Алиса Розенбаум родилась второго февраля 1905 года, около трех недель спустя после непродолжительного, но кровавого народного восстания, начавшегося после того, как ясным январским воскресным утром двенадцать тысяч кавалеристов царской гвардии открыли огонь по тридцати тысячам рабочих, их жен и детей, профсоюзных деятелей и студентов, пришедших к Зимнему дворцу требовать улучшения условий труда. Протест возглавлял православный священник Георгий Гапон, и многие участники манифестации умирали с молитвой на устах. Убийство протестующих привело к массовым беспорядкам, продолжавшимся в течение нескольких дней, и заложило фундамент для октябрьской революции 1917 года, которая полностью разрушит прежний жизненный уклад. Родители будущей вершительницы судеб Америки могли слышать ружейную стрельбу сквозь окна своей квартиры, расположенной над аптекой на Забайкальском проспекте – улицы, на которой Максим Горький провел чуть позднее тем вечером собрание городских либеральных интеллигентов и провозгласил начало русской революции.
Но к тому моменту, как на свет появилась Алиса, на Забайкальском и в окрестностях снова было тихо. Правда, тишина та была обманчива: повсюду кипела подрывная деятельность радикальных организаций, готовивших новую волну насилия. То там, то тут вспыхивали забастовки рабочих и крестьянские бунты. Марксистское учение, лидеры которого то и дело отправлялись в ссылку в Сибирь, но очень скоро, сбежав, приезжали обратно в большие города, постепенно набирало все больше и больше последователей.
В те годы было опасно быть евреем. По мере того, как проседала экономика, а царский режим становился все более репрессивным, тяжесть народного гнева часто обрушивалась на пять миллионов проживавших в России евреев. Эти люди являлись удобными «козлами отпущения», на которых рабочие и крестьяне легко могли выместить свою обиду за собственные нищету и бесправие. За одну лишь осень 1905 года на территории страны произошли 690 еврейских погромов, унесших жизни трех тысяч человек. Во время одного лишь одесского погрома были убиты четыреста евреев. Поговаривали, что царская полиция поддерживает антисемитские настроения и даже снабжает погромщиков оружием и спиртным.
Санкт-Петербург был относительно безопасным местом, что стало одной из причин, по которым Розенбаумы осели именно там. Но и там имелись свои собственные способы проявления официального антисемитизма. К 1914 году документ, содержащий постановления о правах и обязанностях евреев, насчитывал около тысячи страниц – и все, что им не разрешалось, считалось преступлением. На протяжении десятилетий в столице не разрешалось жить евреям, которые не имели высшего образования по одной из привилегированных профессий (в первую очередь – медицинских специальностей). В большинстве случаев неквалифицированные евреи не могли даже ночлега себе найти. Кроме того, по закону количество лиц еврейской национальности в городе не должно было превышать двух процентов от общей численности населения, а документы, подтверждающие вид на жительство, им было предписано обновлять каждый год. Зиновий Захарович выбрал профессию фармацевта именно потому, что она входила в список специальностей, позволяющих селиться в больших городах.
С самого раннего возраста Алиса проявляла себя как сообразительный ребенок, склонный к самостоятельным решениям и поступкам. Стандарты воспитания, принятые в начале двадцатого века, к ней не подходили. Вокруг царила викторианская атмосфера: в моде были оборки, семейная верность и женские искусства – и все это Алисе совершенно не нравилось. Часть ее ранних воспоминаний связана с необоснованными нападками со стороны матери, которая была в их семействе лидером и даже иногда «тираном». Так, во время переезда семьи в новую квартиру на Невский проспект, Алиса и ее младшие сестры были отправлены побыть у родственников. После того, как дети оказались дома, она попросила мать купить ей мини-блузку – такую, какую видела у своих двоюродных сестер. Анна Розенбаум отказалась это сделать. Она не считала, что девочкам позволительно носить такие блузки или любую другую модную одежду. Рэнд не забыла об этом и через пятьдесят лет. Анна сервировала стол к чаю в тот момент, и Алиса – возможно, в порядке эксперимента – попросила чашку чаю. Ответ снова был отрицательным: детям нельзя пить чай. Рэнд воздержалась от возражений, даже несмотря на то, что даже ее детской логики, скорее всего, хватило бы, чтобы одержать победу в таком споре. Вместо этого она спросила себя: почему они не позволяют мне иметь то, что я хочу? И сделала вывод: когда-нибудь у меня это будет. Ей было тогда около пяти лет. Многогранная и разветвленная философская концепция, которую она впоследствии разработала, была, по сути своей, ответом на этот вопрос.
