– А если он знал, что папа в больнице, и специально ему позвонил?
– Откуда знал?
Действительно, откуда?
– Ах, я сама не знаю, что говорю.
Но увидев, что следователь направляется к дверям, Мариша воскликнула снова и еще громче:
– Постойте, куда же вы все время уходите? А смерть Элеоноры? Она ведь может быть связана со смертью моего отца!
– Может. И что? Но при чем тут этот Анджик?
И видя расстроенное лицо Мариши, следователь произнес:
– Послушайте, я признаю, что оба погибших были знакомы между собой! И умерли практически одновременно! Это очень подозрительно. Но первую убили. А второй скончался от инфаркта. Это болезнь, это даже нельзя назвать убийством. И потом, никакой связи между этими двумя смертями может вовсе и не быть. А если она и есть, то Анджик тут вряд ли сыграл ключевую роль.
Если бы Мариша могла дать следователю почувствовать, что чувствует сама! А она чувствовала, что связь эта есть. Но как ей было доказать твердолобому Милорадову, который предпочитал размытым предчувствиям твердые факты? Он даже слушать больше не хотел ничего о том, что исчезновение Алисы с этим Анджиком, ограбление квартиры отца Мариши, его смерть и смерть Элеоноры могут быть связаны между собой. Нет, у Милорадова имелся свой собственный подозреваемый. И следователю не терпелось добраться до него.
Поэтому он и сказал:
– Это все разные вещи. Ваша сестра нашлась, рад за вас. А теперь я ухожу.
И ушел. И был по-своему прав. Его ждало еще очень много работы. И в частности ему необходимо было побеседовать с мастером спорта и участником городских и общероссийских чемпионатов Рудольфом. Нашего бравого следователя теперь очень интересовало, по какой причине такой перспективный спортсмен отказался от спортивной карьеры и стал работать простым школьным учителем.
И еще Милорадов хотел выслушать подробные объяснения Рудольфа по факту его отношений с покойной Элеонорой. И времени у следователя совершенно не было, этим и объяснялось его поспешное бегство. А еще тем, что смекнул: побыть наедине с Маришей больше не удастся. А значит, все приятное из этой истории он уже получил. Остались лишь трудовые будни, а их ему хватает и на своем участке.
К тому же напрасно Мариша воображала, что лишь у нее одной развиты чутье и интуиция. Милорадов тоже был не лыком шит. И он чувствовал, что Мариша еще наведается к нему в отделение, и будет это не один раз.
Глава 12
Мариша все же дождалась сестру и ее кавалера. Те прибыли лишь спустя целый час, но главное, что прибыли. И Мариша тут же с любопытством уставилась на обоих.
Так вот они какие, те двое, которых она столько времени разыскивала, не жалея собственных сил. Анджик и впрямь проходимец и плут, на морде лица у него это написано крупными буквами. Возможно, что и наркотики употребляет. А уж что пьет, это совершенно точно. А Алиска… Вот в определении характера своей сестры Мариша заколебалась. Было что-то в лице Алиски очень привлекающее, но были и черты, которые Марише не понравились. Глаза у сестры были какие-то маленькие, да еще вдобавок и бегали. А уж это был верный признак того, что совесть у человека не вполне чиста.
Но Мариша сделала вид, что ничего не замечает, раскрыла объятия и пошла навстречу Алисе:
– Привет, сестренка!
Алиска тоже бросилась к ней, повизгивая и требуя, чтобы Мариша все рассказала ей про их дорогого и любимого папочку.
– Сначала ты мне скажи, – заявила ей Мариша без околичностей. – Ты знаешь, что у папы из квартиры пропали все деньги?
– Какие деньги?
При этом глаза Алиски забегали еще сильнее. И Мариша окончательно уверилась, что сестрице есть что скрывать.
– Деньги, Алиса, деньги из квартиры нашего папы. У него были выпотрошены все тайники и украдено больше пяти миллионов рублей в разной валюте.
– И при чем тут я?
– У тебя наверняка был ключ от папиной квартиры!
– Допустим. А у тебя его разве не было?
– Был.
– Ну и…
– Ты меня обвиняешь в краже! – возмутилась Мариша. – Как тебе не стыдно!
– Но ты же меня обвиняешь.
– Если не тебя, так твоего Анджика.
– Его не трогай! И меня тоже! И вообще, на каком основании ты меня подозреваешь?
– Потому что твое поведение выглядит подозрительным. И друзей ты себе выбираешь подозрительных!
И Мариша взглянула в сторону Анджика, который до этой минуты стоял в сторонке, делая вид, что он тут вообще не при делах.
Но стоило Марише метнуть в сторону парня взгляд, как Алиска окрысилась еще больше:
– А вот Анджика ты совсем не трогай! Он тут ни при чем! И если уж так хочешь знать, то да, это я взяла эти деньги.
