— Будь готов ко всему. Поддавайся, как говорится, на провокации, но меру тоже знай.
Олег Степанович карты до конца не открывал даже перед главным действующим лицом в спектакле, который должен был быть разыгран по его сценарию. И сам сценарий пока дать на прочтение не желал.
— Согласовать со смежниками требуется. Очень аккуратно. У смежников есть утечка информации. Нельзя допустить, чтобы и тебя «слили»…
— А кто смежники?
— Пока это ФСБ. Но, вероятно, мы смежников сменим, и будешь работать со спецназом внутренних войск, а то и вовсе с местными ментами. Как получится. Но не исключай и одиночную работу.
— Местные ненадежны, слишком жадны и вороваты.
— А нам именно такие и нужны. Иначе как тебя спровоцируешь!
— Когда ожидать начала?
— Думаю, завтра с утра. И еще важный момент. По завершении ты должен будешь уйти от брата, но уйти так, чтобы оставить себе возможность вернуться. Например, к семье уедешь или что-то подобное, может быть, даже самое невероятное, такому легче верят.
Так и улетел старший лейтенант Гази Талгатович Валидов, не получив полной информации. Летел он снова спецрейсом, правда, теперь уже не специально для него выделенным самолетом, а попутным военно-транспортным. Гонять порожний самолет из-за одного человека командованию показалось накладным. Хватило и того, что в Москву доставили таким образом. На аэродроме его встретила машина, которая сразу отвезла в военный городок, где временно квартировался отряд спецназа. Не заглянув в казарму к своему взводу, хотя именно туда тянуло сразу пройти, Валидов направился в штаб, чтобы доложить о прибытии командиру бригады, в этот раз лично возглавляющему отряд спецназа. Но полковника на месте не оказалось, он выехал с двумя взводами на прочесывание участка леса, где видели вооруженных людей, и должен был вернуться только ночью. Но там же, в штабе, встретился старший лейтенант Ларин и рассказал Гази Талгатовичу, как завершилась операция, с которой Валидова так срочно сняли. Силами спецназа была обнаружена заминированная база боевиков. Сами бандиты уже ушли, но спецназ обнаружил следы и двинулся в преследование. Бандитов застали в пределах четырехчасового перехода во время привала. Их было семь человек. Все прекрасно вооружены и хорошо обучены. Атаковали их сразу, двоих удалось уничтожить, остальные пытались уйти. Два солдата взвода Ларина и один солдат взвода Валидова были легко ранены, но строй не оставили. Бандиты пытались прорваться в лесные массивы, но их не пропустили, погнали в глубину ущелья, где их ждал каменный мешок — тупик. Судя по отчаянным попыткам бандитов прорваться в любую другую сторону, они знали, куда их гонят, но поделать ничего не могли, слишком велика была разница в силах. А там, в этом каменном мешке, бандитов уничтожили минометным обстрелом. Дивизион минометчиков вызвал в подкрепление полицейский спецназ. Те прилетели на большом вертолете Ми-26, чем спецназовцы и воспользовались, и, оставив минометчиков под охраной полицейского спецназа, улетели этим же вертолетом. Таким образом, операция была завершена успешно. Раненых солдат представили к награде. В документах на представление необходима была только подпись старшего лейтенанта Валидова.
Пришлось еще раз к начальнику штаба отряда наведаться, а потом и в канцелярию, чтобы эту подпись поставить. И только после этого Гази Талгатович сумел пойти к своему взводу, который находился на практических занятиях по обнаружению скрытых взрывных устройств. Занятия проводил старший сержант Кологривцев, который в этом аспекте службы был признанным авторитетом среди солдат взвода. Минные муляжи и муляжи «растяжек» были установлены на небольшом лесистом участке неподалеку от забора, отгораживающего военный городок от домов частного сектора. Старший лейтенант пришел в разгар занятий и, не прерывая их, сразу включился в процесс. Все пошло нормально и размеренно, как и шло бы без этой поездки в Москву. Хотя мысли о поездке и о том, что предстоит сделать, невольно возвращались. И среди них закрадывалась одна нехорошая мысль о том, что Олег Степанович не на Абдулкадыра Нуцалханова зубы точит, а на самого Абдулмалика Валидова.
