В ту злополучную ночь Кощей пошел на разведку, велев своим бойцам разбить лагерь и устраиваться на ночлег. Вернулся под утро – и обнаружил лишь трупы. По следам примерно понял, что произошло. Слова ворма подтвердили правильность его догадок.
– Зарезали вы только четверых. Двоих взяли в плен. Они у вас в поселении?
– Один, – поправил Килл. – Второй пытался сбежать, его пристрелили. А первый смирным оказался. Теперь с ярмом на шее в курильнице брагу варит… Значит, своих выручать идешь?
– Угу. А кто из них остался в живых?
– Голозадый часовой, – фыркнул Килл и тут же скривился от боли.
– Это мне ни о чем не говорит, – пожал плечами Кощей. – Описать его можешь?
– Ну так… На вид молодой совсем, а в волосах одна седая прядь. Крепкий такой. Вроде тебя. Только глаза у него другие. Трусливые, щенячьи.
Услышав последнюю фразу, Кощей вздрогнул, как от удара. Зло поиграл желваками и резанул ворма острым взглядом. Но тот ничуть не смутился. Повторил:
– Трус он. Я, когда его в кустах со спущенными штанами поймал, на мушку взял и молчать велел, он и не пикнул. Даже не попытался тревогу поднять, своих предупредить. За собственную шкуру трясся. Так и просидел молча на корточках все время, пока мои парни его товарищей резали… Да и потом… Когда тот, второй, бежать решился, он с ним не рискнул. Рабство предпочел.
Кощей помрачнел и показал ворму зажигалку:
– Откуда она у тебя?
– У твоего щенка отобрал. Того самого, с седой прядью.
– Значит, все же это он… – протянул Кощей, отвечая на какие-то свои мысли.
– Забудь о нем, – посоветовал Килл. – Это не человек, дерьмо. Брось. Уходи.
– Не могу, – губы молодого маркитанта исказила странная усмешка. Он повертел зажигалку в руках. – Особенно теперь не могу.
– Ну и дурак, если ради трусливого хоммута своей головой рискуешь, – Килл скорчил выразительную гримасу. – Да и не пройдешь ты к нам просто так. Хитростью еще мог бы. Но ведь твой план не сработал. Раскусил я тебя. Или новую разведгруппу станешь ждать, чтобы свой трюк повторить? Так это до следующей луны прождешь… Кстати, ты сильно рисковал, когда нам подставлялся. А ну как мы в тебя из укрытия бы стрельнули?
– Не стрельнули бы, – покачал головой Кощей. – Вам рабы нужны. Много рабов. Ту же брагу для продажи гнать. Или селитру для пороха варить. Сами-то вы запах мочи и навоза, поди, нюхать не хотите. У вас в селитряницах рабы вкалывают. Кстати, и с савеловских маркитантов вы плату за брагу и черный порох рабами берете.
Кощей знал, о чем говорил. За последние несколько дней он тщательно собрал информацию об этом клане вормов, в том числе и о том, как они добывают ценное сырье. Для производства селитры кустарным способом рабы вормов делают бурты, в которые сваливают навоз, золу, землю с кладбищ, солому, пищевые отходы. Все это обильно и многократно поливают мочой и помоями и оставляют для созревания. Затем обильно промывают теплой водой. Полученный щелок выпаривают в медных котлах – варят, а затем охлаждают в корытах.
– А ты много про нас знаешь, – удивился ворм. – Только далеко не все. И в крепость тебе не пройти. А если и войдешь, то назад уж точно не выйдешь. Безнадежное дело.
Вместо ответа Кощей обнажил трофейный стилет. При виде клинка Килл презрительно сплюнул и прохрипел:
– Значит, будешь из меня сведения вытрясать? План крепости и расположение часовых? Время зря потеряешь. Не скажу я ничего.
Кощей поморщился, мельком посмотрел на ворма и бесцветным голосом произнес:
– Скажешь. Все скажешь. И поверь, чем раньше ты это сделаешь, тем будет лучше для нас обоих.
* * *Наступила ночь. Закончив с вормом, Кощей отправился к тайнику, где лежали военный камуфляж, оружие и снаряжение. Переодевшись и оснастившись, маркитант повесил на шею бинокль, надел прибор ночного видения – большую редкость в послевоенной разрушенной Москве – и отправился к крепости мутантов.
С запада поселение вормов ограждали непроходимые развалины древних зданий. Неприступные горы из остатков железобетонных конструкций, шлакоблоков и прочего строительного мусора надежно защищали крепость от вторжения чужаков.
Оставшиеся три стороны вормы перекрыли толстым просмоленным бревенчатым забором. Вернее, соорудили настоящую стену с галереей боевого хода и стрелковыми башнями, в которых установили баллисты и барабанного типа гранатометы с боеприпасами на черном порохе. Имелся и один пулемет – самый настоящий довоенный «Корд», купленный у савеловских маркитантов за баснословную цену вместе с двумя цинками патронов.
