— Нет, нет. Давайте прервемся. У нас тут как раз должна быть пауза… Я имею в виду, что на параллельной линии звонок потенциального рекламодателя. Мне нужно ответить.
Платов не стал возражать.
* * *«А и в самом деле», — подумал он и набрал номер своей подружки Полины.
К телефону никто долго не подходил.
Платов терпеливо ждал. Полина всегда подходила не скоро. Потому что была, например, в ванной и теперь не спеша выходила, заворачиваясь в махровое полотенце. Или смотрела сериал и не хотела отрываться от телевизора до конца сцены про любовь. А может быть, красила ногти. И ждала пока подсохнет лак, чтобы не смазать его о трубку.
— Ты что делаешь? — спросил у нее Платов.
— Ничего.
— Как ничего?
— Журнал смотрю.
— А что это за музыка такая приятная? — спросил Платов.
— Это телевизор. Передача про животных. Про белую пуму. Как она своих детенышей выводит.
— А-а-а…
Всегда, когда Платов слышал голос подружки, у него без всякой причины теплело в животе. Странное дело. Вот вроде бы только что был погружен во что-то важное, ни о чем таком даже не думал. А услышал ее голос — и в животе потеплело.
— А про что журнал?
— Про татуировки.
— Про что?!
— Татуировки. Хочу картинку себе сделать… На спине…
— Где это?
— Внизу. Сбоку.
— На попе, что ли?
— Ну, почти.
Платов задумался. Представил.
— Вот только никак не могу выбрать, — сказала Полина, — что лучше, дракончик или роза…
— А дракончик большой? — начал вникать в проблему Платов.
— Нет. — Полина, видимо, на глаз прикидывала размер. — С половину ладони.
— А роза?
— Такая же.
— Тогда дракончик лучше, — решил Платов.
Полина ничего не ответила. Платов знал: что бы он ни сказал, она все равно сделает по-своему. Он не сердился. Дело понятное, женская независимость.
— А я вчера пупок проколола… — задумчиво сообщила Полина.
— Для сережки?
— Ну да! Пирсинг называется.
Платов представил пупок, а точнее, пупочек своей подружки, представил сережку в этом нежном пупке, и теплота из его живота начала распространяться по всему телу.
— Лучше колечко! — посоветовал он, и ему пришлось кашлянуть, чтобы прочистить горло.
Полина опять ничего не ответила. Платов понял, что и на этот раз его мнение не имеет в ее глазах большого веса.
Полина и Платов были знакомы уже больше года, а Платов так толком и не знал, что у нее на уме. В смысле того, как она к нему относится. Иногда он проводил у нее ночь. Иногда она у него. Нельзя сказать, чтобы часто. Но и не от случая к случаю. Она всегда держалась так, будто ей было абсолютно безразлично, что Платов о ней думает, что будет дальше, и есть ли у Платова какие-нибудь планы на ее счет. Но в глубине души Платов чувствовал — он был Полине не так безразличен, как казалось. Просто она человек такой — независимый. Во вкусе Платова.
А может быть, просто живет девушка — и ни о чем не думает. Не ломает голову над тем, что будет завтра.
И ведь даже очень красивой ее не назовешь. Но она вся какая-то… Какая-то ненормальная… Может, например, часами лежать в ванной, перелистывая журналы, время от времени высовывая из воды то руку, то ногу и сосредоточенно их разглядывая. Короче, во вкусе Платова. И в животе от нее сразу теплеет.
Вообще-то Платов на ее счет не волновался. Не то что понимал, но чувствовал: никуда она от него не денется. В один прекрасный день он сделает ей ребенка — и все будет как надо.
Но сейчас Платов, собственно, звонил по делу.
— Помнишь, тебе в кино машина понравилась? — спросил он. — Такая спортивная, с открывающимся верхом?
— Красная? — уточнила Полина.
— Да нет. Желтая, с черными сиденьями.
— А-а… Помню. И что?
— Так. Ничего, — небрежно сказал Платов. — Может быть, куплю скоро такую…
Платов надеялся, что сообщение о машине произведет на подружку впечатление. Но этого не произошло.
— Когда? — спросила Полина.
— Что — когда?
— Когда купишь?
— Точно пока неизвестно, но скоро.
— А до декабря успеешь?
— Почему до декабря? — удивился Платов.
— Ну, пока осень. Я куртку приглядела, коричневую с желтыми вставками. Как раз будет, желтая машина и желтые вставки.
— Не знаю. Попробую. Но это не только от меня зависит, — со значением сказал Платов.
Если честно, то больше всего на свете Платову хотелось когда-нибудь Полину по-настоящему удивить! Например, она включает телевизор — а там он во весь экран, дает интервью. Или приносят ей газету, а на передней странице его портрет и что-нибудь прикольное!.. Вот это был бы номер! Или вдруг подъезжает к ее дверям какой-нибудь невиданный автомобиль — кабриолет с откинутым верхом — а за рулем Платов!
