Тем не менее, что взять с малосознательного, пусть и демократического железа? Его уж на фабрике семейного клана Дюпонов и лелеяли, и ловкими машинами, а где и старательными руками, свинчивали, а вот никакой благодарности. Нет бы лететь куда-подальше, в глухие, когда-то охраняемые Советской властью пуще глаза, но и ныне еще не до конца выкорчеванные бойким капитализмом леса, и там рвать чеку во славу дальнего Заокеанья! Как назло, отклонились от курса чёрти куда, где даже двигающие крыльями FB-111 и то оказаться были не обязаны – так, пройти мимо, чиркнуть по окраине, в десятке километров. Короче. «Только прилетели, сразу сели, фишки все заранее стоят…», как исполнял под гитару классик.
Знакомьтесь! Город Белая Церковь! Население… До Перестроечной околесицы наличествовало четверть мильона. С той поры, в связи со всякими демонтажами тоталитаризма и построениями либерализма, а также торжественно-натурными отмечаниями годовщин Голодомора, несколько снизилось, однако не предельно. По крайней мере, растопыренная гроздь всяческих AGM-130A телевизионного наведения, а так же навешанные для солидности BLU-76 объемного взрыва нашли достаточное число мишеней для поражения. Нет, конечно же, ни в коем случае не преднамеренно. Как можно, чтобы демократическая бомба да… Если кто и виноват, то само собой «васильковцы». В мирное время пугать самолеты боевыми пусками это…
Кстати о самолетах-бомбардировщиках. Хоть у FB-111 крылья особо хитрые, ибо родились в период моды на сложности в конструкции этих органов; конкретно, они умеют менять свою геометрию, тем не менее они не выдерживают когда менее чем в шестидесяти метрах – а именно в пределах такой дистанции срабатывает радио-взрыватель – воздух пронизывают те самые тридцать семь тысяч шарообразных поражающих элементов. Как результат – один из «сто одиннадцатых» приступил к неуправляемому скольжению вниз. Благо районный цент Белая Церковь остался далеко в стороне: десяток-другой секунд в сверхзвуковом верчении это уйма съеденных в горизонталях-вертикалях километров. А второй? Все же приходится признать, одноканальность по цели есть непреодолимый атавизм прошлого. В условиях уничтожения РПЦ второго дивизиона, параллельный обстрел агрессоров не получается, но и последовательный тоже затруднен. Пока локатор К-1 облучают одну, дабы ракетные ГСН не сбились с курса, другие реактивные монстры не зависают во времени, а осуществляют подвижку в окружающей трехмерности. А зона пуска, особенно по отражающим поверхностям дающим, в соответствии с эффектом Доплера, не прессовку, а растяжку ответного сигнала, имеет весьма скромный пространственный объем. Естественно, речь идет о С-200В, а не о каком-нибудь комплексе «Джигит».
Выходит, второй тяжелый бомбардировщик избавился от бомбовой экзотики не зря – он сэкономил налогоплательщикам свою собственную стоимость. А база ВВС Лейкенхите, что в Великобритании, растопырила объятья для встречи.
Четвертая власть:
«…под городом Васильков, вблизи столицы, случилась серьезная авария во время профилактических работ по перегрузке старых ракет. Имеются жертвы среди военнослужащих, в том числе срочной службы. Когда же наша армия окончательно перейдет на контракт? И кроме того, люди задумываются, не пора ли окончательно отказаться от опасного советского наследия, в виде некачественной, самоподрывающейся боевой техники? Пора это все списать. И более того, не пришло ли время предъявить счет России за весь этот ею же порожденный наследственный бардак?…»
168. Нехорошие знакомства
Нельзя сказать, что Данило не чувствовал недоброе. Еще как чувствовал! Однако все-таки конкретно «что-где-когда» он все ж-таки явно не ощущал. А то бы, наверное, рванул прочь из города. Но сваливать вот так вот, совсем спонтанно, он бы не решился никогда. Тут вокруг был его город, достаточно подконтрольное пространство. А где-то там… И еще. Хотя в этом Данило никому не признавался, но дальше Донецка и области, Данило в жизни не выбирался. Вот не складывалось пока. На курорты в Крым и прочее? Так ему вроде и в каком-нибудь Седово и остальной Ждановской Ялте было очень даже неплохо. То есть, с некоей точки зрения, Данило был вполне так патриотом родного края. Плохо, что не во всех остальных смыслах. Ибо вот именно сейчас это «в остальных» сработало против него.
