— Далтон! — крикнул кто-то.
— Здорово, старина! Ты где пропадал?
— Луиза, где мы? — испуганным голосом спросил Далтон.
С гордым видом подведя его к стойке, Луиза оглядела зал и заметила у мишени для игры в дротики своего племянника Тодда. Этот долговязый блондин был из тех ковбоев, что и на лошади ездят с плеером, а выезжая на пастбище, мажутся кремом от солнца. Он принадлежал к роду Райделлов, с которыми Такеры издавна не ладили. Луиза тоже была из Райделлов, но, поскольку ее любил его отец, Джеймсу приходилось относиться к ней с уважением. Совсем другое дело Тодд.
— Рад тебя видеть, Далтон. — Тодд пожал старику руку. Затем чмокнул в щеку тетку и позволил ей себя обнять.
— Это Тодд, — объяснила Луиза Далтону.
— Зачем мы сюда пришли?
— Как зачем? Повеселиться, — расхохотался Тодд и хлопнул его по спине. — Сегодня пятница. Слышишь, как музыка играет.
Джеймс встал между отцом и Тоддом.
— Привет, папа.
— Джейми! — Узнав сына, старик немного успокоился.
Уже тридцать с лишним лет Луиза каждую пятницу выступала в «Дилижансе», пела песни в стиле «кантри». Тут Далтон однажды зимой с ней и познакомился, в тот год, когда умерла мать Джеймса. В перерыве Луиза присела к нему за столик, угостила его виски, а вскоре, еще и снег не успел растаять, переехала к нему на ранчо.
Дейзи обожала ее слушать. Раза два в месяц они оставляли близнецов с Бетси Марч, женой старшего пастуха Такеров, и отправлялись в «Дилижанс». Садились всегда у самой сцены. Луиза и Дейзи были очень привязаны друг к другу.
— Ну что, Далтон, сыграем? — Тодд протянул ему несколько дротиков. — Увидишь, я тебя в пух и прах разобью.
— Это уж вряд ли. — Далтон смеялся, как в былые времена. — Я с закрытыми глазами в летящую ласточку попаду.
— Так покажи свое искусство.
Они направились туда, где висела мишень. Глядя им вслед, Джеймс ощутил смутную тревогу. Он недолюбливал Тодда, и не только потому, что пастух из него никудышный. В свое время Тодд работал у Джеймса, и, когда исчез Джейк, он тоже был там. Джеймсу надо было заарканить бычка, и он оставил мальчика, усадив его на большой камень. Тодд с несколькими другими пастухами подгоняли коров, которые щипали траву вокруг камня, где сидел Джейк, и Джеймс надеялся, что его помощники присмотрят за малышом. Тодд Райделл не был виноват в том, что Джейк пропал, но Джеймс все равно его ненавидел. Себя он ненавидел еще больше, но это уже другая история.
— Луиза, ты что затеяла? — спросил Джеймс.
— В каком смысле? — удивилась она.
— Зачем ты притащила сюда отца? О чем ты думаешь?
— О том, что ему не мешает развлечься.
— Он же больной человек.
— Путается немного, не велика беда.
— У него болезнь Альцгеймера. Нам это и врач сказал.
— Ну и что? — спросила Луиза с вызовом.
— Он с трудом соображает. И смущается, когда люди подходят поздороваться, а он не может вспомнить, как их зовут. Мне его жалко.
— А мне Далтона Такера не жалко, — резко ответила Луиза. — Мне жаль болезнь Альцгеймера — не на того напала. И вообще, молодой человек…
— Эй, полегче! — сказал Джеймс, отступая назад.
Но ее уже было не остановить. Схватив его за подбородок, она посмотрела ему в глаза.
— Ты б поучился у своего отца! Думаешь, он не знает, что с ним происходит? Знает. Но он живет полной жизнью и сдаваться не собирается. Тебе бы так попробовать!
