Этот шаг сделал в 1831 году американский физик Джозеф Генри, именем которого впоследствии была названа единица самоиндукции.
Генри задумал создать электромагнит с большим количеством витков. Первым в мире он изолировал медную проволоку, обмотав ее шелковыми нитками. Эффект многовиткового индуктора был колоссален. Появился первый бытовой прибор - электрический звонок, который без изменений служит нам до сих пор.
Через пять лет после открытия Генри русский ученый Павел Львович Шиллинг уже испытывал в Петербурге первый в мире электромагнитный телеграф. Прошло еще два года - и вот сентябрьским днем 1838 года по Неве промчался катер с электрическим двигателем Якоби.
А вскоре московская фабрика галуна и металлической канители для золотого шитья на мундирах освоила новый вид продукции - изолированный провод (впоследствии на базе этой фабрики вырос кабельный завод "Электропровод").
Электромагнетизм начал свое победное шествие. В царстве электромоторов старая электростатическая машина была забыта почти начисто. Ее загнали в шкафы школьных физических кабинетов.
Но вот начался грозный век атомной техники. Для штурма атомного ядра потребовались высочайшие напряжения, и электростатические генераторы были извлечены из могильного склепа. Наивный стеклянный диск, оклеенный станиолевыми лепестками, вырос в огромные колонны генераторов Ван-де-Граафа - неизменных спутников ускорителей заряженных частиц.
Так электростатика восстала из праха. Она оказалась мощным средством для проникновения в глубь вещества.
- Товарищи! - Юра вскочил на ноги. - Товарищи, ветер!
И вправду, легкий южный ветер моряна прошелся над бухтой, расправил флаг главного судьи, зашелестел в ветвях деревьев Приморского бульвара.
Раздался мелодичный звон рынды, и на мачту взлетел флаг класса "М".
- Швертам готовиться! - возбужденно сказал Юра. - Если еще на балл раздует - и килям можно будет гоняться. Пошли на яхту!
После швертботов стартовали яхты "звездного" класса - маленькие, легкие, с огромной парусностью: для них ветра хватало.
А через полчаса ветер набрал силы, и настала очередь класса "Л-4". Частая рында возвестила, что до старта осталось пять минут.
Ах, эта предстартовая пятиминутка! Надо всячески изощряться, чтобы в конце пятой минуты быть поближе к старту, но не выскочить раньше времени.
Четыре удара рынды - осталось четыре минуты. Три, две, одна - и частая дробь разрешила старт. Яхты, выбираясь в лавировку против ветра, вышли на первую часть пятнадцатимильной дистанции.
Парусные гонки! Упругой ветровой силой налиты полотнища, и вздрагивают шкоты, зажатые в крепких ладонях, и вода говорит, говорит под гулким днищем, и все вокруг синее и золотое от солнца.
Футбол - всегда на виду у тысяч зрителей. Иное дело - парусные гонки. Массовый зритель может увидеть только старт и финиш, но самое главное редкое по красоте и напряженности зрелище того, что происходит на дистанции, - ему недоступно. Если вы хотите по-настоящему оценить всю прелесть парусных гонок, сделайтесь их участником, другого способа нет.
Еще в 1718 году, за два года до создания английского яхт-клуба в Корке, Петр Первый организовал первый в мире яхт-клуб - "Невскую флотилию". Сто сорок одно судно было роздано "служилым людям разного ранга" с характерным для Петра живописным приказом: "На тех судах ничего тяжелого, а именно кирпичу, извести, дров и протчего, от чего может маратца, не возить... ибо сии суды даны, дабы их употребляли, как на сухом пути кареты и коляски, а не как навозные телеги..."
К поворотному знаку "Меконг" выбрался одним из первых. Обогнув знак, пошли выгодным курсом - галфвинд, вполветра, - и Николай стал "дожимать" яхту, идущую впереди. "Меконг" приблизился к противнику параллельным курсом с наветра и завязал с ним ожесточенный лувинг-матч.
