– Вот именно, – почему-то скептически хмыкнула Алька. – Ты у нас слишком гордая! На встречу выпускников ни разу не явилась. И вообще, как в воду канула. Мы вынуждены перебиваться слухами…
– Не люблю я эти бестолковые тусовки. Люди, которых ничего не связывает, кроме прошлых глупостей, собираются и начинают либо хвастаться своими успехами, либо плакаться, либо перемывать кости отсутствующим.
Алька захихикала.
– Я же говорю, гордая ты! А гордиться – грешно. Ладно, ручка есть? Пиши… – она продиктовала адрес детективного агентства. – Вдруг пригодится?
* * *На следующий день с утра зарядил проливной дождь.
Шаранов уехал на работу, а Ванда неожиданно расплакалась. Между ней и мужем будто кошка пробежала. Он то замыкается в себе, то неестественно много говорит. Даже его голос изменился: стал напряженным и фальшивым.
Ванда упала духом. Она не знала, как ей быть. Единственным человеком, которому она могла довериться, была ее мать. Съездить к родителям? Но что она скажет? «Миша меня разлюбил? Он мне изменяет?» Откуда у нее подобные мысли?
Она пожалела, что не научилась водить машину: можно было бы проследить за мужем. Ванда смотрела на косые хвосты дождя, лужи на тротуарах, беспросветное серое небо и задыхалась от слез. Если вдуматься, у нее нет никакого повода обвинять Шаранова в измене. Она будет выглядеть смешно в глазах собственной матери, пожалуй, та ее не поймет.
Чтобы хоть немного отвлечься, Ванда взялась за приготовление обеда. Утка с черносливом и яблоками получилась жестковатая, спинка подгорела. Пирожки не подошли. У нее все валилось из рук. Какая из нее домохозяйка? Наверное, ей не стоило отказываться от карьеры… Шаранов каждый день видит в офисе молодых хорошеньких женщин, накрашенных, причесанных и модно одетых. Они соблазняют его… Он же не каменный.
«А мне что делать? – сокрушалась Ванда. – Укладывать волосы, наносить макияж и наряжаться в дорогое платье, чтобы стоять у плиты?»
Пометавшись по квартире, она наткнулась на коробку с мелочами – дешевой бижутерией, статуэтками, рамками для фотографий и прочими безделушками.
– По фэн-шую, накопление хлама не способствует свободному движению энергии, – пробормотала Ванда. – Давно пора все перебрать и выбросить.
Ей попалась забытая вещичка – позолоченный павлин с красным камушком вместо глаза. Не брошь, потому что без застежки; не кулон, потому что без петельки; не пряжка, не заколка для волос… Валяется без толку. Никуда его не приспособишь.
Этого затертого прикосновениями чьих-то рук, потускневшего от времени павлина подарила ей на свадьбу тетка из Калуги. Ванда чуть со стыда не сгорела, развернув маленькую бандероль. Правда, тетка была двоюродная, на торжества ее не приглашали. Откуда она узнала о предстоящем браке подмосковной племянницы, осталось для Ванды загадкой. Павлина сопровождало короткое письмецо, написанное крупным наклонным почерком. Тетка сообщала, что птица испокон веков считается символом семейного счастья, и павлин этот верой и правдой служил ей. «А теперь послужит и тебе, дорогая Ванда, – заключила свое послание тетка. – Береги его и храни. В нужный момент он тебе пригодится!»
Ванда положила павлина на ладонь и расхохоталась. Смеялась и смеялась, не в силах остановиться. То слезы, то нервный хохот. Похоже, у нее истерика…
* * *Ратникова было не узнать. Он выглядел на все тридцать – раздался в плечах, окреп, лицо обрело выражение спокойствия и уверенности, в волосах серебрились ниточки седины. Это в двадцать четыре года! Видать, потрепала его жизнь, потискала в медвежьих объятиях.
