Генка, конечно, пророчил, что и с главой семейства за такие-то деньги ей придется спать. И в рожу схлопотать можно запросто. И вообще, пропашешь месяц, а ни доллара не заплатят. Но Настя все равно отправилась в столицу – хуже-то, чем сейчас, все равно не будет. У них даже за свет полгода не плачено, из ЖЭКа приходили пугать, что за долги вообще электричество отрежут.
И ничего особенно страшного в новой работе не оказалось. Загородный дом, правда, оказался скромненькой трехкомнатной дачкой, и спать Насте приходилось на кухне, а вещи свои держать в чемодане, возле кровати. Даже зубную щетку с шампунем, попользовавшись, туда прятала – потому что хозяйке не нравилось, что в ее ванной чужие предметы личной гигиены стоят. Мамаша вообще оказалась с придурью, а ребенок – скандалистом и крикуном. Один папаня нормальный, только он на даче почти и не появлялся, жил себе в московской квартире барином.
И зарплату, хотя и с кислыми физиономиями, выдавали исправно. И домой отпускали неохотно, а что поделаешь? Если паспорт у тебя украинский, каждые три месяца положено выезжать.
Генусь все равно ворчал, конечно. Хозяйство на нем осталось, тяжело, и дочка растет, дурной норов проявляет, и без бабы ему несладко. Но у Насти тут разговор короткий: не нравится – домой вернусь. А ты зарабатывай сам. И чтобы не меньше, чем у меня, выходило.
Ну, Генка и смирился. Даже нравилось ему: на работу ходить не надо, дочку, если не болеет, в садик отведи, а сам на диване валяйся, телевизор смотри. А на ужин и папа, и ребенок с превеликим удовольствием макароны ели или сосиски – в садике-то совсем погано кормили, и дочурка с голодухи на любую еду набрасывалась.
Настя тоже с новой работой пообвыклась. Даже радовалась, что бог ее тихоней создал. Потому что быстро поняла: те няни, кто капризничает, свой норов показывает, – на этой работе не задерживаются. Их, голодных хохлушек, по Москве тысячи рыщут, хозяевам только выбирай.
А у нее репутация создалась такая, что сама выбирать может. И образованна, и терпелива, и по хозяйству все умеет, и приказы мамашек, даже самые глупые, беспрекословно исполняет. Считала, неразумно гоношиться, если капитализм наступил. А при нем кто платит – тот музыку и заказывает…
И Настя, кстати, быстро поняла, какая музыка у работодателя нынче в цене. Многие-то коллеги ее, менее удачливые, как считали: ребенку памперс сменить да в ладушки с ним поиграть умеешь – значит, уже няня. Хотя на самом деле это не няня, а сиделка. А няня, помимо диплома, еще и языки иностранные знать должна, и методики всякие (почти как те, которым их в институте учили, только с новомодными наворотами). И еще хозяева любят, когда няня без акцента говорит, да еще и умными, неизвестными им словами сыплет: моторика, пальчиковая гимнастика, перинатальные матрицы…
Потому она старалась: купила учебников по английскому, когда ребенок спал, пыталась скудные институтские знания освежить. И на модные книжки по раннему развитию не скупилась.
Вот и перебралась с первой своей работы, с жалкой дачки, уже в загородный домик рангом повыше. И комнату отдельную ей выделили, и даже один выходной в месяц давали – можно было в Москву съездить, хотя бы по Красной площади погулять. (Выбираясь в центр, Настя обязательно заходила во дворик старого здания МГУ, куда когда-то пыталась поступить, бездумно вслушивалась в щебет счастливых студентов, вдыхала дым их сигарет и грустно вздыхала.)
А потом ее агентство няньское, абсолютно бесплатно на курсы повышения квалификации отправило. Пустая трата времени, по большому счету, зато корочки выдали с красивыми золотыми буквами: «МОНТЕССОРИ». И попала она на работу в совсем уж крутой особняк: тут у нее не просто комната отдельная была, но и ванная собственная, и даже машина с шофером в распоряжении. В основном, конечно, вместе с ребенком ездить приходилось, но иногда и сама выбиралась. Хоть человеком себя почувствовала впервые в жизни! Одевалась-то теперь прилично (хоть денег и жаль, но в контракте написано: «обязана выглядеть в соответствии со статусом работодателя», и специальная статья расходов, исключительно на одежду, добавлялась). И даже в кафе себе могла позволить в выходной сходить, не говоря уже о «Макдоналдсе».
Вот в такой-то уик-энд, когда Настя, принаряженная, на личном шофере, собиралась в город, ей Юлька и позвонила. Веселая, щебечет в трубку: «Я, мол, в Москве, давай встретимся!»
