Когда фашисты возобновили наступление, стало ясно, почему они прерывались. Танков стало еще больше. Лично не считал, но докладывали, что машин шестьдесят есть. Таким количеством можно из любого мешка вылезти. Когда ударили замаскированные полки с флангов, немцы поступили странно, решив продолжать атаку на нас. Видимо, посчитали, что так проще. На самом деле, они шли очень плотно и, когда в небе появились «Пешки» и посыпались бомбы, начался ад. За то короткое время мы не успели приготовить нужное количество напалма. Сделали всего восемь бочек, но и этого хватило. Эффект вышел – потрясающий. Я сначала сделал бутылку и проверил, а потом, подгоняемый Истоминым, с помощниками сделали уже большую партию. Но, как и у Конюшевского, получился больше эффект, а не эффективность. Но врагу действительно – хватило. Как они бежали!
Фрицы тоже, конечно, вызвали авиацию, но пока те летели, девятка бомберов проредила танки так, что немчура повернула назад. Вот тут-то их и ждал сюрприз. Атаковавшая вовремя с юга дивизия имела десяток танков, Т-28, конечно, не КВ, но немцам хватило. Кольцо было уже замкнуто и по ним вдарила артиллерия. Деморализованные, после «поливки» напалмом, солдаты противника бежали в разные стороны, не зная, где им спрятаться. А с двух сторон летевшие снаряды добавили им впечатлений. Подошедшее тем временем подкрепление, в составе тридцати танков, тоже разных «БэТэшек», забило последний гвоздь в крышку немцам.
Тут и там появились белые флаги. Нам это тоже было на руку, силы были на исходе. В плен сдалось много офицеров, от лейтенантов до оберстов. Особенно радовался Иванцов, когда к нему привели генерала. А уж простых солдат и всяких ефрейторов с фельдфебелями – замучаешься считать. Мы собрались в штабе одного из запасных полков.
– Ну и дали мы им шороху! – заявил Иванцов, сам участвовавший в бою и получивший пулю в руку.
Он выложил на стол карту, все склонились над ней.
– Немецкий генерал сказал, что тот, кто такое придумал, заслуживает петлю. Дескать, это бесчеловечно! Ага, человеки нашлись. До сих пор этому генералу не приходилось бывать в котле и тем более сдаваться. А уж про огонь с небес – так это вообще отдельная песня. Но он высоко ценит жизни солдат и вынужден был поднять руки, чтобы прекратить эту мясорубку.
Надо все-таки отдать должное этому генералу. Благодаря его человечности, мы и сами остались в живых. Да еще захапали кучу трофейной техники. Теперь у нас была нехватка танкистов, ибо танков резко прибавилось.
Иванцов проведя линию по карте, сказал:
– В радиусе десяти километров немцев нет. Да еще бомберы удачно завернули и снесли аэродром у фрицев. Они сейчас будут подтягивать сюда войска, чтобы заделать дыру в линии фронта. Мы же будем им всячески мешать. В этом нам помогут немецкие же танки.
– Давайте воюйте, покажите немцам, что мы не лыком шиты, – это Истомин взялся поддержать Иванцова. – А мы убываем.
– Что, все проверили? – в шутку спросил подполковник.
– Да, все. Нам пора.
Когда мы грузились в полуторку, к нам подошел Зимин, сказал, что отправил Вано в госпиталь, а казах так вылечится. Они тоже уезжали к себе. Мы попрощались с парнями, я попросил Саню приглядывать за дедом. Обещал ему, что еще встретимся. А уже на следующий день мы инспектировали новую часть. Таких в планах Истомина было несколько. С Иванцова мы начали потому, что ситуация тогда была критической. Если бы не план Ставки – и кто придумал-то такое? – подполковник Иванцов уже лежал бы в сырой земле. Хотя, помнится, вроде у Горбатова в мемуарах читал о таком способе обороны.