— А я, может быть, — небрежно обронил он, — скоро с Майком Тайсоном на ринге драться буду.
— С кем, с кем? — переспросила Полина.
— С Майком Тайсоном! — повторил Платов.
— Это с каким Тайсоном? С тем самым?
— Ну да. С чемпионом мира.
Полина некоторое время молчала.
— А зачем это? Чего это вдруг — ты и Тайсон?
— Да тут целая история… — небрежно пояснил Платов. — В свое время, еще пацаном, я одного кренделя доставал. По шее ему навешал, и все такое. А он в Америку свалил и там страшно разбогател. И вот теперь хочет мне отомстить — отделать при всем народе.
Полина молчала. Платову, похоже, наконец, удалось произвести на нее впечатление.
— И для этого он приглашает чемпиона мира? — уточнила она.
Платов понял, что нужно немного пояснить ситуацию.
— Этот перец специальное шоу устраивают. Соберется целый стадион зрителей. Билеты по пятьсот баксов. Звезды будут петь. Фейерверки, там, разные. Лазерное шоу… — добавил он от себя для большей убедительности. — Короче, концерт… А в начале Тайсон нас всех на ринге отметелит…
Полина насторожилась.
— Кого это вас?
— Двадцать человек из России. Которые того парня в детстве доставали. Кто в школе, кто во дворе. Тайсон нас всех разом отделает.
Полина помолчала. Ход ее мысли обычно был такой неожиданный, что Платов никогда не знал, что она спросит в следующий момент.
— А где это будет? В нашем дворце спорта?
— Нет. У них в Нью-Йорке.
— И ты туда поедешь?
— Да.
Полина думала еще некоторое время.
— А тебе-то это зачем? — спросила она.
— Как зачем? Мне за это деньги дадут. Очень приличные. Я на них-то машину и куплю.
— А-а-а…
Полина опять помолчала. Причем в трубке продолжала играть приятная музыка.
— А этот Тайсон, он здоровый? — спросила она.
— Еще какой! Чисто самосвал. И злющий, сволочь, как черт!
— А как же ты будешь?
— Да уж вот так… — Платов хотел было навести тумана, но в последний момент сжалился над подружкой. — Тебе по секрету скажу: он только одной левой будет боксировать.
— Как это?
— Другая будет пристегнута наручником к поясу. Такие правила.
Полина опять промолчала.
— Одной рукой и только по корпусу, — бодро сообщил Платов. — Так что продержимся. Ну, ладно, мне пора. Сейчас менеджер Тайсона опять звонить будет.
— Слушай, а Верещагин к этому отношения не имеет? — вдруг спросила Полина, имея в виду друга Мишку.
— А при чем здесь Верещагин?! — насторожился Платов. И что-то екнуло у него внутри.
Опыт Платова показывал, что Полина просто так ничего не говорит. Иногда казалось, что она, пребывая в каком-то своем мире, почти ничего не замечает на этой грешной земле, но ее редкие замечания всегда поражали Платова своей неожиданной проницательностью, а порой даже пророческой силой.
— При чем здесь Верещагин? — еще раз повторил он.
— Не знаю… Я просто так сказала… — отмахнулась Полина. Она уже опять думала о чем-то своем.
Платов некоторое время напряженно размышлял. Потому что было в словах Полины что-то… Что задело какие-то струны в душе… Какие-то смутные предчувствия…
— Нет, погоди. Почему ты вспомнила про Верещагина? — опять спросил он. — Какая тут связь: Верещагин и Америка?
— Откуда я знаю! Я просто так! Этот Верещагин вечно что-нибудь придумает. Помнишь, как он отправил тебя пивные пробки сдавать? Наплел, будто в магазине на углу теперь не только пивные бутылки принимают, но и пробки использованные. Будто у них завелся немецкий станок, который эти пробки выпрямляет, чтобы второй раз использовать… А ты и пошел…
— А при чем здесь это? — строго спросил Платов. — Это здесь совершенно не при чем!
— А я ничего и не говорю. Я просто вспомнила.
— Ладно. Я перезвоню потом, — сказал Платов, почти физически ощущая, что иностранец опять пытается до него дозвониться. А он в это время болтает о какой-то ерунде…
* * *Повесив трубку, Платов прошел взад и вперед по комнате, сосредотачиваясь и вновь концентрируя уверенность в себе. Он по опыту знал: для того, чтобы тебе сопутствовала удача, ты должен быть сосредоточен и уверен в себе. А если дашь слабину — удача отвернется от тебя и уйдет к другому.