– Ванда? Не ожидал… – без прежнего трепета в голосе произнес он. – Почему не позвонила? Я бы приготовился к встрече. Шампанское, цветы, конфеты. А так у меня только коньяк с лимоном.
– Давай коньяк, – кивнула она. – Тем более что повод есть.
Он не спросил, какой повод. Промолчал. Достал из шкафчика бутылку, бокалы.
– У тебя и секретарша есть? – оглянулась по сторонам Ванда.
На стуле висел женский шарфик пестрой расцветки.
– Помощница…
– Где она?
– Сейчас дома, приболела.
Они выпили. Ванда до дна, а Ратников только глоток. У него был довольно приличный офис: много света, пальмы в больших горшках, кожаная мебель, телевизор, два компьютера. Пара авиамоделей на полках – дань юношескому увлечению.
– Дела идут неплохо, – поймал ее взгляд бывший поклонник. – На хлеб с маслом хватает. Ты, я слышал, замужем. Счастлива?
– Плесни еще…
После второй порции спиртного Ванда слегка захмелела и осмелела. Ей почему-то стало обидно, что Женька не проявляет никакой влюбленности. Быстро же испаряется «вечное чувство»!
– Как тебя теперь называть? Евгений, господин Ратников?
Она невольно прыснула. Он остался невозмутимо вежливым.
– Решай сама. А ты все такая же… красивая. Нет, ты стала еще лучше.
Он произнес это как обычный комплимент. Если что-то и шевельнулось в его сердце, то он ловко прикидывался безразличным. Ванда хотела еще выпить, но стеснялась попросить. А Ратников не догадывался или делал вид, что не догадывается.
Они поменялись ролями. Раньше он терялся, мучительно краснел, не мог найти слов. Сейчас Ванда ощущала скованность и неловкость в его присутствии, словно была в чем-то виновата перед ним.
– Я пришла за помощью, – выдавила она. – Ты готов выслушать меня… по старой дружбе?
Он уставился на нее взглядом сыщика, а не влюбленного. Зря она старалась – тщательно подкрашивалась, долго выбирала платье и наконец остановилась на кремовом шерстяном со скромным декольте, которое должно было напомнить школьные годы. Выходит, короткая у мужчин память.
– Для тебя все что угодно… – улыбнулся Ратников. – Просите, и дано вам будет!
– Не знаю, с чего начать…
– Тебе кто-то угрожает? Шантажирует?
– Бог миловал, нет. Это касается… моего мужа.
– Собираешь компромат для развода?
– Нет, что ты! – испугалась Ванда. – До этого пока не дошло. Я просто хочу удостовериться…
Она достала из сумочки платочек и прижала к губам, забыв о помаде. Взяла передышку. Может, ей вообще встать и уйти? В сознании всплыл павлин. Его глаз вспыхивал красным, словно предупреждая об опасности.
«Без помощи мне не обойтись, – подумала Ванда. – Ратников, по крайней мере, будет держать язык за зубами. Он смолоду умел хранить тайны. Да и профессия обязывает».
В школе Женька зачастую подделывал автограф родителей в ее дневнике и сочинял записки от их имени про несуществующую болезнь дочери, которая тем временем прогуливала уроки, бродя по парку или сидя в кино на дневном сеансе. И никто об этом доныне не узнал. В любом случае, больше обратиться не к кому.
– Я тебе заплачу, – сказала она, стараясь придать голосу деловой оттенок. – У меня есть деньги.
– Разберемся… Так чем могу быть полезен?
– Какие у тебя расценки?
Ратников сообразил, что Ванда оттягивает момент болезненных признаний.
– Я оказываю услуги состоятельным людям, но с тебя, разумеется, не возьму ни копейки. По старой дружбе.
Он повторил ее же слова с подчеркнутой иронией.
– Ладно, раз так, то… – Она комкала в пальцах платочек, испачканный губной помадой. – В общем, муж что-то скрывает от меня…
– Что именно? Счет в банке? Любовницу?
