно. – Понимаю, что весь город они контролировать не могут, но черт знает? Не будем высовываться. Теперь я ни в чем не уверен. Если уж их в Донецке куча, то здесь…
– Что здесь? – не дождавшись продолжения мысли, переспрашивает Сергей.
– Порт, что, – загадочно поясняет Дмитрий Гаврилович. Потом, глядя на лицо Парфенюка, все же поясняет. – Они, по-твоему, прямо здесь реализовались? В Донецк они попали через аэропорт, а сюда, явно, по морю. Или что-то неясно?
Вообще-то не слишком ясно.
– Да, Сергей, а чего ты их чеченами-то кличешь? – интересуется Дмитрий Гаврилович. Сам он, хоть и лежит на неухоженных сорняках между могилами, не теряет время даром. Он вынимает из пистолета обойму, смотрит. По всей видимости, пересчитывает наличные боеприпасы.
– А вы знаете, кто они? – спрашивает Александр Шампур.
– Думается, что турки.
– Турки? А мы что, с ними воюем?
– Ну, значит, воюем, – Дмитрий Гаврилович снова приводит оружие в готовность. – Почему никто из вас не прихватил автомат?
– В автобусе, в смысле? – удивляется Парфенюк. – Но как-то всё…
– Да, быстро они явились, не запылились, – соглашается Гаврилович.
– А сколько там ребят… – Александр Шампур не договаривает.
– Там пулеметчик был защищен щитком, целился через прорезь гад, – поясняет Гаврилович. – Но быстро все же они врубились, что к чему. И действия жесткие – по максимуму имеющихся возможностей. У них в «броннике» ничего опасней пулемета не было – они его и задействовали. Слюнтяйства ни на грош. Резкие ребятки эти турчаки. Представляю, сколько их сюда в город морем прикатило. Вернее, не представляю.
– Дмитрий Гаврилович, – обращается Сергей Парфенюк с уважением, коего не проявлял к взрослым давно, может с начальных классов, – а что мы дальше-то делать будем?
– Ну, в ополчение мы уже нанимались, господа хорошие. Но делать что-то надо, это правильно. Мы вроде в Мариуполе. Не знаю, что можно сделать, если тут по улицам катаются гусеничные боевые машины. Может, попробуем вернуться обратно в Донецк? Там все же своя территория. Да и… У меня там семья, вообще-то. Черт знает, что теперь там творится. Если, допустим, здесь у турок морская высадка, то по идее именно отсюда их силы будут растекаться вширь. А у вас в Донецке кто?
Сергей и Александр поясняют. У обоих там мамы, а у Шампура еще и младший брат. Парфенюку хочется рассказать еще и про Татьяну Стекольщикову, но он раздумывает.
– А как мы попадем в Донецк? – спрашивает он, уводя тему.
– Это вопрос, – кивает Дмитрий Гаврилович. – Не думаю, что по главной трассе можно проехать запросто. В крайнем случае, пойдем пеше.
– Пеше?
– Между городами, по прямой, сто километров. Неужели непреодолимо? Хотя времени займет… Судя по темпам нынешней войны, она может за такое время даже кончиться.
– Кончиться? – переспрашивает Александр Шампур.
– Это я так, думаю думу вслух, – растолковывает Дмитрий Гаврилович.
– А это точно Мариуполь? – вдруг спрашивает Шампур. Ему кивают, неужели, мол, неясно. – Тогда у меня тетка здесь, ну, в Мариуполе, – добавляет он после паузы. Такая заява в корне меняет тему диспута.
– Что ж ты сразу-то не сказал? – интересуется Дмитрий Гаврилович.
– Так времени-то не было, да никто и не спросил. Вы же только про Донецк запрашивали, так?
– Понятно, Саша. А где живет твоя тетка? Отсюда далеко будет?
– Да я как-то и не пойму, где мы находимся.
– Ладно, это исправимо. В конце-то концов, мы на своей земле, а язык, как известно, доведет куда надо.
– В Киев нам не требуется, – шутит Сергей.
– Не смешно, – констатирует никем не назначенный, но безальтернативно старший их маленького отряда.
