Валидов сразу определил, что обстрел ведется со склона, и не с самого близкого и удобного расстояния. Конечно, для атаки на блокпост лучше было бы использовать точку, находящуюся значительно выше. Однако произошло, видимо, что-то такое, что помешало нападавшим выйти на такую точку. А догадаться, что произошло, было нетрудно. Действия старшего лейтенанта спровоцировали на блокпосту и в палаточном городке тревогу, и бандиты потеряли момент неожиданности нападения, которое готовили, и потому вынуждены были начать обстрел раньше, с неудобной позиции, впрочем, без шансов на большой успех. Правда, какой-то успех все же был. Валидов видел в бинокль, как омоновцы оттаскивают в палатку одного, похоже, убитого, и одного раненого. Раненый сам помогал себя тащить, лежа на спине и отталкиваясь одной ногой.
Два выстрела из подствольного гранатомета оказались бесполезными, поскольку обе гранаты взорвались далеко от цели. Стрелять из «подствольника» по блокпосту вообще было делом пустым и глупым, поскольку осколки не в состоянии повредить или пробить бетонные блоки — разве что граната попадет в амбразуру. Но для такого попадания стрелять необходимо прямой наводкой с близкого расстояния.
Гази Талгатович попытался привычно вычислить количество стволов, направленных на пост, и сумел подсчитать, что, кроме ручного пулемета, огонь ведут три автомата Калашникова, один из которых АК-47, а два модификации АК-74[11], и еще два каких-то ствола, определить которые по звуку было трудно. Но они отличались более низкими вибрациями, следовательно, имели больший калибр.
Бандиты напали на блокпост, это однозначно. Причем они никоим образом не пытались помочь старшему лейтенанту. Получилось совсем наоборот. Это он своими действиями помешал им, заставил выступить раньше времени. А тревога, поднятая в палаточном городке, дала возможность омоновцам хоть как-то успеть подготовиться к бою и отбить возможную атаку. Хотя атаки скорее всего и последовать не должно бы. Слишком малые силы, судя по количеству стволов, выступили. Скорее всего бандиты вышли просто пострелять, как спортсмены выходят на позицию в тире. Своего рода тренировка или развлечение. Если бы они успели подготовиться основательнее, если бы заняли более высокую позицию, недоступную для обстрела снизу, тогда разговор был бы другим. А так все сводилось к простому расходованию патронов. Правда, омоновцы уже понесли первые потери, но эти потери были бы намного более значительными, если бы бандиты заняли позицию, дождались бы рассвета или дождались бы, предположим, когда бойцы поста соберутся вместе на завтрак. Палатка-кухня легко простреливается, и урон от плотного огня мог бы оказаться существенным.
Не совсем понятно, почему бандиты начали стрелять раньше времени. Хотя и тут ломать голову было не над чем. Скорее всего, они подумали, что обнаружены. Откуда им знать, кто и как поднял тревогу в палаточном городке.
Но односторонняя стрельба длилась недолго. Омоновцы быстро залегли и ответили своими очередями, а из блокпоста басовито заговорил крупнокалиберный пулемет. Расположение бандитов, не видимое для старшего лейтенанта Валидова, было, наверное, определено на блокпосту и в палаточном городке. Хотя стволы современных автоматов и украшают так называемые пламегасители, полностью погасить пламя они не в состоянии, и из стволов все же вырываются яркие кисточки огня. Это всегда выдает тех, кто предпочитает стрелять из темноты ночи.
Ответный обстрел был мощным и плотным, почти непрерывным. Омоновцы грамотно использовали численное преимущество, под таким плотным огнем нечего и думать об активных действиях. Бандиты, судя по всему, и не думали о них. Еще несколько раз отметившись короткими очередями с разных участков, они отошли, а омоновцы не решились вести в темноте преследование. Может, просто не рискнули взбираться по крутому склону. Это, по большому счету, не менее опасно, чем находиться под обстрелом противника. Кроме того, практика давно научила всех федералов в преследовании быть предельно аккуратными, потому что бандиты, если их начнут преследовать ночью, обязательно минируют пути своего отхода или хотя бы «растяжки» ставят.
