Да ничего я. Совершенно ничего.
К этому моменту ваш покорный слуга уже научился делать так называемый «бесконтактный массаж», с помощью которого довольно легко решал мелкие неприятности вроде головных болей, скачков давления, и т.п. Для себя я это называл «общей балансировкой» – ни о какой точной диагностике не было и речи, мое воздействие было совершенно ненаправленным. Иногда человеку достаточно, чтобы ему просто как следует огладили ауру, и все у него пройдет. В общем, невинные детские забавы в кругу друзей. Фактически я оставался слеп и глух к проблемам моего «пациента», я их не видел. Чтобы перейти на более серьезный уровень, требовалась серьезная же подготовка, кропотливая ежедневная работа над собой. Но… Зачем?
Маленькая аксиома. Под воздействием дешевой литературы и таких же дешевых киноподелок в массовом сознании образовался некий стереотип восприятия экстрасенса. Якобы активный биоэнергетик – некий сверхчеловек, который в любую секунду может на сто процентов реализовать свой потенциал. Красну девицу приворожить, мертвого рыцаря оживить, коня на скаку остановить, и все такое прочее. О, если бы! Коня-то он, может, и остановит. С перепугу. Заодно всех окружающих вгонит в ступор. Но чтобы в любое время дня и ночи легко и просто раскрутить свой энергетический маховик до предельных оборотов и сделать то, что требуется…
КАК БЫ НЕ ТАК!
Запомните это, поймите, а если не хотите понимать – хотя бы поверьте. Потому что это правда. Даже признанные мастера (кем признанные? мной, например) перед работой «настраивают» свой внутренний «генератор». Естественно, кто-то дольше, кто-то быстрее. Один с усилием, другой относительно легко. И не каждый день «техника» работает так, как хотелось бы. Не в том смысле, что «так успешно», а может просто свернуть не в ту степь.
А может и вовсе не запуститься. Особенно под враждебным пристальным взглядом. Особенно когда взглядов много, а ты весь опутан датчиками.
Вот цитата, под которой я готов подписаться сам. «Существует миф о буквально всесильном даре экстрасенсов воздействовать на людей на расстоянии. Это не так: даже самые выдающиеся экстрасенсы, с которыми мы работали, отнюдь не всегда проявляли свои чудесные способности. Но проявляли. Однако эти способности нельзя переоценивать, и экстрасенсы сами об этом хорошо знают».
Слово «работали» тут означает именно «работали». Изучали, замеряли, экспериментировали.
Лучше всего это описано у Стивена Кинга в блестящем по степени правдоподобия романе «Мертвая зона». Бедняга Джонни Смит практически не властен над своим даром, скорее наоборот, паранормальный талант управляет им.
И тут срабатывает парадокс все того же массового сознания – если не так, то мы не верим. Ты говоришь, что умеешь нечто особенное? Тогда покажи нам фокус. Ах, не выходит? Свободен. Таких, как ты, не бывает. Тебя нет.
А вот недоучки и недоделки вроде меня (посильнее, правда) зачастую бывают в состоянии просто так, на холостом ходу, постоянно формировать вокруг себя плотный энергетический кокон, и им активно взаимодействовать с окружающим миром. В большинстве своем это люди с неприятной аурой, рядом с ними неуютно, и хочется без особых причин то ли уйти, то ли набить им физиономию. Я недавно столкнулся с одной такой барышней. Силищи необыкновенной. Кстати, прекрасно осведомленной о своем даре, и даже немного страдающей на этот счет. Потому как что-то надо с этим делать, а что? Подавлять окружающих ей уже надоело, вволю покуражилась. Отгонять от себя нормальных людей (уроды к ней, наоборот, сами тянутся) – тоже. Ничего больше делать не умеет, как научиться – не знает. Не потому что совсем глупая (хотя, понятное дело, не Эйнштейн), а просто тяжело справляться с такой мощью. Тупик. А вокруг девчонки… амеба этакая. С шевелящимися постоянно ложноножками. Я вспомнил годы молодые и решил с этим чудищем силенками помериться. Куда там! Она меня едва в бараний рог не скрутила. Еле ноги унес. Потом тошнило. А я всего-то стакан хлопнул, как лекарство, чтобы пакости этой рядом не чувствовать.