Четвертая власть:«…на Балтике, после входа прибалтийских стран-лимитрофоров в сферу „атлантистов“ наши позиции тоже никуда не годятся. По большому счету у нас там только Финский залив, и более ничего. С Калининградом? А там свои сложности…»
91. Стартовые ландшафты
Надо смело предположить и оставить аксиомой, что воспитанные прагматичной технологической культурой янки однозначно действовали не по внезапному внутреннему импульсу. То, что они совершали, было загодя спланированной акцией, о чем свидетельствует хотя бы инструментальная составляющая процесса. Ведь не орудовали же они чем-то подобранным тут же на месте? Так что даже злостным хулиганством, эдаким вандализмом из озорства, назвать таковое не получается. С другой стороны можно гадать, на сколько давно была спланирована акция. Возможно, решение применить грубые, чисто материалистичные, не приветствуемые постмодернизмом методы, пришло неожиданно, в связи с тем, что запаниковали и скатились к спонтанной суетности как раз вышестоящие начальники этих на неизвестный срок прописавшихся янки. Забегал где-то в посольстве ЦРУ-шный деятель, значащийся помощником военного атташе, начал в истерике обзванивать подчиненных в плане: «Да сделайте вы там хоть что-нибудь!».
Ну, вот они и сделали. В смысле, начали делать, и еще бы неизвестно когда остановились, кабы нос к носу не столкнулись с майором-гвардейцем Володиным.
Комбат прогуливался по позиции, вдоль шестиугольника ограниченного закамуфлированными маскировочными сетями пусковых установок – изделий 5П72В. Это были тяжеловесные, но достаточно аккуратные угластые штуковины. Не смотря на отсутствие гусениц, колес и чего-либо вообще годного для передвижения, чем-то 5П72 напоминали танки. Сделать против этих предметов какую-нибудь пакость получилось бы разве что с помощью достаточно мощного динамитного заряда, да и то установленного не в первом попавшемся углублении. Еще бы! данные изделия спокойно выдерживают ударную нагрузку при старте восьмитонной ракеты. Поскольку дивизионы находились здесь под Киевом со времен Тьму-Таракани процветания СССР, разлапистые пусковые упирались не в какую-то утрамбованную грязь, а в бетонную подушку из цемента приблизительно марки «шестьсот». Даже окружающая их обваловка была частично бетонирована. Так что это были шесть удачных, к тому же еще действующих, памятников былой мощи уничтоженной от столкновения с постиндурстиальным барьером промышленно развитой страны. Трогать эти памятники подручно-карманными средствами был способен только безумец. Таковых в округе не наличествовало. Однако кроме ПУ 5П72В на стартовой батарее присутствовало кое-что еще.
Четвертая власть:
«…ликвидация базы Российского флота и авиации на территории независимой Украины есть величайшая победа украинского народа со времен обретения этой самой независимости…»
92. Сериал неголивудского темпа
Это какое-то затянувшееся приключение не в своем времени. Неудавшийся сериал неголивудского темпа. Первичная задумка была хороша. Их, простых парней сегодняшнего времени, случайно вооруженных танком, забросили в старую, добрую Отечественную. Их дело бодренько врубиться в ситуацию и наддать сволочам-фашистам по полной. Однако по несчастью, главный режиссер и любитель экшена заполучил от волнения инсульт, его сменил пришлый дядек с отстойной мыслеустановкой времен расцвета соцреализма. Танк у них быстренько изъяли, оставили только по единице автоматического оружия с горсткой патрон; как и положено в фильме о партизанах белорусских лесов. Но ведь здесь же не леса?
Они шляются по городу в форме, с АКС-74У наперевес, это привлекает внимание, наблюдаются белые тени в окнах, или наглые разглядывания с балкона. Магазины закрыты абсолютно все, а кушать почему-то хочется. Правда, нет никаких воздыханий о брошенном в танке сухом пайке. Его там попросту не было, современная украинская армия совершенно не готова к внезапным рейдам во вражеские тылы. Проблема с куревом решается по старинке – методом выклянчивания у встречных мужского пола. Но и с этим все хуже. При коллапсе сферы торговли, не имеющий стратегических резервов народ становится жмотистым. Тем не менее, пару раз их кормят какие-то женщины. Кормят скудненько, в плане воинов вернувшихся с войны. Но ведь они, по сути, еще и не вернулись, так зависли в странной паузе. Тем более не вернулись с войны с победой.
92. Сериал неголивудского темпа
Это какое-то затянувшееся приключение не в своем времени. Неудавшийся сериал неголивудского темпа. Первичная задумка была хороша. Их, простых парней сегодняшнего времени, случайно вооруженных танком, забросили в старую, добрую Отечественную. Их дело бодренько врубиться в ситуацию и наддать сволочам-фашистам по полной. Однако по несчастью, главный режиссер и любитель экшена заполучил от волнения инсульт, его сменил пришлый дядек с отстойной мыслеустановкой времен расцвета соцреализма. Танк у них быстренько изъяли, оставили только по единице автоматического оружия с горсткой патрон; как и положено в фильме о партизанах белорусских лесов. Но ведь здесь же не леса?
