— Куда ездишь?
Гермерот и Флавия уже прислушивались к их разговору. Флавия рассмеялась:
— Могу выдать страшную тайну Юсты. Она ездит на Везувий всего лишь в сопровождении старого раба!
Серые глаза Гая смеялись.
— Ты так безрассудна?
Юста рассмеялась тоже:
— Флавия действительно выдала мой секрет. Надеюсь, вы не расскажете о нем моей бабушке, иначе она посадит свою внучку под замок до самого отъезда, а Тита выпорет за то, что скрывал.
Гай поднял руки:
— Клянусь Юпитером не выдать эту страшную тайну даже под пытками. Но только если ты обещаешь завтра не проспать и поехать со мной. Не бойся, — это уже Флавии, — я буду не один и не только с рабами. Общество организую изысканное, но без тебя.
Флавия беспокойно напомнила:
— Но нужно спросить разрешения моего мужа, ведь Юсте позволили жить в его доме…
— Конечно, Гавий, я надеюсь, тоже поедет. Можешь планировать на утро что-то, что непременно нужно скрыть от супруга.
— Такого не существует, я честна перед ним.
— Я буду вечером у Руфа, — пообещал Гай Юсте, легонько сжав ее пальцы.
Глядя вслед уходящим женщинам, Гермерот осторожно поинтересовался:
— Гай, ты влюблен?
В ответ тот почти горько усмехнулся:
— Знаешь, кто она? Юста Кальпурния Пизония, дочь Юстиниана Сцеволы.
Гермерот ахнул:
— Та самая?!
— Да. А я самый большой осел на свете!
— Слышал бы сейчас тебя отец.
Гай стал мрачен, как туча Громовержца.
— Сейчас уже поздно, послезавтра приезжает Порций Постумий, за которого теперь выйдет Юста. Убить его, что ли?
— Поговори по-хорошему, Порций поймет. Девушка тоже влюбилась, слышишь, Гай? И отец твой поймет и будет рад.
Гай вздохнул:
— Ладно, приедет Порций, увидим, что делать.
— А все потому, что ты не слушаешь советы. Я же тебе говорил, что не стоит торопиться…
— Не все советы стоит слушать, я не жалею, что поступил так, как поступил. И благоволение отца мне не нужно, сам справлюсь.
Они прошлись по форуму еще, беседуя уже о другом…
Флавия была права в своих рассуждениях, оффицина Корнелия Гермерота была открыта на деньги, полученные от Гая, но Гай не требовал никакой доли от своего бывшего раба. Никто в Помпеях не знал, что имя Гая — Гай Корнелий, что он не просто гражданин, а патриций, причем древнего рода. Но из-за отказа жениться по воле отца вынужден зарабатывать на жизнь самостоятельно. У Гая это блестяще получалось даже без выступлений на арене, но свое отношение к семье Корнелиев и к Гермероту Корнелию он скрывал.
А девушка, на которой он отказался жениться… дочь Юстиниана Сцеволы Юста из рода Кальпурниев Пизонов!
Неожиданно Гай расхохотался:
— А знаешь, Гермерот, ведь наша помолвка не расторгнута! Если, конечно, отец в сердцах не уничтожил тот документ. Но он на вилле матери…
— Гай, воспользуйся этим, слышишь, не будь дураком, воспользуйся! Таких девушек в Риме немного.
— Я не буду дураком и не стану торопиться. Посмотрим, что скажет Порций, не зря он тысячу раз поинтересовался, буду ли я в Помпеях, когда он появится. Но главное — Юста, ей решать. Только ей. Я обидел ее, даже не увидев ни разу. Думаешь, она сможет простить? Не она, так ее знаменитая бабушка. Такие оскорбления не прощают.
Юста горела, словно в огне, но на попытки Флавии обсудить произошедшую встречу не откликнулась. Она была словно полная чаша и боялась расплескать свои ощущения, воспоминания, чувства.