Давно ушли в вечность морские бои времен Ушакова и Нельсона, но многие их приемы еще живут в тактике парусных гонок, в частности - лувинг.
...Фрегат догоняет врага с наветра. Дюйм за дюймом, фут за футом громада его парусов заслоняет противника, "отнимает ветер". У противника обвисают паруса, он не может маневрировать, ему не уйти от абордажа.
Короткая команда: "Марсели и крюйсель - на стеньгу!"
Паруса разворачиваются так, что ветер наваливает фрегат на противника.
В пушечных палубах - крики, топот. Залп всех орудий подветренного борта обрушивается на врага. Заброшены абордажные крючья. Интрепель - в одной руке, кортик - в зубах, тяжелые пистолеты - за поясом, и, хватаясь свободной рукой за что попало, разъяренные бойцы прыгают на вражескую палубу...
Но противник не позволит так проста отнять у себя ветер. Как только вы станете его догонять, он начнет приводиться к ветру, чтобы стать поперек вашего невооруженного носа, угрожая всеми бортовыми пушками. Это и есть лувинг - мера против обгона с наветра.
Вам приходится тоже привестись к ветру, но вы теряете при этом скорость, а противник снова уваливает на старый курс, и все повторяется снова и снова...
"Меконг" жал противника, противник лувинговал, и команды обеих яхт в азарте забыли об остальных участниках гонок. И, когда "Меконг" вырвался наконец вперед, почти все другие яхты, обогнав их, уже огибали второй знак и выходили на фордевинд, поднимая белые "пузыри" огромных овальных спинакеров - специальных парусов для прямого курса.
- Препятствие на курсе! - крикнул Юра, привстав на одно колено и вглядываясь вперед. - Две шлюпки по носу стоят без хода!
"Меконг", покачиваясь, сближался с двумя шлюпками. В одной из них моторном катере - сидел человек в соломенной шляпе. Оттуда доносился звук работающего мотора, но катер не двигался с места.
Вторая шлюпка, стоявшая поодаль, была пуста.
- Эй, на моторке! - заорал Юра, перегибаясь через борт. - Дорогу!
Но человек в соломенной шляпе не слышал. Он встал, прошел на корму катера и резко взмахнул рукой, будто отгоняя кого-то, хотя вокруг никого не было видно. Потом быстро взглянул на приближающуюся яхту и снова отвернулся. Моторка резко качнулась, и тогда он сердито закричал, и до ушей экипажа "Меконга" донеслось:
- Прекратите, или я...
В этот момент произошла неприятность. Иногда можно поверить, что природа активно враждебна человеку. "Иначе - чем объяснить, что ветер "издыхает" в середине воскресного дня, в самый разгар парусных гонок?..
Паруса заполоскали и безжизненно обвисли. Пробежав еще немного по инерции, "Меконг" остановился в полукабельтове [кабельтов - одна десятая морской мили, 185 метров] от моторки.
- Все! Команде загорать, - сказал Юра. - Сплошной кабак сегодня, а не гонки!
Посвистывая, он поскреб ногтями гик, потом бросил за борт десять копеек, но и эти освященные столетиями средства не вызвали ветра.
- Прошу засвидетельствовать: я сделал все, что мог, - официальным тоном сказал Юра. И, растянувшись на баке, заунывно запел:
Речка движется и не дви-жется,
Хуже не было в жизни дня.
Неудобно мне громко высказать
То, что на сердце у ме-ня...
8. ВОВА ОПЯТЬ РАССЕРДИЛСЯ НА ЭЛЕКТРИЧЕСТВО, НО УСПОКОИЛСЯ, ПОДУМАВ О ЗЕРНИСТОЙ ИКРЕ
Кто сыщет во тьме глубины
Мой кубок, и с ним возвратится безбедно,
Тому он и будет наградой победной.
Ф.Шиллер, "Кубок"
Николай поглядел на далекий берег, на вписанный в голубое небо брус холодильника и сказал негромко:
- А ведь это то самое место, где мы женщину подобрали. Помните?