— Чего мне пробовать, я…
— Ты заживо себя похоронил. У тебя пропал сын? Но это наша общая потеря. — У нее на глазах выступили слезы, она смахнула их указательными пальцами, чтобы не потекла тушь. — А ты решил, ты один такой несчастный. Из-за тебя и Дейзи с дочкой уехали.
— Не надо их сюда впутывать.
— Я сама решу, кого и во что мне впутывать! Мое сердце, Джеймс Такер, тоже умеет любить, да только какое тебе до этого дело. Ты никого вокруг не видишь.
— Ты закончила? — Джеймс протянул ей носовой платок, чтобы она вытерла слезы.
Луиза кивнула и громко высморкалась. Они оба взглянули на Далтона, который поднял дротик вровень с ухом, метнул его и попал точно в яблочко. Стоявшие рядом молодые парни одобрительно закричали и захлопали.
— Погляди на него! — воскликнула Луиза.
— Да, он еще кое на что способен.
Далтон оглядывался по сторонам, ища Луизу. Увидев ее, он гордо улыбнулся.
Решив, что пора уходить, Джеймс взял куртку, но тут его окликнула Луиза.
— Что?
— К тебе это тоже относится, — сказала она.
— О чем ты?
— То, что ты сказал про отца: он еще кое на что способен.
Джеймс развернулся и вышел из бара.
Он ехал домой, а в ушах все звучали слова Луизы. Еще кое на что способен… На что? Сидеть сутками в седле? Помочь корове разродиться? Улыбнуться девушке, угостить ее пивом, лечь с ней в постель, зная, что уйдешь еще до рассвета?
Добравшись до ранчо, он проехал мимо каменного дома, где жили отец с Луизой, и свернул на дорожку, ведущую к его бревенчатому жилищу. Шестнадцать лет назад он построил его своими руками из здешнего кедра.
Едва он вошел, как зазвонил телефон.
— Слушаю!
— Джеймс?
— Дейзи, это ты?
У него перехватило дыхание. Она звонила раза два в год, рассказывала про Сейдж, про ее отличные оценки или про ее заметку, напечатанную в местной газете, а затем сухим тоном просила его послать дочке телеграмму, письмо, букет цветов. Или сесть на самолет и прилететь с ней повидаться. И всякий раз ему казалось, будто он впервые слышит ее голос.
— Как она? — спросил Джеймс, уверенный, что Дейзи звонит по поводу дочери. Иных причин быть не могло.
— Она… Не знаю, как тебе это сказать. Сейдж убежала из дома. Оставила записку. Вернее, две. Полиция ее ищет. Судя по всему, она отправилась к тебе.
— Значит, вам известно, где она?
— Нет, но я убеждена, что она едет на ранчо. Вместе со своим парнем.
Джеймс пытался представить себе дочь, у которой есть парень. Когда он последний раз ее видел, она еще только собиралась в детский сад.
— Она всегда мечтала у тебя побывать, — сказала Дейзи. — Знаю, ты считаешь, я давно должна была послать ее в Вайоминг. И наверняка думаешь, что, если б я разрешила ей проводить лето у тебя, ничего бы такого не случилось.
— Да нет, я…
— Я не хотела отпускать ее одну, а при мысли, что она будет ходить по тем местам, где Джейк…
— Не надо, Дейзи, я все понимаю.
— Ты мог сам к ней приехать.
— Нет, — ответил он. — Не мог.
— Джеймс, он не вернется! — Голос у нее дрожал. — Мы поняли это уже на третий или четвертый день. Наш сын погиб, но дочери ты все эти годы был нужен.
— А если вдруг вернется? — сказал Джеймс. — Я должен быть здесь, должен ждать его.
— Ты сумасшедший, — резко оборвала его Дейзи. — Прошло тринадцать лет. И твоя дочь так истосковалась по отцовской любви, что отправилась к тебе в товарном вагоне!
— Ты это точно знаешь?
— Нет! Я уже говорила, что нет. Но она задавала вопросы на станции, ее узнали по фотографии.
