— Чем больше я нахожусь в вашей стране, тем меньше понимаю, что здесь происходит, — признался Дронго. — Иногда мне кажется, что тут перевернутый мир.
Со своими иносказаниями, традициями и умолчаниями. Ты узнал, что произошло в отеле?
— Об этом сообщили журналисты. — Тамакити показал газету, которую держал в руке. — Кто-то устроил короткое замыкание в отеле. Полиция до сих пор не может найти того, кто это сделал. Но обратите внимание, что свет отключился ровно в десять часов вечера. Ни позже, ни раньше. Минута в минуту.
— Значит, была договоренность с убийцей, — убежденно сказал Дронго. — Если свет отключили в определенное время, значит, убийца знал, когда ему нужно действовать. Странно, что он так рисковал. Ведь рано или поздно его раскроют. В комнате было не так много человек, и полиция не успокоится, пока не вычислит виноватого. Мы можем отправиться в больницу?
— Я на машине, — кивнул Тамакити. — И я уже сказал полицейским, что мы поедем в больницу навестить сэнсэя Симуру. Они не возражают. Если мы хотим навестить больного хозяина дома, они не станут нам мешать. Это не в наших традициях.
— Не сомневаюсь, — поклонился Дронго. — Не обижайся, Сиро, но мне иногда кажется, что вы даже в туалет ходите, соблюдая свои традиции. Мне к этому невозможно привыкнуть.
Глава 16
Все получилось так, как они планировали. Европейские полицейские наверняка бы проверили их машину еще раз. Но японские полицейские были достаточно дисциплинированными. Они поверили словам Тамакити и не стали их останавливать. Когда «Тойота» Тамакити поехала в больницу, они двинулись следом, держась на почтительном расстоянии. К больнице они не стали подъезжать, остановились метрах в пятидесяти.
Дронго и Тамакити вошли в здание больницы и направились в приемное отделение. Здесь дежурили две молодые девушки. Обе среднего роста, одинаково темненькие, смешливые и похожие друг на друга.
— Нам нужно пройти в палату к сэнсэю Симуре, — объяснил Тамакити.
Одна из девушек весело улыбнулась и покачала головой, объясняя, что доступ в палату больного категорически запрещен его врачами.
— Мы должны его навестить, — попросил Тамакити. — Мой друг прилетел из Европы, чтобы навестить больного.
Девушка позвонила кому-то, переспросила. И затем, положив трубку, объявила, что доступ запрещен. Тамакити взглянул на Дронго.
— Они нас не пускают, — пояснил он. — Я сказал им, что вы приехали из Европы, но у них есть строгое указание врача.
— Пусть позовут сюда лечащего врача, — попросил Дронго. — Скажите ей, что я прошу позвать лечащего врача.
Тамакити наклонился и перевел его слова дежурной. Она кивнула и подняла трубку, предложив им подождать. Ждать пришлось более двадцати минут. Наконец появился врач в белом халате. Он был среднего роста, лысоватый, в очках.
Взглянув на Тамакити, он что-то спросил. Тамакити ответил ему по-японски и показал на Дронго.
— Вы иностранец? — спросил врач по-английски. — Чем я могу вам помочь?
— Мне нужно увидеть сэнсэя Симуру, — поклонился врачу Дронго. — Это очень важно.
— Прошу меня извинить, — сказал врач, — но это невозможно.
— Я понимаю ваши мотивы, — быстро заметил Дронго, — но речь идет не об обычной встрече. Вы, наверно, слышали о попытке убийства его старшего брата, президента банка Тацуо Симуры. Речь идет не только о судьбе старшего брата. Я прилетел сюда по приглашению сэнсэя.
— Спасибо за то, что вы побеспокоились, — очень вежливо ответил врач. — И я понимаю ваше беспокойство. Но не могу пустить никого к больному. Ему сейчас очень плохо, и он должен отдыхать. Он и так дважды покидал больницу без нашего разрешения…
Он не успел договорить, Дронго перебил его:
— Дело в том, что сэнсэй дважды покидал больницу из-за меня. Здесь его помощник, он может подтвердить мои слова. Если вы меня сейчас не пустите к нему, он покинет вашу больницу в третий раз, чтобы поговорить со мной, и ему будет совсем плохо.
Врач взглянул на Тамакити. В этой стране не принято врать. Тамакити кивнул. Врач заколебался.
— Наш разговор займет не больше пяти минут, — настойчиво сказал Дронго.
Врач нахмурился. Он еще раз посмотрел на Тамакити и кивнул в знак согласия.
— Только пять минут, — сказал он. — И вы пойдете один.
Дронго поспешил за врачом. Ему пришлось надеть белый халат, который ему подобрали. Халат был ему мал, в больнице явно не было халатов его размера.