Настя, признаться, ожидала увидеть подругу, помятую жизнью, с затравленным взглядом. Однако Юлечка выглядела прекрасно: похудела, похорошела, на безымянном пальце бриллиантик сверкает. Да еще и на машине приехала – для Рублевки смешная, «Дэу Тико», вроде «Оки» – зато, сказала, своя. И доложила радостно: нашла наконец она своего суженого. Мужчина в возрасте. Разумеется, из деловых, даже сидел, похоже. Но зато добрый, ласковый, щедрый. И ее любит – больше жизни.
Настя не очень-то поверила, конечно, привыкла уже к Юлькиным жалким принцам. Однако свежих фингалов, как ни приглядывалась, на лице подруги не разглядела. И глаза у той светились счастьем. Да и если машины с бриллиантами мужик дарит – значит, не совсем козел… Даже немного обидно стало: хотела-то сама похвастаться хорошей работой да добротной одеждой. Счет порывалась оплатить – только Юлька в ответ на это лишь расхохоталась. Сунула официантке две тысячи и важно добавила: «Сдачи не надо».
– Ну а когда свадьба будет? – заинтересовалась Анастасия.
– Ой, точно не знаю, – отмахнулась подруга. – Нам с пупсиком и так хорошо. Но вообще он наследника просит. Значит, скоро, наверно…
«Эх, не влипнуть бы тебе и в этот раз – еще посерьезней, чем раньше, – пронеслось в голове у Насти. – Чем выше взлетаешь – тем больнее падать…»
Но разочаровывать Юльку она, конечно, не стала. Только слово с нее взяла: если что вдруг случится, та обязательно ей позвонит.
– И ты, если что, звони, – благосклонно кивнула подруга. – Мало ли, вдруг тебе деньги понадобятся или отвезти куда…
И опять исчезла, почти на целый год.
Настя продолжала работать в своем особняке. Аккуратно вносила почти всю зарплату на депозит. Раз в три месяца, как положено, ездила домой… И однажды, приехав на день раньше, чем обещала, застала мужа в своей постели с какой-то молодайкой!
Разразился, естественно, страшный скандал. И Настя, хотя и вопила (как иначе в таких обстоятельствах?) на всю округу, понимала: Гену надо прощать. Все ж таки мужик. По три месяца без женщины – каково?..
Только оказалось, у супруга вовсе не мимолетная интрижка. И втрескался он в свою молодайку глубоко, серьезно и неразумно. Неразумно настолько, что немедленно потребовал у жены развод, а ребенку он, конечно, будет помогать, если получится.
Настя только вздохнула:
– Что она в тебе нашла-то, козле?..
Девка молодая, конечно, справная, но как, интересно, они жить будут? У нее ни кола ни двора, да и Генусь обрюзг, обленился, разве какую работу найдет?
Впрочем, не ее дело. Продаст, если прижмет, свою красотку в бордель – как жену в няни продал.
И Настя велела Генычу немедленно убираться. Благо делить было нечего – квартирка по-прежнему съемная. Муженек, правда, попробовал квакать, чтобы она ему половину своих сбережений отдала. С депозита, что на квартиру копились. Но Настя так на него цыкнула (насиделась уже в тихонях, хватит), что он хвост мигом поджал. Еще чего: своими кровными с ним делиться! К тому же ей теперь ребенка поднимать придется в одиночку…
Настя на недельку скинула девочку долго ворчавшей, что она очень занята, бабушке. И помчалась в Москву увольняться. Хозяева расстроились, но в положение вошли. Тем более что ребенок их уже подрос, ему через пару месяцев в школу. Отпустили с миром и даже рекомендательное письмо написали – на случай, если вдруг бабушка согласится взять на себя девочку и Настя надумает вернуться в Москву – продолжать свою карьеру няни.
В общем, все неплохо устроилось. Квартиру, конечно, не купила, но подкопить удалось за шесть лет работы изрядно. Припеваючи можно жить. Да и по девочке – не чужой, родной! – она соскучилась страшно. Дочка ведь в один из ее приездов – не нарочно, просто оговорилась – тетей ее назвала. Так что хватит уже по чужим семьям скитаться. Надо и своим домом пожить.
И только угнездилась Настя в родном городке, только они с дочкой потихонечку начали привыкать друг к другу – звонок. От Юльки. Голос дрожит, интонации – панические:
– Настька! Все, я пропала… Ты можешь приехать?
– Куда?..
– Да хоть в кафе, где мы в прошлый раз сидели… Нет, туда нельзя. К Пушкину подходи.
– Юль, да я не в Москве, – пробормотала Настя. – Я домой вернулась…
Подруга даже не спросила: когда, почему, зачем. Еще раз всхлипнула и деловито заговорила:
– Так… в Конотоп мне точно нельзя… А ты в Киев хотя бы можешь?
– Юля, ты с ума сошла? – взмолилась Анастасия. – С кем я дочку оставлю, и вообще…
– Так… в Конотоп мне точно нельзя… А ты в Киев хотя бы можешь?