Но Флавия не могла успокоиться:
— Знаешь, он влюбился! Да-да, непоколебимый Гай влюблен, как мальчишка. Он даже покраснел. А смотрел-то как!.. Юста, только не говори, что ты не влюбилась тоже! Гавию нужно сказать об этой встрече, иначе получится некрасиво, если он узнает сразу от Гая. Я скажу?
— Скажи.
Юсте не хотелось поддерживать разговор, она ушла к себе в комнату, но Флавии и не требовалось общество подруги, ей было достаточно мужа. У них с супругом наладились очень хорошие доверительные отношения, конечно, не все можно было рассказывать Гавию, как и любому другому мужчине, но очень многое, не опасаясь, что не поймет.
— Гавий, Гай и Юста просто влюбились друг в друга с первого взгляда.
Руф усмехнулся:
— Ты только сегодня это заметила? Они и вчера смотрели друг на дружку так, словно никого вокруг не существовало.
— Правда? Ты увидел? Он пригласил Юсту завтра проехать на Везувий. Она ездила и сама, пока бабушка не прознала, но нельзя же отправиться вдвоем. Гай хочет пригласить тебя или кого-то из нашей семьи.
— Перестань тараторить, говори спокойней.
Гай действительно пришел к вечеру, поговорил с Гавием, они решили съездить рано утром на Везувий, заодно проверить акведук, за которым по собственной воле приглядывал Руф, помогая акварию.
Гай поинтересовался у вышедшей к ним Юсты:
— Ты поедешь с нами? Только мы выедем на рассвете, даже чуть раньше.
Глаза девушки радостно блеснули:
— Поеду! Мне скучно сидеть дома и бродить без дела по форуму.
Мужчина кивнул:
— Хорошо, Гавий будет обучать тебя премудростям работы аквария.
И снова слышался ее звонкий смех…
Когда Юста ушла, Руф поинтересовался:
— Гай, Порций Постумий твой друг?
— Да.
— Ты знаешь, что она помолвлена с Порцием?
— Знаю. — Гай снова был мрачней тучи Юпитера.
— Ты должен сказать ей, кто ты.
— А зачем, ты думаешь, я завтра тащу всех на Везувий? Постарайтесь дать мне возможность поговорить.
Еще не рассвело, когда все они уже были в седлах, даже Юста, которая сидела по-мужски. Все дружно сделали вид, что это их не удивляет, словно в Помпеях каждый день патрицианки ездят верхом, усевшись по-мужски.
— Тебе удобно?
В ответ Юста только улыбнулась Гаю. Она выбрала кобылу поменьше и поспокойней, все же лошадь чужая, а окрестности постоянно трясет. Лошади в Помпеях вообще очень неспокойны в последнее время.
Но кобыла оказалась действительно послушной и хорошо понимающей повод. Если бы осталась в Геркулануме или в Стабиях, обязательно выклянчила бы эту лошадь у Гавия Руфа, отдав ему взамен другую Но вряд ли ей удастся ездить верхом, тем более когда станет женой Порция Постумия.
Юста вспомнила, что жених приезжает уже завтра, и усмехнулась: последний вольный день?
Они ехали не спеша, наслаждаясь просыпающейся природой. Рассветное солнце самое лучшее, оно не обжигает, напротив, вселяет силы. Нужно по возможности каждый день встречать первые лучи солнца, тогда будешь совершенно здоров.
Как-то нечаянно Гай оказался рядом с Юстой, просто Гавий с акварием обсуждали какие-то проблемы Августы — большого акведука, снабжающего водой города побережья. В другое время Юста сунула бы любопытный нос или хотя бы прислушалась к беседе, но сейчас ее куда больше интересовал тот, кто ехал рядом.
— О чем задумалась? Я могу разрешить твои сомнения?
