— Не заперто, входите, — послышалось из-за двери.
Джейми свел брови, осторожно повернул ручку. Будь он проклят, если замок действительно не открыт! Гром и молния! Единственный раз, когда он поднял шум, вместо того чтобы сначала проверить! Ну надо же такому случиться!
Он поспешно вошел, захлопнул дверь и выпрямился, скрестив руки на груди. Джорджина сидела на кровати в белом шелковом неглиже и пеньюаре, подаренных мужем на прошлое Рождество, и расчесывала длинные каштановые волосы. Он всегда любил смотреть на нее в такие минуты: еще одна привилегия, которой он был лишен в последнее время.
— Забыла запереться? — сдержанно осведомился Джейми, подозревая неладное.
— Нет, — коротко обронила жена.
— Только не говори, что история любви наших предков так тебя умилила, что ты вознамерилась меня простить! Не знал за тобой подобной сентиментальности.
Громкий вздох Джорджины разнесся по комнате.
— Умилила? Вот уж нет. Просто поняла, что трусливо забиваюсь в угол, прячусь от проблемы, так или иначе требующей решения. Оттого, что я тяну время, она сама собой не исчезнет. Но их история действительно помогла мне увидеть, что нельзя избежать неминуемого. Пора разрубить узел. Поэтому и хочу признаться, что тебя не за что прощать, Джейми.
— Ну, я всегда это знал, но что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? Ничего?
Джорджина опустила глаза и пролепетала нечто неразборчивое. Пытаясь расслышать, Джейми двумя скачками пересек комнату, встал перед женой и приподнял ее подбородок. Огромные карие очи казались совершенно непроницаемыми. Ничего не скажешь, прекрасная ученица! Быстро переняла все его повадки!
— Давай попробуем с самого начала, — решил он. — Итак, что ты имела в виду, утверждая, будто мне нечего прощать?
— Я с самого начала не сердилась на тебя, и мое поведение не имело с тобой ничего общего… то есть имело, но вовсе не по тем причинам, которые я приводила. Я уже расстроилась и пришла в совершенное отчаяние, когда Джек выпалила это злосчастное ругательство. Пришлось воспользоваться этим предлогом, потому что я не была готова обсудить истинные мотивы своего взрыва. Кроме того, не хотела тебя расстраивать.
— Надеюсь, ты понимаешь, Джордж, что я окончательно сбит с толку. Не хотела меня расстраивать? А как это, по-твоему, называть? Я что, выгляжу довольным жизнью и счастливым?
Достаточно было одного взгляда на темное, как туча, лицо мужа, чтобы Джорджина расплылась в улыбке.
— Дай мне договорить, — попросила она. — Я не хотела расстраивать тебя тем, что по-настоящему меня волнует. Это еще не значит, что я вообще не желала тебя обижать.
Джейми схватился за голову и издал громкий вопль.
— Это типично американская логика, и порядочному англичанину этот бред все равно не понять, где уж нам! Но попытайся хотя бы…
— Чушь, — бесцеремонно перебила жена. — Я все еще просто увиливаю от прямого ответа, потому что боюсь выложить все как есть.
— Прекрасно, дорогая, это мы выяснили. Ну а теперь поведай, почему такая таинственность.
— Сейчас перейду к самой сути, — уклончиво пробормотала она.
— Заметь, я терпеливо жду.
— Терпение — качество, отнюдь не присущее Джейми Мэлори.
— Я неизменно терпелив, а вот ты продолжаешь ходить вокруг да около, — прорычал он. — Джордж, предупреждаю, я дошел до предела. Не испытывай судьбу!
— И что же будет, если ты перейдешь предел? Он испепелил ее взглядом, уничтожившим бы обычного противника. Но только не Джорджину, прекрасно сознававшую, что ей нечего беспокоиться, он и пальцем ее не тронет. Однако она действительно подвергла мужа тяжелому испытанию.
— Я знаю, ты любишь близнецов, — начала она. — Да и как не любить этих ангелочков. Стоит лишь взглянуть на них, и сердце сжимается от счастья. Но в то же время ты был перепуган при одной только мысли, что сможешь стать отцом двойняшек. Когда у Эми и Уоррена родились близнецы, ты сообразил, что в нашей семье такое случается нередко! Помнишь?
— Дорогая, я совсем не боялся, просто чертовски удивился, особенно еще и потому, что среди этого поколения нет никаких двойняшек.
— Трясся от страха, — коротко бросила она. Джейми театрально вздохнул.
— Если настаиваешь, я вынужден согласиться. Разве я могу спорить со своей прекрасной дамой? И какая тут связь?
— Не хочу снова повергать тебя в трепет и вселять ужас.
— Снова?! — И тут до Джейми дошло. — Господи, Джордж, у нас будет ребенок?