Поднявшись на следующий этаж, они с врачом по коридору прошли к палате Симуры.
— У вас пять минут, — напомнил врач. Он вошел первым. Рядом с больным находилась медсестра. Врач что-то ей сказал, и она, поклонившись, вышла из палаты. Врач показал на часы и последовал за ней. Симура лежал на кровати. К его руке была присоединена капельница. Услышав, как кто-то вошел в палату, Симура открыл глаза.
— Здравствуйте, сэнсэй, — поклонился старику Дронго. Он представил себе, как Симура снимал все эти капельницы, чтобы поехать в аэропорт или в полицейское управление. И содрогнулся. Видимо, старик считал эти встречи особенно важными.
— Вот видишь, — сказал Симура, — ты пришел сам. Я знал, что рано или поздно у тебя появятся новые вопросы. Сядь рядом со мной и скажи, что тебя интересует.
— Спасибо. — Дронго присел на стул рядом с кроватью. — Вы, наверно, знали, что Вадати раньше работал в государственном управлении безопасности?
— Конечно, — ответил Симура.
— Он практиковал сбор информации на всех руководящих сотрудников банка.
Вы знали об этом?
— Да, — вздохнул старик, — он говорил мне об этом. Ему дал санкцию на сбор подобных материалов мой брат.
— Почему?
— Не знаю. В последнее время в банке творилось что-то неладное. Мой брат и Вадати старались понять, что происходит. Часть закрытой информации стала уходить к конкурентам. Иногда случались необъяснимые вещи. О закрытых проектах узнавали журналисты.
— Вадати пытался проводить собственное расследование?
Симура тяжело вздохнул:
— Я знал, что ты докопаешься, рано или поздно. Да, он проводил собственное расследование. Но ему помешали. И я хотел знать, кто именно ему помешал. И кто убил Сэцуко. Кто стрелял в моего брата…
Устав от длинного монолога, старик закрыл глаза. Потом спросил:
— Что еще тебя интересует?
— Сэцуко звонила кому-то в Осаку в день своей смерти. Дважды звонила и разговаривала с кем-то из офиса банка в Осаке. Я проверил. Оттуда был несанкционированный доступ в закрытую систему банка. Сегодня мне должны сообщить имя человека, который получил доступ, применив свой личный код.
— Я не знаю, с кем она могла говорить, — ответил Симура.
— Больше у меня нет вопросов, — поднялся со стула Дронго.
Симура открыл глаза.
— Знаю, что тебе трудно, сказал он, глядя на Дронго. — Чужая страна, чужие люди. Но только ты… только ты можешь понять эту проблему…
Он снова закрыл глаза. Дронго поспешил выйти из палаты. В коридоре он кивнул медсестре, и она поспешила вернуться к больному. Врач вопросительно взглянул на Дронго.
— Спасибо, — чуть наклонил голову Дронго, — вы мне очень помогли.
— До свидания, — так же вежливо наклонил голову врач.
Дронго спустился на первый этаж, подошел к Тамакити.
— Позвони Мицуо Мори, — предложил он задумчиво. — Мне кажется, у него уже должны быть какие-то результаты.
Тамакити кивнул, доставая свой мобильный телефон. Набрав номер, он подождал, пока ответил Мори. И спросил его по-японски. Затем переспросил. И, поблагодарив Мори, убрал аппарат.
— Он сейчас на совещании, — сообщил Тамакити. — Говорит, уже знает, кто знакомился с закрытой информацией. Но просил перезвонить попозже.
— Неужели он не может сказать нам имя? — с досадой спросил Дронго. — Поедем к ним в банк.
— Нельзя. — Тамакити показал на выход. — Нас ждут двое сотрудников полиции. Они должны проводить нас до дома. Они не разрешат вам появляться в банке.
— Получается, меня взяли под домашний арест. — Дронго вздохнул. — Опять придется перелезать через забор соседей. Их собака уже чувствует меня на расстоянии.
Тамакити улыбнулся. Они прошли к автомобилю, и Дронго помахал обоим полицейским, сидевшим в машине. Затем он уселся в «Тойоту». И машина поехала в сторону района Мукодзима. Полицейская машина тронулась за ними. Так они и проехали весь путь обратно. Когда они подъехали к дому Симуры, там стояло еще два неизвестных автомобиля.
— Число полицейских растет, — недовольно заметил Дронго.
— Это их сменщики, — возразил Тамакити.
— А вторая машина? — спросил Дронго, приглядываясь. — Хотя, кажется, я уже знаю, кто приехал.
Из второго автомобиля вышел Цубои, сидевший там со своими сотрудниками.