Глава 15
В очередной дивизии, которая располагалась в небольшой деревушке на краю леса, недалеко от Гатчины, мы уже заканчивали инспекцию, как попали в глубокую задницу. Проезжая через лес из расположения одного полка, попали в грамотно организованную засаду. Засадили нам по самые помидоры. С Истоминым мы потерялись почти мгновенно, нас выдернули из машины в разные стороны в одну секунду. Не знаю, как он, отстрелялся или нет, а я «попал».
Граната разорвалась почти под колесами. Водитель остановился резко, я не успел встать, как меня трое прямо из кузова вытянули на землю. Бойцы, что были с нами, еще отстреливались, а меня уже куда-то волокли по лесу. Отец у меня не Брюс Ли и не Джеки Чан, но в юности я занимался самбо и каратэ. И довольно успешно. Решил ждать, где-то они должны остановиться на отдых. Не потащат же меня через линию фронта прямо сейчас. До нее дойти еще надо. И точно, примерно через час бега они остановились. Нашли место, видимо оговоренное заранее, так как даже костер развели. Меня обшмонали, ремень с пистолетом сняли, гранату в кармане нашли. Нет, это не кино, нож из-за голенища тоже вытащили. А больше у меня ничего и не было. Забрали документы и долго разговаривали, я немного подучил немецкий, упражняясь с Истоминым, поэтому понимал. Не все, конечно, лают как собаки, «гав-гав-гав», «гав-гав-гав». Но в целом картина была такая: фрицы должны встретиться с отставшими именно здесь, радовались, что удачно выполнили приказ.
Фрицы жрали. Тушняк, предварительно разогретый на костре, офигительно пах. Я, усевшись на землю, размышлял. Раз встали на дневку, значит скоро придут остальные, если остались. Времени мало. Устав глотать слюни, попросил у немцев пожрать. Гансы сначала расхохотались, говоря, чтобы я ел подошвы. На что я ответил, что даже подошвы надо есть руками, а у меня они связаны за спиной. Один из гансов встал, поставил банку на землю и подошел ко мне. Подняв меня, вытащил еще одну веревку и привязал к ноге, второй конец привязал к деревцу. Веревку на руках ослабил, и я сам ее стащил. Надо же, какой немец нынче не пуганый пошел. Принеся мне банку тушенки, открытую, поставил ее на землю, говоря, чтобы я ел руками. Я уже хотел сесть, как фриц, на свою шею, ударил меня в живот. Согнувшись пополам, я выдохнул и со всей своей пролетарской ненавистью ударил непривязанной ногой ему по яйцам. Немец, согнувшись, что-то замычал, а я, уже схватившись за ножны фрица, тащил из них штык-нож, выдернул его в один миг. Ржавший надо мной до этого фриц пытался разогнуться, но я был быстрее. С ножом обращаться меня в свое время, хорошо натаскали. Клинок вошел ему снизу вверх в горло. Ганс забулькал и начал заваливаться на меня, а я, подхватив его под руки, прикрылся им от возможной стрельбы. Но ее не последовало, я попробовал дотянуться до кобуры, держа немца, одной рукой, это было не очень удобно. Нащупав клапан, расстегнул кобуру. Вытянув пистолет, направил его в сторону двух, уже стоящих у костра, надеясь, что патрон в патроннике. Те, видимо, не поняв, что их друган уже на небе, не стреляли. Один вражина, направив на меня МР-40, хлопал глазами, а второй и вовсе не успел поднять свой пистолет-пулемет. Я крикнул, чтобы бросали оружие, но те стояли как вкопанные, тогда мне пришлось положить немца на себя, а второй освободившейся рукой дослать патрон. И правильно, в стволе патрона не было. Немец с поднятым МР-40 тоже передернул затвор, но поздно, выстрел резанул по ушам и эхом разлетелся по лесу. Второй фашист рыпнулся было за своим оружием, но вторая пуля, выпущенная с пяти метров в его сторону, охладила его пыл. Следующим выстрелом я уложил его наповал. Скинув с себя труп, надо же, привык, даже позывов для тошноты нет, быстро отвязал ногу. Кровищи вокруг… Я так и вовсе весь был облит. Подойдя к остальным, неживым, собрал оружие, снял подсумки с магазинами. Гранаты. Запихал все в первый попавшийся рюкзак. Так, наверное, скоро гости пожалуют, если кто-то остался. Надо встречу подготовить. Дохлых фрицев оттащил под кусты. Сам выбрал место в других так, чтобы было видно всю полянку. Улегся на гансовскую плащ-палатку, положил рядом оба пистолета-пулемета, запасные магазины. Проверил, снаряжены ли. Подумав, вытащил гранату.