– Понятия не имею. Думаю, вряд ли это деньги… Он не богат.
– Но состоятелен?
– Д-да… У него хорошая зарплата, и его отец занимается бизнесом. Миша – единственный сын у родителей. Сам понимаешь, кому они все оставят. Ой, о чем я говорю?! Это не касается денег…
– Значит, любовница?
Ратников с безжалостной прямотой высказывал то, о чем Ванда боялась подумать.
– Не знаю… Его поведение изменилось…
– Хочешь, чтобы я проследил за ним?
Она покраснела – лоб, щеки, шея залились жарким румянцем. Вот так же она краснела и в школе. Не умела справляться со своими эмоциями.
«Я тоже не умел, – подумал Ратников. – Жизнь заставила научиться!»
И поскольку Ванда растерянно молчала, ответил за нее.
– Хочешь.
Она действительно похорошела, став женщиной. Ее фигура обрела мягкость линий и завершенность, в жестах сквозила непринужденная грация, волосы слегка вились. Интересно, это заслуга парикмахера или природы?
– Миша ничего не заметит? – робко спросила Ванда.
– Даю гарантию. Он не ожидает, что за ним…
– Боже, как мне стыдно! – Она опустила голову. – Я ужасная жена, да? Это подло, мерзко следить за… Прости, Женя. Я не то имела в виду… Я о себе! Наверное, я напрасно подозреваю мужа! Я просто ревнивая дура!
– Не ты первая, не ты последняя…
Он сделал неуклюжую попытку утешить ее. Она горько усмехнулась.
– Когда будут новости, я позвоню, – вздохнул Ратников. – Отвезти тебя домой?
– Вызови такси…
* * *Он позвонил через неделю, полную душевных терзаний. Ванда уже успела раскаяться и едва не призналась мужу в собственном предательстве. Каждый день приносил ей новые страдания. Оказывается, она любит Шаранова сильнее, чем ей казалось. Он по-настоящему дорог ей, близок, как никто другой.
Встреча с Ратниковым открыла ей глаза. Она убедилась, что между мужчиной и женщиной существует невидимый любовный ток… Это неодолимое притяжение не имеет ничего общего с дружбой, симпатией и прочими видами человеческой приязни. Когда ток есть, можно не сразу его заметить. Но когда его нет…
Между Вандой и Ратниковым его так и не появилось. Ее не тянуло к нему. Вздумай она в отместку изменить мужу с бывшим поклонником, это было бы тягчайшим насилием над собой.
Звонок детектива застал ее в магазине. Ванда поспешно расплатилась и вышла, прижимая к уху мобильник.
– Мне удалось кое-что выяснить, – сообщил Ратников. – Тебе кратко изложить или с подробностями?
На улице моросил холодный дождь. Все казалось серым: воздух, небо, дома, лица прохожих. Ванда раскрыла зонт и держала его в той же руке, что и сумку. Жутко неудобно.
– Перезвонить позже? – уловил он ее замешательство.
– Нет-нет, говори…
– Ты оказалась права. Твой Шаранов встречается с женщиной…
У Ванды внутри все сжалось, горло свел спазм.
– Не могу судить, любовная это связь или нечто похуже, – добавил он. – Что молчишь? Ты в порядке?
Губы Ванды не слушались. Она пыталась сделать вдох – получился всхлип.
– Слушай, давай я подъеду, – забеспокоился Ратников. – Куда-нибудь поближе к твоему дому. По телефону такие вещи обсуждать нежелательно. Посидим в кафе, я покажу тебе фотографии. Эй, отзовись!
– Д-да… хорошо…
Ей не хватало воздуха, тело сотрясал озноб.