Он тактично не входил в дом, дожидаясь появления Дронго.
— Здравствуйте, — сказал Цубои, доставая сигарету. Он щелкнул зажигалкой. На его носу были темные очки. Дронго отметил, что его визави поменял пиджак, теперь это был темный шерстяной. Очевидно, инспектор не любил носить костюмы, а предпочитал брюки и удобные широкие пиджаки, которые несколько утяжеляли его худощавую фигуру.
— Добрый день. — Дронго даже поклонился Цубои, настолько привычным стал для него этот жест за несколько дней пребывания в стране.
Цубои что-то сказал Тамакити, и тот перевел его слова Дронго.
— Он хочет с вами поговорить. Спрашивает, можно ли ему войти в дом.
— Придется пустить, — сказал Дронго, — иначе он вызовет меня на допрос.
Они вошли в дом, прошли в небольшую комнату, предназначенную для приема гостей. Дронго уселся в кресло. В другом кресле устроился старший инспектор Цубои.
— Скажи ему, что он может говорить, — предложил Дронго, обращаясь к Тамакити, — только предупреди этого инспектора, чтобы говорил громче. Нас могут записывать.
Тамакити перевел его слова, и Цубои ответил, ухмыльнувшись.
— Он говорит, что дом не прослушивается, — начал переводить Тамакити, — говорит, что вы можете не беспокоиться: чтобы получить согласие на установку микрофонов в доме Кодзи Симуры, он должен был получить согласие не только прокурора Хасэгавы, но и самого господина министра внутренних дел. Ему никто не разрешит соваться в такой дом со своими микрофонами. А вы, наверно, беседовали со своими гостями только в саду. Он говорит, что ему уже доложили о вашей сегодняшней встрече с господином Мориямой.
Дронго усмехнулся.
— Скажи, что ему правильно доложили. Спроси, что он хочет. Я готов отвечать на его вопросы.
— У него несколько вопросов, — перевел Тамакити. Он сидел на диване между двумя собеседниками.
— После того как вы вчера так непростительно грубо себя повели, я не должен был вообще с вами разговаривать, — напомнил Дронго, глядя на Тамакити, чтобы тот переводил его слова. И, дождавшись перевода, продолжал:
— Вы же прекрасно знали, что я только ужинал с Сэцуко. А потом ее родственник отвез меня в отель. Вы наверняка допросили и владелицу ресторана, и ее мужа. Спроси его, зачем он устроил такой балаган?
Дронго замолк, ожидая, пока Тамакити переведет. Цубои внимательно слушал, подвинув к себе пепельницу, лежавшую на столике перед ним.
Неожиданно Цубои, усмехнувшись, что-то сказал, показывая на дом.
— Он говорит, здесь очень хороший дом, — перевел Тамакити, — и он даже не думал, что вы серьезно решите сюда переехать.
— Он же сам говорит, что дом очень хороший, — ответил Дронго. — Что касается меня, то здесь даже удобнее. Здесь он хотя бы спрашивает моего разрешения, прежде чем ворваться в мою спальню. А в отеле он и его сотрудники были гораздо бесцеремоннее.
Тамакити перевел, но Цубои возразил.
— А если бы вас убили? — спросил инспектор. — Вы же знаете, что у нас произошло. Сначала погиб Вадати, потом подстроили убийство Сэцуко. И, наконец, эти выстрелы в розовом зале отеля. Я подумал, убийцам будет выгодно убрать и вас, чтобы было на кого свалить все эти преступления. Услышав это, Дронго покачал головой.
— Поэтому, проявляя обо мне заботу, он так трогательно поссорил меня с Фумико. Скажи ему, Сиро, только обязательно скажи, что я не набил ему морду только потому, что он сотрудник полиции. Хотя то, что он сделал, это не выполнение должностных обязанностей, а типичный… — Он хотел сказать по-русски «сволочизм». Но это слово не переводилось на английский. И уж тем более Тамакити не сможет перевести его на японский. Чуть подумав, Дронго заключил:
— Это типичная провокация.
Тамакити перевел все слово в слово, но Цубои снова возразил.
— Мне было важно посмотреть, как она себя поведет, — признался инспектор.
Дронго удовлетворенно кивнул, услышав перевод:
— Я так и думал. Вы преследовали определенную цель, Цубои.
— Я видел, что она врет, — ответил Цубои, стряхивая пепел в изогнутую пепельницу в виде морской раковины, — это было сразу понятно. Вы ей понравились, и она нам врала. Кроме того, мы проверили по показаниям остальных участников встречи. Последние слова перед смертью Симура говорил на английском языке. И поэтому она врала, когда говорила, что переводила вам его слова с японского на английский в тот момент, когда раздались выстрелы.