– Ты?
Несмотря на то что Мариша и так подозревала, что сестрица чего-то темнит, все равно признание Алиски ее сразило наповал. Но еще больше пора-зило ее то, что сказала Алиска потом:
– А сделала я это по просьбе папы!
Мариша вообще выпала в осадок.
– Папа просил тебя, чтобы ты украла у него деньги?
– Не украла, а инсценировала кражу. Деньги до сих пор находятся у меня.
– Но… но зачем?
– Зачем, зачем… Много будешь знать, плохо будешь спать.
– Алиска, ты этим не шути, – серьезно произнесла Мариша. – Отец умер, слова твои подтвердить некому. Можешь запросто загреметь по уголовной статье.
Мариша сознательно запугивала сестру, но та была не робкого десятка.
– Ой, не пугай! – закатила она глаза. – Я знаю, что мне ничего не будет. Я же папина дочь и законная наследница. Что же, я у самой себя крала?
– Зачем ты это сделала? Зачем понадобилось инсценировать кражу?
Взглянув на сестру, Алиска поняла, что та от нее все равно не отцепится, и произнесла:
– Но так и быть, расскажу тебе все до конца. Отец был должен кое-кому из своих знакомых… А отдавать не хотел. Вот и придумал, что мы с ним разыграем вроде как кражу… Отец возвращается утром домой, все в доме перевернуто вверх дном, тайники вскрыты, а деньги из них пропали. Полиция, расследование… Как водится, они никого не найдут, дело закроют, а деньги папе отдавать будет не из чего.
До Мариши стало доходить, что затеяли ее сестрица и папочка. Украсть деньги у самого себя! Ну папа дает! И еще Алиску в это впутал.
И еще Мариша поняла, что именно в планах двух заговорщиков пошло не так.
– Папа должен был вызвать полицию сразу же. Но попал в больницу.
– И это спутало все наши с ним планы! Срочно нужен был человек, который бы поднял тревогу. Я не годилась. Меня не должны были заподозрить, ведь деньги были у меня. И папа сказал, что можно послать тебя.
– Меня? Послать?
– Ну да. Папа сказал, что ты должна будешь принести ему личные вещи. Значит, ты пойдешь к нему домой, увидишь разгром, обнаружишь вскрытые тайники, догадаешься, что в них могло лежать нечто ценное, вызовешь полицию… Ну а дальше все по старому сценарию. Но ты этого не сделала! Почему?
– Не хотела волновать папу, – пробормотала Мариша, чувствуя себя смущенной от того, как глупо она выглядела в глазах сестры и отца. – Я еще когда за медицинским полисом зашла к отцу, сразу поняла, что произошло. Совсем не обязательно было посылать меня к нему еще и за вещами. Я и так знала, что папу ограбили.
– Но почему же ты тогда сразу же не вызвала полицию?
– Полиция бы обязательно сообщила папе о краже.
– Ясное дело! Он этого и хотел.
– Но я-то не знала, что это все спектакль. Подумала, что папа разволнуется. Ведь обязательно начались бы всякие дознания, допросы, протоколы. А папа был только что после инфаркта, я боялась, что полицейские и их допросы могут папе повредить.
Пока Мариша объясняла, в голове у нее стучала одна мысль. Какие же папа и Алиска, оказывается, гнусные заговорщики. Они все это время просто манипулировали Маришей!
– Когда с тобой не получилось, пришлось мне позвать уборщиц, – продолжала Алиска. – Я была уверена, что хоть они смекнут, что дело неладное и надо звонить в полицию. Нет! Эти бабы оказались даже тупей тебя! Ты хотя бы ничего не стала в квартире трогать, а эти все вымыли, вычистили до блеска, не оставили никаких следов преступления. И что было делать папе? Как отдавать долг, который отдавать не хочется? Папа был в отчаянии. Возможно, это и спровоцировало второй инфаркт. Ты спровоцировала!
Это было уже настолько возмутительно, что Мариша не стала терпеть и воскликнула:
– Ну уж нет! Если так рассуждать, то в смерти папы виноват Анджик!
Теперь и Анджик активизировался.
– Чего это ты мне навесить хочешь? – вскочил он на ноги из глубокого кресла, в котором пребывал с момента своего возвращения в отчий дом. – При чем тут я?
– А кто звонил отцу по телефону и пугал его?
– Откуда я знаю, кто ему звонил!
– Ты и звонил.
– Нет!
– Да! Я нашла свидетельницу, которая показала, как ты украл у нее телефон. И с этого телефона сделал звонок папе и пугал его похищением Алисы!
Анджик повертел пальцем возле виска. Жест достаточно красноречивый, чтобы Мариша поняла, какого он мнения о ней самой и ее умственных способностях. Она не собиралась так легко сдаваться, но тут неожиданно в их перепалку вмешалась Алиса.