Ждал я не долго, даже не успел замерзнуть. Примерно через час послышались осторожные шаги, ветка хрустнула. Увидев, я закусил губу. Майор ГБ Истомин плелся между двумя гансами, весь в кровище. Наверное тоже, как у меня, до ножа дошло. Форма на нем была вся в грязи и порвана. Черт, взяли все же, ну видать и им досталось. Всего двое. Они уже подходят, чего делать-то?
Когда оставалось всего метров десять, я швырнул им под ноги гранату, не сдернув колпачка. Сработало в очередной раз. И как не сработать, я и сам бы рухнул сразу же, инстинктов никто не отменял. Первый идущий ганс тут же упал на землю, Истомин за ним, а второй фашист замешкался, видимо прозевав момент. Треснул МР-40, ганс хватаясь за воздух, завалился на землю. Тот, что шел первым, открыл ответный огонь. Но ему на спину прыгнул Истомин, не знаю, чем бы это закончилось, но я в два прыжка оказался возле них. Ганс уже подмял под себя майора, тот не мог со связанными за спиной руками сопротивляться. Я пробил со всей дури фрицу ногой в лицо, того отбросило. Я навел пистолет-пулемет, но майор меня остановил.
– Оставь его, надо взять с собой, поговорим немного, – сказал он.
– Хорошо, как вы? – я стоял как истукан, не зная с чего начать.
– Развяжи, потом поговорим.
Быстро развязав веревку, я связал немца. Причем по рукам и ногам. Поднял гранату, заткнул за пояс.
– У него в кармане мои документы, – произнес Истомин.
– О, блин. Так мои-то, тоже где-то рядом, а я и забыл. Вы не ранены, товарищ майор?
– Просто побит, норма. Сейчас отдохну… – Истомин принялся растирать руки.
Я пошел искать документы в карманах убитых мной ранее. Когда обыскивал, подошел Истомин.
– Во бля, трое. Как же ты их так? – вытаращил глаза майор.
– Да блин, как в сказке, – я нехотя ответил. – Они, похоже, конкретно нас искали, ну или вас! Сдала сука какая-то.
– Вот и хорошо, что не завалил последнего. Поспрашиваем. Может, и знает что.
– Да хрен он чего скажет, скорее всего и не знает ничего. Только свои обязанности, – я зло сплюнул в сторону. Вытащив у одного немца сигареты и зажигалку, скорее закурил. Руки тряслись. Увидев это, майор сказал:
– Посмотри у них, может, у кого шнапс есть. Выпей немного, пройдет.
– Не пью я. Совсем.
– Это плохо. Трясучку на раз отбивает. Чего, всегда так колотит?
– Только когда ножом валю. Ладно хоть блевать перестал. А то раньше…
– Пойду, поспрошаю, может, еще неучтенные какие остались.
А я достал банку тушенки, обтер как следует свою финку, забрал ее сразу, как только освободился, и начал есть. Майор вернулся быстро. Протянул руку, попросил поделиться. Я достал еще одну банку и подал ее Истомину. Быстро перекусив, майор рассказал следующее. Сдали нас свои, кто именно, немец, конечно, не знал, их забросили сюда давно, но утром пришел приказ на захват представителей Ставки. У них было даже примерное описание нашей группы. Я предполагал, конечно, что такие вылазки опасны, но сдали нас – свои. Бойцов охраны положили всех. Но и они выбили у немцев больше половины. Здесь должны были встретиться те, кто выживет. Забирать их будут завтра. Тот, кто нас сдал, подсказал коридор, свободный от войск до восьми утра. А предатель должен уходить с ними.