Тамакити перевел последнее предложение и с тревогой посмотрел на Дронго.
— Подождите, — прервал Тамакити Дронго, — ты сказал, что Симура перед смертью говорил на английском. Он разве уже умер?
— Так сказал господин старший инспектор, — пояснил Тамакити. — Я переводил его слова.
— Спроси у него, — предложил Дронго.
— Пока нет, — ответил Цубои, — но в сознание не пришел. А госпожа Одзаки сказала нам не правду.
— И он решил ее разозлить, чтобы она меня выдала. Обманутая женщина — страшная сила. Он не знает, Тамакити, почему полицейские всего мира похожи друг на друга? Одинаково подлые и грубые методы. Спроси его — неужели он думал, что она похожа на базарную торговку?
— На кого? — не понял Тамакити, который не смог перевести эту фразу.
— Ну да, конечно. В вашей стране базарные торговки — это такие же женщины, как остальные. Так же кланяются при встрече, так же улыбаются и так же вежливо отвечают. Я имел в виду, что он посчитал Фумико Одзаки обычной женщиной, с которыми он сталкивается на работе. Проститутки, наркоманки, содержательницы притонов, разного рода мошенницы, воровки, ну и тому подобное.
А госпожа Одзаки — леди. Она дочь известного человека и закончила Оксфорд, Тамакити, переведи ему это слово — Оксфорд. Образование накладывается на воспитание и формирует человека. А он подошел к ней с обычной меркой. Решил разозлить ее, чтобы она перестала меня защищать. Но его дешевая уловка не удалась. Вместо этого она провела пресс-конференцию и выставила всю полицию в неприглядном виде.
Цубои внимательно выслушал. Отвел глаза и что-то пробормотал. Он погасил сигарету и взял другую.
— Ей уже сделали замечание за эту пресс-конференцию, — перевел Тамакити. — Прокурор Хасэгава позвонил в банк и попросил исполняющего обязанности президента банка Фудзиоку указать своему пресс-секретарю на недопустимость вмешательства в дела следствия.
— Представляю, как ему трудно было решиться на этот шаг, — пошутил Дронго.
Тамакити перевел, и неожиданно Цубои улыбнулся, ему понравилась шутка насчет прокурора.
Он взглянул на Дронго более мягко и начал говорить.
— Я понимаю, что вы не стреляли, — сказал Цубои, — я вчера еще раз посмотрел ваше досье. Вы удивительный человек. По вашим данным получается, что вы раскрыли столько преступлений, сколько не раскрывает крупное полицейское управление. Если это правда, значит, вы уникальный человек. А я думаю, что это правда, если вас пригласил сюда сам Кодзи Симура. И если вы живете в его доме.
Выслушав перевод, Дронго кивнул и спросил:
— Что следует из этого факта?
— Вы можете нам помочь. Вы и Удзава были в этой комнате в момент убийства. Значит, должны были увидеть больше, чем обычные банкиры. Вы профессионал и не могли не заметить, кто стрелял и откуда. Я не знаю, в какую игру вы играете, но уверен, что вы знаете гораздо больше, чем мы думаем.
Тамакити перевел. Дронго возразил:
— Представьте, что у вас перед глазами внезапно отключают свет, а потом в абсолютно темной комнате стреляют. Неужели вы сможете мгновенно определить, откуда раздались выстрелы? Какой бы профессионал я ни был, я не могу определить, откуда стреляли. Но я твердо знаю, что в розовом зале не было посторонних.
— Стрелять могли только вы двое, — задумчиво сказал Цубои, выслушав Тамакити, — и еще Аяко Намэкава.
— Почему она? — удивился Дронго. — Мне казалось, третьим мог быть совсем другой человек.
— Мы узнали у ее первого мужа. Она часто ездила с ним на охоту. И он научил ее стрелять. Выяснилось, что она хорошо стреляет.
— Поздравляю, — пробормотал Дронго. Понятно, почему этих данных нет в ее биографии. Вадати не мог получить таких сведений от ее первого мужа.
— И больше никто? — спросил Дронго.
— Может быть, еще Кавамура Сато, — ответил Цубои, стряхивая пепел. — Он бывший спортсмен. Правда, он занимался биатлоном.
«Молодец, — подумал Дронго, — кажется, этот неприятный тип начинает мне нравиться. Он проделал за полтора дня удивительно большую работу. Раскопал столько сведений. Вот ему-то Мори никогда бы не позволил читать закрытую информацию».
— Уже четверо потенциальных преступников, — заметил Дронго, — не так плохо. Остальных вы исключаете?
Приходилось ждать, пока Тамакити переведет его слова, услышит ответ и снова переведет на английский.