«Продвинутый клан трупоедов попался, – отметил про себя Кощей. – Вот что с мутантами торговля делает. Мозги и навыки прям на глазах совершенствуются».
Сейчас стрелков в башнях не было. Зато по галерее боевого хода вышагивали часовые. В случае тревоги они точно успеют занять позиции в башнях.
Всего охранников на стене было четверо. У каждого имелся свой участок для патрулирования. Время от времени они встречались в точках пересечения маршрута, перекидывались парой слов и вновь расходились, бдительно оглядывая окрестности.
«Ай, молодцы, ребята, – еще раз мысленно похвалил противника Кощей. – Приглядываете друг за другом. Если один из часовых не подойдет вовремя к точке рандеву, то второй поднимет тревогу».
Маркитант задумчиво погладил приклад арбалета, просчитывая ситуацию.
«Какое-то время часовой на восточной стене остается один – остальные трое исчезают за углом. Можно снять его и попытаться перемахнуть через забор. Интересно, сколько у меня будет времени до того, как остальные караульные обнаружат тело?»
Кощей принялся считать, провожая взглядом сходящихся и расходящихся охранников: «Восемь… Двадцать пять… Шестьдесят четыре… Сто пятнадцать… Всё. Через две минуты отсутствие часового обнаружат. Маловато. За это время мне надо проникнуть внутрь, освободить брата и унести ноги… Нипочем не успеть. Значит, обратно прорываться будем с боем. Причем через пулемет. Хотя это проблема самая решаемая… И все же нужен отвлекающий маневр, чтобы выиграть время. Хорошо бы поджечь запасы селитры или взорвать пороховой склад. Вормам сразу стало бы не до меня. Но, увы. Ни до склада, ни до селитряницы не добраться. Они упрятаны в глубине поселения, подальше от крепостной стены и жилых дворов. Ладно, будем действовать по обстановке. А дельце-то, по ходу, предстоит веселое».
Кощей оскалил зубы в кровожадной усмешке и поймал в прицел арбалета часового. Однако стрелять не спешил. Продолжал осматривать место будущих военных действий. И вскоре обнаружил то, что искал.
«„Кукушка“! А ведь Килл не сказал об этом ни слова. Хитрец! Умолчал о самом главном. Думал, я не замечу и вляпаюсь по самое „не хочу“. М-да… Жаль, что все обернулось именно так. При других обстоятельствах с удовольствием пожал бы его когтистую лапу…»
Ворм, которого Кощей назвал «кукушкой», сидел в скрытке на четвертом этаже полуразрушенного здания и сверху контролировал часовых. Если прикончить хотя бы одного из них, то «кукушка» быстро заметит лежащее на галерее боевого хода тело и поднимет тревогу. «Кукушку» прятали от посторонних глаз побеги дикого вьюна, которые щедро оплели оконный проем. Кощей сумел обнаружить его только потому, что предполагал, где надо искать.
«Лучшего места для снайпера-наблюдателя не найти, – одобрил выбор вормов Кощей. – Я и сам посадил бы стрелка именно туда… А вот за тобой, „кукушонок“, никто не присматривает. Ты и станешь первой целью».
Маркитант медленно поднял арбалет. Однако поймать ворма в прицел оказалось непросто – скрытку почти полностью закрывали ветвистые побеги. Да еще как назло поднялся ветер, мешающий точному выстрелу.
Кощей знал, что права на ошибку у него нет. Если он не убьет, а только ранит «кукушонка», тот поднимет тревогу. И тогда придется отступить. Затаиться, выжидать. А брат тем временем останется в плену. Рабом.
Ну уж нет!
Лицо Кощея закаменело. Палец замер на спусковой скобе арбалета.
Маркитант тщательно сделал поправку на ветер, а потом нажал на спуск. Взвизгнула, распрямляясь, тетива из бычьих жил, отправляя к цели смертоносный болт.
Кощей прильнул к окулярам бинокля, пытаясь разглядеть силуэт стрелка. Попал или промазал? Поднимется тревога или нет?
Маркитант ждал, слушая ночь. Тишина. Значит, попал. С одного выстрела снял «кукушонка».
«Неплохо для начала», – сам себя похвалил Кощей. Настала очередь часового на восточной стене. По этой цели стрелять уже намного легче.
Кощей подождал, пока ворм окажется между башней с «Кордом» и площадкой с баллистой, и спустил тетиву. Тело часового обмякло, повиснув на парапете.
Всё. До поднятия тревоги осталось меньше двух минут. Обратный отсчет пошел.
Сердце маркитанта застучало как метроном, отсчитывая время.