– Нет!
– Да! Я нашла свидетельницу, которая показала, как ты украл у нее телефон. И с этого телефона сделал звонок папе и пугал его похищением Алисы!
Анджик повертел пальцем возле виска. Жест достаточно красноречивый, чтобы Мариша поняла, какого он мнения о ней самой и ее умственных способностях. Она не собиралась так легко сдаваться, но тут неожиданно в их перепалку вмешалась Алиса.
– Вы оба говорите сейчас не о том, – заявила она. – Звонил, не звонил… Какая разница? Папа умер. Всё! Его уже не воскресишь. Нам теперь надо подумать, как исполнить его последнюю волю.
– Какую именно?
– Как нам сделать, чтобы не возвращать его долг.
И прежде чем кто-то сумел что-либо предложить в ответ, Алиска воскликнула:
– Предлагаю сказать, что деньги украдены. И ты, Мариша, это тоже подтвердишь.
Марише такое предложение совсем не понравилось. К тому же она считала, что это не выход.
– Вы с папой изначально затеяли глупость. Ну и что с того, что деньги украдены? Саму квартиру продать можно. Уверена, папин кредитор именно этот выход из положения и предложил бы.
– Брось! Ты что, не понимаешь папин расчет? Тот человек, которому папа был должен, он не стал бы так поступать. Это же его старый друг. И он слишком порядочен, чтобы требовать от папы подобное. Папа на его благородстве и хотел сыграть. Мол, такой я бедненький, обокрали меня, неужели ты – мой старый и лучший друг – станешь требовать с меня в такой ситуации старый должок? Неужели не простишь?
Постепенно до Мариши доходило, что затеяли ее папа и сестра. И с каждым словом Алиски на душе у нее становилось все гаже. Мало того, что они действовали за спиной Мариши, сговорились между собой и использовали Маришу втихомолку, как пешку. Но они еще и задумали подлое дело. Обмануть человека, который поверил отцу и одолжил ему кругленькую сумму, причем без всякого залога или иного обеспечения.
И в голову Мариши полезли всякие нехорошие мысли насчет Алиски и степени ее искренности.
– А ты мне не врешь? – прищурившись, взглянула Мариша на сестру. – Может, папа тебя ни о чем не просил? Может, и долга никакого не было?
– Можешь проверить каждое мое слово.
– Как?
– Скажу тебе имя человека, которому папа был должен. Поговори с ним, и все сама узнаешь. Только я тебя очень прошу, не говори ему, что деньги у меня.
– Не обещаю этого.
– Тогда и я от всего отопрусь! Никаких денег у меня нет, знать я ничего не знаю.
– Алиса! Как ты можешь?
– А что? Папа сам так хотел! – закричала Алиса. – И вообще, эти деньги наши с тобой по праву.
– Они не наши. Они принадлежат тому человеку, у которого папа их одолжил.
– Для нас одолжил! Папа хотел, чтобы деньги нам с тобой достались, его дочерям, а не чужому человеку. Ради этого папа все и затеял.
Мариша не знала, что ей и сказать.
– Говори имя папиного кредитора, – хмуро произнесла она. – Поговорю с ним, потом и решим.
Алиска недовольно нахмурилась и сказала всего два слова:
– Георгий Андреевич.
И в ту же минуту Мариша поняла, что, скорее всего, сестра сказала ей правду. Мариша и сама встречала этого Георгия Андреевича у папы. Она знала этого человека. Знала и его жену. Знала их отношение к папе – очень теплое, дружеское и участливое. И знала, что они оба очень обеспеченные люди, ученые, преуспевают в своем деле и имеют соответствующее вознаграждение за труды.
Да, этот человек мог дать отцу в долг крупную сумму. Дать без всякого залога и даже расписки. И возможно, папа впрямь решил, что хорошо обеспеченный друг может пережить потерю этих денег без особого напряга. Могло такое быть, могло. Папа к старости стал очень своеобразно относиться к деньгам.
К примеру, сидя на тугой кубышке, он не упускал случая, чтобы не потрясти свою старшую дочь – Маришу. Изображал перед ней нуждающегося и крайне стесненного в средствах человека. Именно Мариша платила по всем папиным счетам, не беря от отца ни копейки и свято веря, что он живет на одну лишь пенсию, очень и очень скромную к тому же. А на самом деле деньги у отца водились и, как теперь выяснилось, деньги немалые. Однако папа пользовался любой возможностью, чтобы не платить самому, а по возможности жить за счет другого человека.
Розовые очки у Мариши с носа давно свалились. И своего отца она идеализировать прекратила. Почти прекратила. То же самое касалось и ее сестры, которая, очень похоже, пошла в этом плане в отца. Но все же Мариша не стала принимать окончательного решения, пока не поговорит с самим Георгием Андреевичем и не выяснит у него все хорошенько.