С отцом у Алисы отношения складывались лучше, чем с матерью. Даже ее первое детское воспоминание было связано именно с Зиновием Захаровичем. Девочка сидела у отца в кабинете, глядя в окно на проезжающие мимо первые трамваи. Папа рассказывал, как они устроены и работают, а она радовалась, что может понять его объяснения. Хоть она и не знала этого тогда, но стоит упомянуть, что трамвайная линия в Петербурге была построена, по заказу царского правительства, американской компанией Westinghouse. Подобные совпадения – в данном случае мы видим, что уже маленькой девочкой она проявила интерес к ярким огням американского капитализма – встречались на протяжении жизни Рэнд в изобилии, и стали впоследствии теми нитями, из которых последователи сплели ее легенду.
Мать же Алиса не любила. В раннем детстве девочка оказалась в центре семейного соперничества между Анной и сестрой ее мужа. Обе семьи жили в одном доме, и в каждой росли три дочери. Мать приходила в восторг всякий раз, как Алиса одерживала верх над своими двоюродными сестрами, демонстрируя лучшие, чем у них, результаты в чтении, письме или арифметике. Успехами девочки Анна хвасталась на своих званых вечерах. Однако наедине она ругала старшую дочь за неспособность заводить друзей. Алиса была одиноким, нерешительным ребенком. Оказываясь в незнакомых ситуациях, она просто замолкала, отстраненно наблюдая за происходящим своими большими черными глазами. Анну Борисовну такое поведение дочери разочаровывало и раздражало. «Почему ты не играешь с остальными? Почему у тебя нет подруг? Эти вопросы превратились в навязчивые заклинания», – вспоминала Алиса. Иногда критические замечания матери перерастали в настоящие приступы ярости. Она могла даже пытаться специально досадить старшей дочери – например, сломать ногу ее любимой кукле или отдать лучшие игрушки Алисы в детский приют. Анна открыто заявляла, что никогда не хотела иметь детей, и завела их лишь потому, что это было ее обязанностью. Зиновий, все силы которого уходили на работу для обеспечения материального благополучия семьи (а в свободное время он предпочитал играть с друзьями в вист, нежели проводить его с детьми), делал очень мало, чтобы помочь жене и детям наладить отношения между собой. Но, несмотря на свои стычки с матерью, Алиса все же оставалась любимой дочерью и «надеждой семьи».
После разностороннего обучения, полученного на дому, Алиса поступила в гимназию, где царили академически строгие нравы. Здесь снова проявился вялый темперамент, так беспокоивший ее мать. Алиса общалась с другими девочками, но ни с кем из них не могла завести крепкую дружбу. Ее взгляды на жизнь существенно отличались от общепринятых среди сверстниц. Алиса была серьезной и строгой, ее не интересовали сплетни, игры и подростковое самоутверждение. «Я была застенчивой, потому что просто не представляла, о чем говорить с людьми», – вспоминала она позднее. «Детство – это самый худший период в жизни человека», – написала Алиса в одном из своих сочинений, когда была подростком.
Эти одинокие годы она пережила, убегая в свои фантазии – представляя себя Екатериной Великой, интригами прокладывающей свой путь к трону. Как и Екатерина, Алиса считала себя избранной. «Они не знают этого, – думала она, – но я им покажу». Также справиться с одиночеством помогали французские журналы, которые мать давала ей, чтобы помочь с изучением языка. На их страницах Алиса открывала для себя истории о прекрасных принцессах, отчаянных искателях приключений, отважных воинах. Именно тогда она начала сочинять собственные истории – часто сидя на задней парте в классной комнате и записывая в тетрадь свои фантазии вместо того, чтобы конспектировать урок. Самыми благодарными слушательницами ее историй были младшие сестры.
С самых первых дней в петербургской школе Алиса влюбилась в арифметику. Острота ее ума впервые проявилась именно в тот момент, когда она начала осваивать логику и точность математических наук. Тем не менее, она ненавидела зубрежку и презирала то, как ее первые учителя вдалбливали материал ученикам в головы. Она читала свои учебники с опережением, не дожидаясь, пока их конкретные части начнут преподавать на уроках, и ей никогда не приходилось прилагать больших усилий для изучения какой-либо дисциплины. Позднее Рэнд вспоминала, что если тема урока казалась ей скучной, она могла прямо в классе писать рассказы. Разочарованная печальными сюжетами русских детских книг, Алиса начала писать сценарии в возрасте восьми лет, а приключенческую прозу – с десяти.