Сто пятнадцать…
Кощей подхватил приготовленную заранее веревку с «кошкой» на конце и рванул к бревенчатой стене.
Кощей подхватил приготовленную заранее веревку с «кошкой» на конце и рванул к бревенчатой стене.
Бросок. Стальные крючья впились в парапет. Тренированное тело одним махом преодолело подъем.
Девяносто семь…
Кощей поискал глазами лестницу во двор. Ага. Она в ста шагах правее. Ее наверняка видит соседний часовой. Значит, забудем про нее. Придется вновь воспользоваться веревкой.
Но, прежде чем спуститься, маркитант торопливо осмотрел пулеметную позицию, площадку с баллистой, а затем быстро оглядел двор. Взгляд зафиксировал пустяковые, для неопытного человека, детали. Подъемный ковш с системой блоков. Рядом снаряды для баллисты: грубо обтесанные каменные ядра, и даже куски железобетона, явно принесенные из ближайших руин. По соседству ящик с сеном и ветошью. Во время боя сеном обвязывают снаряды и с помощью ковша подают на стену к баллисте. Затем поджигают и отправляют огненный подарок врагам.
Девяносто два…
Взгляд маркитанта заскользил дальше. Заметил тележку с бочками возле длинного бревенчатого здания. Похоже, это курильница, где гонят бухло. Именно там держат брата – вместе с другими рабами, которые заняты на производстве самогона. На ночь невольников приковывают к стенам внутри здания. Рабов там немного – два-три. Поэтому их не охраняют, справедливо полагая, что самостоятельно им не вырваться из железных оков.
Большая часть рабов задействована на расчистке руин и производстве селитры. На ночь их запирают в специальный загон. И вот там охрана уже есть. Но загон расположен в стороне от крепостной стены и курильницы.
Все это рассказал Кощею перед смертью Килл, после того как вдосталь нахрипелся от боли. Он же нарисовал маркитанту схему крепости. И, похоже, на этот раз не обманул.
Судя по таре, в том здании и впрямь делают брагу. В бочках не иначе первач, приготовленный к отправке савеловским маркитантам. Жаль, что тележка стоит далековато от внешней стены крепости, зато на пригорке, хоть и пологом. Сейчас тележку фиксируют подпорки, но, если их выбить, она покатится примерно в нужном направлении. Надо ее только чуточку развернуть.
Что ж… Тележка и станет первой костяшкой в череде падающих фишек домино…
Маркитант машинально сжал в ладони зажигалку. Принцип домино. Пользоваться им научил Кощея отец. Одна падающая костяшка неизбежно увлечет за собой другие. Так и в жизни. Если правильно выстроить цепочку событий, то каждое предыдущее будет провоцировать наступление следующего…
Восемьдесят семь…
Теперь позаботимся о «Корде». Кощей размотал с пояса длинный фитиль, сплетенный из горюн-травы. Один конец фитиля венчал пучок сухой травы. Маркитант положил его в ящик со снаряженными пулеметными лентами. Сунул туда же свою единственную гранату. Затем протянул фитиль поперек галереи боевого хода, заталкивая в щель между досок так, чтобы скрыть от посторонних глаз. Свободный конец спустил вниз по стене к ящику с сеном.
Фитиль такой длины будет гореть примерно полминуты. Если повезет, тлеющий огонек не заметят, и тогда подрыв боеприпасов произойдет в нужный момент.
Семьдесят один…
Драгоценное время утекало как вода сквозь пальцы.
Кощей подхватил труп часового и спустил его со стены во двор. Следом соскользнул сам.
Шестьдесят четыре…
Маркитант подскочил к ящику с сеном, запихал за пазуху пук сухой травы и несколько кусков ветоши. Затем взвалил труп на плечо и, крадучись, двинулся к тележке с бочками.
Пятьдесят пять…
Территорию крепости освещали редкие масляные фонари, но темных уголков оставалось полным-полно. Во дворе было безлюдно. Большинство вормов спали. Поэтому пока присутствие чужака осталось незамеченным.
Тревогу поднимут, когда обнаружат пропажу часового. А это произойдет меньше чем через минуту. Впрочем, возможно, удастся выиграть еще немного времени. Именно для этого Кощей и тащил с собой труп. Маркитант положил мертвое тело возле телеги с бочками, а сам приблизился к двери курильницы и остановился, прислушиваясь. Вдруг Килл соврал и там тоже есть охранник?
Но все было тихо. Дверь снаружи запиралась на засов. Снять его – дело одного мгновения.
Сорок восемь…
Кощей переступил порог курильницы. Внутри было темно, хоть глаз выколи. Но прибор ночного видения не подвел – маркитант быстро обнаружил в углу два скрюченных силуэта. Прикованные толстыми цепями за руки и за ноги к стене, люди спали в неудобных позах. Измученные дневным трудом, они даже не проснулись, когда Кощей подошел к ним вплотную.