— О рассветном солнце. Отец говорил, что первые рассветные лучи лечат лучше любых докторов. Если каждый день встречать рассвет, будешь здоров.
Гай рассмеялся:
— А что же тогда делать врачам? Они будут не нужны.
— Врачи — единственные, кого не казнят за то, что они сводят людей в могилу.
— Ты так сердита на врачей? — Гай смотрел на девушку с откровенным изумлением.
— Нет, я их услугами не пользуюсь. Предпочитаю рассветное солнце. — Она подставила лицо первым солнечным лучам и вдруг резко выпрямилась. — Гай!
— Что тебя испугало?
— Почему здесь тихо? Где птицы?
Гай прислушался: пения птиц, обычно радостно приветствующих восход, действительно не было слышно.
— Ты права, как-то не по себе…
— Я еще весной заметила одну странность — в лесу на склонах Везувия в этом году не было гнезд и птенцов.
— Правда? Я не обратил внимания.
— Да, это так! А теперь словно совсем нет птиц. Что это?!
Услышав последние слова, к ним обернулся акварий:
— О чем вопрос?
— Лес будто вымер. Птиц не слышно совсем, а ведь рассвет.
Стало жутковато, Руф поморщился:
— Ну вот, хотели хорошо провести время, а получилось наоборот.
Лес действительно стоял тихий, словно затаился перед чем-то нехорошим.
— Будет землетрясение, — вздохнул акварий. — Все неприятности обычно перед ним. Сильное землетрясение, как семнадцать лет назад. Юста и Гай не помнят, а вот мы с Гавием так очень хорошо.
Гай кивнул, в то время он жил в Риме, а Юста рассмеялась:
— Мне кажется, что я помню.
— Ты?
— Я родилась на вилле у Сарно ближе к Стабиям в день землетрясения. Мама сильно испугалась и родила меня раньше срока. Так что меня не испугать.
Они старались разговаривать, чтобы не звенела лесная тишина, чтобы не замечать отсутствия птичьих голосов. Шутили, Юста тоже шутила много и остроумно. Если бы Гай уже не был влюблен по уши, то непременно влюбился бы сейчас.
Акварий тихонько прошептал ему:
— Гай, у тебя прекрасная невеста. Не упусти.
Гай нахмурился, не будешь же объяснять чужому человеку, что Юста вовсе не его невеста.
Понимая, что девушке тяжело целый день провести в седле, они постарались вернуться пораньше, акварий с двумя догнавшими их рабами отправился проверять акведук дальше, а Гавий и Гай проводили Юсту домой.
Когда девушка, тепло попрощавшись и поблагодарив их за приятную поездку, отправилась к себе, Гавий строго поинтересовался:
— Ну?!
— Что «ну»?
— Ты сказал?
— Нет, некогда было. Сначала обсуждали отсутствие птичьих голосов, а потом беседовали все вместе.
— Гай, ты должен сказать. Она так на тебя смотрит!..
— Я знаю и скажу. Только дождусь Порция.
— Ох, беда…
— Не беда, а глупость! — рассерженно фыркнул Гай. — Мне пора, и без того вторую тренировку пропускаю.
Он весь день был рассеян, гладиаторы даже переглядывались между собой, пытаясь понять, что происходит с их наставником.
Юста тоже весь день ходила как во сне, на расспросы Флавии отвечала односложно:
— Все хорошо.
Флавия уже все узнала у мужа, а потому страшно переживала за подругу. Она, как и Юста, никогда не видела Порция Постумия, но, судя по рассказам Кальва, тот вовсе не был достоин такой девушки. И дело не в том, что Юста красива, просто она умная, с ней интересно, девушка много знает, но никогда не задается. Даже не чувствуется, что это самая богатая невеста на побережье, если не во всем Риме.
Флавия в глубине души уже ненавидела Порция, потому что ей очень нравился Гай.
Правда, она, как и Юста, не подозревала, кто же такой Гай в действительности.