– Юля, ты с ума сошла? – взмолилась Анастасия. – С кем я дочку оставлю, и вообще…
Но та опять перебила:
– Ты что, не понимаешь, что меня просто убьют – к чертовой матери?!
…А в Киеве рассказала. Пупсик разлюбезный втравил ее совсем уж в дрянную историю. В детали Настя не вникала, но что-то там с подставными фирмами было, через которые отмывали деньги. И Юля в тех фирмах значилась то ли директором, то ли бухгалтером. («Зачем ты согласилась?» – ахнула Настя. «Так он говорил, чтоб просто трудовую книжку было куда положить!») Ну а теперь сам пупсик исчез, а с нее, Юльки, требуют каких-то совсем уже несусветных денег. Чуть ли не долларов миллионы. А она про те миллионы – ни сном ни духом. «Тико» свой предложила – так над ней посмеялись только и неделю сроку дали. «А слинять попытаешься – со дна моря достанем и убивать будем медленно, в охотку…»
– Да что с тебя взять-то? – воскликнула Настя. – Не понимают, что ли?..
– Понимают – не понимают, а с тобой мы, подруга, наверно, в последний раз видимся, – грустно вздохнула Юлька.
И Настя потом так и не смогла вспомнить, кому из них в голову пришла эта идея. Что когда-то они были настолько похожи, что их называли сестрами. Да и сейчас обе светленькие, сероглазые, тонкогубые… Уж по дрянного качества фотографии в паспорте одну от другой точно не отличишь. И вот если бы Настя была так добра… что отдала бы подруге свои документы… паспорт, и диплом, и рекомендательные письма, конечно…
– Мне бы только пересидеть, чтобы им и в голову не пришло, где меня искать! – рыдала Юлька. – А детей я, вообще-то, люблю, я тебя не подведу, ты не сомневайся!
– Но куда ты пойдешь?.. В агентстве-то никого не обманешь, там все меня знают, – защищалась Настя.
– А что, агентств в Москве, что ли, мало? – парировала Юлька. – Найду другое. Ну, пожалуйста, ну, прошу тебя!.. Им и в голову такое не придет. Я устроюсь на работу, закреплюсь, время какое-то пройдет… А ты через полгодика в милицию заявишь, что паспорт потеряла…
И Настя – все-таки не зря все считали ее доброй и безответной – согласилась помочь подруге. Что, в конце концов, такого?.. Ей самой паспорт пока не нужен, на работу в Украине все равно не устроишься, да и ездить она никуда не собирается. А если когда-нибудь вдруг сама решит в Москву няней вернуться, так просто в свое агентство придет, и примут ее наверняка с радостью. Вряд ли выплывет, что в каком-то еще доме Настя Павлючкова работает. А если обнаружится – она Юльку покрывать не станет. Скажет, что та у нее документы украла просто…
Да, сложности, конечно, на свою голову. Но они ведь с Юлечкой уже тридцать лет знакомы. С песочницы. И пусть подруга непутевая и никчемная – все равно нельзя допустить, чтобы ее за чужие грехи жестоко убили.
* * *Кривцов слушал начальника охраны внимательно, не перебивал. И даже когда его личный мобильник зазвонил, только рявкнул в трубку:
– Занят. Через часок перезвони.
А по завершении рассказа расхохотался. Сочно, раскатисто. И, утирая выступившие на глазах слезы, глумливо вопросил:
– Значит… вместо дипломированной няни… с дипломом, с кучей каких-то регалий… в моем доме работало обычное чмо хохлацкое?..
Шофер (до того серьезно и внимательно взиравший на дорогу) впервые не удержался, хмыкнул.
– Ну-у… я бы не стал ставить вопрос именно так… – пробормотал Володин. – Со своими обязанностями Настя в целом справлялась…
– О да, – саркастически произнес Кривцов. – Шлюхи, когда остепенятся, становятся прекрасными матерями. Кажется, это у Куприна было? Чушь.
И – уже безо всякого веселья – выстрелил вопросом:
– А эта вобла из «Идеальной няни» куда смотрела?.. – Он передразнил: – «Каждый наш кандидат тщательно проверяется… В том числе по милицейским каналам…»
– Так проверяли же Анастасию Павлючкову! – бросился на защиту Евгении Юрьевны Володин. – Документы ее, рекомендации – ее! Внешне они с этой подружкой похожи, а фотографии в паспорте – сами знаете, какого качества. Никто и подумать не мог… А дальше вы, наверно, помните… Когда Павлючкова у нас уже год проработала, встал вопрос, чтобы ее за границу взять. Вместе с Еленой Анатольевной и Лизой. И вы же сами сказали: нужно российский паспорт ей сделать, потому что украинкам визы неохотно дают… – И покаянно добавил: – Ну, я и сделал… И снова ее проверяли, и тоже без проблем все прошло, потому что Настя – в смысле настоящая Настя – заявление об утрате документов так и не подала…
– Гениально, – буркнул Кривцов. – В мой дом, оказывается, может под видом персонала проникнуть кто угодно. Убийца. Вор.