Сердце молодого маркитанта забилось сильнее – он узнал в одном из пленников брата. Второй был ему незнаком.
– Стас, – ладонь Кощея осторожно потрепала брата по плечу. Тот застонал, завозился. Открыл глаза. Узнал…
– Тоха!.. Антон!.. Ты! Пришел все-таки, – пленник всхлипнул от избытка чувств и весьма громко звякнул цепью.
– Тихо, – цыкнул на него Кощей и кивнул на второго узника: – Этого разбудишь.
Но было поздно.
– Я не сплю, – внезапно бодрым голосом заявил незнакомец. – А ты Кощей, да? Стас рассказывал про тебя. Говорил, что ты обязательно придешь… Кстати, меня Ксаном кличут… А как ты собираешься освободить нас? Эти цепи так просто не разорвать.
Кощей проигнорировал болтливого раба. Снял ПНВ, зажег небольшой химический фонарь. Осветил кандалы брата. Велел ему:
– Сиди, не шевелись, – затем снял с пояса керамическую флягу с царской водкой.[4] Аккуратно открутил крышку и налил оранжевую жидкость в пазы замков. Осторожно закрыл крышку, вернул флягу на место. – Скоро подействует. А пока сиди тихо и жди.
Кощей собирался погасить фонарь, но Ксан остановил его резким возгласом:
– Значит, меня ты освобождать не собираешься?
– Нет, – отрезал маркитант. Времени на разговоры и лишние телодвижения не было. Этого самого Ксана освобождать просто некогда, счет идет на секунды. Да и царской водки на него жаль, а по-другому кандалы не снять. Разве что выстрелить в них, но цепи слишком толстые, их хрен перешибешь. Только зря дефицитный боезапас тратить.
– Без меня и вы не уйдете, – предупредил Ксан. – Я буду кричать.
– Не будешь, – Кощей обнажил нож и шагнул к нему.
– Погоди! – Даже в неверном свете фонаря было видно, как побледнел пленник. – Я заплачу за свою свободу! Заплачу!
– Чем?
– Картой! Я из-за МКАДа! Знаю, как туда пройти, – торопливо выпалил Ксан.
– Лады, – Кощей коротко кивнул и вновь потянулся за флягой с царской водкой. Цена сто́ящая. Придется уходить втроем.
«Двадцать пять», – напомнил внутренний метроном.
– Ждите. И не вылезайте, что бы ни случилось, – скороговоркой велел пленникам Кощей. – Начнется тревога, к вам зайдут охранники проверить, делайте вид, что все еще в кандалах.
Не дожидаясь ответа, маркитант выскочил из курильницы, закрыв дверь на засов.
Девятнадцать…
Кощей приблизился к телеге с бочками. В одной из них вытащил пробку, принюхался. В нос шибанул ядреный запах алкоголя. Крепкое пойло. Почти чистый спирт. То, что надо.
Маркитант разместил между бочками сено и куски смоченной в браге ветоши. Достал из кармана два пузырька: один с темно-красными кристаллами марганцовки, а второй со сладковатым прозрачным глицерином, купленными у химиков Ниитьмы.
За эти два пузырька и маленькую флягу с царской водкой пришлось заплатить баснословную цену – новенький, только что расконсервированный «Грач» и две винтовки Мосина с патронами. Но Кощей не жалел о покупке. Именно такие вот спецсредства и выделяли его из толпы маркитантов, которые предпочитали действовать напролом. И погибали. Или были вынуждены уйти ни с чем, не справившись с особо упрямым замком на складе с добычей. В отличие от них, Кощей еще ни разу не потерпел поражения. Все говорили, что ему просто везет. И только он сам знал, что удача выкована его собственными руками и головой…
«До поднятия тревоги осталось восемнадцать секунд», – напомнил внутренний метроном.
Быстро и аккуратно Кощей высыпал щепотку кристаллов марганцовки на сухой кусок ветоши, полил глицерином, завернул в тряпку и разместил среди сена между бочек.
Всё, цепочка событий-домино выстроена. Осталось лишь подтолкнуть первую «костяшку», – и остальные повалятся сами, причем в нужной последовательности.
Десять…
Кощей поднял с земли труп ворма и усадил его на тележку, подперев бочкой.
Теперь пришло время уронить первую из «фишек» домино – выбить из-под колес подпорки, развернуть транспортное средство и столкнуть с пригорка. Сказано – сделано. Вскоре тележка уже катилась в сторону крепостной стены, а маркитант бросился бежать в противоположном направлении, лавируя между глинобитными хижинами вормов, – туда, где размещался загон для рабов, вкалывающих на расчистке руин.
Маркитант двигался быстро и осторожно, не замечая, что машинально начал считать вслух:
– Пять…