Римлянин в Помпеях
Порций Постумий действительно приехал на следующий день. Он остановился в загородном доме, принадлежащем тетке, и сразу же отправился к друзьям, напомнить о себе. Вернее, сначала, едва сойдя с лошади, написал две записки, одну давнему другу Флавию, обещая прийти вечером, если тот не против, вторую — Гаю с просьбой встретиться завтра.
Оба ответили немедленно, Флавий звал на ужин в обществе «известных ему личностей», а Гай приглашал посмотреть гладиаторов Калена и выразил желание посмотреть на Лидона, гладиатора из Рима, привезенного Порцием.
Потому, едва вымывшись с дороги («фу, как вода воняет серой!»), Порций приказал нести себя в дом Флавия Эллия Архия, своего давнего друга, с которым было распито немыслимое количество амфор прекрасных и не очень вин. Он понимал, что там будут Аллий и Кальв, куда же без них?
Так и есть, в вестибуле ему навстречу раскинул руки Флавий, который за последние годы стал еще толще, хотя три года назад казалось, что это невозможно.
— Мой дом скромен, как видишь, — развел руками Флавий, — но я рад приветствовать старого друга, который, даже став очень богатым и влиятельным, не забыл меня.
— Тебя, этакую тушу, забудешь! — рассмеялся Порций. — Ты стал еще толще за прошедшие три года, или мне кажется?
— А! — махнул рукой Флавий. — Я просто перестал думать о своей толщине, хотя приходится тратить больше ткани на одежду.
— А также на то, что появляется на столе в триклинии во время застолий, — добавил, появляясь из-за спины толстяка, Аллий.
— Аллий, и ты здесь?! Как я рад видеть старых друзей!
Глаза Порция блестели, он радовался искренне, приятели зря беспокоились.
— И мне рад?
— Тебе?! — Порций обнял Кальва. — Тебе нет! Если ты рядом, все хорошенькие женщины глазеют только на тебя, а нам ничего не остается. Думаешь, я забыл, как Ниопа бросила меня, стоило тебе появиться? Гоните его в шею!
Друзья смеялись, такая перепалка бывала всегда, когда они встречались раньше. Кальв и впрямь обладал какой-то необыкновенной притягательностью для женщин, даже рабыни не могли пройти мимо, не покосившись. Ладно бы был красавцем, но ведь рыж, невысок ростом, горбонос и довольно щупл. Но женщины, в отличие от мужчин, видели в нем что-то такое, что заставляло их буквально липнуть к этому внешне незавидному мужчине.
Друзья завидовали ему по-доброму, хотя насмехались всегда. Кальв отвечал им тем же, а на расспросы объяснял, что женщины просто чувствуют, кто их больше ценит.
Развеселая компания воссоединилась после трех лет, и было ясно, что Помпеям предстоят веселые деньки.
Но Порций поднял руки, словно защищаясь от подобных предложений:
— Э, нет! Я приехал за невестой, потому должен вести себя очень прилично, чтобы понравиться ее строгой бабушке. Иначе отец лишит меня наследства, как…
Он не договорил, а на вопросы только отмахнулся:
— …как лишил моего друга его отец. Не будем об этом! У меня пара месяцев испытаний, когда я должен быть паинькой, чтобы заполучить от отца средства на постройку своего дома и приданое жены. — Он помотал головой, отказываясь от большого кратера (широкого сосуда), в который виночерпий уже наливал вино. — Приданое слишком велико, чтобы рисковать.
— Кто твоя будущая жена, что ты вдруг стал таким паинькой?
— Юста Кальпурния из дома Пизонов.
— Почему она в Помпеях?
Но за Порция ответил Флавий:
— Это не внучка ли Юлии Кальпурнии Пизонии, матроны, чья вилла почти на берегу в Стабиях?
— Да, она, — согласился Порций. — И еще большая вилла Пизонов в Геркулануме.
