— Странные слухи ходят, это точно, — говорил Сэм.
— Да ну, — сказал Тед, — охота тебе верить. Я и дома могу сказок наслушаться, если захочу.
— Все могут, — оскорбился Сэм. — И в этих сказках бывает больше правды, чем ты думаешь. Сказки-то кто придумывает? Возьми, к примеру, драконов.
— Нет уж, спасибо, не возьму, — сказал Тед. — Я про них наслушался, когда был мальцом, а сейчас зачем мне в них верить? В Приречье только один «Дракон», да и тот зеленый, — сострил он, вызвав общий смех.
— Хорошо сказано, — засмеялся Сэм вместе со всеми. — А что ты скажешь про Древесных Великанов? Говорят, одного недавно видели за Северными Болотами — он был выше дерева!
— Кто говорит?
— К примеру, Хэл, мой двоюродный брат. Он работает в Закручье у господина Боффина и часто ходит на охоту в Северный Удел. Он сам одного видел.
— Это он говорит, что видел. Твой Хэл всегда говорит, что видел то, что другие не видели. Может, там ничего и не было.
— Да был же. Громадный, как вяз, и шагал: как шагнет, сразу семь ярдов!
— Спорим, что никаких не семь. Хэл, наверное, вяз и видел, а что шагает — соврал.
— Как раз этот шагал. А вязы за Северными Болотами не растут.
— Значит, Хэл даже и вяза не видел, — сказал Тед.
Кругом засмеялись, а некоторые захлопали. Похоже, слушатели решили, что Тед выиграл очко.
— Ну ладно, — сказал Сэм. — Но ты же не станешь отрицать, что и без Хэла многие видели странных чужаков, проходящих через Хоббитшир? Причем видят только тех, кто проходит. А кого через границу не пропустили — тех гораздо больше. Обходчики сейчас почти не отдыхают. Говорят, что эльфы идут на запад. Я слышал, они в Гавань уходят, за Белые Башни.
Сэм неопределенно взмахнул рукой. Как и все остальные здесь, он понятия не имел, как далеко до Моря, все это было за пределами. Но все знали старую легенду о том, что где-то далеко, за старыми Башнями, есть Серая Гавань, из которой уходят эльфийские корабли и не возвращаются.
— Они плывут и плывут через Море на запад, и нас навсегда покидают, — добавил Сэм нараспев, с печальной важностью качая головой.
Но Тед только рассмеялся.
— Нашел новость для любителей старых сказок! Нам-то с тобой что до них? Пусть плывут. Я только голову наотрез даю, что ты их не видел. И никто в Хоббитшире не видел.
― Не знаю, — задумчиво протянул Сэм.
Он однажды кого-то увидел в лесу и был уверен, что встретил эльфа. Ему хотелось встретить еще хоть одного. Из всех сказок, которые ему рассказывали в детстве, его сильнее других волновали обрывочные легенды и полузабытые правдивые рассказы про эльфов.
— Даже в наших местах некоторые водятся с Дивным Народом и узнают у эльфов новости, — продолжал он. — Вот мой хозяин, господин Торбинс. Это он сказал мне, что они уплывают, а уж ему про эльфов кое-что известно! Старый господин Бильбо еще больше знал и мне много рассказывал, когда я был маленьким.
— Да оба они чокнутые, — сказал Тед. — Во всяком случае, старый Бильбо явно свихнулся, а теперь и Фродо туда же катится. Если все твои сведения от них, то у тебя в голове, наверное, тоже затмение! Ладно, приятели, я домой пошел. Ваше здоровье!
Он осушил кружку и громко хлопнул дверью.
Сэм больше ничего не произнес. Он сидел молча и думал, а подумать ему было о чем. Во-первых, в саду Торбинса полно работы, и, если завтра распогодится, придется попотеть. Трава очень быстро растет. Но Сэма заботили не только садовые дела. Наконец, он вздохнул, встал и вышел из трактира.