Как человек хотя бы наполовину восточный, Гази Талгатович родственные отношения ценил и уважал и вообще к предательству, даже не к предательству родственника, а к предательству чужого человека относился категорически отрицательно. А уж предательство брата было для него неприемлемым. При этом воспитанный с детства в понятии своего военного призвания, уверенный, что пойдет по стопам отца, он всегда трепетно относился к приказам, и это так прочно вошло в его кровь и дух, что отказаться от их выполнения было для него немыслимым.
Но пока проблема не стоит остро, ее нельзя заострять искусственно, иначе можно довести себя до нервного истощения. Осознав это, старший лейтенант Гази Валидов понял, что уйти от раздумий и опасений можно только одним способом — углубившись с головой в работу. Его работа была внешне проста, но достаточно серьезна — он отвечал за подготовку солдат взвода, которым командовал. И избавляясь от своих непрошеных мыслей, загонял себя до предельной усталости. А так как его физическая подготовка, естественно, была значительно выше подготовки солдат, можно представить, в каком состоянии были они, если даже командир взвода к концу дня ног под собой не чувствовал. Именно в таком состоянии Валидова вызвали в штаб.
Думая, что вернулся командир бригады, Гази Талгатович сразу заспешил в кабинет полковника, но дверь кабинета была по-прежнему заперта. Старший лейтенант обратился к дежурному, который за ним и посылал, а тот направил Валидова прямиком к начальнику штаба отряда, дважды повторив слово «срочно». На последнем дежурный особо заострил внимание, зная, что офицеры отряда не любят общаться с начальником штаба. Его обязанности в отряде исполнял заместитель командира бригады по воспитательной работе подполковник Самохвалов, и у него был свой маленький бзик — гигантское, потрясающее и ни с чем не сравнимое уважение к уставам и всякого рода инструкциям. А любые части спецназа — это всегда некоторая казачья вольница, где многое себе позволяют и в отношении формы одежды, и особенно в отношении оружия. Так, например, в мирное время пулемет по штатному расписанию не полагается взводу, а полагается только роте. А условия контртеррористической операции не считаются военным временем, хотя действия ведутся боевые, и проводятся часто силами войсковыми, а не только силами охраны правопорядка. Но целиком рота выступает только в исключительных случаях, а в условиях, когда приходится вести поиск в местах, где легко нарваться на засаду, пулемет на передовой позиции просто необходим хотя бы для того, чтобы прострелять подозрительные кусты далеко впереди. Автомат такого «вычесывания» кустов осуществить не сможет, и потому каждый взвод, как самостоятельная боевая единица, старался обзавестись собственным трофейным пулеметом. И не только старался. Каждый взвод такое вооружение имел, а то и два, и даже три пулемета на взвод. Это позволяло проводить операции с наименьшими потерями. Но, если уставом и инструкцией это не предусмотрено, то бзик начальника штаба вступал в силу и спорные ситуации иногда не удавалось разрешить даже через командира бригады, которому самому не всегда нравились принципы заместителя.
Подполковник Самохвалов сидел за столом, заваленным бумагами и картами, и следовало бы, наверное, удивиться его замечательной памяти, потому что нормальному человеку в этом ворохе невозможно было бы ничего найти, когда потребуется, а он находил всегда сразу и точно. После того как прозвучал сначала стук в дверь, потом приглашение и Валидов вошел, по-уставному доложив о своем прибытии, Самохвалов, нацепив очки, стал рыться в бумагах и быстро нашел нужную.
— Я не совсем, Валидов, понимаю, почему в наших боевых мероприятиях командование осуществляется из Москвы, тем не менее не имею права не подчиниться. Короче говоря, в четыре тридцать утра завтра выезжаешь со своим взводом на операцию. Вливаешься в отряд спецназа внутренних войск и полицейского спецназа. Машина подойдет к воротам ровно в указанный срок. К тому времени взвод должен быть готов к погрузке и ждать у проходной. Все понял?
— Так точно, товарищ подполковник.
— Тогда иди, отдыхай. Ты, я слышал, только недавно с самолета. Тогда тем более отдыхай. Подожди… — Глаза Самохвалова вдруг загорелись любопытством. — А скажешь мне, старлей, что за дела такие заставляют командующего, обходя твое непосредственное начальство, распоряжаться судьбой твоего взвода?
— Не скажу, товарищ подполковник, — позволил себе слегка шутливый тон старший лейтенант, что вообще было не в его характере.
— И правильно, — согласился Самохвалов. — Значит, я дольше проживу…
— Не скажу, товарищ подполковник, — позволил себе слегка шутливый тон старший лейтенант, что вообще было не в его характере.