С самых первых дней в петербургской школе Алиса влюбилась в арифметику. Острота ее ума впервые проявилась именно в тот момент, когда она начала осваивать логику и точность математических наук. Тем не менее, она ненавидела зубрежку и презирала то, как ее первые учителя вдалбливали материал ученикам в головы. Она читала свои учебники с опережением, не дожидаясь, пока их конкретные части начнут преподавать на уроках, и ей никогда не приходилось прилагать больших усилий для изучения какой-либо дисциплины. Позднее Рэнд вспоминала, что если тема урока казалась ей скучной, она могла прямо в классе писать рассказы. Разочарованная печальными сюжетами русских детских книг, Алиса начала писать сценарии в возрасте восьми лет, а приключенческую прозу – с десяти.
Когда загремели выстрелы Первой мировой, вселенная Алисы драматическим образом изменилась. В 1916, под нарастающим давлением войны, Петроград трещал по швам. Голод, инфляция, забастовки, преступность, неуклюжие и жесткие меры, предпринимаемые правительством – все это приближало революцию. В феврале и марте 1917 петроградские рабочие несколько раз устраивали массовые беспорядки из-за недостатка пропитания. Царские войска взбунтовались, не желая стрелять в своих товарищей. В ответ на это Николай II распустил Государственную Думу. Но было поздно. За власть в Петрограде боролись две структуры: думская Конституционно демократическая партия и Совет рабочих и солдатских депутатов. Под давлением Совета думская фракция учредила временное правительство во главе с князем Львовым. Место министра юстиции в этом правительстве получил молодой Александр Керенский. В течение трех следующих дней царь Николай II отрекся от престола.
Алиса была впечатлена этим народным восстанием против царя – особенно ей импонировали республиканские взгляды Керенского. Однако она редко обсуждала свои политические воззрения со своей семьей. Зиновий Захарович пытался оградить дочерей от нарастающего беспорядка, и никогда не говорил на политические темы дома. Лишь когда происходящее вокруг уже совершенно невозможно было игнорировать, он поделился своими взглядами с семьей. Только тогда Алиса поняла, что ее вера в достоинство человека отражает его собственную веру в необходимость борьбы за личную свободу. В своем отце она обрела духовного союзника.
Именно в то время Алиса приступила к более продвинутым учебным занятиям. Письменных данных о том, где конкретно она училась, нет – но некоторые косвенные свидетельства позволяют предположить, что годы с 1915 по 1918 старшая дочь Розенбаумов провела в гимназии Марии Николаевны Стоюниной.
Согласно воспоминаниям известного педагога и философа той эпохи Николая Лосского, эта знаменитая женская гимназия была основана Марией Стоюниной и ее мужем Владимиром Стоюниным с целью продвижения их достаточно авангардных идей в области образования для женщин. Стоюнинская гимназия готовила своих учениц к поступлению в университет. Туда принимали девочек, начиная с десятилетнего возраста и пестовали их до семнадцати, преподавая им подготовительную программу колледжа. Алиса, которой было тогда десять, могла поступить в Стоюнинскую гимназию осенью 1915. Доказательства присутствия Рэнд в этом учебном заведении возникали в ее воспоминаниях зрелого периода. Барбара Бранден, опираясь на интервью с Айн Рэнд, пишет следующее:
«Вскоре после февральской революции 1917 года Алиса подружилась с одной из одноклассниц. Та девочка была сестрой Владимира Набокова, ее отец занимал пост министра в правительстве Керенского. “Она, как и я, очень интересовалась политикой, и это нас сблизило, – вспоминала Рэнд. – Это была дружба, основанная на общих интересах”. Девочки обсуждали друг с другом их видение революции – Набокова была сторонницей конституционной монархии, а Алиса верила в республику и силу закона. Они обменивались политическими брошюрами, которые свободно продавались на улицах Петрограда, но были строго-настрого запрещены девочкам их родителями. Алиса и ее подруга тайно читали эти брошюры, а потом обсуждали их друг с другом. Но эта дружба продлилась недолго – глава семейства Набоковых, поняв, что ситуация в России ухудшается и оставаться в стране опасно, эмигрировал вместе со своей семьей. Алиса больше никогда не видела свою подругу».
В девяностые годы двадцатого века Елена Владимировна Сикорская, сестра Владимира Набокова, подтвердила, что и она, и ее сестра Ольга действительно обучались в Стоюнинской гимназии в тот период. Елена не помнила Алису Розенбаум, но подтвердила, что Ольга тогда сильно интересовалась политикой и была сторонницей конституционной монархии, поскольку находилась в сильной зависимости от взглядов своего отца. Алиса, родившаяся в 1905, была современницей обеих сестер Набоковых. В феврале 1917 Ольге Набоковой было четырнадцать, а Алисе Розенбаум – двенадцать, но, несмотря на двухлетнюю разницу в возрасте, они вполне могли быть одноклассницами.