— По какой?
— Какая разница? — рассердилась Дейзи.
Для него разница была. С каминной полки на него смотрели выстроившиеся в ряд фотографии Сейдж — от младенческих до совсем недавних.
— Информацию разослали в полицейские управления по маршруту движения поезда. На следующей станции проверят весь состав.
— Отлично. — У него защипало в глазах.
— Если она тебе позвонит…
— Я тут же тебе сообщу, — пообещал он.
— Спасибо, — коротко ответила Дейзи. Она сказала все, что хотела.
Джеймс надеялся, что она еще что-то добавит. Но она попрощалась и повесила трубку.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Поезд остановился среди кукурузных полей неподалеку от Лоун-Три, городка в штате Айова. Сейдж спала, прижавшись к Бену. Ей снилось, что она скачет на белом коне по отцовскому ранчо… Но тут поезд с громким скрежетом начал тормозить, и Сейдж проснулась.
— Что случилось? — испуганно спросила она.
— Не знаю… Может, авария?
Все те тридцать секунд, пока тяжелый состав тормозил, Бен крепко обнимал ее. Сейдж закрыла глаза, инстинктивно обхватив руками живот.
Когда поезд наконец замер, наступила звенящая тишина. Бен и Сейдж переглянулись и, вскочив на ноги, бросились к двери. В узкую щель Сейдж увидела синее ночное небо, раскинувшееся над полем кукурузы. На дороге, идущей вдоль железнодорожного полотна, мигая огнями, стояли полицейские машины.
— Зачем они здесь? Это станция?
— Не думаю.
Снаружи кто-то крикнул:
— Начинайте с первого вагона!
— Лучше разделиться на две группы, — раздался другой голос. — Одна пойдет с хвоста, другая — с головы.
Сейдж прижалась лбом к щели, пытаясь разглядеть, что происходит. Повсюду мелькали огни фонарей. Сейдж пыталась найти объяснение внезапной остановке, хотя в глубине души знала: полицейские ищут их с Беном.
— Что нам теперь делать?
— Не знаю. — Бен занял ее место у щели.
Последние два дня он почти все время молчал. А она нервничала, словно ждала чего-то — уже догадывалась чего, но боялась себе признаться.
— Я тебя люблю, — шепнула она.
— Осматривают вагоны. — Бен как будто не слышал ее слов. — Как ты думаешь, нас арестуют?
Об этом Сейдж не думала. Ей хотелось, чтобы Бен ее успокоил, сказал, что все будет хорошо, он обо всем позаботится, они спрячутся за ящиками и поедут дальше.
— Бен! — позвала она. — Бен!
— До нас осталось два вагона, может быть, три.
— Мы должны добраться до ранчо.
— Хватит, Сейдж, это всего лишь мечта.
— Нет! — Она снова обхватила руками живот. — Все так и будет. В Вайоминге огромное небо и звезды падают прямо на землю. Мы будем ловить в ручьях рыбу.
— Наши матери обратились в полицию, — надтреснутым голосом произнес Бен.
— Я знаю, — прошептала Сейдж. Она села, уткнулась лицом в колени. При мысли о матери у нее полились слезы.
— По-моему, нам надо вернуться домой, — сказал Бен, присев рядом с ней на корточки.
— Я и еду домой.
Они слышали, как с лязгом открываются и закрываются двери вагонов. Двое полицейских остановились около их вагона покурить. Затаив дыхание, Сейдж выглянула наружу.
— Кому взбрело в голову останавливать поезд? — спросил один мужчина. — Через семь километров станция. Там бы мы их и взяли.
— Тут важна неожиданность, — объяснил тот, что постарше. — Куда здесь сбежит эта парочка? В поля? А в городе они б запросто могли ускользнуть.
— Машинист рвет и мечет.
— Ну что ж, не повезло парню.
— Они что, подростки?
— Ага. Парень с девчонкой.