На этом месте она залилась слезами, а Джейми, напротив, разразился смехом. Просто не сумел сдержаться. Но Джорджина, вместо того чтобы успокоиться, заплакала еще громче.
Поэтому он подхватил ее, сел на постель, посадил жену к себе на колени и, обняв, прошептал:
— Знаешь, Джордж, нам пора выработать ритуал объявления подобных известий. Вспомни, какими словами ты объявила мне о скором появлении Джек?
Да… какими словами… разве такое забудешь? На корабле, в самый разгар яростной перепалки, когда она только что обозвала его карибским пиратом и чванливым лордишкой!
— Не хотелось бы указывать тебе, ведьма, — отозвался он тогда, — но меня еще и не так величали, поэтому не трудись понапрасну!
— А мне все равно! — взвилась она. — Боже, подумать только, что я хотела родить ему ребенка! Этому извергу!
— Черта с два! — завопил он. — Какой там ребенок! Я больше пальцем к тебе не прикоснусь, так и знай! Уж лучше век не видеть баб, чем спать с такой стервой!
Джорджина повернулась, но, прежде чем уйти, дала прощальный залп из всех орудий.
— Поздно спохватился, болван! — взвизгнула она и гордо удалилась, оставив его в полнейшем оцепенении, пока он не понял, что она уже ждет его дитя.
— А второй раз, если хочешь знать, ты вообще отрицала, что беременна. Все врала, что просто толстеешь, словно я, как последний олух, не могу отличить одно от другого!
Джорджина рассерженно поджала губы.
— Ты еще смеешь осуждать меня, — процедила она, — после того, что наговорил, когда узнал о детишках Эми?! Кто вопил, что не допустит ничего подобного? Разве не ты, трус злосчастный? Ну так вот, они тебя не послушались и появились на свет, а за ними будут еще, еще и еще… пока ты не лопнешь от досады!
— Неужели ты настолько злопамятна, дорогая? — перебил он со смешком. — Милая девочка, нельзя же всю жизнь пилить мужчину за минутное помрачение?
— Шок, — поправила она.
— Помрачение, — упорно настаивал он. — Только и всего, и тебе самой это известно. Честно говоря, буду безмерно рад, если будешь дарить мне близнецов каждый год, и буду всех их обожать одинаково. И знаешь почему?
— Почему? — озабоченно поинтересовалась Джорджина.
— Потому что люблю тебя и, рискуя показаться чересчур самоуверенным и дерзким, позволю себе заметить, что и ты меня любишь, — добавил он с самодовольной улыбкой. — Следовательно, всякий плод этой любви должно лелеять и заботливо растить, независимо от того, появляется он на свет в одиночестве или в компании. Они все мои дети, родные и любимые, и никогда больше не сомневайся во мне, милая.
Джорджина прижалась к нему и положила головку на плечо.
— Я вела себя ужасно глупо, верно? Ты меня простишь?
— Если учесть, где я проводил все эти ночи, — грустно пробормотал он, — лучше уж воздержаться от ответа, если не возражаешь, конечно. Как ты могла? Несчастного, ни в чем не повинного супруга отлучить от супружеского ложа из-за пустого каприза!
Она поцеловала его в шею в знак извинения.
— Мне ужасно жаль. Пожалуйста, не держи на меня обиды.
— Ты и должна жалеть! Противная девчонка! Чего от такой и ожидать?
Снисходительный тон мужа немедленно подвигнул Джорджину на очередной выпад:
— Я когда-нибудь упоминала, что четыре поколения назад в нашем семействе родилась тройня?
— Ожидаешь, что я снова что-нибудь выкину и запрещу тебе рожать сразу троих? Но я тебя разочарую. Не выйдет, детка, тройня так тройня, я ко всему готов. Правда, если бы я не был уверен, что ты втираешь мне очки…
Джорджина засмеялась и покраснела — верное доказательство того, что в самом деле дурачит мужа. Но тут же подняла голову и с любопытством спросила:
— Эми дочитала сегодня до конца?
— Да. Моя бабка обладала поразительным даром. Предпочитаю думать, что с ее стороны это была всего лишь гениальная догадка, но кто может сказать наверняка?
— Боже, я, кажется, все на свете пропустила? Джейми кивнул:
— Обязательно принесу тебе, если сумею стащить его у Джейсона. Правда, у меня определенное предчувствие, что сначала он захочет прочитать его кое-кому еще.
— Молли?
— Значит, и ты заметила? — хмыкнул Джейми.
— Что он мгновенно преображается в совершенно другого человека, стоит ей взглянуть на него? Как же такого не заметить?! И кто?
— Ну, к примеру, почти все Мэлори. Словно ослепли разом, — торжественно сообщил он.