Повесив трубку, Платов прошел взад и вперед по комнате, сосредотачиваясь и вновь концентрируя уверенность в себе. Он по опыту знал: для того, чтобы тебе сопутствовала удача, ты должен быть сосредоточен и уверен в себе. А если дашь слабину — удача отвернется от тебя и уйдет к другому.
Тем более что Платов чувствовал: после разговора с подружкой в его астральном поле появилась какая-то незаметная червоточина. Что-то неосознанное и требующее осмысления смущало его.
Платов не успел как следует разобраться в своих ощущениях, когда иностранец позвонил опять.
Что-то в голосе иностранца Платову сразу не понравилось. Появилась в этом голосе какая-то несерьезность. Какая-то игривость.
— Ну, как дела, мистер Платов? Что вы решили? — спросил иностранец.
Платов сделал последнюю паузу, пытаясь понять, не упустил ли он чего-нибудь важного. Кажется, все было в порядке.
— Я согласен, — с достоинством сказал он. — Когда нужно вылетать?
— О, вылетать нужно скоро. Очень скоро, — неопределенно ответил иностранец. — Но у нас появилась маленькая проблема.
— Что такое?
— Мне только что сообщили, что Майк Тайсон не сможет приять участия в нашем шоу.
— Как не сможет? — посуровел Платов. Он почувствовал, что небеса требуют от него усилия всей его воли.
— Вы же знаете Майка! — в сердцах сказал иностранец. — У него семь пятниц на неделе! Еще вечера говорил «да». Сегодня уже «нет». Эти мне звезды!
— И что теперь? — спросил Платов, не давая сбить себя с делового тона.
— Придется немного изменить программу. Вместо Тай-сона против вас будет выступать экс-чемпион мира по фехтованию.
Неприятное предчувствие Платова усилилось.
— А при чем здесь фехтование? — спросил он.
— Мы заменим боксерский поединок на фехтовальный.
— Как это?
— Чемпион будет сводить счеты с обидчиками мистера Полянски в поединке на кухонных скалках.
Платов почувствовал, что ему вдруг отчего-то сделалось скучно.
— Почему на скалках? — по инерции еще спросил он.
— Так будет эффектнее. Представьте! Два человека, которые пытаются поразить друг друга кухонной скалкой! Это намного эффектнее, чем рапиры или шпаги.
— Да? — неискренне удивился Платов.
— Конечно! — продолжил иностранец. — И вот еще что. Чтобы избежать излишнего травматизма, мы оденем обидчиков мистера Полянски в водолазные костюмы. Да-да! Именно! А чемпион отделает вас кухонной скалкой.
Платов ничего не ответил.
Если бы он мог в эту минуту догадаться, если б хотя бы на секунду мог предположить, что иностранец, который с ним разговаривает, — вовсе даже не менеджер боксерской ассоциации и даже не иностранец. Что это радиоведущий, известный всему городу под кличкой Пистон. И что все, что сейчас вешает ему на уши Пистон, — это бессовестная лапша, а тысячи людей — кто, включив приемник в машине, кто на работе, кто в фитнес-клубе — затаив дыхание, слушают, как доверчивый Платов выставляет себя всему городу на посмешище.
Он и предположить не мог, что все происходящее Пистон называет радио-шоу «Давай напарим твоего друга». И что любой человек может позвонить в это шоу, оставить телефон своего приятеля, которого он предлагал разыграть, сообщить необходимые подробности и потом слушать, как диджей Пистон будет над этим приятелем изгаляться. При этом сообщив всем общим знакомым время, когда в эфире пойдет это шоу.
— Только знаете, — продолжал иностранец, — сумму вашего гонорара придется изменить.
— Да? — мрачно проговорил Платов. Он и сам не понимал, почему еще слушает.
— Увы! Чемпион мира по фехтованию не сможет собрать столько зрителей, как Майк Тайсон. Так что очень сожалею, мистер Платов. Но такова жизнь.
Платов ничего не ответил.
— Вы слышите? Мы посчитали, что сможем выплатить участникам шоу по пять американских долларов. Но зато дадим бесплатную карточку для проезда в Нью-Йоркской подземке. Надеюсь, вас не смутят такие изменения в условиях?
Платов почувствовал, что ему становится нехорошо в животе.
— Алло, мистер Платов? Почему вы молчите? Мы по-прежнему готовы оплатить вашу поездку. Я имею в виду авиабилеты. Правда, спать придется на вокзале, зато вы сколько угодно сможете путешествовать по Нью-Йорку, используя бесплатную карточку для метро. Вы согласны? Алло? Итак, я записываю ваши данные для приглашения. Платов. Валерий. А как ваше отчество? Алло! Мистер Платов! Вы меня слышите?
Платов упорно молчал, чувствуя, что такого унижения он не испытывал, возможно, никогда в жизни.