– Ну что вы, Макар Миронович, – горячо возразил Володин. – Уверяю вас, это абсолютно нетипичный, исключительный случай. – И виновато добавил: – Она ведь действительно походила на няню… Да и с Лизой управлялась неплохо…
И приготовился: хозяин сейчас, конечно, опять взорвется. И будет бушевать весь остаток дороги. Однако тот неожиданно спокойно сказал:
– Ладно. Проехали. Так, значит, менты теперь думают, что эту Настю – которая на самом деле не Настя – все-таки вычислили эти самые бандиты-кредиторы? И прикончили ее?..
– Ну… это одна из версий, – протянул начальник охраны. – Хотя вопросов все равно много. Как они проникли в дом? Как им удалось остаться незамеченными? И зачем такой риск? Не проще ли было разобраться с должницей на нейтральной территории? Тем более что она и в отпуска ездила, и выходные у нее бывали… Да и вообще, сколько лет уже прошло?.. И способ убийства нетипичный для этого круга. Зачем резать человеку вены? Куда проще пристрелить.
– А кому, кстати, этот ее любовник задолжал – ты выяснил? Имена, фамилии, клички? – небрежно поинтересовался хозяин.
– Настя – настоящая Настя – этого не знает. И менты, похоже, пока не выяснили.
– Или тебе не говорят, – фыркнул хозяин. И задумчиво добавил: – М-да… «Идеальной няне» теперь веры нет… Бери все под личный контроль. Понял?
– Не совсем, – осторожно произнес охранник.
– Надо эту новую няньку оттуда… как следует проверить. Поторопились мы с ней. Да тут еще и такие события в семье… На Позднякову больше не полагайся. Сам съезди домой к Долининой, с родителями ее поговори, с друзьями…
– Думаете, тоже проститутка? – осмелился пошутить начальник охраны.
Кривцов задумчиво ответил:
– Да нет. Слишком умна она для проститутки… И для няни, кстати, тоже.
– По-моему, зря волнуетесь, – покачал головой Володин. – Снаряд в одну воронку дважды не попадает.
– Заткнулся бы ты… психолог! – хмыкнул Макар Миронович. – Что ж Павлючкову не вычислил, если такой проницательный, глаза-рентген? Гляди, как бы радиацией не потравился у меня!
И Володин покаянно замолчал.
Не ему судить, конечно… Но у хозяина ведь тоже глаза есть. И о проницательности его ходят легенды. Чего же сам Настю не раскусил? Неужели не видел и как лже-Павлючкова с охранником Сашкой во всех углах обжимается, и что Лиза ее откровенно презирает. Однако ни слова не говорил, проверить – как сейчас новую няню – не просил. И зарплату каждый год прибавлял. Значит, устраивала она его. Потому нечего и придираться.
* * *Убивать глупо. Нет, сам процесс, безусловно, доставил бы ей удовольствие. Но где гарантия, что не поймают? Рисковать же собственной свободой из-за жалкого муженька совсем не хотелось. А вот вчинить Макару судебный иск надо бы. И потребовать все, что положено: половину совместно нажитого имущества, алименты на ребенка. Да еще и компенсацию за моральный ущерб – Лена до сих пор, едва вспоминала, как тщетно колотилась в ворота собственного дома, вся кипела.
Жаль, конечно, что у нее личного адвоката нет, но за подобное дело любой юрист возьмется. Тем более что и ситуация по всем статьям выигрышная: муж, отец ребенка, посмел выгнать свою законную жену из дома! Не дает видеться с родной дочерью. Безо всякого повода и причины! Судья однозначно на ее сторону встанет!
Лена уже почти собралась звонить, искать адвоката и действовать, да в последний момент призадумалась. Правда, конечно, на ее стороне, тут и сомневаться нечего, но… Она ведь не первая из успешных женщин, с кем мужья подобным образом поступают. И что – многих из этих мерзких павианов суды наши прижали?
У продюсерши N дети так и остались с мужем, и в собственный дом ей по-прежнему хода нет, несмотря на все официальные постановления-предписания.
А что до певицы К – отдала ребенка мужу как миленькая. А сама теперь только на каникулы сына берет.
К тому же Макар, похоже, от нее подобных действий и ожидает. Уверен, что жена немедленно в суд кинется.
А зачем играть ему на руку?
Лучше прежде все хорошенько обдумать. В конце концов, один-два дня никакой роли не сыграют. Да и по дочери, положа руку на сердце, она особо не скучала…
Итак, что задумал Макар? Какова его не ближайшая – но конечная цель?..