Было начало апреля, небо расчищалось после проливного дождя. Солнце село, прохладный светлый вечер тихо угасал, близилась ночь. Сэм шел через Хоббиттаун на Кручу под ранними звездами, тихонько и задумчиво насвистывая.
Как раз тогда после долгого отсутствия снова появился Гэндальф. После Угощения он исчез на три года, потом нанес Фродо краткий визит, во время которого не сводил с него глаз, и ушел. В следующие два года он наведывался довольно часто, неожиданно являясь в сумерки и так же неожиданно уходя перед рассветом. Говорить о своих делах и путешествиях он отказывался, но неизменно интересовался здоровьем Фродо и его занятиями.
Вдруг его визиты прекратились. Он пропал надолго, больше девяти лет Фродо его не видел и ничего о нем не слышал, и стал уже думать, что маг потерял всякий интерес к хоббитам и никогда не вернется. Но в тот вечер, когда Сэм в сумерки шел домой из «Зеленого Дракона», знакомая рука постучала в окно кабинета.
Фродо удивился, очень обрадовался и тепло приветствовал старого приятеля. Оба долго смотрели друг на друга.
— Все хорошо? — сказал Гэндальф. — А ты совсем не изменился, Фродо!
— Ты тоже не изменился, — ответил Фродо, но про себя подумал, что Гэндальф постарел. Он пристал к магу с расспросами о широком мире, и скоро они уже увлеченно беседовали и не заметили, как засиделись за полночь.
Утром встали поздно, позавтракали и сели в кабинете у открытого окна. Теплое солнце светило в комнату, ветер дул с юга, в камине горел яркий огонь. Было свежо, и все выглядело свежим, весенняя зелень пробивалась в полях и начинала курчавиться в тонких пальчиках веток.
Гэндальфу вспомнилась весна почти 80 лет назад, когда Бильбо выбежал из Торбы-на-Круче даже без носового платка. Сейчас голова мага совсем побелела, борода и брови стали, пожалуй, длиннее, а мудрых морщин прибавилось; но глаза были ясными, как всегда, и колечки дыма он пускал с таким же озорным удовольствием.
Сейчас, однако, он курил молча, потому что Фродо, глубоко задумавшись, ни о чем не спрашивал. Даже в свете утра хоббит чувствовал, как темная тень протягивается от вестей Гэндальфа.
Наконец Фродо прервал молчание.
— Вчера вечером ты что-то странное произнес про мое Кольцо, Гэндальф, — сказал он. — Начал говорить, а потом оборвал на полуслове, сказал, что о таких делах лучше при свете. Может, договоришь сейчас? Ты считаешь, что Кольцо очень опасное, опаснее, чем мне кажется? В чем это проявляется?
— Во многом, — ответил маг. — Оно гораздо могущественнее, чем я смел думать. Сила у него такая, что сломит любого смертного, завладевшего им. Само овладеет хозяином. В старину в Эрегионе изготовили много таких «волшебных», как теперь говорят, магических колец, и были они разные — одни сильнее, другие слабее. Те, что послабее, были для эльфийских кузнецов забавой, упражнениями, когда мастерство еще не дошло до совершенства, хотя я думаю, что простому смертному и таким кольцом владеть было бы небезопасно. А уж Великие Кольца, Кольца Власти, обладают гибельной силой. Смертный, владеющий одним из Великих Колец, не умирает, но и не получает от жизни новой силы с возрастом. Он просто продолжает существовать до тех пор, пока каждая минута не станет безнадежно утомительной. А если он часто надевает Кольцо, чтобы стать невидимым, он словно обесцвечивается — и в конце концов становится совершенно невидимым навсегда. Переселяется в странный туман, где за ним неусыпно следит Глаз Черного Властелина Колец. Да-да, рано или поздно темная сила его поглотит, — если он добр и силен, то дольше продержится, но так или иначе, конец один.
— Какой ужас! — сказал Фродо.
Снова наступила тишина, лишь из сада доносился звук ножниц Сэма Гэмджи.
— Как давно ты это узнал? — спросил после долгой паузы Фродо. — И что знал Бильбо?