Валидова теперь ничто не держало на месте. Единственное, что он попытался сделать, — это рассмотреть через тепловизор склон, с которого велся обстрел. Осматривал внимательно и без суеты. Но ничего, что могло бы привлечь его внимание, не обнаружил…
* * *Путь, согласно карте, снова пролегал по дороге, и Гази Талгатович сначала так и двинулся, преодолев несколько поворотов горного «серпантина». Но потом, пройдя несколько десятков метров, решил, что, если сейчас где-то здесь появится машина, у него не будет возможности спрятаться. Крупных камней было слишком мало, и лежали они на большом отдалении один от другого. Подниматься же по склону напрямик из-за крутизны было очень сложно, да и слишком опасно в темноте. Тем более что уже подступало утро, а перед рассветом темнота всегда становится гуще и плотнее. Оставалось одно — идти так же, как шел, но присматриваться и прислушиваться. Звук двигателя любого автомобиля будет здесь хорошо слышен, и ни один водитель не решится ехать по горной дороге с выключенными фарами. Чтобы сократить время риска, старший лейтенант решил преодолеть опасный участок бегом. Бежать постоянно в гору было тяжело. Возникала даже мысль сбросить бронежилет, но от армейского имущества избавиться он все же не рискнул и продолжал движение в режиме марш-броска, то есть перемежая бег с ходьбой быстрым шагом. До перевала оставалось совсем недалеко, когда во внутреннем кармане куртки заверещал сотовый телефон. Забраться под «разгрузку» и бронежилет было недолго. Определитель показал запомнившийся уже номер полковника из оперативного отдела. Олег Степанович, видимо, ночами спал точно так же, как сам Валидов.
— Слушаю вас, товарищ полковник.
— Что дышишь так тяжело, старлей?
— Бегом в гору взбираюсь.
— А мне говорили, ты машину угнал.
— Машина в пропасть свалилась, чуть-чуть до блокпоста не добралась.
— Надеюсь, ты не из этой пропасти выбираешься? Сам вместе с машиной не свалился?
— Умудрился удержаться на самом краю, товарищ полковник.
— Я отслеживаю твое движение через компьютер. Спутник с тебя глаз не спускает. Что ты там на блокпосту натворил?
— Так, товарищ полковник, мелочь. Отобрал карту района у омоновца и бинокль с тепловизором. Мне они необходимы.
— А с омоновцем что сделал?
— Я, товарищ полковник, его нечаянно прикладом автомата по челюсти задел, он и заснул.
— А темечко ты ему острым штырем не проламывал?
— Никак нет, и даже визитку Валькирии не оставлял.
— Значит, это не ты… — задумчиво произнес последнюю фразу полковник.
— Что — не я, товарищ полковник?
— Убил омоновца не ты.
— Когда я уходил, он еще жив был, даже один глаз открыл. Автомат у него я забрал и бросил за последней палаткой. Его могли подстрелить бандиты. Они обстреливали городок и блокпост со склона.
— Он убит острым предметом в темечко. Предположительно, тем же способом, как были убиты сенатор в ресторане и подполковник Серегин. И на груди оставлена визитка, о которой ты сам сказал. Ты где-то там эту визитку встречал?
— Никак нет, товарищ полковник. Просто вы сказали про острый штырь и удар в темечко, я и вспомнил про визитку. К слову пришлось.
— Понятно. Однако имей в виду, что ты находишься рядом с киллером, которого мы условно будем звать Валькирией. Это опасный человек. Видимо, он проник на блокпост одновременно с тобой.
— Я не был на самом блокпосту, только в палаточном городке.
— Я про палаточный городок и говорю. Все равно это одна территория. Я только что посмотрел сводку о происшествии и совместил это с твоими передвижениями. Но это хорошо, что не ты часового убил. Старайся не перебарщивать, все же свои люди, одну задачу выполняете.
— Я понимаю, товарищ полковник.
— Сам бандитов не видел?
— Никак нет. Надеюсь, они меня видели. Когда я покидал городок, заметил, как от меня в темноту тень метнулась. Видимо, это и был убийца.
— Была… — многозначительно поправил полковник.
— Вы все же считаете, что это та женщина из ресторана?
— В квартире Серегина тоже была женщина. Это не подлежит сомнению.
— Есть надежные свидетели?
— Есть. Очень точный свидетель. Лужа крови. Эксперты провели анализ ДНК и твердо говорят, что это кровь женщины.
— Вместе с подполковником убита и его дочь.
— У дочери нет ни одной открытой раны. Кроме того, совсем другая группа крови. Это кровь убийцы. И убийца — женщина.
— Трудно поверить, товарищ подполковник, что женщина справилась с таким опытным бойцом. Я думаю, эксперты что-то напутали. Возможно, и в первом и во втором случае у женщины был напарник мужчина.
— Вместе с подполковником убита и его дочь.
— У дочери нет ни одной открытой раны. Кроме того, совсем другая группа крови. Это кровь убийцы. И убийца — женщина.
— Трудно поверить, товарищ подполковник, что женщина справилась с таким опытным бойцом. Я думаю, эксперты что-то напутали. Возможно, и в первом и во втором случае у женщины был напарник мужчина.