— Впрочем, мы и сами знаем ваше отчество, — успокоил его иностранец. — Итак, Платов Валерий Павлович, — смейтесь. Смейтесь громче — вы находитесь в прямом эфире. А я и вся многотысячная аудитория «Вашего радио» смеется вместе с вами!
Платов чувствовал себя как будто одеревеневшим. Ему все вдруг стало ясно. Все его смутные подозрения страшным образом оправдались.
— Вы стали участником радио-шоу «Давай вместе разыграем друга» — продолжал Пистон распевным голосом конферансье. — Наше шоу…
Платов еще некоторое время машинально слушал, а потом повесил трубку.
Он прошелся по комнате, глядя прямо перед собой невидящими глазами.
«Я его убью, — понял он. — Я убью этого мухомора!»
Не успел он хоть немного прийти в себя, как телефон зазвонил опять.
Платов снял трубку и услышал бодрый голос Верещагина.
— Как живем, как можем! — обычным клоунским голосом поинтересовался Верещагин.
— Нормально, — отмахнулся Платов.
— Погодка-то сегодня!
— Да. Слушай, Мишка, а ты радио случайно не слушаешь?
— Нет, — удивился друг. — А что?
— Да нет, ничего. Ты что звонишь?
— Поболтать. А ты чего это такой… взведенный?
— Да так.
— Неприятности? — участливо спросил друг.
— Почему? Нет.
— А что же ты тогда такой нервный?
Платов понял, что от друга все равно этой истории не скроешь.
— Да что-то я, Мишка, дурака свалял…
— А что такое? — оживился друг.
— Да тут один чудак позвонил… — Платов замолчал.
— И что?
— Да черт его знает! Уговорил меня боксировать с самим Майком Тайсоном.
— С кем, с кем?!
— С кем слышал! — огрызнулся Платов. — С Майком Тайсоном!
— Да ты что! — как-то фальшиво изумился Верещагин. — А потом спать с Шэрон Стоун?
Платов похолодел.
— А ты откуда знаешь?
Верещагин расхохотался:
— Да так… Девчонки в магазине говорили…
Тут до Платова дошло, наконец, что иностранец, он же ведущий радио-шоу, должен был откуда-то узнать его имя и то, что он в юности занимался боксом, и про Полянского, и многое, многое другое, Платов вспомнил слово «друг» в названии шоу…
— Постой, постой… — проговорил Платов. — А не ты ли, брат, меня подставил. А?
— С чего ты взял! Да чтобы я! — возмутился Верещагин. Но возмущение получилось у него каким-то ненатуральным.
— Шоу называется «Напарим вместе друга». Вот, значит, кто этот друг?
— Как ты мог подумать, Платов! — попытался ломать дурочку Верещагин. Но Платову все стало ясно.
— Ах ты сволочь! — задохнулся Платов. — Так это ты, значит… Меня, перед всем городом… Да знаешь, ты кто после этого! Чтобы я тебя больше никогда не видел!
— Да ты что?! — вскинулся Верещагин. — Я же просто пошутить хотел! Это же диджей Пистон! Его шоу весь город знает! Он кого хочешь заговорит… На днях мужика одного уговорил в Антарктиду ехать пингвинов ловить. Я думал, ты сразу просечешь фишку, подыграешь немного, вместе посмеемся. А ты…
Платов почувствовал, что краска заливает его лицо.
— А пошел ты! — сказал он и повесил трубку.
«Я убью этого Пистона!» — повторил Платов.
* * *Узнать адрес редакции «Вашего радио» было не сложно. Настроившись на его волну и послушав некоторое время эфир, Платов узнал все, что нужно. А также то, что свою вахту Пистон передает коллеге в два часа дня.
Без четверти два Платов остановил машину невдалеке от старенькой гостиницы советского времени, в которой редакция снимала целый этаж. Определенного плана в голове у Платова не было. Он собирался действовать по обстановке.
Гостиница стояла в коротком переулке, точнее в тупичке, метрах в ста от шумного проспекта. Переулок был плотно заставлен припаркованными машинами. Одним концом переулок выходил на проспект, другим упирался в забор какой-то стройки, в воротах которого виднелись заброшенные плиты фундамента, подъемный кран, а за ними пустырь и железная дорога.
«Там и урою гада!» — решил Платов и вышел из машины.
Стеклянные двери гостиницы под массивным козырьком с неоновой надписью вертелись взад и вперед, впуская и выпуская многочисленных посетителей. Войти в гостиницу можно было беспрепятственно, но в конце небольшого фойе, в котором помещался еще один киоск и три телефонные будки, перед дверью в вестибюль располагалась стойка вахтера с металлической вертушкой. За стойкой стояла немолодая, но бойкая женщина в валенках, китайском пуховике и заломленной на затылок ушанке.