И вот как ей, ведьме недоделанной, со всем этим дальше жить? А фиг знает. Но пообщавшись буквально пару минут с подобным чудом, начинаешь понимать инквизиторов. Ладно, я со своей эмпатией. Тут любой содрогнется.
Получается, факт наличия жуткой ведьмы установлен. Потому что она постоянно какую-то дрянь излучает, даже во сне. А с простыми обычными экстрасенсами куда сложнее. Ведь они владеют своим даром изощренно, но подчиняется он им не всегда.
Они вроде бы есть, но их вроде бы нет.
Это что же, блин, меня – и нету?!
Забавно, но в похожем тупике находится и современная наука. Во всяком случае, ее ортодоксальный (и потому наиболее авторитетный) сегмент, от мнения которого напрямую зависит даже такая, казалось бы, ерунда, как признание очевидного явления реально существующим.
Еще пара слов с чужого, но верно звучащего голоса.
«В средние века людей, владеющих непонятным для всех остальных даром, называли колдунами или ведьмами. Потом придумали слово, которое более правильно отражает суть явления – „экстрасенс“, то есть человек с дополнительным (сверх пяти, положенных нормальным людям) чувством. Что это за чувство (или чувства), по-прежнему остается тайной за семью печатями. Но в том, что оно есть, никто из серьезных ученых не сомневается, правда, эти же серьезные ученые рассуждают так: раз пока нельзя с помощью объективных методов и приборов обнаружить и измерить параметры этого чувства, то оно как бы не существует. Точно так же, как, например, во времена Пушкина ДНК или планета Нептун как бы не существовали. Не было их для Александра Сергеевича, и все тут!
Единственное, что обнадеживает, это масса косвенных доказательств в пользу пока не изведанных свойств живого организма. Еще в начале века с помощью флюоресцирующего экрана, покрытого сернистым кальцием, зарегистрировали ауру, очень слабо, невидимо для глаза, светящуюся в темноте вокруг головы человека. Иными словами, у каждого из нас есть свой нимб. И возможно, в силу каких-то совершенно прозаических обстоятельств (сильного волнения человека, повышенной ионизации атмосферы, темного времени суток и так далее) нимб иногда виден невооруженным взглядом. В старину люди были темные и воспринимали это как само собой разумеющееся, но современный просвещенный человек, даже увидев его, постарается убедить себя, что ему померещилось. И тут трудно что-либо поделать, если человеку спокойней жить с бестелесным нимбом просвещенности, чем с совершенно реальным и видимым невооруженным взглядом нимбом святости».
Мы действительно чересчур просвещенные. Нет, я обеими руками за статьи наподобие «20 способов сфотографировать НЛО» из «Химии и жизни». Оптика штука хитрая, и лучше разбираться в ее причудах, нежели плодить нездоровые сенсации. Давайте отделять зерна от плевел. Но не стоит огульно прикладывать всю паранормальщину, как это начали делать сейчас в «серьезных» изданиях.
И чуть-чуть о терминах. Все-таки слово «экстрасенс» означает не просто человека с шестым чувством. Чаще его применяют по отношению к тем, кто умеет своим даром худо-бедно рулить. Специалисты вообще предпочитают термин «активный биоэнергетик».
Посмертное признание Вольфа Мессинга в том, что никакой он не паранормал, а просто очень умный, вызвало у меня легкое недоумение. Мне достоверно известен случай, когда Мессинг, выступая в провинциальном цирке, попросил убрать из зала некоего мальчика, который ему мешал работать. А ведь Мессинг не доставал кроликов из шляп, он занимался психологическими трюками. Думаю, пытливый взгляд мальчишки нервировал Мессинга по несколько иной причине. Чтобы почувствовать точечную энергетическую аномалию в битком набитом цирке, Мессинг должен был, обязан был обладать хотя бы эмпатией – вроде моей, только раз в десять мощнее.