— Не буду спорить. Не знаю. Но, если человек не ждет удара, любой может нанести его с успехом. И сенатор, и подполковник Серегин могли не ждать удара от женщины. И этот удар был смертельным. Курку пистолета безразлично, нажимает его сильный взрослый человек или ребенок. Здесь аналогичная ситуация. Будь готов, старлей, к такому повороту. Ладно… Теперь перейдем к мелочам. К твоему, я имею в виду, положению…
Конечно, слегка обидно было услышать, что его положение является для какого-то московского сноба, пусть и с полковничьими погонами, мелочью. Для самого же Валидова эта мелочь, как он понимал, могла приравниваться не только к служебной карьере, но и к жизни вообще. А он, как ни странно могло это показаться московскому полковнику, свою жизнь ценил и уважал и расставаться с ней не торопился. Поэтому достаточно сухо произнес:
— Слушаю вас, товарищ полковник.
— Вообще-то я тебя хотел послушать. Сам же могу сказать пока только одно: с задачей ты справляешься успешно. В нужном месте и в нужное время поддался на провокацию и хорошо себя преподал. Майор Мухаммадгафуров в панике. Ты его сильно покалечил, тем не менее он рвется в преследование и жаждет мести. Может быть, уже выехал, я не знаю. И между прочим мечтает найти рюкзаки. Где они, кстати?
Вопрос не понравился Валидову, но он все же ответил:
— Спрятаны. В надежном месте.
— Хорошо. Я на них не претендую, у меня каналов сбыта нет. Что дальше планируешь?
— Хочу дать возможность майору Мухаммадгафурову поискать меня в Тахчурмахи. Когда уедет, я туда и пойду. Там уже будут знать, кого придется встречать. Если меня видели на блокпосту, это играет в мою пользу. Брат сразу заинтересуется. Как он обставит встречу, предположить не могу, но, думаю, обойдется без музыки. Хотя он в детстве не расставался со своим аккордеоном. Может, и сейчас не расстается.
— А ты не играешь?
— Мне не просто медведь какой-нибудь, мне слон на ухо наступил.
— Слон обычно еще кое-куда наступает. У меня все. Будет возможность, звони. Номер не забудь стереть из памяти.
— Обязательно, товарищ полковник.
— Беги дальше. И так задыхаешься, а тут я еще. До связи…
— До связи…
* * *Старший лейтенант Валидов, убрав «трубку» в карман, продолжал свой бег. Его еще интересовал вопрос, почему ему не звонит и не пытается договориться майор Мухаммадгафуров, или хотя бы о судьбе своей машины не спросит. Личный контакт, даже телефонный, иногда кое-что дает, это Валидов по себе знал. Правда, дать что-то хорошее, скорее всего, он может только самому Гази Талгатовичу, а майору такой разговор только беспокойства добавит и больше разозлит. А это значит, что заставит совершать ошибки, потому что злость всегда заставляет ошибаться, она сознание искажает, как кривое зеркало. Может, этим стоит воспользоваться? Отчего же не позлить противника и не заставить его совершать ошибки!
Валидов, не останавливаясь, достал телефон и набрал номер.
Майор Мухаммадгафуров ответил сразу и резко. Он не спросил, он прокричал в трубку:
— Где ты, скотина?! — И сразу же застонал.
— Там, где нет беспомощных дураков со сломанными челюстями, — почти весело ответил старший лейтенант. — Как, товарищ майор, ваше драгоценное?
— Что-что? — не понял Мухаммадгафуров.
— Я про здоровье спрашиваю.
— Хватит здоровья, чтобы тебя поймать и уничтожить. Раздавлю… Как червяка раздавлю!
— Страшный вы человек в гневе. Наверное, и сами себя считаете страшным. А я вас и без гнева спокойно уничтожить мог. В вашем персональном кабинете. И уже похоронили бы вас со всеми почестями. Но я, по наивности, милосердие проявил. Пожалел. А вы мне в ответ такого желаете… Неблагородно это, товарищ майор. Грязно.
— Я тебе не только челюсть сломаю, я тебе каждую косточку по пять раз ломать буду, чтобы ты у меня выл и вертелся, — пригрозил майор.
— Товарищ майор, извините за грубость, но вы глупы. Впрочем, я вас приглашаю. Приходите и попробуйте. У меня есть чем вам ответить.
— Жди… — шепелявя, пообещал Мухаммадгафуров. — Осторожнее! Убьешь нас всех!