Огибая угол дома номер «90», в коем у него даже наличествовали знакомые, он нос к носу столкнулся с каким-то молокососом. Точнее, не нос к носу – нос данного субъекта возвышался достаточно высоко, дотянуться, наверное, получилось бы только с прыжка. И еще точнее, не «с каким-то молокососом», а с очень конкретным. Хотя узнал Данило его не сходу, а секунды через полторы, в процессе которых два столкнувшихся все еще не разошлись, ибо обходный маневр Данилы, привычно не сопровождаемый словом «извините», почему-то не получался. Куда тыкался Данило, туда мгновенно отклонялся и встречный громила. Когда же опознание завершилось, сверкнув в нутре молнией, Данило тем более прикусил язык и наклонил голову ниже. Ведь теперь он весьма опасался встречного узнавания. «Еще чего не хватало», – подумал он в некой зачаточной панике, втягивая голову в плечи, и снова делая маневр влево для обхода. «А ведь Маркиз убеждал, что их чуть ли не в Чечню отправят, – припомнил он со злобой. – Хоть бы предупре…»
– Здорово, наниматель? – сказал Даниле детина снова загораживая путь.
Может, требовалось двинуть его по яйцам и делать ноги, соображал Данило, еще более сутулясь. Но обозревая, или вообще-то более догадываясь, из-за бегающих понизу глаз, обширность встречной грудной клетки, Данило прикидывал – даже первый удар даст весьма мало преимуществ.
– Что замер, красноречивый? – чуть наклонился к нему явно несостоявшийся работник плантации.
Данило почти изготовился стукнуть, ибо если неожиданно применить локоть, то…
– И правда, молчаливый, – согласился еще один басок, трансформировавшийся позади. – Может, это не он?
«Это не я!», – хотел крикнуть Данило, но такое стало бы совсем идиотством.
– Глазки-то подыми, – подстрекнул его первый «слон», начав теснить туловищем назад.
– Вы чё, пацаны? – спросил Данило очень осипшим голосом. – Чё хотите? Я братэлам…
– Не, ты смотри, говорливый, – подытожил чем-то знакомый басок.
– Чё за баланда! – почти уверенно бросил Данило, отступая под напором непоколебимой туши, по которой он все еще собирался применять локти и прочее. – Своих что ли не…
– Узнали, узнали, не мечись, – сказал вдруг третий голос, и во всё еще сканируемую понизу зону обзора Данилы вплыли очень солидного размера ботинки, загораживая вектор прикидочного отхода. Последним направлением, не стыкующимся с кем-то из гигантов, оставалась стена дома номер «90», но ведь сквозь стены Данило ходить никогда не пробовал.
– Учтите, я буду… – начал Данила какой-то самому еще не ясный экспромт.
– Милицию звать, что ли? – спросил его третий подоспевший, опуская на плечо большую бурую руку. – Ну что ж, позови. Мы послушаем.
Тут Данило узнал и эту руку, и этот голос. Очень спокойный, очень уверенный в себе голос, принадлежащий, сразу ясно, не какому-то крепышу-молокососу, а солидному дядьке, из тех монолитных полу-суперметов, коих Данила особо недолюбливал. Конкретно этот – был тот самый, что назвался когда-то бывшим кем-то чего-то там. Тогда еще, взглянув на его седые, непослушные пакли, Данило подумал, не стоит ли сказать, что они не принимают в ополчение людей пожилых, однако этот отставник, четко предчувствуя готовящиеся протесты, очень загодя возразил: «Пятьдесят раз отжаться – вам хватит, для моего зачета? Для моей возрастной группы и звания, это даже более чем нужно. Вы что решили воевать с оккупантами только пацанами? Неужели неясно, что их надо по возможности разбавить опытными мужиками?» Он тогда сказал еще многое, и в конце, когда Данило миролюбиво кивнул и очень натурально махнул рукой, типа – «Да ну их к черту, те инструкции! А то я сам не начальник». Типчик наверное решил тогда, что убедил Данилу своими обещанными отжиманиями. Но на самом деле, Данило тогда подумал другое: «Что птичка, захотела в клеточку? Ну, вали – обеспечим. Всех бы вас таких уверенных, бабьих любимцев, изловить и продать задешево». Воспроизведя все эти нюансы, Данило еще раз припомнил Маркиза и его уверения.
– Падла, – выразился он вслух.
– Это ты мне? – спросил его обладатель ботинок сорок седьмого размера.
– Нет, это я… – стоило ли объяснять? Тем более, именно в этот момент на плечики Данилы опустились ещё чьи-то большие железные руки.
169. Запас ракет
– Володя! Подполковник Корташов! – раздается по ГГС. – «Первый» – «Девятой»!
– «Девятая» – «Первому»! Корташов на связи! Слушаю, Михаил Юрьевич!
– Вова, сколько у тебя готовых к бою изделий в наличии?