— Я уверен, что Бильбо знал не больше, чем сказал тебе, — ответил Гэндальф. — Он бы не оставил тебе ничего опасного, даже будучи уверен, что я о тебе позабочусь. Он считал Колечко очень красивым и весьма полезным в некоторых случаях и думал, что к его собственным странностям оно не имеет отношения. Говорил, что привыкает к Кольцу все сильнее, так что ему уже трудно с ним расстаться, и это его тревожило, но он не подозревал, что в этом само Кольцо виновато. Он только заметил, что за Кольцом надо присматривать: оно меняло вес и размер, то странно растягивалось, то сжималось, могло вдруг соскользнуть с пальца, хотя только что сидело туго.
— Да он меня в прощальном письме об этом предупредил, — сказал Фродо, — так что я его не снимаю с цепочки.
— Очень толково, — сказал Гэндальф. — Но что касается долгожительства, Бильбо его никогда Кольцу не приписывал. Он считал его собственным природным даром и весьма этим гордился. Хотя в последнее время забеспокоился. Он говорил, что его словно «растянули на годы», и что он чувствует, как становится тонким. Значит, Кольцо начинало подчинять его себе.
— Но как давно ты это знаешь? — снова спросил Фродо.
— Знаю что? — сказал Гэндальф. — Я, Фродо, знаю много всего, что только Мудрым известно. Если ты имел в виду про это Кольцо, то тут я, пожалуй, ничего еще не знаю. Надо проверить. Но у меня есть догадка, и я не сомневаюсь, что она верна. Когда я впервые догадался?.. — маг задумался, вспоминая. — Постой… Бильбо нашел Кольцо как раз в тот год, когда Мудрые из Белого Совета выгнали Черные силы из Лихолесья, перед Битвой Пяти Воинств. Тогда мне на сердце пала тень страха, но я не понимал, чего боюсь. Голлум каким-то образом завладел Магическим Кольцом. В том, что оно магическое, сомнений не было, но как оно к нему попало? Бильбо рассказал историю о том, как он «выиграл» Кольцо; я ему не поверил. Когда удалось, наконец, вытянуть из него правду, мне стало ясно, что он пытается доказать свое право на сокровище, точно как Голлум с «подарочком на день рождения». Они врали так похоже, что я не мог не встревожиться. Было ясно, что Кольцо сразу же начинает оказывать зловредное влияние на того, в чьи руки попадает. Это было первое предупреждение о том, что не все в порядке. Я часто говорил Бильбо, что такие Кольца лучше не надевать, но он обиделся и рассердился. Больше я ничего поделать не мог. Не отбирать же у него Кольцо — нет у меня такого права, да и от этого могли произойти худшие беды. Оставалось только ждать и наблюдать. Я, конечно, мог бы спросить совета у Сарумана Белого, но что-то меня каждый раз удерживало.
— Это кто такой? — спросил Фродо. — Я о нем ни разу не слышал.
— Ты вряд ли мог о нем слышать, — ответил Гэндальф. — Хоббитами он до сих пор не интересовался. Среди Мудрых он один из великих: глава всех магов и глава Совета. Вместе с ученостью возросла его гордыня, и он не любит, когда ему мешают. Он долго изучал все об эльфийских Кольцах, великих и малых, и преуспел в этом.
Он искал секрет их изготовления. То, что он рассказал Совету, когда там зашла речь о Кольцах, рассеяло мои страхи и усыпило мои подозрения. Однако тайная тревога осталась. Я ничего не предпринял, но ждал и продолжал наблюдать.
Казалось, с Бильбо было все в порядке. Так прошли годы. Да, годы проходили, а его будто не трогали. Он не старел. Тень снова прокралась ко мне в сердце. Однако я сказал себе: «Он ведь из семьи долгожителей по линии матери. Еще не так много времени прошло. Жди!» И я ждал. До того самого вечера, когда он ушел из дому. Тогда его речь и поступки испугали меня так, что никакие слова Сарумана уже не успокоили бы. Я, наконец, точно узнал, что здесь замешаны гибельные темные силы. И потратил все эти годы на разгадывание тайны.