Последняя фраза явно относилась не к старшему лейтенанту. Но Валидов уже понял по отдаленному звуку двигателя, проникающему в трубку, что майор едет в машине, скорее всего, в грузовике, и скорее всего действительно уже догоняет старшего лейтенанта…
Глава шестая
1
Наконец-то старший лейтенант Валидов добрался до перевала. И там, едва он поднялся на верхнюю точку, увидел стремительно восходящее из-за дальнего хребта солнце. Оно выкатывалось не шаром, каким видится обычно, а уже светом, причем таким ярким, что смотреть на это солнце невооруженным глазом было больно. Такой рассвет предвещал жаркий день после холодной ночи. Но при этом по перевалу гулял почти ледяной ветер, идущий сверху, с заснеженных вершин, и потому сырой, проникающий под одежду и холодящий тело.
А внизу, на склоне под соседним хребтом, еще скрытое утренним сумраком, лежало село Тахчурмахи. И хотя Валидов родился не там, он все равно чувствовал свою связь с этим селом, и в груди от этого чувства становилось теплее. Настолько теплее, что даже леденящий ветер уже не замечался.
Солнечный свет еще не добрался до того склона, тем более до нижней его части. Солнцу еще предстоит подняться выше из-за дальнего хребта, перебросить свои лучи через ближний хребет, и только тогда в долину придет рассвет. А пока свет горел в окнах домов, показывая, что жители уже поднялись и занимаются своими делами. И невдомек было жителям, что сверху сейчас на них смотрит человек, многим из них родной по крови, и несет им неприятности. Впрочем, неприятности эти не смертельные и пережить их можно. А привезет неприятности грузовик, в кабине которого будет сидеть майор полицейского спецназа Мухаммадгафуров. И только после того, как этот грузовик ни с чем уедет, сам виновник прибытия в село полиции сможет появиться перед глазами родных. Но пока требовалось найти точку для наблюдения. Конечно, хотелось бы пройти на среднюю между двух хребтов горку, про которую думал раньше. Оттуда все хорошо видно даже невооруженным глазом, а густая высокая трава и кусты способны скрыть любого наблюдателя. Но только сейчас, при взгляде с перевала, старшему лейтенанту Валидову стало понятно, что на эту горку он может попасть, только если пройдет окраиной села. Иначе никак туда не пробраться, не имея оборудования для скалолазания и пары дней в запасе. Приходилось удовлетворяться тем, что есть, и наблюдать оттуда, откуда возможно наблюдать, то есть с перевала, с места, где Гази Талгатович в данный момент находился. Бинокль у него сильный и даст возможность пусть не все, но многое увидеть.
И вообще, как говорят, нет худа без добра. Даже из невозможности достичь желаемого можно извлечь пользу. Проведя ночь в самолете по дороге из Москвы и не успев поспать в следующую ночь, потому что готовил взвод к выездной операции, старший лейтенант и третью ночь провел на ногах. Это, конечно, сказывалось на тренированном организме — и усталость подкралась, и внимательность потеряла остроту, и реакции стали не те, что были. Он сам это чувствовал. А перевал, на котором по обе стороны дороги скопилось большое количество мощных валунов, в кои-то веки нанесенных сюда ледником, давал возможность отдохнуть среди камней, оставаясь невидимым. Если по дороге пройдет грузовик, Гази Талгатович обязательно услышит его и проснется, а найти его можно только в случае, если будут искать здесь целенаправленно. А то, что ветер поверху гуляет и даже между камней заглядывает, это его волновало мало. Но, если уж отдыхать, то отдыхать следовало в полном объеме, а не уставать от отдыха, как порой случается. И потому старший лейтенант снял «разгрузку», бронежилет, уложил их аккуратно вместо подушки и устроился в месте, где его невозможно увидеть даже из кузова грузовика.
Уснул Валидов сразу, едва только устроился поудобнее и подложил ладонь под щеку, чтобы не чувствовать жесткость импровизированной подушки. Вторая рука цепко держала автомат, и, насколько знал себя, проснется он в случае тревоги с ясной головой и готовый ко всяким неожиданностям. И автомат сразу будет готов к адекватному ответу на любую ситуацию.
Он и правда проснулся сразу, как только услышал на дороге шум. Даже не высовываясь, на слух определил по звуку двигателей, что едут грузовик и два бронетранспортера, причем бронетранспортеры старые, такие только в полиции и остались. Грузовик остановился всего-то в трех метрах от места, где отдыхал старший лейтенант. Хлопнула дверца кабины, и из нее кто-то вышел, увидев, наверное, издали село Тахчурмахи. Требовалось, видимо, провести короткое совещание и распределить обязанности в предстоящей операции. Громко заскрежетав, откинулись люки бронетранспортеров. Послышались шаги бегущих людей. Бежали двое, понятно, командиры экипажей.