- Нет, - сказал Юра, - мы не помним. И место не то. И женщины никакой не было.
Николай скосил глаз на друга и ничего не ответил.
- Надо бы нам, товарищи, четвертого человека в команду, - проговорил Привалов. - Одному на стакселе и бакштагах трудно работать. Потому и отстали.
- Валерка Горбачевский набивался однажды, - сказал Николай. - Взять его, что ли?
Вдруг стало очень тихо: на катере остановился мотор. Оттуда донеслись обрывки странного разговора:
- ...Первый сюда пришел... Все, что найду, мое.
- Глупости! Море принадлежит не вам, а всем...
- А вот я тебе покажу, кому принадлежит...
Моторка снова закачалась, человек в соломенной шляпе замахал руками.
- С кем он там разговаривает? - Николай внимательно посмотрел на моторку. Затем принес из каюты бинокль и навел на соломенную шляпу. - Так и есть! Чувствую, что знакомый голос. Борис Иванович, это Опрятин.
- Передайте ему привет, - проворчал Привалов.
- Ах, черт! - воскликнул Николай. - Юрка, ты горевал о нашем акваланге - на, полюбуйся на него.
Юра взял бинокль и отчетливо увидел крупную голову Вовы, торчащую из воды рядом с бортом моторки. Маска была сдвинута на лоб, рука атлета лежала на транцевой доске моторки.
- Верно. - Юра опустил бинокль. - Акваланг в опасности. По-моему, они хотят утопить друг друга.
- Хотел бы я знать, что они тут делают, - сказал Николай. - Борис Иванович, вы не возражаете, если я немного поплаваю?
- Верно. - Юра опустил бинокль. - Акваланг в опасности. По-моему, они хотят утопить друг друга.
- Хотел бы я знать, что они тут делают, - сказал Николай. - Борис Иванович, вы не возражаете, если я немного поплаваю?
- Только недолго. Ветер может вот-вот...
- Я недолго. - Николай бросился в воду и поплыл к моторке.
Привалов закурил и, щуря глаз, выпустил дым из ноздрей.
- А ну-ка, Юра, расскажите еще раз о ваших опытах, - негромко сказал он.
В то утро Опрятин больше часа провозился на маленькой пристани Института физики моря. На борту одного из институтских катеров он закрепил вьюшку с тонким кабелем, на конце которого помещался сильный электромагнит.
Бенедиктов сказал, что нож намагничивается. Если так, он, Опрятин, найдет его. Глупо, что нож затонул. Ну и сцену устроил Бенедиктов на борту теплохода! Николай Илларионович вспомнил стеклянную ампулу на столе Бенедиктова. Наркотиками пользуется. Видно, делает себе укольчики...
Впрочем, без сцены на теплоходе он, Опрятин, не узнал бы о существовании таинственного ножа. Капля здравого смысла на бочку бессмыслицы...
Опрятин закончил снаряжать катер, завел мотор и вышел из бухты.
Море лениво, мягко колыхалось под горячим августовским солнцем.
Покачивался на воде красный конус фарватерного буя с крупной белой цифрой "18". Телевизионная мачта - по корме, холодильник - на левом траверзе... Пожалуй, надо взять немного правее.
Так. Вот это место. Где-то здесь жена Бенедиктова упала в воду вслед за ножом. Интересная, надо признать, женщина. Случайно упала или прыгнула?
В двух десятках метров от опрятинской моторки покачиваяась пустая шлюпка. Где же ее владелец? Утонул, что ли? Или, может, шлюпку оторвало от пристани и вынесло из бухты? Ладно. Опрятин переключил муфту, и катер остановился. Мотор теперь работал не на винт, а на генератор, к которому был подключен кабель с электромагнитом. Кабель, разматываясь с вышки, пошел в воду, Посмотрим, клюнет ли рыбка...