Тут Данило узнал и эту руку, и этот голос. Очень спокойный, очень уверенный в себе голос, принадлежащий, сразу ясно, не какому-то крепышу-молокососу, а солидному дядьке, из тех монолитных полу-суперметов, коих Данила особо недолюбливал. Конкретно этот – был тот самый, что назвался когда-то бывшим кем-то чего-то там. Тогда еще, взглянув на его седые, непослушные пакли, Данило подумал, не стоит ли сказать, что они не принимают в ополчение людей пожилых, однако этот отставник, четко предчувствуя готовящиеся протесты, очень загодя возразил: «Пятьдесят раз отжаться – вам хватит, для моего зачета? Для моей возрастной группы и звания, это даже более чем нужно. Вы что решили воевать с оккупантами только пацанами? Неужели неясно, что их надо по возможности разбавить опытными мужиками?» Он тогда сказал еще многое, и в конце, когда Данило миролюбиво кивнул и очень натурально махнул рукой, типа – «Да ну их к черту, те инструкции! А то я сам не начальник». Типчик наверное решил тогда, что убедил Данилу своими обещанными отжиманиями. Но на самом деле, Данило тогда подумал другое: «Что птичка, захотела в клеточку? Ну, вали – обеспечим. Всех бы вас таких уверенных, бабьих любимцев, изловить и продать задешево». Воспроизведя все эти нюансы, Данило еще раз припомнил Маркиза и его уверения.
– Падла, – выразился он вслух.
– Это ты мне? – спросил его обладатель ботинок сорок седьмого размера.
– Нет, это я… – стоило ли объяснять? Тем более, именно в этот момент на плечики Данилы опустились ещё чьи-то большие железные руки.
169. Запас ракет
– Володя! Подполковник Корташов! – раздается по ГГС. – «Первый» – «Девятой»!
– «Девятая» – «Первому»! Корташов на связи! Слушаю, Михаил Юрьевич!
– Вова, сколько у тебя готовых к бою изделий в наличии?
– Вы ж в курсе, пан полковник. С неба они не падают. Точнее… Уж все ускорители со склада БЧ попадали. Так что… Вот, нашлись еще две исправные – надеюсь, что исправные – ракеты на тягачах. Их не накрыло ударом. Еще в убежищах на «ЗМ-ках» во «втором» – хороший запас, мои стартовики, в том числе, заняты обратной перегрузкой на «КРАЗ-ы». Думаю, скоро сюда начнут подвозить. При отражении налета мы использовали девять штук. Так что… Запас есть, Михаил Юрьевич! Конечно, знать бы наперед, так не стоило вчера возиться с беспилотниками. А ж четыре ракеты ушло на мелочевку.
– Кто ж знал, Владимир Иванович? Ладно. У нас тут «Фургон» засек кое-что низковысотное, медлительное, предположительно, «вертушка». Но, высота в пределе, а мы все-таки не «С-двести-Д». Сработаем?
– Приказывайте, командир. Давайте ЦУ.
– Лови! – и тут же все по правилам стрельбы боевыми ракетами: – «Первый» – «девятой»! Боевая тревога! Уничтожить цель с азимутом…
«Звезда Смерти» снова трудится.
Четвертая власть:
«…в Киевской области произошел взрыв склада зенитных ракет. Общественность более не может терпеть эти выходки военных. Требует даже разогнать армию насовсем. В самом деле, зачем этот древний силовой инструмент, когда в мире берут верх гуманистические, глобалисткие тенденции? Насилие, как таковое, навсегда уходит в прошлое. Разве не свидетельствует…»
170. Воздушные встречи и земные расставания
Всегда, при любом раскладе наличествует серьезная причина радоваться. И как раз не об идиотах речь, кои вообще все время радуются, ну, а если не радуются и не имеют преданных, врученных в наследство слуг, то быстротечно вымирают и улыбаются уже остаточным образом, ибо череп наш, в силу странной прихоти эволюции, имеет тенденцию к вечной улыбке, а ни как не к печали. Большой жирный плюс всем оптимистам в споре с печалящимися Пьеро. Ну, а вот причина для радости у думающих наличествует потому, что в трактовке любого события они способны снимать слои один за другим, докапываясь до того самого, где все произошедшее представляется вполне таки приемлемым и даже удачным происшествием. Подумаешь, господин Сикорский подвел, ибо горячо любимый и ожидаемый СН-46 развалился в воздухе на составные части! Еще бы не развалиться, когда рядом разорвалась скоростная ракета, по стоимости наверняка превосходящая этот самый «Си Найт». Но веселиться надо не оттого, что враг понес большие финансовые потери. Было бы глупо, ибо к расходу алюминия надобно добавить человеческие запчасти, до полной деструкции составленные в двух опытных, много переживших пилотов-вертолетчиков. А солдатская плоть, как водится, меряется на других, куда более хрупких весах, чем винтовые подшипники и неизношенные после капремонта посадочные шины. Зато подпрыгивать от счастья надобно оттого, что группа «Измир» не успела загрузиться на борт, ибо тогда, в месте уханья машины оземь, в пламени корчилось бы гораздо большее количество… Естественно, трупов. Ибо каким образом возможно остаться живым, когда летательный аппарат пробивают насквозь не менее тысячи сверхзвуковых поражающих элементов? А трупы тоже умеют корчиться, и даже изменять выражение лица: высокая температура и не наступившее окостенение работают на совместном подряде.