А мальчишка тот потом вырос, переехал в Москву, где мы и познакомились. Он не был экстрасенсом в нынешнем понимании этого слова. Он был обычный неорганизованный ведьмак, наподобие жутковатой (но вполне приятной с лица) барышни, о которой я рассказывал выше.
Стоит отметить: дурная слава «народных целителей» отчасти зиждется на том факте, что в период массового спроса на нетрадиционную медицину именно такие ведьмаки толпой ломанулись в экстрасенсы-медики. Да, чему-то они предварительно научились, прошли какие-то ускоренные курсы, и т.п. Но даже при самом искреннем желании помочь ближнему… Разницу между «черным» и «белым» шаманом представляете себе? Вот-вот.
А добрая слава… В девяностом году потомственный мануальный терапевт Кузнецов, явившийся из глуши покорять Москву, легким движением руки выправил мое косоглазие. Хрясь – и все. У Кузнецова, могучего и кряжистого, поперек себя шире, мужика, были огромные ладони, этакие даже не грабли, а целые лопаты. И от них шло обжигающе светлое тепло. Не будь этого, я бы его к себе не подпустил. Он попросил меня подвигать глазами, буркнул: «А, ну все понятно, делали…», – и сделал. У меня вдруг ожила пара мышц, о существовании которых я раньше не подозревал, и глаза заработали синхронно, впервые в моей жизни. Признаюсь, я так изумился, пораженный новым видением мира, что выслушал рекомендации на будущее вполуха, да и не выполнял их толком. Через полгода глаза снова разъехались, а Кузнецов, дай ему Бог удачи, куда-то запропастился. Что-нибудь этот частный случай доказывает? Увы, нет. Наряду с «мануальщиками», которые могут вас излечить, трудятся народные умельцы, которые с той же легкостью и самыми лучшими намерениями вас «доломают». То же самое и с биоэнергетиками.
А добрая слава… В девяностом году потомственный мануальный терапевт Кузнецов, явившийся из глуши покорять Москву, легким движением руки выправил мое косоглазие. Хрясь – и все. У Кузнецова, могучего и кряжистого, поперек себя шире, мужика, были огромные ладони, этакие даже не грабли, а целые лопаты. И от них шло обжигающе светлое тепло. Не будь этого, я бы его к себе не подпустил. Он попросил меня подвигать глазами, буркнул: «А, ну все понятно, делали…», – и сделал. У меня вдруг ожила пара мышц, о существовании которых я раньше не подозревал, и глаза заработали синхронно, впервые в моей жизни. Признаюсь, я так изумился, пораженный новым видением мира, что выслушал рекомендации на будущее вполуха, да и не выполнял их толком. Через полгода глаза снова разъехались, а Кузнецов, дай ему Бог удачи, куда-то запропастился. Что-нибудь этот частный случай доказывает? Увы, нет. Наряду с «мануальщиками», которые могут вас излечить, трудятся народные умельцы, которые с той же легкостью и самыми лучшими намерениями вас «доломают». То же самое и с биоэнергетиками.
Я, собственно, ничего и не хотел доказывать этой главой. Хотел только отметить: рядом с вами ходят по улицам, сидят по квартирам, попросту живут люди, внешне такие же, но внутренне несколько отличные от вас. Живут, вполне органично вписываясь в этот мир. У них есть некоторые особые заботы и ряд неожиданных сложностей бытия. Но это не значит, что таких людей не существует. И это не значит, что они представляют собой угрозу для нормального среднего человека. Это не значит, что они представляют собой проблему вообще.