— И правильно, — согласился Самохвалов. — Значит, я дольше проживу…
Вывод был вполне резонным, верным и жизненным. Подполковник Самохвалов не первый год служил в военной разведке и толк в службе понимал. Хотя иногда и достаточно своеобразно…
* * *Утро было не просто прохладным, а холодным не по-летнему. Но вторая половина августа, по сути, и не является летним временем года. На траве и кустах не было росы, а это значит, что холода обещают задержаться на продолжительное время, хотя ветер дул южный, но он приходил сверху, с более высоких гор, даже летом покрытых снегом, и потому тепла не нес.
Смежники не приучены, видимо, были работать так, как привык работать спецназ ГРУ. По крайней мере временной график они не выдерживали, и машина пришла только в четыре пятьдесят восемь. За рулем тентированного грузовика сидел старший прапорщик полиции, и одно это не обещало точности в соблюдении графика. Полиция в сложных ситуациях всегда долго раскачивается, надеясь, что найдется другой, кто ее заменит. Но приходилось мириться с приказом и работать в тех условиях, в которые тебя ставят.
Грузовик ехал неторопливо и отвез взвод не к месту работы, как предполагал Валидов, а на базу внутренних войск, как предполагалось планом, охватывающим и условия сбора участников операции. Но это было недалеко. Тем не менее из военного городка выехали еще в темноте, а на место прибыли уже после скоротечного рассвета.
— В штабе дежурный скажет, в какой тебе кабинет, — направил старший прапорщик старлея, показывая для наглядности пальцем, где находится штаб, хотя это было лишним, в штабе внутривойсковиков Валидов бывал не однажды.
Едва Гази Талгатович покинул кабину, как сработал «виброзвонок» его трубки. Определитель показал, что звонили с незнакомого московского номера.
— Слушаю, старший лейтенант Валидов.
— Утро доброе, старлей, — услышал он знакомый голос Олега Степановича.
— Доброе утро, товарищ полковник.
— Ты включился?
— Началось? — с полуслова понял Гази.
— Началось.
— Значит, включился. Моя первая задача?
— Быть самим собой. В случае провокации — поддавайся. Остальное ты знаешь. У меня все.
— Я понял, товарищ полковник.
— Я тебя на мониторе вижу. Погода ясная. Хорошо вижу. Одним словом, работай…
Что касается приказания начинать работу, то старший лейтенант Валидов ее уже начал…
* * *В узком, вытянутом штабном кабинете представителей военной разведки не было, только менты и внутривойсковики сидели по обе стороны длинного стола для заседаний. Причем не командование подразделений, а, похоже, весь личный состав. Валидов сразу определил, что здесь больше двадцати человек. Командовал операцией тот самый майор Мухаммадгафуров, с которым Гази Талгатович познакомился перед вызовом в Москву. Майор сидел за обычным письменным столом, стоящим с торца длинного.
— Ну вот, наконец-то, и «грушники» прибыли, — сказал он. — Почему опоздал, старлей?
— Ваша машина, товарищ майор, прибыла с опозданием. Мы составом взвода ждали ее у ворот в готовности.
— Ладно. Садись. Вечно с этими транспортниками проблемы. Но мне они, к сожалению, подчиняются только временно. А то всех бы погнал со службы… Итак… Задача наша простая. Даю вводный инструктаж. По данным разведки, сегодня ночью перешел границу караван с героином. Предположительно, героин иранского происхождения, не «афганец». Транзит через Азербайджан. А это значит, что появился какой-то новый поставщик, и нам необходимо отработать аккуратно, чтобы было потом кого допросить. Как можно больше пленных, что всем нам будет непривычно, и сразу — изоляция пленников один от другого, чтобы не смогли договориться о показаниях. Уточню. Пленники нужны из числа «носильщиков», которых отличить можно по рюкзакам и, возможно, по одежде. Остальные — охрана из местных бандитов. Около восьми утра, согласно нашим самым оптимистичным расчетам, может быть, на полчаса или даже на час позже, караван будет на выходе из известного нам ущелья. Там уже до нормальной дороги рукой подать, и груз должен перекочевать из рюкзаков пеших переносчиков в тайник, оборудованный в грузовике. Грузовик мы пока блокировать не будем. Все же рискованно допускать наркоторговцев до транспорта. Прорвутся и уедут. Мы предпочитаем не рисковать и не ввязываться в погоню, поскольку нашими силами дорогу блокировать не всегда удается. На такие операции нам не все выделяют, что мы просим. Это не контртеррористическая операция, хотя, на мой взгляд, наркотики хуже любого другого оружия. Со спецназом ГРУ мы значительно усилились, и теперь имеем возможность провести операцию успешно. Согласно данным разведки погранотряда, в группе наркоторговцев четыре человека несут рюкзаки с героином, двенадцать человек их охраняют. Груз достаточно большой и ценный для них. Карты района действия командиры групп получают у меня. Вопросы есть? — Майор постучал тупым концом карандаша по столешнице.