Перед тем как проститься с сестрой, Мариша достала из сумки аккуратно завернутый осколок флакона духов, найденный на квартире Лены. «Ночь души», такое название значилось на флаконе. Стоило сыщице развернуть целлофановый пакетик, как по комнате немедленно распространился аромат мяты и пачули.
Глядя на сестру, Мариша спросила у Алиски:
– Твои?
– Мои. А что?
– Ничего. Просто хотела узнать, какие духи в твоем вкусе.
Мариша не сказала сестре правды, по какой причине ее в последнее время столь интересуют различные парфюмерные композиции. Алиска вышла из доверия у старшей сестры. И Мариша считала, что нечего ей говорить о поисках обладательницы стойкого аромата из смеси запахов розы и лилии. Но именно с этой женщиной Марише хотелось бы познакомиться сильнее всего. Ведь именно эта женщина находилась с ее отцом перед тем, как тому стало плохо. Ее запах настолько сильно впитался в одежду отца, что его учуяла даже медсестра «Скорой».
Этот же запах уже сама Мариша учуяла и в больнице, в палате отца после того, как его навестила некая блондинка. И теперь Марише было крайне важно понять, кто же пользуется этими духами. Ясно, что не она сама, не Алиска и даже не Элеонора. Но кто тогда?
Между тем Милорадов вернулся в родное отделение, где его уже ждал Рудольф – бывший спортсмен и учитель, а нынче прямой кандидат на скамью подсудимых. Договоренность о встрече с ним была еще накануне вечером. Следователь Милорадов привык считать себя неплохим физиономистом. Также он доверял своему первому впечатлению о людях, во всяком случае, верил до тех пор, пока действительность не разубеждала его в обратном. И потому сейчас бывший учитель из школы, где произошло убийство, показался следователю человеком не опасным. Было что-то трогательно беззащитное в глазах этого крупного человека.
И это было плохо. Милорадов намеревался обвинить его в ужасном преступлении, убийстве своей любовницы или возлюбленной, назовите как желаете. А теперь вот его намерение уперлось в этот по-детски открытый взгляд. Уперлось и забуксовало.
– Я задержался, извините, – буркнул Милорадов, совсем не обрадовавшись тому, что подозреваемый оказался так симпатичен.
– Ничего, – тоже негромко пробормотал в ответ Рудольф. – Ради подробностей о смерти Эли я готов был вас ждать хоть до ночи. Скажите, как это случилось? Мне необходимо знать!
– Она была вам так дорога?
– Не могу даже передать насколько!
Возглас, который вырвался у Рудольфа, заставил Милорадова поежиться. Н-да, обвинить этого человека в убийстве Элеоноры будет нелегкой задачкой.
– А вчера вы говорили обратное. Утверждали, что ваши отношения с покойной едва ли выходили за рамки обычной дружбы.
Рудольф помолчал, а потом признался:
– Я струсил. Соврал вам. Как услышал, что Эля убита, а вы мной интересуетесь, душа в пятки ушла.
– Чего же вам бояться, если вы невиновны?
– Ну, знаете, как иной раз бывает. И не виноват человек, а задержать все равно могут.
Физкультурник потеребил шапку, которую держал в руках, и добавил, словно это могло как-то оправдать его поведение:
– Я ведь не за себя испугался.
– А за кого?
Рудольф ничего не ответил. Снова молчал и теребил шапку. И следователь решил зайти с другой стороны.
Он сказал:
– Но что вы так переживаете? Вы же с потерпевшей один раз уже расставались.
– Когда?
– Весной.
– Да, – признался Рудольф. – Пришлось. Мне пришлось пойти на этот шаг.
– И что же вас вынудило?
– Мама. И… бабушка.
– Вы – такой взрослый человек и слушаетесь советов мамы и бабушки?
Милорадов не скрывал своей иронии. Но Рудольф ничуть на него за этот тон не обиделся.
– Мама ничего не знала о том, что я порвал с Элей. И бабушка тем более. Если бы они узнали, пожалуй, заставили бы меня жениться на Элеоноре.
– А вы этого не хотели?
– Нет! – воскликнул физкультурник. – Категорически не хотел!
– Но тем не менее в конце этой осени вы с покойной снова сошлись.
Рудольф вздрогнул:
– Умоляю вас, не говорите так про Элю. Покойная! Слышать о ней как о мертвой для меня невыносимо.
– Вам бы хотелось, чтобы она была жива. Зачем же вы тогда ее убили?
Рудольф изумился:
– Что вы?! Как вы можете даже думать такое! Я Элю обожал. Более того, у нас с ней должен был быть ребенок! Кто же убивает беременную подругу?