— Ромео и Джульетта, — хмыкнул молодой.
— Да, только Ромео уже почти взрослый, мог бы и подумать, что делает. На него повесят похищение и половую связь с несовершеннолетней. Судья влепит по полной программе.
— Может, у них любовь.
— Любовь — не любовь, суду наплевать. Из-за них остановили поезд, вызвали среди ночи два отряда полицейских. Нет, парню точно грозит тюрьма.
Сейдж обернулась к Бену. Тот сидел с открытым ртом, в глазах застыл ужас.
Докурив, мужчины затоптали окурки и ушли. Сейдж схватила Бена за руку:
— Нельзя, чтобы нас поймали.
— Они решили, это я все устроил, — ошеломленно сказал он. — Меня посадят. Но я собираюсь в университет, мне нельзя садиться в тюрьму.
— Я этого не допущу, — твердо сказала Сейдж. — Я объясню, что это была моя затея, что я так сильно тебя люблю…
— Наверное, нам лучше самим сдаться.
— Мы еще успеем убежать.
— Вот увидишь, они нам поверят.
Сейдж стало страшно. Она поняла: Бен уже принял решение и никакие доводы его не переубедят.
— Я не могу вернуться.
— Я хочу домой.
— Прошу тебя, Бен, не надо. — Она с трудом сдерживала рыдания. Их путешествие через всю страну, новая жизнь вместе — все это кончилось. Зачем Господь дает людям любовь, а потом забирает ее?
— Я люблю тебя, — прошептала она, тихо всхлипывая.
— Я тоже тебя люблю, — сказал Бен, но глаза у него были холодными.
— Ты можешь сделать для меня одну вещь?
— Конечно, — хрипло ответил он и вытер слезы.
— Скажи им, что ты один. Что я сошла где-то недалеко от Чикаго. Дай мне немного времени.
Он взглянул на дверь. Полицейские были совсем близко, уже были слышны их голоса.
Сейдж поднялась и шагнула к люку. Действовать надо было быстро.
Люк был большой, туда пролезли и ее велосипед, и рюкзак. Она решила, что спустится на рельсы и переждет под вагоном, пока полицейские не уйдут. Затем Бен их отвлечет, и она успеет скрыться.
— По-моему, тебе лучше остаться со мной, — сказал Бен.
— Пожалуйста, не надо. — Она снова готова была заплакать. — Не уговаривай меня.
— Я знаю, как ты об этом мечтала, и все-таки…
— С тобой все будет в порядке. Я скажу, что ты ни в чем не виноват. Как только доберусь до ранчо…
— Не беспокойся. Со мной ничего не случится.
— Можно тебя попросить еще об одной вещи? — прошептала она.
— Да…
— Обними меня. — Бен прижал ее к себе. Она слышала его дыхание, чувствовала, как в лад бьются их сердца.
— Мы слишком молоды, — сказал он. — Я не хотел, чтобы так вышло.
Но вышло же, подумала Сейдж. Она старалась запомнить тепло его рук, запах его свитера, мокрые от слез щеки.
— Тебе надо идти.
— Да.
— Постарайся их обмануть. Нельзя, чтобы тебя обнаружили у этого вагона.
— Я постараюсь. — Он уже стоял возле люка. — Сейдж… — начал он, и на миг ей показалось, что он передумал.
— Иди!
Она слышала, как его ноги коснулись земли. Потом — как он бежит. От мысли, что, возможно, они никогда больше не увидятся, у нее сжалось сердце.
Ласково погладив живот, она сказала, обращаясь к своему неродившемуся ребенку и стараясь, чтобы ее слова звучали уверенно и смело: «Все будет хорошо».
Снаружи кто-то закричал, несколько человек пробежали мимо вагона. В последний раз окинув взглядом вагон, Сейдж спрыгнула в люк. Рюкзак смягчил приземление. Лежа на спине, она прислушивалась к голосам полицейских, которые обступили Бена, но его голоса разобрать не могла.