— Но ведь пока не произошло ничего непоправимого? — в волнении спросил Фродо. — Он со временем станет самим собой? Я хотел сказать, успокоится и отдохнет?
— Ему сразу стало лучше, — сказал Гэндальф. — Но в мире есть лишь один Властелин, который все знает про Кольца и про то, как они действуют; и насколько я знаю, нет никого, кому было бы известно все про хоббитов. Я — единственный из Мудрых, кто занимался вами. Наука о хоббитах весьма несовершенна, все время преподносит сюрпризы. То вы мягче масла, то тверже старых древесных корней. Похоже, что некоторые из вас могут дольше противиться Кольцам, чем предполагают Мудрые. По-моему, тебе нечего беспокоиться о Бильбо.
Он, конечно, много лет не только владел Кольцом, но и надевал его, так что пройдет немало времени, пока влияние Кольца сотрется. Но если он больше не увидит Кольца, то сможет жить долго и счастливо: оно перестало действовать с того момента, как Бильбо от него избавился. Ибо он расстался с ним по своей воле — это очень важно. Раз он сумел так сделать, я за него больше не волнуюсь. Теперь я в ответе за тебя. С тех пор, как Бильбо ушел, я очень тревожусь о тебе и обо всех вас, милые, бестолковые, беспомощные хоббиты! Мир получит тяжелый удар, если Черный Властелин покорит Хоббитшир; если все ваши добрые, веселые, глупые Болдеры, Дудстоны, Боффины, Тугобрюхи и прочие, не говоря уже о чудаках Торбинсах, станут рабами. Фродо содрогнулся.
— Но почему мы? — спросил он. — Зачем ему такие рабы?
— Правду говоря, — ответил Гэндальф, — мне кажется, что пока — пока, учти! — ему было совершенно безразлично, существуют хоббиты или нет. Хоть за это скажите спасибо. Но бестревожное время миновало. Ему нужны не вы — у него много более полезных слуг, — просто он о вас уже не забудет. А жалкие рабы-хоббиты ему более угодны, чем хоббиты свободные и счастливые. Есть ведь еще злоба и месть!
— Месть? — спросил Фродо. — За что нам мстить? Я так и не понял, какое отношение это все имеет к нам с Бильбо и к нашему Кольцу?
— Самое прямое, — сказал Гэндальф. — Ты еще не знаешь, в чем главная опасность. Сейчас узнаешь. Когда я здесь был в последний раз, я сам не был уверен. Теперь могу сказать определенно. Время пришло. Дай мне на минуту Кольцо.
Фродо вынул его из кармана штанов, снял с цепочки и медленно протянул магу. Кольцо вдруг показалось очень тяжелым, будто ни оно, ни сам Фродо не хотели, чтобы к нему прикасался Гэндальф.
Гэндальф поднял Кольцо к глазам.
— Ты видел на нем какие-нибудь знаки? — спросил маг.
— Нет, — ответил Фродо. — Оно совершенно гладкое, на нем даже царапин не появляется.
— Тогда смотри! — и, к удивлению и огорчению Фродо, маг неожиданно швырнул Кольцо в самый жар горящего камина.
Фродо вскрикнул и схватил каминные щипцы, но Гэндальф удержал его руку.
— Подожди! — сказал он тоном приказа, сверкнув на хоббита глазами из-под торчащих бровей.
Кольцо внешне не менялось. Через некоторое время Гэндальф встал, прикрыл ставни и задернул занавески. В комнате стало темно и тихо, только за окном продолжали слабо щелкать ножницы Сэма, по-видимому, работавшего теперь ближе.
С минуту маг смотрел в огонь, потом нагнулся, сдвинул Кольцо щипцами на край решетки и взял пальцами. Фродо раскрыл рот от изумления.
— Оно совсем не горячее, — сказал Гэндальф. — Возьми его!
Фродо принял Кольцо в дрогнувшую ладонь: казалось, что оно стало толще и тяжелее.