— Ого! И дом в Помпеях?
Порций кивнул:
— Да, они родственники Марка Нонния Бальба, проконсула.
Кальв дурашливо замотал головой:
— И эта девушка в Помпеях? Где были мои глаза?!
Друзья, следуя приглашению хозяина дома, уже устроились на ложах вокруг пиршественного стола, каждому рабы поднесли серебряный тазик с плавающими в воде лепестками роз для омовения рук и чистое полотенце с довольно широкой каймой, что считалось признаком роскоши. А вот блюда на столе были довольно скромными: сыр, мед, фиги и лепешки.
— Это вот что? Это ты так встречаешь дорогого друга?! — возопил Кальв. — Прекрати терзать нас своими новомодными глупостями! Если тебе врачи запретили много есть и пить, это вовсе не значит, что должны воздерживаться и твои друзья! Мы не просим у тебя пятидесятилетнего фалернского вина, но ты не имеешь права уморить нас голодом, если нельзя есть тебе самому.
Флавий, явно смутившись, хлопнул в ладоши, и рабы бегом принялись носить на столы всякую всячину. Кальв сразу облюбовал фаршированную нумидийскую курицу (цесарку), явно вознамерившись уничтожить ее, не оставив даже кусочка мяса на косточках. Флавий вздохнул с легкой завистью:
— И куда у него все девается? Если бы я съел хоть половину того, что проглатывает этот обжора, в дверь бы уже не проходил.
Это была правда, Кальв ел много и со вкусом, так же пил. Но не толстел и не пьянел, во всяком случае, никогда не терял голову, на зависть друзьям.
Порций обвел веселую компанию довольным взглядом, поднял свой кратер с вином:
— За вас, друзья! Как же я рад вас видеть!
Но Аллий заметил его хитрость:
— Ты разбавляешь вино водой?!
— Я же объяснил почему.
— Никогда не женюсь! — объявил Аллий. — Хотя бы потому, что придется прилично выглядеть перед родней невесты.
Они еще долго галдели, сочувствуя тяжелому положению Порция, расхваливая его невесту (не может быть непривлекательной девушка с огромным приданым, а для удовольствий есть красивые рабыни и проститутки) и вспоминая прежние времена, когда ничто не могло остановить их во время пирушек.
Флавий с Аллием, которые пили неразбавленное тускульское вино, довольно быстро опьянели и принялись спорить между собой о достоинствах какой-то красотки, причем доказывали одно и то же.
Кальва даже неразбавленное вино не валило с ног, он наклонился к Порцию:
— Твоя невеста хороша собой. Я видел внучку Юлии Кальпурнии Пизонии. И, кажется, умна.
— Я в Риме много слышал о ее достоинствах, но откуда ты в Помпеях об этом знаешь?
— Она дружит с моей сестрой Флавией, я сопровождал Гавия Руфа, Флавию и Юсту в школу гладиаторов к Калену, и сама Юста гостит в доме Флавии.
Порций рассмеялся чуть натянуто:
— Только не говори, что ты пытался ее соблазнить.
— Нет, я увлечен Друзиллой, да и Юста на меня не обратила внимания. — В ответ на недоверчивый взгляд друга он добавил: — Нет, если бы не Друзилла, я бы… но, каюсь, влюблен.
— Надолго?
— На этой неделе.
— А что потом?
— Не знаю, — беззаботно пожал плечами друг, — влюблюсь в кого-нибудь еще.
— Значит, я приехал вовремя?
— А когда ты делал что-то не вовремя? Только вот женишься точно не вовремя. Мы бы еще погуляли…
Но беседа о предстоящей женитьбе друга не могла длиться весь вечер, приятелей интересовали дела в Риме, тем более были они весьма напряженными. Только что умер император Веспасиан, к власти пришел его старший сын Тит. Конечно, друзей интересовало, что изменилось из-за этого в Риме и от чего умер император.