В дальнейшем Рэнд никогда не упоминала названия гимназии, в которой училась – но это не значит, что в ее жизни вовсе не было места школьным воспоминаниям. Напротив, некоторые из наиболее ярких моментов, являющихся свидетельствами ее интеллектуального роста, относятся как раз к той поре. Например, она вспоминала о том, как участие одного из учителей помогло ей в развитии литературного стиля. Когда ей было двенадцать-тринадцать лет, Алиса прочитала поэму Александра Пушкина «Евгений Онегин» и написала работу, посвященную ее персонажам. Ознакомившись с этой работой, преподаватель рассказал ей о причинно-следственных взаимосвязях в литературных произведениях, научил оценивать литературных героев в связи с конкретными событиями или действиями.
Кроме того, в те годы Алиса начала формулировать философию сознания путем «мышления в принципах». Она тщательно обдумывала каждую идею, которая у нее возникала. Пыталась «обозначить свой путь, понять его, выразить и, что самое главное – взять под свой осознанный контроль». Алиса начала вести личный и философский дневники, войдя в период самокритичного, «чудесного интеллектуального возбуждения».
Учась в школе, Алиса изучала произведения Тургенева, Чехова, Толстого и многих классических русских поэтов. Однако русская литература мало ее занимала. Анна Розенбаум, работавшая преподавательницей иностранных языков в нескольких петроградских школах, познакомила свою старшую дочь с произведениями великого французского романтика, Виктора Гюго. Его героическое видение человеческой природы и панорамные архитектурные отступления оказали на девочку неизгладимое впечатление. Если Аристотеля она называла своим единственным настоящим учителем философии, то в литературном плане такая честь выпала Гюго – он был единственным, чье влияние на свое творчество она признавала.
Тот факт, что Алиса (скорее всего) обучалась именно в Стоюнинской гимназии, имеет особенное значение. Основатели этого заведения, Мария и Владимир Стоюнины, были родителями жены Николая Лосского. Пользуясь этой родственной связью, они пригласили Лосского преподавать у себя в гимназии. С 1898-го по 1922 годы он обучал воспитанниц логике и психологии. Весьма вероятно, что Алиса Розенбаум уже тогда познакомилась с этим выдающимся человеком. Но, как бы там ни было, а впоследствии их дороги пересеклись в стенах Петроградского государственного университета.
Глава 2 Из России с ненавистью
После того, как дракон русской революции согнал Розенбаумов с насиженного места, семья была вынуждена забыть о той роскоши, в которой проходило детство Алисы. Путешествия за границу и летние отпуски остались в далеком прошлом. Наблюдая за царящим в Санкт-Петербурге (теперь переименованном в Петроград) упадком, Анна убедила мужа в том, что они должны перебраться в Крым. Там, на территории, контролируемой сторонниками прежней власти, он мог открыть новую аптеку, и положение семьи постепенно стабилизировалось бы. Алиса стала ходить в местную школу, где ее превосходное городское образование моментально выделило девочку среди общей массы.
Крымские школы были пока свободны от идеологического контроля со стороны большевиков. Большую часть преподавателей в новой гимназии Алисы составляли старомодные дамы, придерживающиеся монархистских взглядов. К этому времени Алиса расширила спектр своих собственных методов обучения. Эти принципы, которые казались ей самоочевидными, были направлены на выработку более точного процесса понимания и анализа. Один из биографов Рэнд, Барбара Бранден, писала, что «Алиса имела феноменальную память, но никогда не использовала свою память как инструмент обучения». Она научилась использовать как индуктивный, так и дедуктивный методы анализа.
Подражая педагогическим порывам своей матери, Алиса учила своих одноклассниц геометрии. Ее учительница математики надеялась, что девочка сделает профессиональную карьеру в этой области. Хоть Алиса и расширила рамки своего обучения логике и математике, она понимала, что изучения одного лишь чистого метода будет недостаточно. Чтобы сделать более широким свое видение мира, она штудировала труды классиков зарубежной литературы – Ростана, Гюго, Сенкевича. Она даже записалась на курсы американской истории, что было совершенно нетипичным шагом для русской девочки. Именно тогда Алиса пришла к атеизму. Концепция Бога представлялась ей недоказуемой при помощи рациональных методов и унижающей человеческое достоинство. В этом Рэнд была солидарна с большевиками. Но, в отличие от русских марксистов, Алиса отрицала как христианского Бога, так и коллективистское обожествленное государство, которое пытались строить коммунисты.