– Во придумал, сука! – прошипел Истомин. – Ну я ему теперь уйду.
– Ладно, идти пора. Куда только? Меня быстро волокли, не понял даже в какую сторону, – сказал я.
– Да тут не так уж и далеко. Я помню, по карте смотрел, тут рядом два полка стоят. Наверное, на их стыке нас и хотели протащить. Дай один автомат.
– Да, пожалуйста, их тут целых пять. Если не далеко, то я все заберу. Нашим все пригодится, патроны надо с тех поснимать, – я показал майору на его бывших мучителей. Кстати, второго он уже кончил.
Примерно через час скитаний нас окликнули:
– Стоять, бросить оружие, руки вверх!
Мы последовали требованию. К нам подскочили два бойца, обыскав нас, забрали документы.
– Кто такие? – откуда-то сбоку прозвучал сочный бас.
– В документах сказано. Прекратите дурака валять и подойдите сюда. Спустя несколько секунд из-за густой ели вышел огромный детина с мосинкой в руках. Боец, который забрал наши документы, протянул их этому здоровяку, видимо, командиру. Посмотрев в документы, сравнивая фотокарточки с оригиналом, «Детина» кашлянул. Протянув корочки мне и Истомину, вскинул к виску руку и произнес своим густым басом:
– Здравия желаю, товарищ майор государственной безопасности, младший сержант Борисов, командир охранного отделения.
– И чего вы тут охраняете? Лес? – недовольно спросил майор.
– Так поставили сюда, сказали здесь стоять, я тоже не понимаю, что мы тут делаем. Вроде сидели на опасном участке дозором, а нас сюда.
– А кто приказал? – Истомин вдруг прищурил глаза.
– Так капитан наш, сказал, что здесь место не прикрыто. Вот, вас поймали, – немного смутившись, ответил младший сержант.
– А проведи-ка ты меня к вашему начальству, к капитану, то есть. И отделение свое возьми. За нами нет никого, так что не бойся.
Мы прошли немного по лесу и вышли к каким-то домишкам.
– Что тут за деревня? – спросил Истомин.
– Да бывшая деревня, ушли местные, пустая она совсем. Мы тут стоим. Вон в том домишке, где печь топят, командиры и сидят, – сержант показал на маленькую избушку, из трубы в крыше виднелся дымок.
– Окружите дом, сержант. Никого не пускать, ни туда, ни оттуда. Серег, пойдем.
Мы осторожно подошли к дому. На крыльце стоял боец с винтовкой. Увидев нас, парень вытянулся, но майор не дал ему заорать, подставив к губам палец.
– Кто в доме? – спросил он у бойца.
– Командир роты и особист полка, – как-то испуганно прошептал в ответ часовой.
– Чего делают? – продолжал тихо Истомин.
– Да самогон пьют, бойцы раздобыли, когда народ из деревни ушел. А они отняли, меня за водой посылали, я принес, захожу, а они там квасят вовсю.
– Ну, пойдем, приведем их в чувство.
Войдя по-тихому в дом, мы оказались в небольшой комнатке. Два человека сидели за столом. Майор, оглядев их, рявкнул так, что оба вмиг протрезвели. Таких оборотов речи я и не слышал никогда. Истомин помянул их родных, колена до пятого. Эти вояки стояли по стойке смирно, судорожно пытаясь застегнуть пуговицы на гимнастерках.
– Товарищ оперуполномоченный, твою мать, ты вроде должен пресекать пьянство, а ты и сам налакался.
