Тут Федя ужасно обрадовался. Он быстро ввернул Лампочку в патрон, да так крепко, что она теперь не могла повернуться ни вправо, ни влево. И всё-таки… она не горела.
— Обманщица! — закричал Федя.
— Я же говорила, перегорела! — фыркнула Свеча. — Ха-ха-ха!.. Перегорела! — И она заколебалась от хохота.
— Когда ты наконец перестанешь трещать, жалкий огарок? — презрительно бросила Лампочка. — А вы, молодой человек, забыли самую малость — меня включить.
— Верно, забыл! — радостно воскликнул мальчик, быстренько слез на пол и щёлкнул выключателем. Чик! Лампочка вспыхнула и… проснулась.
За столом по-прежнему сидел Федя и перелистывал свой альбом с марками. А Лампочку вытер и ввинтил Федин папа. И всё-таки она была очень довольна и сияла. Сияла, как маленькое солнце, разбрасывая вокруг золотые колосья света.
С тех пор она часто вспоминала эту историю и грустно говорила Абажуру:
— Ах, какой это был чудесный сон!
Три жирафа
Жил-был Жираф. Он был мягкий и губчатый и, разумеется, жил не в Африке, а на полке рядом с зубным порошком. Каждый день утром и вечером он бегал в ванну, мылся с мылом и принимал душ. А вместе с ним купались и его друзья: губчатый Заяц, губчатый Медведь и губчатая Собака. Все они, в том числе и Жираф, принадлежали братьям и сёстрам. У каждого из ребятишек был свой зверь-телохранитель. Телохранителями они назывались потому, что охраняли тело от грязи. Что касается Жирафа, то он частенько намыливал шею Толе, который, между нами говоря, был порядочный неряха. Неизвестно откуда у него вдруг появлялись на шее чернильные пятна и даже капли варенья. Но Жираф благодаря своей длинной шее мог заглянуть куда угодно, и от него не могло укрыться ни одно грязное пятнышко. Вы скажете, Жираф и сам весь в пятнах, но это ведь пятна родимые, они не отмываются.
Иногда звери для разнообразия меняли хозяев. Но, впрочем, только на один вечер. Так, Жираф, кроме Толи, еще ближе познакомился и с Галочкой, и с Федей, и с самой маленькой из детей Машей, которую обычно мыл Зайчик.
Вот так наш Жираф жил-поживал и ежедневно намыливал Толе шею, пока однажды ему это всё не надоело. И неряха Толя, и губчатый Медведь, который целый день говорил только о мыле, и вообще ему захотелось… в Африку.
Он грустно посмотрел по сторонам. Увы, всё вокруг было знакомо, привычно и неинтересно. Он вытянул длинную шею и заглянул в соседнюю комнату. И вдруг — о радость! — он увидел на столе двух других Жирафов — деревянного и фарфорового. Ах, как им обрадовался наш Жираф! Ещё бы, это же были его родственники. Не то что какой-нибудь губчатый Заяц. И он тут же решил отправиться к ним в гости. Наш Жираф храбро спрыгнул с полки и не разбился, потому что был сделан из поролона. Он только высоко подпрыгнул, когда стукнулся об пол. Затем ловко вскочил на стул, а оттуда — на стол!
— Ах, какой храбрец! — в один голос сказали губчатый Заяц, губчатый Медведь и губчатая Собака. Но Жираф даже не обернулся в их сторону. Ведь тут на столе стояли его родственники — жирафы! Что ему за дело было до какого-то губчатого Зайца!
Наш Жираф брезгливо обогнул чернильницу. «Сколько в ней чернильных пятен!» — только подумал он и подошёл к фарфоровому Жирафу.
— Здравствуйте, фарфоровый Жираф! — робко сказал он. — Я ведь тоже Жираф, правда, губчатый… Так что мы с вами родственники.
— Добрый день! — солидно ответил фарфоровый Жираф. Он читал какую-то книгу, лежавшую на столе, и был, как видно, очень занят.
— Простите, а что вы читаете? — деликатно осведомился губчатый Жираф.
— Кхм… — сказал фарфоровый, солидно откашлявшись. — Это весьма поучительная книга — телефонный справочник. Я прочёл его и теперь знаю решительно всё на свете. От «А» до «Я»! А чем занимаетесь вы?
Губчатый Жираф смущённо потупился.
— Я… да я вот… мою маленьких ребятишек, — промямлил он, — с мылом…
— М-да… — надменно протянул фарфоровый Жираф. — Ну что ж, идите мойте ваших ребятишек. Чем вы их там моете? Мылом! Ну да… — И он снова углубился в чтение телефонной книги.
— Простите, — робко сказал губчатый Жираф, — так я пойду. Я хотел ещё зайти к другому родственнику — деревянному Жирафу.