– Не волнуйся! Я и не с таким сталкивался… – звучало в трубке. – Все уладится. Только не переживай…
* * *Ратников, в доказательство своих слов, представил ей фотографии. Шаранов подходит к двери с какой-то вывеской. Что написано на вывеске, не разберешь. Шаранов беседует с женщиной, и это вовсе не его сотрудница. Во всяком случае, не похожа на сотрудницу. Они сидят за столиком, Шаранов наклоняется к ней, она берет его за руку…
– Не могу разглядеть ее лица, – прошептала Ванда.
– Снимки пришлось делать через окно, – пояснил детектив. – Поэтому качество плохое.
– Кто она?
– Понятия не имею. Пока…
– А что они делали?.. Я имею в виду, куда они пошли после?..
– Она осталась, а твой муж сел в машину и отправился к себе на работу. Я поехал за ним, как ты понимаешь…
– И часто они… встречаются?
– За прошедшую неделю я видел их вместе два раза. В одном и том же кафе.
Ванда закрыла глаза и застонала.
– Не спеши устраивать семейный скандал, – посоветовал Ратников. – Мы с тобой тоже сидим вместе в кафе, и это еще ничего не значит.
– Я не буду, – пообещала она. – Я вообще не умею скандалить.
Подвальчик, куда пригласил ее бывший одноклассник, напоминал винный погребок: низкий сводчатый потолок, полумрак, стены старого кирпича, грубые деревянные столы и стулья, подвесные лампы. Живой огонь в камине лизал дубовые поленья. Ратников заказал глинтвейн даме и кофе себе. Он был за рулем.
– Пей, ты продрогла и намокла. Твой зонтик никуда не годится.
Ванда не отрывалась от фотографий. В ее чашке остывал глинтвейн, источая аромат гвоздики и кардамона. В небольшом зале находились только они двое и скучающий мальчишка-официант. Было слышно, как трещат сухие дрова.
Ратников колебался: говорить ей все или повременить. Пусть свыкнется с тем, что узнала. Она подняла на него умопомрачительной глубины глаза. В этой зеленой глубине он чуть не утонул когда-то…
– Вот это… что за учреждение? – спросила Ванда, показывая на снимок. – Куда Шаранов идет? Ты видел надпись на вывеске?
– Видел… Это салон «Черная принцесса» [1]. Там под маркой составления индивидуальных гороскопов оказывают оккультные услуги.
– Какие у… услуги?
Ванда чувствовала себя идиоткой. Неужели Ратников издевается над ней? Разыгрывает?
– Ты веришь в колдовство, магию и все такое?
– Нет.
– А зря. Я бы остерегался того, чего не понимаю.
– Шаранов тоже не верит в подобную дребедень! Он бы никогда…
– Твой супруг провел в салоне около двух часов, – перебил ее детектив. – Чем он там занимался, по-твоему?
Ванда, потрясенная, молчала. «Ну не сексом же! – крутилось у нее на языке. – Хотя почему нет?»
– Надо было выяснить… – выдохнула она.
Ратников согласно кивнул. Конечно. Он свою работу выполняет добросовестно.
– Я выяснил. Ты уверена, что хочешь это услышать?
Она глотнула горячего вина со специями и приготовилась к худшему. Сейчас Женька разобьет ее иллюзии в пух и прах.
– Говори…
– Видишь ли, астролог, к которому обратился твой Шаранов, многим мне обязан. Я вытащил его из крупных неприятностей. И он не мог мне отказать…
– Не тяни, Женя, а то я с ума сойду! Ближе к делу.
– Я близко. Шаранов интересовался, как снять проклятие, наложенное полтора века назад на их семью по мужской линии. Астролог составил прогноз… очень неблагоприятный. Я не вдавался в детали, понял одно: жены Шарановых после рождения ребенка бесследно исчезают.
– Куда?
Ратников развел руками.
– Якобы отправляются в мир иной. Такова плата за продолжение рода.
– Погоди… они умирают, что ли?
– Шаранов сказал астрологу – исчезают. Куда… как… неизвестно.