Особист не знал, что ответить, стоял и боялся рот раскрыть. Слишком пьян был. А вот капитан был смелый. Быстро придя в себя, начал возмущаться.
– А кто вы такой, что себе позволяете?
– Так это ты бойцов снимаешь с участка, наиболее подходящего для прохода диверсионных групп? – не отвечая на вопрос капитана, давил свое Истомин.
– Что? О чем это вы? – капитан растерялся.
– Как это о чем. Кто сейчас у тебя на стыке с соседями. Ни одного наблюдателя! А зачем ты их снял?
– Я никого не снимал, о чем вы?
– Так, капитан, ты арестован. Два часа назад в вашем районе, немецкими диверсантами было организовано нападение на сотрудников госбезопасности. По показаниям пленных, им помогал кто-то из наших. У меня есть подозрение, что это ты, капитан.
Остальное, я видел как в замедленном кино. Капитан выхватывает из кобуры ТТ, Истомин толкает меня в сторону. Я падаю и вижу, как майор тоже выхватывает ствол. Началась стрельба. Первым рухнул особист, его убил капитан, затем и сам повалился на пол. Майор Истомин медленно опустился на стул. Я увидел, как он прижимает руку к животу, и бросился к нему. В комнату уже вбежали трое бойцов.
– Вот и меня пуля нашла, Новиков, – майор медленно прикрыл глаза.
– Эй, майор, ты чего? Сейчас в санбат. Все будет в порядке, – я наплевал на субординацию.
– Хреново что-то мне, Серега. Дай воды, – Истомин тяжело дышал. Мне стало даже страшно, чего делать-то? Кто-то побежал за помощью, два бойца осторожно перенесли Истомина на кровать. Задрали гимнастерку, с правой стороны, ниже ребер, все было в крови. Ее было столько, что мне поплохело. Я вообще стоял как баран. Черт, ранение в живот – очень опасно.
– Чего стоишь, младшой, нарви скорее тряпок, вон простынь лежит. – Один из бойцов, мужик на вид лет около сорока, показал куда-то в сторону. Я ошалело оглянулся, на комоде в углу лежали какие-то тряпки. Подбежав, я схватил одну похожую на простынь. Разрывая на лоскутки, стал подавать их солдату. Тот сноровисто складывал их и прижимал к ране. Куда именно попала пуля, я не видел.
– Кровь не черная, хорошо! – опять подал голос солдат, державший тампон. – Возможно, печень не задело. Обойдется, видел уже и посерьезней раны.
Откуда-то появился военфельдшер и девчушка санинструктор. Врач первым делом выгнал всех на улицу, но майор попросил меня обыскать убитого капитана. Я начал шмон и старался не глядеть, что делает врач.
Тот что-то вколол майору, затем стал осматривать рану и подтвердил предположение солдата.
– Пуля внутри, но жизненно важных органов не задела. Сейчас извлечем и обработаем. Еще поживете, товарищ майор госбезопасности.
Дальше я смотреть вообще не смог, Истомин аж подпрыгивал на кровати, представляю, какая это боль. А я тем временем вытащил из кармана капитана фонарик, листочки бумаги в каких-то цифрах и надписях. Потом достал тонко скрученную в маленький рулончик бумажку. Развернув, офонарел. Капитан явно был в чем-то замешан. На бумажке был нарисован план построения обороны наших войск. Глубина обороны, количество не только танков и людей, но даже винтовок. Еще какие-то данные. Ладно, потом разберемся.
Врач продолжал заниматься своим страшным занятием, а я вышел. Подойдя к солдатам, стоящим неподалеку, прикурил немецкую сигарету, парни вели разговор.
– Ребят, а ничего подозрительного не происходило в последние дни? Может, новые люди появлялись или старые пропадали?
Ко мне обернулся тот сержант, который нас «поймал».
– Так из новых только вы и появлялись, а вот пропадать…
– Ты же рассказывал, что он где-то бродил почти сутки, – заговорил еще один солдат.