Они шляются по городу в форме, с АКС-74У наперевес, это привлекает внимание, наблюдаются белые тени в окнах, или наглые разглядывания с балкона. Магазины закрыты абсолютно все, а кушать почему-то хочется. Правда, нет никаких воздыханий о брошенном в танке сухом пайке. Его там попросту не было, современная украинская армия совершенно не готова к внезапным рейдам во вражеские тылы. Проблема с куревом решается по старинке – методом выклянчивания у встречных мужского пола. Но и с этим все хуже. При коллапсе сферы торговли, не имеющий стратегических резервов народ становится жмотистым. Тем не менее, пару раз их кормят какие-то женщины. Кормят скудненько, в плане воинов вернувшихся с войны. Но ведь они, по сути, еще и не вернулись, так зависли в странной паузе. Тем более не вернулись с войны с победой.
Майор Шмалько усиленно вспоминает запись из служебного журнала. Но как вспомнить то, во что и не пытался вникать? Это адрес, укатившего в Донецк в отпуск капитана Кирпичева. Вот его домашний, да и мобильный телефон в карманном блокноте имеется. Но что толку, когда все названные средства коммуникации умерли? Танкисты мигрируют по какому-то району города. Уже в первые часы они благополучно покинули нагромождение небольших жилых и складских строений поблизости от аэропорта. Теперь, похоже, они успешно затерялись на границе местности называемой в народе Путиловка. Это вроде бы часть большого района Путиловский. Среди девятиэтажных и пятиэтажных построек укрыться даже труднее, чем в среде покинутых двухэтажек, однако рядом наличествуют заросли: то ли парк, то ли просто граница, отмечающая стадию, когда город сменил вектор экспансивного развития на экстенсивный. В этих зарослях они успешно перекантовались пол дня и первую ночь. Почти все это время посменно спали, все же этот боевой рейд вымотал всех до жути. Вот следующую ночь уже не столь успешно. Вообще-то здесь, вроде бы в территории мегаполиса, но в то же время вне наблюдения окон и балконов, можно скрываться вечно, если решить продовольственную проблему. Однако какой в этом смысл? Чего ждать? Прихода Красной армии? Но ведь они не в кинозарисовке, а в странно зависшей на одном месте реальности.
Если бы не чудовищный шлейф дыма стелющийся над городом, явно со стороны пожарищ аэропорта, то все произошедшее вообще можно принять за сон. Ощущение такое, что совсем недавний танковый марш из окрестностей Луганска состоялся год назад. Но что теперь делать? Ждать прибытия к месту действия остального танкового батальона? Майор Шмалько не верит в такое совершенно жизни. Похоже, начавшийся на марше полураспад привел в конце-концов к тому, что пораженческие настроения взяли верх. Или пока танки чинились, их нагнали представители дивизии, либо еще какие-то командные звенья. Так что ведь бунт вылился только в этот боевой рейд единственной машины № 75. Учитывая дым над городом, сработала она по максимуму. И к тому же, без потерь. Может, стоит ползком, да перебежками возвратиться в родные пенаты штаба дивизии? Доложить о выполнение никем не поставленной боевой задачи. Хотя сам танк спасти не удалось, личный состав оной машины не пострадал. Правда… Да, если честно, потери имеются. Сведения не подтверждены, получены по средством радио, в столько-то часов минут… Да, от заместителя Мотина.
Кстати, может хоть по случаю реальных боевых потерь, бригаду, а то и дивизию, все-таки поднимут в ружье уже официально? Двинут отвоевывать Донецк, или еще что требуется? Если бы имелась надежда на такой исход, тогда бы можно было, и правда, отдыхать на траве-мураве одичавшего парка до самого прихода своей «Красной армии». Кто там, кстати, теперь назначен вместо Шмалько? Кто-то из ротных, оставшихся со своими обломанными танками? Или все офицеры, участвующие в боевом походе, теперь в немилости? Ладно, какая разница. Если бы бригаду двинули сюда, то можно было бы не просто валяться на завалинке, а даже провести для них рекогносцировку. Где тут обитают противотанковые вертолеты и прочие опасности? Но, похоже, все это мечты. Уж сколько ожидаем. И уж если надеяться на большое танковое наступление, на реанимацию вооруженных сил страны из странной спячки, напоминающей гипноз, то тогда перед валом танковой брони состоялся бы хотя бы точечный бомбардировочный налет по месту стояния тех самых вертушек и возможных мест дислокации противотанковых батарей. Но никакой активности в небе, даже разведывательных пролетов авиации не наблюдается. Хотя кончено, сейчас времена другие. Спутники и т. д. Их невооруженным глазом не рассмотришь. И к тому же из лесопосадки, где деверья с одной стороны маскируют, а с другой закрывают обзор.