– Бред! Моя свекровь жива и здорова! – возразила Ванда.
– Ну, я не специалист в магии, тебе виднее, правда это или нет. У тебя есть шанс проверить на себе.
– Не может такого быть!
Мало сказать, что Ванда опешила, – она была шокирована. Все услышанное выглядело нелепой и комичной выдумкой, но ей почему-то не до смеха.
– А та женщина, с которой он сидел в кафе…
– Я работаю в этом направлении. Дай мне еще неделю.
Глядя на Ратникова, она не находила в нем былой любви. Перед ней сидел человек, которого слежка за ее мужем интересовала больше, чем она сама. Или он умело прятал истинные чувства под личиной деловитости. В конце концов, он исполняет ее же просьбу.
«А какие клятвы давал! Как горели его глаза! – промелькнуло в ее уме. – Неужели когда-нибудь и Шаранов станет холодным, бесстрастным и… жестким? Мужчины остывают быстрее…»
– Ты имеешь доступ к его документам? – спросил детектив. – Заглядывала в свидетельство о рождении?
Ванда вздрогнула.
– Нет… зачем?
– Попробуй проверить, является ли твоя свекровь родной матерью мужа?
* * *Шаранов еще до женитьбы установил в квартире встроенный в стену сейф. Там хранились бумаги и деньги на текущие расходы. Ванда брала столько, сколько ей было нужно. Ей не приходило в голову рыться в документах, хотя они открыто лежали на полочке.
Она без труда обнаружила среди его и своих дипломов, сертификатов, договоров и справок свидетельство о рождении. Да, как она и предполагала, свекровь являлась родной матерью Михаила: ее имя, отчество и фамилия были указаны в надлежащей строке. Но это не успокоило Ванду. Ратников прав: метрические данные легко изменить.
До обеда она несколько раз бралась за телефонную трубку – порывалась позвонить свекрови и поговорить с той начистоту. И тут же останавливала себя: первый же вопрос, который она задаст, положит конец их теплым родственным отношениям.
После двух часов пополудни Ванду сморила усталость. Она прилегла и попыталась вздремнуть. Ее беспокоили мысли о муже. Вдруг он заметит слежку? Тревога и страх изматывали сильнее физической нагрузки. Казалось бы, чего ей бояться? Шаранов сам виноват, мог бы во всем признаться и…
«Что «и»? – спросила она себя. – Все ужасно глупо! Я тоже хороша, побежала в детективное агентство! Как я объясню это Мише?»
Вечером муж был чернее тучи. Он отказался от ужина, сослался на головную боль и улегся в гостиной. Ванда включила телевизор, но происходящее на экране не занимало ее.
– Ты помнишь свою бабушку? – пристала она к Шаранову.
– Да… она забирала меня на все лето в деревню… – неохотно буркнул он.
– Она с чьей стороны, отца или матери?
– Матери.
– А маму твоего отца помнишь?
– Что за допрос? – разозлился Михаил. – У меня голова раскалывается! Могу я отдохнуть после работы?
Ванда обиделась. Впервые они спали в разных комнатах. Она полночи пролежала без сна, а утром сама позвонила Ратникову. Тот сбросил звонок. Прошло два или три часа – она потеряла счет времени.
– Так больше не может продолжаться, я не выдержу, – пробормотала Ванда. – Поеду к родителям Шаранова, поговорю с ними. Или в офис, к свекру. Он-то в любом случае родной отец Миши!
Старший Шаранов ее не ждал – удивился, но по-доброму.
– Вчера в обед сын примчался, сам не свой. Задавал дурацкие вопросы. У меня аж сердце прихватило. Что с ним? Вы поссорились?
– Нет! Просто с ним творится что-то непонятное.
– Я заметил. Будто с цепи сорвался.
Ванда внутренне готовилась к главному, за чем пришла.
– Ты голодна? Мне сейчас принесут овсянку в кабинет. Заказать тебе?