— А план боевых действий? — спросил капитан спецназа внутренних войск.
В его голосе, голосе человека, привыкшего больше к серьезным «оперативкам», где дается подробный, чуть ли не для каждого человека расписанный план действий, прозвучали и удивление, и возмущение такой непрофессиональной подготовкой операции. Старший лейтенант Валидов готов был поддержать капитана. Более того, если уж менты не могут, можно было бы и самим экстренно засесть за картами и набросать хотя бы приблизительные боевые мероприятия, а также разделить функции между подразделениями.
— Я, вообще-то, хотел на месте поставить задачу. Когда караван увидим. Но могу, в принципе, все предварительно рассказать сейчас, — согласился Мухаммадгафуров. — Полицейскому спецназу и спецназу внутренних войск ставится задача захвата груза и «носильщиков». Спецназ ГРУ, как наиболее опытная и подготовленная боевая единица, огнем отсекает «носильщиков» от прикрытия и завязывает бой. Повторяю сказанное ранее. Прикрытие встретило носильщиков уже на нашей стороне. Это местные бандиты, предположительно, даже из разных банд. Здесь можно не стесняться. Эти люди не обладают информацией по источнику поставок наркотиков, и по ним огонь рекомендуется вести сразу на уничтожение, чтобы потом не гоняться по горам и не ловить их. У меня все. Я понятно объяснил?
— Не совсем, товарищ майор, — сказал старший лейтенант Валидов. — Мне вот, например, непонятно, как можно отсечь «носильщиков» от прикрытия, если они окажутся внутри строя? А все будет именно так. По крайней мере я дважды такие караваны со своим взводом «тормозил», и всегда так было. И не вижу причины, по которой «носильщиков» пустят вперед, а сами будут ждать, когда их начнут уничтожать.
— Как получится. Ты опыт работы против караванов имеешь, ты и соображай. Но «носильщики» мне нужны живыми. Это категорическая просьба Наркоконтроля.
Вопрос о том, почему сам Наркоконтроль в операции не участвует, не прозвучал.
— А если ранеными? — спросил Валидов.
— Что ты имеешь в виду? — К чести Мухаммадгафурова он не вставал в позу великого полководца и внимательно прислушивался к словам старшего лейтенанта.
— Самый простой способ отсечения — стрелять по «носильщикам». Распределить цели по конкретным бойцам, они и уложат «носильщиков». Остальным дать возможность отступить, а уже в ходе преследования уничтожить.
— Хорошо соображаешь, — похвалил майор. — Но при этом одна просьба — не стрелять по рюкзакам, чтобы груз не повредить.
— Согласен, — добавил капитан-внутривойсковик и переглянулся с Валидовым как сообщник. Офицеры друг друга понимали без слов.
— Это не я, товарищ майор, соображаю, — проявил Гази свою природную скромность, — это классика из учебников. Такая методика разработана нашим спецназом во время уничтожения караванов с оружием и с «наркотой» в Афгане. Если караваны были пешими или шли на гужевом транспорте, обычно такая тактика и применялась, а если караван был механизированным, то ничего, по сути, не менялось. Машины выводились из строя и останавливались, а «духи» преследовались и уничтожались. Для этого даже специально засады оставляли у них в тылу. Если, конечно, знали достаточно точно путь каравана. Мы знаем путь нашего каравана?
— Знаем, — констатировал майор. — Они только одним ущельем и могут безопасно пройти, надеясь остаться незамеченными, и разведданные подтверждают — они идут именно тем самым ущельем.
— Тогда я предпочел бы выставить одно отделение своего взвода в глубине ущелья. Отделение пропустит караван к нам, но не даст бандитам уйти назад. Мы запрем их в ущелье. А там, пожалуйста, хоть минометами работайте, хоть гранатометчиков обучайте. Кстати, для таких операций рекомендую снарядить свои подствольники «лягушками»[7]. Эффективно действуют, особенно при навесной стрельбе.