Это был электромагнитный подводный щуп, соединенный с ультразвуковым локатором. Изгибы зеленой линии на экране осциллографа позволяли судить о форме металлических предметов, лежащих на дне. В случае надобности можно было включить электромагнит и захватить предмет, если он, конечно, не диамагнитен.
Подгребая веслом, Опрятин потихоньку "утюжил" вдоль и поперек заветное место.
Несколько раз прибор поднимал ложную тревогу, и электромагнит приносил со дна то ржавую консервную банку, то болт. Но Опрятин не отчаивался: на чистом песчаном дне ничего не пропадет. Побольше терпения, и рыба клюнет...
Вдруг кабель сильно дернулся. Что еще за новость?
На поверхности показались пузырьки, потом высунулась чья-то здоровенная ручища, а вслед за ней голова в маске. Гофрированный шланг шел от маски к заспинным баллонам.
Ныряльщик закрыл вентиль акваланга, сдвинул маску на лоб, и взгляду Опрятина открылась щекастая физиономия с мощной нижней челюстью. Опрятин узнал его сразу: этот человек пытался тогда, на "Узбекистане", отнять у Бенедиктова нож. Ясно, зачем он здесь. Встреча не из приятных...
Пока ныряльщик отплевывался и отряхивался в воде, Опрятин решил перейти в наступление.
- Эй, вы! - крикнул он. - Какого черта вы дергаете мой кабель?
- Сейчас узнаешь! - сказал Вова тоном, не предвещавшим добрых отношений.
Он подплыл к катеру, ухватился рукой за транцевую доску и обрушил на Опрятина такой поток сквернословия, что у физика заныли зубы. Сущность Вовиного монолога сводилась к тому, что порядочным людям уже и нырнуть нельзя для своего удовольствия, потому что "всякие" (Вова широко развил это определение) так и норовят устроить пакость.
А случилось вот что. Вова вел "круговой поиск" по всем правилам. Поставив шлюпку на якорь, он нырнул. К якорю он привязал десятиметровую веревку, размеченную узлами-мусингами через каждые два метра. Держась за свободный конец веревки, он поплыл по кругу, зорко вглядываясь в плотный песчаный грунт. Затем ухватился за ближайший узел и описал новый круг, в обратную сторону. Так он плавал по концентричным, уменьшающимся окружностям, пока не обследовал самым тщательным образом двадцатиметровый участок дна. Потом всплыл на поверхность, перевел шлюпку метров на двадцать в сторону и терпеливо повторил круговой поиск на новом месте.
Запас воздуха был израсходован почти наполовину, когда Вова увидел черный цилиндр, подвешенный на кабеле и медленно перемещавшийся по дну. Подплыв, он взялся за цилиндр рукой и дернул его в том месте, где был прикреплен кабель.
В тот же миг его пронизал удар тока. Вова с трудом оторвал руку и, взбешенный, полузадохшийся, вынырнул на поверхность, чтобы свести счеты с оскорбителем.
В последнее время Вове не везло с электричеством.
- Сматывай удочки, - кричал Вова, - пока я не перевернул твою тарахтелку, понятно?
Опрятин не хотел скандала. Тем более что к катеру приближалась какая-то яхта. Он прошел в корму и сказал умиротворяюще:
- Послушайте, гражданин, я же не знал, что вы здесь купаетесь...
- А шлюпку ты видел? Еще оправдывается, сволочь нехорошая! - не унимался Вова.
- Ну, довольно! - Опрятин разозлился и попробовал отодрать Вовину руку от транца.
Но не тут-то было: Вова так тряхнул моторку, что Опрятин свалился на кормовое сиденье.
- Прекратите! - крикнул физик. - Или я дам ход и полосну-вас винтом!
Они препирались еще несколько минут. Потом Опрятин замолчал. "Так нельзя, - подумал он. - Надо как-то иначе отвязаться от этого болвана". Он остановил мотор, мельком взглянул на яхту с обвисшими парусами и решительно сказал:
- Я знаю, что вы ищете. Но учтите: с вашим аквалангом вы эту штуку не найдете.