Есть ли смысл двигаться в сторону восходящего за деревьями дымка и на визуальном уровне убеждаться в том, что ясно-понятно для любого опытного вояки? Может, и стоило бы в случае сомнений в чьих-то докладах. Однако капитан Кямран Нури собственно-личными глазами наблюдал, как украинская (чья же еще?) ракета смахнула с неба вертолет. Ему оставалось до места сущая мелочь, просто секунды полета. Какие выводы получается сделать по этому поводу? Первый и однозначный, киевское ПВО вовсе не подавлено акцией «Измира», хотя может и ослаблено. Ну а второй, не исключено что ПВО действует согласовано с другими видами вооруженных сил. Вдруг они уже ведают о диверсантах? Хотя конечно в этом случае, ставя себя на их место, следовало подождать, пока отряд погрузится в геликоптер, и садануть по нему на взлете. Но ведь не всевидящие эти ПВО-шники на самом-то деле? Уж чего-чего, а специальной рентгеновской установки для просмотра содержимого СН-46 еще «до того как», у них точно не имеется. А гадание на кофейной гуще радарной метки – штука многовариантная. С большой вероятностью получалось предположить, что вертолет везет пополнение, и тогда сбить его стоило сразу по заходу в зону поражения. Кстати интересно, какова эта самая зона поражения украинской группировки? Не исключено, что капитана Кямрана не просветили по данному вопросу преднамеренно, дабы ему и отряду было не так страшно пересекать эту границу вертолетом. Или штабы не ведали точно? По логике, пронаблюдав подрыв СН-46 с первого попадания, и такое не исключено. Но с другой стороны быть того не может. Далекая Америка поддерживает турецкую акцию почти напрямую, а уж информационно – в первую очередь. Не могли в штабе не знать, докуда достреливают эти «Окорока» и все прочие. Или все же акция отряда не прошла даром? Вдруг, за счет вывода из строя «двухсотого» силы местного ПВО поубавились, и оборонительные возможности киевской группировки снизились в разы? Как все-таки велики были те ракеты, виденные в техдивизионе! Даже ускорители к ним и то не чета всяким игрушечным «Стингерам». Кямран Нури все же не был специалистом по зенитным комплексам, так что никак не мог определить, каким видом ракеты был уничтожен «Си Найт». Он даже не был уверен, что идентификация средства поражения возможно в принципе – ведь ракета появилась мгновенно, и тут же подорвалась.
Ладно, даже если предположить, что украинские части до сей поры не догадываются о группе «Измир», с этого места следует убираться как можно быстрее. Сюда, в координатный крест падения вертолета, военные нагрянут неминуемо, и очень скоро. В отличие от группы Кямран-бея, они прибудут не пешком.
171. «За сотрудничество с оккупантами»
– Хорошо бы его вздернуть при большом скоплении народу, прямо на площади Ленина, – выразился Беда с некой мечтательностью в голосе. – И чтобы с недельку не снимали, дабы воронье побаловалось – выклевало зеньки.
– А всяческих приверженцев атлантических блоков водить строем каждый день – нюхать, чем пахнет предательство, – подхватил Шампур.
– И надо бы надпись на грудь соответствующую. Например – «турецкий прихвостень», – довершил картину Парфенюк.
Туго сплетенный простой бельевой веревкой Данило воспринимал эти разглагольствования замерев. С таким вниманием он никогда не слушал не только Маркиза, но даже Доктора. Участия в диспуте Данила не принимал, ибо его рот был весьма грубо залеплен двойным слоем широкого коричневого скотча.
– К сожалению, – продолжил Беда, – сейчас это не получится. Мы еще не вытрясли с кресел всю разведенную там за десятилетия шваль. Надо бы подождать.
При этих словах сердце Данилы забилось учащенно.
– Смотри, заворошился, – прокомментировал его поведение Шампур. – Жить хочет.