— Зайдите, зайдите… — рассеянно пробормотал фарфоровый Жираф. Он был очень занят.
А губчатый Жираф пошагал дальше. Он прошёл мимо будильника и стаканчика с карандашами и увидел деревянного Жирафа. Тот стоял рядом с круглым зеркальцем для бритья и рассматривал в него свою длинную деревянную физиономию с маленькими изящными рожками.
— Здравствуйте, деревянный Жираф! — робко сказал губчатый.
— Привет! — небрежно бросил деревянный Жираф. Он повернулся к зеркалу вполоборота и стал рассматривать круглые чёрные пятна на своём жёлтом лакированном боку.
— Ну, как вы меня находите? — спросил он у своего губчатого родственника.
— По-моему, вы очень красивый! — восхищённо заметил губчатый. — Скажите, а что вы здесь делаете?
— Разве ты не видишь? — удивился деревянный. — Смотрюсь в зеркало.
— Вы разве всё время этим занимаетесь? — поинтересовался губчатый.
— Конечно. Регулярно и круглосуточно, — сообщил деревянный. — А разве ты считаешь, что тут не на что посмотреть, а?
— Что вы, что вы… совсем напротив! — пробормотал губчатый.
— То-то! — грозно заметил деревянный. — А ты чем занимаешься, а?
— Я? — словно застигнутый врасплох, пролепетал губчатый. — Я… мою маленьких детей… с мылом.
— С каким мылом? — удивился деревянный.
— С банным! — смущённо ответил губчатый.
— Ха-ха-ха! — захохотал деревянный Жираф, разглядывая свою улыбку в зеркало. — Он моет маленьких детей! Да ещё с мылом! Нашёл себе занятие. Да ты что — Жираф или банщик? Так на тебе потускнеют все пятна!
— Ничего, — тихо заметил губчатый, — мы стараемся: и я, и губчатый Заяц, и губчатая Собака…
— Вот и иди к своим зайцам и собакам! — захохотал деревянный Жираф. — Банщик! Не мешай мне разглядывать в зеркало мой лакированный нос!
— Простите… — тихо сказал губчатый Жираф. — Я, пожалуй, пойду. До свидания… — И он грустно поплёлся на свою полку.
— Что с тобой?! — завидев его, в один голос воскликнули Заяц, Медведь и Собака. — Может быть, твои родственники, жирафы, заболели?
— Нет, — покачал головой Жираф. — Они здоровы. Но мне с ними как-то не по себе. То ли дело с вами — моими верными друзьями!
И наш Жираф вдруг почувствовал, что ему необыкновенно хорошо тут, на полке, рядом с зубным порошком и работящей зубной щёткой.
— А я раньше и не замечал, как у нас тут чисто и уютно, — задумчиво сказал он. — Никуда я больше не пойду, а буду мыть наших ребятишек. Слушай, Медведь, расскажи мне что-нибудь такое… про мыло!
Друзья с одного стола
Карандаш был прямой, острый и решительный. Резинка же, напротив, мягкая, робкая и неуверенная. Но, несмотря на такое различие в характерах, они довольно дружно рисовали кораблики, домики, а иногда даже и человечков.
Вот и сегодня они рисовали красивый домик с кошкой на трубе. Сначала Карандаш нарисовал крышу, потом трубу, а затем кошку. Ещё несколько движений — и у кошки выросли большие усы…
— Что ты! — вдруг заявила Резинка. — У кошки таких усов не бывает! — И тут же стёрла усы ровно наполовину.
— Нет, бывает! — возразил Карандаш и восстановил усы в прежнем виде.
— А я говорю, не бывает! — сказала Резинка и опять стёрла. Несмотря на свою мягкость, она, где нужно, умела настоять на своём.
— Да что ты понимаешь в рисовании? — вспылил Карандаш.
— Кое-что понимаю! — обиженно сказала Резинка.
— Ну и рисуй сама! — отрезал Карандаш и отправился на соседнюю страницу рисовать каких-то чёртиков. Иногда он позволял себе такие вольности.
Он рисовал, а одним глазом всё-таки поглядывал на Резинку — не позовёт ли она его. Ему ужасно хотелось помириться, потому что он чувствовал себя неправым, но, как это часто бывает, первым мириться не хотел.
А Резинка подулась, подулась… но, увидев, чем занимается Карандаш на соседней странице, не выдержала и бросилась к нему.
— Как тебе не стыдно! Я просто краснею за тебя!
А надо сказать, что она и без того была розовая. И Резинка тут же энергично стёрла всех чёртиков до единого.
— Ну ладно, хватит ссориться, — сказала она, — пойдём дорисуем домик. — И повела присмиревшего приятеля на соседнюю страницу.