Пора. Она вылезла из-под вагона, вытащила велосипед. Вдохнув сухого, прохладного воздуха, надела рюкзак и села в седло.
Светало. На горизонте показалась узкая алая полоска. Сейдж развернула велосипед и покатила между рядами сухих кукурузных стеблей на запад.
Вчера вечером, когда Джеймс расчищал в каньоне оросительные канавы, он вдруг услышал грозный рык. Взглянув наверх, он увидел, как рысь гонится за теленком. Спасаясь от хищника, теленок свалился с утеса.
Джеймс подбежал к нему. У несчастного животного был сломан позвоночник. Теленок дрыгал передними ногами и жалобно мычал. Откуда-то сверху откликнулась его мать.
— Слышишь, ты не один. — Джеймс считал, что любому живому существу важно это знать. Ему всегда было тяжело думать, что кто-то страдает в одиночестве. Затем он вскинул ружье и пристрелил беднягу.
Сегодня, седлая лошадь, Джеймс гнал от себя воспоминания о полных ужаса глазах теленка. Но они преследовали его. Он видел, как до последней минуты теленок звал свою мать. И Джеймс невольно думал о собственных детях, которым тоже больше всего нужны родительские любовь и защита. После звонка Дейзи прошло уже несколько дней, и он с тех пор почти не спал, все ждал, когда снова зазвонит телефон.
— Похоже, будет дождь.
Джеймс обернулся и увидел вошедшего в конюшню отца. Старик был в кожаных наштанниках и сапогах — явно оделся для работы.
— Доброе утро, папа, — сказал Джеймс.
— Видел, какие тучи собираются? Наверняка сегодня польет. Ты куда направляешься?
— На восточное пастбище. Хочу проверить стадо.
— Можно составить тебе компанию?
Джеймс замялся. Когда в прошлый раз Далтон с ним поехал, он уже по дороге забыл, кто он и где. Решил, что Джеймс — его отец, перескочил на пятьдесят лет назад, к тем временам, когда они изгоняли со своей земли овец Райделлов. Джеймс вернул его к действительности, объяснил, кто тут сын, а кто отец, напомнил, что Далтон живет с Луизой Райделл и что заклятые враги давным-давно заключили мир.
— Я буду только рад, — сказал наконец Джеймс.
Они оседлали лошадей и вывели их во двор.
— Такой засухи я и не припомню, — заметил Далтон, когда они проезжали мимо тополиной рощицы. — Зато ты научился правильно орошать землю. По старинке оно завсегда верней.
— Но намного труднее.
— Ты что, жалуешься?
— Ни в коем случае.
На соседних ранчо завели новомодные оросительные системы с насосами и разбрызгивателями, включающимися по таймерам. Все автоматизировано, сплошная электроника. Но если пересох колодец, все равно приходится покупать воду в цистернах.
Способ Такеров Джеймса вполне устраивал. Он был не из легких, но Джеймсу казался самым надежным. Дважды в день он садился в седло и скакал на пастбища регулировать подачу воды. На своей земле он знал наизусть каждый холм, каждую расселину. Он ощущал себя частью этой земли, и ему казалось, что так он был ближе к Джейку.
— Луиза говорит, Дейзи звонила.
— Да. — Джеймс предупредил Луизу на случай, если Сейдж позвонит на ранчо, а к телефону подойдет не он.
— Твоя дочка пропала?
— Дейзи так сказала.
— Ничего удивительного. Подростки терпеть не могут сидеть дома. Думаешь, я забыл, как ты взял мой пикап и доехал аж до Ландера? Тебе было всего пятнадцать, ни прав, ничего.
— Я помню, — сказал Джеймс. Это было в тот год, когда умерла его мать, а Далтон стал встречаться с Луизой. Джеймс тогда чего только не вытворял — напивался, прогуливал школу, взял без спросу отцовскую машину. А когда Луиза переехала к ним, вообще как с цепи сорвался.