Глава 29
— Ну что, последняя страница перевернута? — поинтересовалась Молли, когда Джейсон этой ночью пришел к ней в постель.
— Прости, если разбудил, дорогая, — извинился он.
Молли зевнула и прижалась теплым телом к любовнику.
— Нет, просто мне ужасно не хватало тебя в последние ночи, так что сегодня я постаралась глаз не смыкать. Но кажется, все-таки не выдержала и задремала. Как хорошо, что ты рядом!
Джейсон улыбнулся и притянул ее к себе. У них даже не было времени пообщаться с той минуты, как Подарок развернули, не говоря уже о том, чтобы предаться более приятным занятиям. Вчера и позавчера, открывая дверь ее спальни, он неизменно обнаруживал, что она мирно посапывает, а когда открывал глаза по утрам, она уже исчезала: нелегкие обязанности экономки не давали ей залеживаться. Днем же в полном гостей доме и всеобщей праздничной суматохе не было никакой возможности застать Молли одну и хотя бы перекинуться словечком.
Кроме того, по молчаливому согласию, дневник не обсуждался в присутствии посторонних и слуг, к которым, как считали члены семьи, относилась Молли. Только сын и невестка Джейсона, а теперь и Джейми знали правду о том, кто мать Дерека и единственная любовь третьего маркиза Хаверстон. Больше тридцати лет они скрывались от людей, и теперь пора было, по мнению Джейсона, узаконить их отношения. На этот раз он не отступит. Пока не уломает Молли!
Но она еще не ведала, что содержит старый дневник, хотя, как и все в доме, знала, что семейство вот уже три дня не выходит из гостиной, слушая чтение Эми. Несколько раз за это время она появлялась на пороге, сокрушенно качала головой и вновь исчезала.
— Я хочу, чтобы завтра ты взяла выходной и прочла его с начала до конца, — велел он.
— Выходной? Какие глупости! Разве я могу? В такое время?!
— В доме прекрасно обойдутся без тебя денек-другой, милая.
— Не обойдутся!
— Молли, — предостерегающе прошипел он.
— О, ладно, ладно, так и быть! Это могло бы и подождать, пока не пройдут праздники и гости не разъедутся, но, признаюсь, любопытство меня так и гложет, особенно еще и потому, что сверток почти всю мою жизнь хранился у меня и я даже ни разу не попыталась узнать, что в нем.
Джейсон от неожиданности подскочил.
— Почти всю твою жизнь? Где и когда ты его нашла? И столько времени молчала?!
— Я его не находила. То есть, если хочешь знать, мне его дали едва ли не в младенчестве… в четыре-пять лет… теперь уже и не припомнишь. И мне строго наказали, что с ним делать и когда отдать, но словом не обмолвились, что это такое. Должна признаться, Джейсон, с тех пор столько всего случилось, что я когда-то положила его в сундук вместе со своими старыми вещами и совершенно позабыла. Все эти годы он пролежал на чердаке с моими детскими обносками, которые я, не знаю почему, так и не выбросила.
— И теперь ты про него вспомнила?
— В том-то и дело, что нет. Случилась престранная история, и только благодаря ей я снова обнаружила дневник, — призналась Молли.
— Какая история?
— Просто поверить невозможно. Ты не смейся, я сама никак не пойму, в чем тут дело. Это случилось, когда я поднялась на чердак, чтобы достать рождественские украшения. День выдался солнечный, на чердаке было жарко и ужасно душно, вот я и открыла одно из верхних окон, но ничего хорошего из этого не вышло, потому что погода стояла на редкость тихая, разве что на чердаке стало чуть прохладнее. Я было хотела открыть остальные окна, но передумала. И представляешь, когда я направлялась к двери с последней охапкой всякой мелочи, в комнате словно ураган пронесся и наделал ужасный беспорядок.
— Ничего удивительного, если ты в этот момент открыла дверь. Сквозняк, только и всего.
— Это был не сквозняк, Джейсон, а нечто вроде шквала, что само по себе весьма странно, ведь до той минуты ни одна ветка не качнулась. Кроме того, я еще не успела открыть дверь, так что ты и тут не прав. Но тогда у меня не было времени подумать, что произошло, я просто испугалась, а потом, когда немного опомнилась, стала приводить чердак в поря док. Именно тогда и наткнулась на большую китайскую ширму, свалившуюся на стопу картин, да так неудачно, что некоторые вылетели из рам. Одна лежала прямо на сундуке с моими вещами. Но и тогда я не вспомнила о дневнике и даже не подумала бы заглянуть внутрь, если бы…
Она сосредоточенно нахмурилась и замолчала. Джейсон, охваченный нетерпением, едва не тряхнул ее за плечи.
— Ну? И что было дальше?