Вова озадаченно замигал.
- Дурака нашел? - прохрипел он. - Давай-ка убирайся отсюда! Я первый сюда пришел, понятно? Все, что найду, мое.
- Глупости. Море принадлежит не вам, а всем.
- А вот я тебе покажу, кому принадлежит...
Он снова тряхнул катер. Опрятин замахал руками, стараясь удержать равновесие.
- Хорошо, - сказал он, с трудом удерживаясь от искушения хватить собеседника по голове шлюпочным якорем, лежащим под ногами. - Я уйду. Но учтите: ножа вы не увидите, как своих ушей. Это я вам говорю как ученый.
Его слова произвели на Вову некоторое впечатление: в науку Вова верил.
- А вы тоже ищете ножик? - спросил он почти миролюбиво.
- Вот это другой разговор, - одобрил Опрятин. - Да, я ищу его. А если не найду, то сам сделаю такой же.
Вова высморкался и задумчиво посмотрел на соломенную шляпу.
- Я человек грубый, - сказал он. - Может, я не совсем выразился к вам...
Опрятин усмехнулся.
Около ста метров отделяло яхту от опрятинской моторки, и Николай быстро прошел это расстояние бесшумным брассом.
Подплывая, он ясно услышал, как Вова сказал Опрятину:
- Я хочу сказать за ножик. Мне, кроме ножика, ничего не надо. Я, уважаемый, для науки могу с личным интересом не посчитаться.
- Это хорошо, что вы бескорыстный человек, - сказал Опрятин.
- Да уж какой есть, - заскромничал Вова. - А на остров часто придется мотаться?
- Не очень.
- Там недалеко рыбный промысел, - заметил Вова. - Икру можно брать по дешевке... - Он замолчал, вычисляя в уме будущую прибыль.
Тут Опрятин оглянулся и увидел подплывающего Николая. Он снял темные очки, вгляделся...
- Это вы? - сказал он с приятной улыбкой. - Какая неожиданная встреча!
- Здорово, - сказал Вова, тоже узнав Николая. - Ты откуда свалился?
- С яхты. - Николай взялся рукой за спасательный леер, идущий вдоль борта моторки. - Здравствуйте. Ветра нет, вот и решил искупаться...
Наступило неловкое молчание.
- Ну, я пошел к себе, - сказал Вова, оттолкнувшись от катера. - Тебе акваланг сейчас отдать?
- Нет, - ответил Николай, - дома отдашь.
Вова поплыл к своей шлюпке.
- Вы знаете этого мужчину? - спросил Опрятин.
- Он живет в нашем доме. - Николай внимательно смотрел на генератор, на круглое донышко катодной трубки осциллографа, на вьюшку с уходящим в воду кабелем.
- Позавидуешь вам, - сказал Опрятин, улыбаясь. - Милое дело парусный спорт. А мне, как видите, и по воскресеньям приходится заниматься кое-какими изысканиями.
- Вижу, - кивнул Николай, лихорадочно соображая, что за кабель размотан с вьюшки. - Ну, будьте здоровы. Мне пора.
Он оттолкнулся от моторки и поплыл к яхте. Если бы он знал, при каких обстоятельствах придется ему еще раз держаться за леер этой моторки!
9. ПРИВАЛОВ ТЕРПИТ ПОРАЖЕНИЕ ПО ТРЕМ ПУНКТАМ, НО ЗАТО ПРИОБРЕТАЕТ НОВОГО СОЮЗНИКА
Разве ты не знаешь, как строят высокие минареты? Очень
просто: копают колодец нужной глубины, обкладывают его
камнем, а потом выворачивают наизнанку.
Молла Насреддин
С колесом дело пошло хорошо. На днях буксирное судно, размотав "катушку", дотянуло первую нитку трубопровода до Нефтяных Рифов. Сегодня закончили проверочную опрессовку.