По большому счету, вам нет до них никакого дела. И это очень хорошо. Повторюсь: присутствие таких людей в нашем мире органично. Да, некоторые из них гады, но ведь не гаже соседа-хроника, бегающего за женой с топором. Отрицать материальное наличие которого не повернется язык. И еще один важный повтор: основные проблемы создают не профессиональные биоэнергетики, и даже не шарлатаны-колдуны, а необученные ведьмаки, бесконтрольно разбрасывающие направо и налево свою черную, пардон, энергетическую блевотину.
Каково это для себя – быть не таким? Кажется, я с этого начинал главу. Поначалу ничего хорошего. Потому что в начале пути ты еще не обладаешь выбором. Хочется тебе, или нет, но ты наберешься опыта, который нормальному человеку просто недоступен. Нужен ли он тебе именно такой уникальный, тебя не спросят. Получишь, и все тут.
Потом ты научишься справляться с собой, и момент выбора однажды настанет: оставаться таким, как есть; двигаться вперед и дальше; возвращаться «в люди» (хотя бы приблизительно).
Я свой выбор сделал в возрасте двадцати пяти лет. К этому моменту внутренняя аномалия позволила мне пережить такое… За что я этой аномалии очень благодарен. И о чем сейчас попробую рассказать.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ОБЩАЯ ТЕОРИЯ БОГА.
Если вы дочитали до этого места, и намерены сие занятие продолжать, то наверняка отметили небезынтересный момент. Несмотря на обилие рассуждений, перед вами все-таки не абстрактно-философский трактат, а лишь развернутое толкование ряда событий, имевших место в жизни автора. Заверяю клятвенно: как оно начиналось, так и дальше пойдет. Каждый блок моего невеселого (ой ли?) повествования строится вокруг некой истории. Будет таковая и здесь. Просто в силу особой своей деликатности потребует неожиданно длинной подводки и развернутого комментария. Уж больно дело серьезное. А то еще побьете, недопоняв.
«Если не хочешь нажить лишних врагов, никогда с малознакомыми людьми не говори о религии, политике и футболе. Особенно – о футболе».
Это цитата из рабочей версии моего романа «Выбраковка». Позже я над религией и политикой смилостивился, и вторичное упоминание о футболе выкинул.
А озвучивал герой сию народную мудрость после вот какого случая. По сюжету двое стоят у выхода из московской станции метро «Кропоткинская». Четко в створе между персонажами красуется некое здание. Негоже православному косо в его сторону глядеть, а гоже креститься и радоваться, однако… Типовой армейский храм девятнадцатого века тем и хорош, что типовой да армейский. Небольшой, пропорции соблюдены, прочно стоит на земле, но и не попирает ее собою. Увы, когда его разгоняют до неимоверных размеров, все свое благолепие он теряет напрочь. Кажется, что перед тобой работа советских времен. Впечатление несколько экзотическое – будто наш Главный Храм строили большевики (ой! а разве не они строили-то?). Ладно, не будем о спорном и грустном. Так вот. Дальше происходит следующее. Позволю себе большую цитату.
«…Из метро вышла женщина средних лет, остановилась рядом с выбраковщиками и, глядя куда-то промеж них, в сторону огромного белокаменного храма, осенила себя размашистым крестом.
– Смотри, – Гусев толкнул Женьку локтем. – На нас уже крестятся.
– Странно, что еще не молятся, – подыграл Женька.
Женщина бросила на выбраковщиков укоризненный взгляд. Гусев, собственно, для этого ее и поддел – хотелось заглянуть человеку в глаза. С одной стороны, он весьма уважительно относился к религии как некой философской системе. Но в то же время недолюбливал религиозных людей. Было в них что-то такое, чего Гусев не понимал. Добровольное подчинение загадочной высшей силе казалось ему выбором как минимум странным. У него не укладывалось в голове, почему нельзя соблюдать десять заповедей просто из элементарной порядочности. Без непременного погружения в мир церковных психотехник, когда на тебя постоянно исподволь давят – если не православными мантрами, так самой внутренней архитектурой храмов. Да еще и поесть вволю не дают.