Вообще-то говоря, они частенько ссорились, и, как вы уже сами заметили, у них были для этого весьма серьёзные причины. Но в конце концов они всегда мирились.
Вообще-то говоря, они частенько ссорились, и, как вы уже сами заметили, у них были для этого весьма серьёзные причины. Но в конце концов они всегда мирились.
Карандаш отлично понимал, что Резинка ему только помогает и без неё домик никогда бы не получился такой красивый и симпатичный. К тому же Резинка никогда не спешила с критикой. Сперва отойдёт в сторонку, посмотрит в кулачок, прищурив один глаз, примерится, а тогда уж примется за дело. И то ещё долго мнётся, нерешительно потирая затылок.
Случалось, правда, и Карандашу исправлять Резинкины ошибки; сотрёт, бывало, ухо у зайца или кусочек хвоста, а у него и без того хвост маленький… и вот, пожалуйста, рисуй заново. Впрочем, Резинка никогда не обижалась и всегда признавала, что она тоже может ошибаться.
Короче говоря, постепенно они так подружились, что и дня не могли прожить друг без друга.
Наработавшись за день, Карандаш залезал в стаканчик, где уже собирались к этому времени другие Карандаши, Ручки и даже Кисточки. Резинка усаживалась рядом с Чернильницей, и они вместе смотрели телевизор.
Итак, они чудесно дружили. И всё было бы очень хорошо, если бы… не старая Ручка со сломанным пером. Она давно уже присматривалась к нашим друзьям. И эта дружба ох как ей не нравилась. Наверное, потому, что сама она ни с кем не дружила.
В своё время она написала какую-то гадость, такую, что даже Перо не выдержало и сломалось. С тех пор она больше ничего не писала, но продолжала говорить гадости.
Вот и сейчас она сидела и думала, что бы ей такое сказать ядовитое. И вдруг её осенило!
— Видали?! — проскрипела она. — Жених и невеста! Ха-ха-ха! Жених и невеста!
Рядом стояла Чернильница. Она была ещё совсем маленькая и, разумеется, мало что понимала в жизни. Услышав, что болтала Ручка, она обрадовалась случаю подразниться.
— Ура! Жених и невеста!.. — завопила она.
Это услышала Банка с клеем. Увы, она была не умнее Чернильницы и поэтому тоже подхватила:
— Жених и невеста!
Карандаш и Резинка очень смутились. Резинка стала совсем красной, хотя, как мы говорили, она и без того была достаточно розовой. А Карандаш нарисовал такую кошку, что её нельзя было отличить от собаки.
— Знаешь что, Карандаш? — прошептала Резинка. — Ты очень хороший, но все так дразнятся… Лучше ты уж сам дорисуй как-нибудь…
— Подумаешь, дразнятся! — проворчал Карандаш. — Ну и пусть себе!..
Но вконец смущённая Резинка заявила, что вместе рисовать она больше не будет.
— Ну и не надо! — обиделся Карандаш. — Навязываться не буду! Иди к своей Чернильнице, больно она у тебя умная!
И стал рисовать один. Но у него ничего не получалось теперь. Некому было стереть лишние линии и смягчить резкие переходы.
Резинка тоже попыталась что-то изобразить, но понятно, что без Карандаша у неё ничего не вышло. И она от огорчения заплакала.
А все опять стали дразниться:
— Невеста-то у нас плакса! Плакса!
— Ну и плакса! — подпрыгнула Резинка. — А вы все нехорошие — дразнитесь! Подумаешь, жених и невеста! А сами? Вот Банка с клеем! Она смотрит телевизор вместе с Пузырьком для чернил. А Чернильница ходит в школу вместе с Пеналом! И ничего! Вот возьму и нарочно буду дружить с Карандашом! И дразнитесь себе сколько влезет!
И Резинка направилась к своему покинутому другу. А тот в это время пыхтел над новым рисунком, но, кажется, опять безуспешно.
— Послушай, Карандаш, — застенчиво сказала Резинка, — давай я тебе помогу, а?
— Что ж, помоги, если тебе так хочется! — нарочно хмуро проворчал Карандаш. Но хмурый он был только с виду, на самом деле он чуть не прыгал от радости, потому что очень соскучился. И ничего у него толком не выходило.
Тут друзья бодро взялись за дело и быстро набросали новый рисунок: они нарисовали стол, а за столом сидели мальчик и девочка и читали книжку, и оба весело улыбались — наверное, потому, что книжка была очень интересная, и ещё, вероятно, потому, что никто им не кричал: «Жених и невеста!»
Остров
Глобус раскрутился изо всех сил, так что все материки и океаны слились в сплошные коричневые и синие полосы. Потом он ткнул в себя пальцем и попал прямо в Тихий океан.