— Дальше? Если бы не ветер, который опять ворвался на чердак с такой силой, что крышка сундука затряслась и задребезжала. Клянусь, все выглядело так, будто он пытается открыть крышку. Чертовски неприятная штука. У меня мороз по спине прошел, словно в доме завелось привидение. И тут только я наконец вспомнила завернутую в кожу штуковину, которую сунула в сундук еще до того, как стала служить в Хаверстоне, ту, что меня просили вручить твоей семье в качестве подарка. И можешь издеваться надо мной, но стоило мне откинуть крышку, как буря мгновенно стихла.
Джейсон неожиданно рассмеялся:
— Представляю, что наговорила бы Эми, будь она здесь. Наверняка твердила бы, что это дух моей бабки, требующий, чтобы тайна дневника наконец была раскрыта. Иисусе, только не рассказывай ей об этом случае, Молли, прошу тебя, иначе она разнесет по всему Лондону, что в Хаверстоне бродят призраки.
— Чепуха. Обыкновенный ветер, ничего больше.
— Да, но моя племянница большая фантазерка с чересчур развитым воображением, так что давай держать это при себе, согласна? — с улыбкой предложил он.
— Если настаиваешь.
— Ну а теперь объясни, кто дал его тебе много лет назад? Ты не настолько стара, чтобы знать мою бабушку.
— Нет, но моя была с ней знакома. Едва я вновь нашла дневник, ко мне вернулись слова, сказанные ею, когда она велела его хранить. Видишь ли, моя бабка была горничной Анастасии Мэлори. Вот и весь секрет.
— Интересно, почему я об этом не знал? И почему ты не удосужилась упомянуть о такой важной детали? — шутливо рассердился Джейсон.
Молли смущенно вспыхнула.
— Клянусь, я не придала этому значения еще и потому, что почти не помню бабку. Она умерла вскоре после того, как отдала мне дневник. А мать никогда не служила в Хаверстоне и редко встречалась с Мэлори, так что я не появлялась в доме, а детская память коротка. Только спустя десять лет я пришла сюда, но никак не связала сказанное бабушкой с вашей семьей.
— Значит, это Анастасия Мэлори передала сверток твоей бабушке?
— Нет, Анастасия отдала его ей с тем, чтобы она, в свою очередь, передала мне. Позволь повторить то, что бабушка сказала мне при этом, может, хоть ты поймешь. Я никак не могу в этом разобраться, ни тогда, ни сейчас, но постараюсь передать смысл как можно точнее. Как я уже сказала, моя бабка была всего-навсего горничной леди Мэлори, но та в один прекрасный день пригласила ее, попросила сесть и выпить с ней чаю, словно лучшую подругу, равную ей по положению. Бабушка объяснила, что леди иногда высказывала очень странные пророчества, совсем как в тот день.
— Знаете, когда-нибудь мы станем родственниками, — предрекла она, — правда, очень не скоро и не увидим, как это произойдет. Но произойдет обязательно, и вы поможете воплотить будущее в действительность, если вручите это своей внучке.
— То есть дневник? Молли кивнула.
— Леди Мэлори наказывала что-то еще, давала какие-то наставления, но бабушка многое не понимала и честно признавалась, будто посчитала, что леди попросту рехнулась. И потом в то время у нее еще не было внучки. Одно, правда, она затвердила крепко: от нее требовалось отдать внучке, когда та родится, сверток с просьбой подарить его семейству Мэлори на Рождество не раньше первой четверти нового века. Не кому-то одному, а всем сразу. Кроме того, леди Мэлори просила обернуть его яркой бумагой и перевязать лентой. Вот и все. Нет, погоди, еще одно. Насчет времени вручения подарка. Она заявила, будто предчувствует, что дневник появится именно тогда, когда послужит наибольшему благу семьи.
Джейсон улыбнулся и поблагодарил про себя бабушку. А вслух обронил только:
— Поразительно.
— Значит, ты все-таки понял?
— Да, и тебе тоже все станет ясно, как только прочитаешь до конца. Но почему ты не оставила хотя бы записку, чтобы мы не терялись в догадках, откуда Подарок и от кого? Молодежь так сгорала от любопытства, так стремилась раскрыть тайну, что кое-кто не выдержал и помчался открывать сверток задолго до праздника.
— Во-первых, Подарок для всех, как я уже сказала, — со смешком объявила Молли, — а во-вторых, если бы оказалось, что внутри какой-то пустяк, винили бы не меня, и я осталась бы в стороне.
— Но, как выяснилось, родная, это далеко не пустяк, а драгоценное наследие для семейства Мэлори. И я, во всяком случае, просто дождаться не могу, пока услышу, что ты скажешь после того, как прочтешь его. Вот тогда и потолкуем.