– Как не стыдно, молодые люди, – сказала женщина строго, но без агрессии. – Сами не веруете, тогда хоть не кощунствуйте.
Глаза у нее оказались именно такие, как Гусев и предполагал – с легкой отрешенностью, почти незаметной, если не знать, что искать. Глаза человека, с которым Бог, и теперь ему море по колено.
В отличие от самого Гусева – беззащитного перед мирозданием, вечно сомневающегося, но зато свободного.
Женщина отошла было, но вдруг повернула назад.
– Скажите, – мягко спросила она, заглядывая Гусеву в лицо, будто тоже проводя свой эксперимент, пытаясь разгадать душу безбожника. – Неужели вам не страшно?
– Мне-то чего бояться? – удивился Гусев. – У меня перед ним, – он ткнул пальцем в небо, – никаких обязательств нет. Мы ни о чем не договаривались. Это вам, я так думаю, положено бояться, вы же ему душу продали…
Женщина вздохнула, покачала головой и ушла, мелко крестясь и что-то бормоча себе под нос. Наверное, прося у божества снисхождения к идиоту Гусеву…»
Если вы читали «Выбраковку», и книга произвела на вас впечатление, то вы наверняка помните, что Гусев не сволочь какая-нибудь редкостная, а просто глубоко несчастное существо. И между прочим, не считая данного конкретного богохульства, на протяжении всего романа герой не нарушает ни одной из заповедей – как бы ни подталкивала его к греху живодерская профессия. Он даже кумира себе не творит, хотя мог бы. А случай с женщиной, крестившейся на храм – так он просто не мог его упустить. Он ведь не атеист, а обычный безбожник. Ему очень интересно: как, почему, зачем приходят люди к религии. Вот герой и не удержался, решил добыть информацию. В свойственной ему манере – тетку подначил. Давайте уж его извиним за это, он все-таки не пай-мальчик, а шериф.
Так сложилось, что «Выбраковка» – роман с мощной документальной подкладкой. В нем большинство второстепенных событий, несущих смысловую и эмоциональную нагрузку (как процитированный эпизод), взято прямо из жизни. Списано с точностью до звука, жеста, взгляда. Несколько лет я по крупицам собирал подходящие сценки, которые наблюдал со стороны, или в которых участвовал сам. Но один момент, каюсь, был автором спровоцирован. Неосознаваемо. Когда глубоко погружаешься в текст, постоянно находишься в нем половиной мозга, что бы ни делал (единственное, за что я недолюбливаю свою работу), невольно принимаешься актерствовать. Уже на подготовительном этапе, прикидывая «раскладку по персонажам», ты вычисляешь – вот эту, и эту, и эту еще роль придется отыграть, как на сцене. Пусть не выходя из-за рабочего стола, но вжиться в шкуру героя, чтобы на бумаге он выдавал максимально правдоподобные реакции. Увы, как я ранее отметил, из текста не вырваться. Либо ты в него занырнул, либо вынырнул. Середины нет. И значит, волей-неволей, ты постоянно выискиваешь в окружающем мире какие-то моменты, способные вызвать эмоциональную реакцию героя, которая обогатит текст. И соответственно реагируешь сам – почти как персонаж. Буквально на грани.
Ну, и когда из метро вышла эта женщина, во мне тут же проснулся старший уполномоченный Агентства Социальной Безопасности Павел Гусев. Тем более, что рядом стоял друг, всегда готовый подыграть, я даже на расстоянии в метр чувствовал его невидимое крепкое плечо, и не обманулся. Вот так иногда делается проза. Когда событие не идет на ум, его можно попросту организовать и впоследствии описать. Старое доброе ноу-хау. Чем-то оно мне напоминает методы, которые еще в Древнем Риме практиковал один высокопоставленный графоман. Вроде бы и не очень похоже, а осадок неприятный остается.