Короче к третьему дню это непонятное сокрытие надоело до жути. К тому же и вынужденное голодание тоже достало. Не сегодня-завтра личный состав в комплектации Громова и Ладыженского начнет мародерствовать. Да и сам командир потерянной бригады майор Шмалько вряд ли останется в стороне.
Требуется что-то делать.
Четвертая власть:
«…русские ушли с Украины. Что может быть приятнее для истинного патриота? Вот именно теперь и начнется настоящее, не пропагандистское возрождение…»
93. Маскировка
Думаете, речь идет о 5Ю24М, т. е. заряжающих машинах? Конечно, ровно двенадцать этих этажерчатых штуковин тут имелось. Правда, в отличие от ПУ они уже не напоминали тяжелые танки, а более всего походили на трамвай. Однако не пассажирский, а ремонтный. И кстати, даже когда сверху на ЗМ водружали ракету, то и тогда она все едино ассоциировалась с трамваем, ибо в своей жизни перемещалась только по рельсам. Конечно же, рельсовый путь 5Ю24М был в отличие от суетной, столичной жизни нормального трамвая, могущего в своей судьбе заполучить даже счастье лобового столкновения с какой-нибудь «БМВ» и «Мерседесом», или даже чего доброго оттяпать ступню-другую зазевавшейся не вовремя торговке, был донельзя короток и однозначен – от собственного, снова кстати бетонированного, убежища, до окантованной бетоном пусковой установки. Единственная дилемма судьбы заключалась лишь в том, какая из ЗМ подъедет к ПУ первой. Это конечно в период теперь уж невероятной, настоящей Большой войны. По тому сценарию, активно, вправо-лево пуляющая в воздушных агрессоров изделия 5В28 «двухсотка» должна была в достаточно хорошем темпе избавиться от ракет помещенных на ПУ, и тогда бы эти самые пусковые тут же начали бы самозаряжаться с ЗМ 5Ю24М, причем абсолютно без вмешательства человека. Поскольку к каждой из ПУ было посредством рельсов пристыковано две заряжающих машины, то общее количество имеющихся в по-настоящему воюющем дивизионе восьмитонных ракет составляло восемнадцать штук. Итого, в случае наличия не каких-то курьезов, а обычных истребителей-бомбардировщиков и значит, расхода двух изделий 5В28 на одну цель, С-200 оказывался способен измолотить в обломки девятерых агрессоров. Но если вы думаете, что после этой нехилой работенки по скоростному спуску на землю ценного сырья алюминий, офицеры дивизиона могли отправляться на пенсию, а расчеты стартовой батареи на досрочный массовый дембель, то очень ошибаетесь. Именно после освобождения заряжающих машин и начиналась ударная работа расчетов ПУ, ибо как раз к этому времени дежурные «КРАЗ-ы» технического дивизиона привозили на позицию новые, свежезаправленные 5В28.
Однако в настоящий момент истинное предназначение дивизиона № 2 С-200 не выполнялось, он занимался жалким прозябанием, стоял на обочине жизни, вдали от настоящих войн и катаклизмов. Или может быть, так только казалось?
Прогуливающийся вдоль зарастающей травкой грунтовки, окольцовывающей кабину подготовки старта К3, комбат Володин размышлял примерно в таком духе. Ибо все в этом мире двояко. Например, с одной стороны, трава-мурава растущая поперек дороги, невольно, но весьма положительно, выполняла функцию маскировки этой самой кольцевой дороги для «КрАЗов». Но с другой стороны, бурная растительность явно свидетельствовала, что те самые тяжелые «КРАЗ-ы» с ракетами, наверняка в связи с внезапным и поразившим независимое правительство открытием отсутствия у Украины крупный месторождений нефти, редко посещают стартовую батарею «второго» дивизиона, и их твердые шины не часто вдавливают в грунт споры и семечки всяческих пригодных для маскировки сорняков. Кстати, перемещаясь по средством настоящей железной дороги в отпуск или командировки, майор Володин с удивлением наблюдал, что маскировочные работы не менее интенсивно производятся по всей раскинутой вокруг стране – сорные травы весьма бодро и умело маскируют собой когда-тошние колхозно-совхозные поля: видимо в ожидании грядущего всплеска активности нарождающейся фермерской благодати.