— Ага! — радостно закричал он. — А я знаю, куда я попал! — Глобус считал себя большим знатоком географии и частенько так забавлялся. На уроках он всё время вертелся и не желал ничего слушать.
Он снова раскрутился и, ткнув себя в бок, остановился как вкопанный. На сей раз он попал пальцем в какой-то маленький островок…
В этот момент в углу кто-то захихикал. Это была географическая Карта, крепко скатанная в трубку и перевязанная ленточкой. Она ещё разок хихикнула и насмешливо спросила:
— А скажи, пожалуйста, уважаемый Глобус, как называется этот островок, в который ты так точно попал пальцем?
Но Глобус ничего не ответил. Ведь на океане было написано «Тихий», а на островке ничего не было написано. Поэтому Глобусу ничего не оставалось, как только смущённо почесать затылок. Впрочем, он быстро пришёл в себя.
— Я знаю, что земля круглая! — важно заявил он. — И с меня этого достаточно.
— Когда-то это было великим открытием, но теперь это знает любой дошкольник, — хихикнула Карта.
— Хе-хе, дошкольник… — проворчал Глобус. — Я ещё знаю, что земля вертится. Подобно мне!
— Это тоже знает любой дошкольник… — усмехнулась Карта.
— А сама-то, сама-то! — запетушился Глобус. — Плоская, как доска, а тоже — специалист по географии! Глядя на тебя, можно подумать, что земля тоже плоская!
— Но это же условность! — простонала Карта. — Скорее повесьте меня на стенку!
Её совершенно не устраивало то, что она стояла в углу, тем более что она ни в чём не провинилась. Больше всего она любила висеть на стене и распространять вокруг себя знания. На ней были написаны очень многие названия рек, гор и островов, и поэтому она отлично знала, как называется тот маленький остров, в который Глобус столь опрометчиво ткнул пальцем.
— А ты не знаешь! Не знаешь! — дразнилась Карта. — Эх ты, вертушка!
Она бы ещё долго издевалась над несчастным Глобусом. Но тут наши спорщики услышали тоненький насмешливый голосок:
— Послушайте, вы, уважаемая всезнайка, а не могли бы вы сказать, что растёт на этом острове, какова его площадь и кто там живёт?!
— А вы кто такой, — возмутилась Карта, — чтобы задавать мне подобные вопросы?!
— Я — Учебник по географии! — прозвенел тоненький голосок. — Так не могли бы вы мне всё-таки ответить на заданный вопрос?
Но Карта только смущённо молчала.
— Не знает! Не знает! — завертелся от радости Глобус.
— Молчи… — буркнула Карта. — Сам-то круглый и пустой внутри. А с этим Учебником мы сейчас поговорим! Скажите, пожалуйста, великий знаток географии, а какие очертания берегов у этого острова?
Учебник деловито зашелестел страницами.
— Извилистые… — только и мог он сказать.
Тут даже Глобус расхохотался, потому что и он отлично знал очертания берегов. И мог описать их довольно подробно, хотя, конечно, не подробнее, чем Карта.
— Хватит вам ссориться! — вдруг сказала Указка, которая тоже, как и Карта, стояла в углу неизвестно за какие провинности.
— Нет, пусть скажет, — не унималась Карта. — Так кто же из нас лучший знаток географии?
— Все вы хороши! — сказала Указка. — Помогали бы вы лучше друг другу, потому что друг без друга вы ничего не стоите!
— Вы нам не указывайте! — проворчал Учебник. Но всё-таки он не мог не согласиться с этим совершенно справедливым замечанием.
— Действительно… — неуверенно заметила Карта. — Если мы будем трудиться вместе, сообща, то уж наверняка станем великими знатоками географии! А как вы думаете, сосед?
Но маленький Глобус ничего не ответил. Он, как всегда, вертелся и прослушал всё на свете.
Два портфеля
Жил-был Портфель. Был он новенький, чистенький, блестящий, застёгнутый на все замочки. И очень любил ходить в школу.
В это утро он, как всегда, проснулся, встал со стула, на котором обычно спал, прислонившись к спинке, и бодро похлопал крышкой. Такую зарядку он проделывал каждый день. Затем он проверил, все ли тетрадки и книжки лежат на месте. О, это был очень прилежный Портфель. Он отлично знал, что всё уложил ещё с вечера, но на всякий случай решил проверить ещё раз.
Перед уходом не мешало бы также и закусить, и он положил в свой жёлтый объёмистый животик аппетитный завтрак: два бутерброда с маслом, на которых лежали по половинке котлеты, конфету «Буревестник» и три весёлые красные редиски. Всё это было аккуратно завёрнуто в плотную бумагу.