— Выше подними! — сказал Гэндальф. — И посмотри внимательнее.
Фродо так и сделал и увидел огненные линии: были они тонкие, тоньше, чем можно нанести тончайшим пером, и бежали легкой вязью по Кольцу:
Они были пронзительно яркими и одновременно далекими, словно надпись была сделана в недосягаемой глубине и виделась сквозь поверхность Кольца.
— Я не могу прочитать эти огненные буквы, — сказал Фродо с дрожью в голосе.
— Ты не можешь, зато я могу, — сказал Гэндальф. — Буквы эльфийские, очень древние, а язык мордорский. Вслух я не буду его здесь произносить. Вот как это почти точно прозвучит на Всеобщем языке:
Это две строки из стихотворного заклинания, давно известного эльфам по легендам:
Маг выдержал паузу, потом медленно, понизив голос, произнес:
— Это — Кольцо Всевластья, Одно над всеми остальными. То самое Единое, которое Враг утратил много веков назад, от чего сильно поколебалась его власть. Он жаждет завладеть им снова — но он не должен его получить.
Фродо молчал и не шевелился. Страх протянул к нему загребущую руку, словно темная туча, поднявшись на востоке, надвигалась, чтобы поглотить его.
— Единое Кольцо! — запинаясь, произнес он наконец. — Как же оно в наши края попало, как?
— А! — сказал Гэндальф. — Это длинный рассказ. Все началось давным-давно, в Черные Годы, о которых сейчас помнят только Мудрые. Если бы я стал рассказывать всю историю от начала до конца, мы бы просидели здесь до зимы.
Но я уже говорил тебе вчера о Черном Властелине, Сауроне Великом. Слухи, дошедшие до тебя, не лгут: он действительно возродился, покинул Лихолесский замок и вернулся в свою древнюю твердыню — Черную Крепость в Мордоре. Это название слышали даже хоббиты, оно, словно тень, стоит за краем многих древних летописей. Каждый раз после разгрома Врага Тень залегает, и наступает передышка, а потом она принимает новую форму и снова вырастает.
— Хоть бы все это было не при мне! — сказал Фродо.
— Я бы тоже этого хотел, — сказал Гэндальф. — И все, кто живет в подобные времена, хотят того же. Но ничего не поделать. Мы можем только лучше или хуже распорядиться тем временем, которое нам отпущено. А наше с тобой время, Фродо, уже омрачено. Враг с каждым днем набирает силу. Его планы, по-видимому, еще не созрели, но вот-вот у него все будет готово, и нам придется плохо. Нам очень плохо придется, независимо от Кольца. А Кольца Врагу не хватает — ему только его и не хватает, чтобы владеть такими силой и знанием, которые сокрушат любую защиту, сломают всякое сопротивление и второй раз закроют всю землю Тьмой.
Три Кольца, прекраснейшие из всех, эльфийские Властители скрыли от Врага; его рука не коснулась их и не осквернила. Семь Колец принадлежали Гномьим Королям, но тремя из них Саурон завладел, а остальные уничтожены Драконами. Девять он раздал смертным людям, великим и гордым, этим обольстил их, и они покорились Единому, став Кольценосными Призраками, тенями Великой Тени, самыми страшными слугами Зла. Давно это было. Прошло много лет с тех пор, как видели на земле Девятерых. Но кто знает? Мрак разрастается, они могут снова появиться. Не дрожи! Мы не будем говорить о них в Хоббитшире даже в такое яркое утро.
Значит, так. Девять Колец у Врага, и Семь — тоже, вернее, те, которые уцелели из Семи. Три пока скрыты, но это его не волнует. Ему нужно только одно: Единое, которое он сделал сам. Это его Кольцо, в нем большая часть его прежней силы. С его помощью он сможет управлять остальными. Если он его получит, он будет ими снова управлять, где бы они ни были, даже спрятанными Тремя, и все, что с их помощью сделано, откроется ему и окажется беззащитным, а он станет сильнее, чем когда-либо.